Безумный рейд

(путевые заметки)               
                Три мудреца в одном тазу
                Пустились по морю в грозу.
                Прочнее был бы старый таз,
                Длиннее был бы наш рассказ.


     Думаю, что не стоит тянуть кота за хвост, и есть смысл описать произошедшие за последние дни события прямо сейчас, пока боль ещё не утихла и свежие воспоминания вызывают мурашки, дружной толпой бегущие по спине. Итак…

     Я уже довольно взрослый мальчик и, хотя выход на пенсию мне отодвинули, получаю от родного Государства ежемесячное пособие по инвалидности, и даже бесплатные костыли в комплекте с корсетом, ежегодно. Впрочем, это мне не мешает заниматься монтажом кондиционеров, что сопряжено с определённым риском. Но мне такая работа нравится, прекрасно сочетаясь с той неугомонностью характера, что досталась от предков-авантюристов. Одно плохо, за последние двадцать лет, в то благодатное время, когда нормальные люди могут сочетать холодное пиво с жарким пляжем, я вынужден пробивать перфоратором бетонные стены и таскать тяжеленные наружные блоки «кондеев», зарабатывая себе на хлеб насущный. Но в этом году душа не выдержала и срочно попросилась на природу. «А почему бы и нет?» - подумал я себе и решил совершить лёгкий прогулочный вояж по Москве-реке. Причина выбора довольно банальна – когда-то, ещё шестнадцатилетним мальчишкой я начал работать здесь матросом на буксире и ушел на загранплавание уже с капитанской должности. Правда, опять в матросы. Так что места знакомые и особых проблем не видел. Но, тем, не менее, скачал из вездесущего «яндекса» фрагменты карты так, чтобы листы по маршруту сочетались между собой. То есть, состряпал самодельную «Лоцию реки Москва от Южного порта до устья», проставив километраж и по памяти восстановив планы шлюзов.
     С выбором плавсредства особо не заморачивался, лимитируя себя лишь весом лодки, прекрасно понимая, что шлюзы, стоящие на моём пути придётся обходить пешком по берегу, волоча всё это хозяйство на себе. В результате приобрёл надувную байдарку-каяк «Challenger K2» производства фирмы «Intex» за 9 851 рубль со скидкой, что составляет примерно половину моей пенсии, а значит по нынешним меркам совсем недорого. Да и общий вес в восемнадцать кило показался вполне приемлемым. В принципе, это обычный надувной матрас, одна часть которого является днищем, а вторая образует борта. Окрестив её «Барракуда» за узкий хищный силуэт при серо-зелёной окраске, стал ждать у моря погоды, между делом созвонившись с хозяйкой конюшни Конев Бор, и предупредив о задуманном. Наташа – спортсменка, наездница и каскадёр, даже обрадовалась возможности посмеяться над новыми стихами, а значит, что финишная точка, где можно отдохнуть и привести себя в порядок перед возвращением в Москву уже на электричке, находилась не в Коломне, а на десять километров выше по течению. В общем, всё обещало приятную прогулку на свежем воздухе.
     А погода, как назло взялась жарить столицу на полном серьёзе, под тридцать, причем по Цельсию. Самое время для кондиционерщиков доставать лопату и грести деньги, потому что ошалевший от пекла клиент прёт, как сёмга на нерест - косяком. Пришлось напрягаться, но к концу июня жара спала, и внутренний голос сказал, что пора. Прогноз погоды обещал устойчивые тёплые дни с температурой 23-25 градусов, а затем небольшое похолодание с кратковременными дождями, но на дистанцию в сто тридцать километров, я отвел три дня и полагал, что успею. Наивный…
     Воскресенье. Утро. Вернее, сказать ранее утро. Уже подойдя к лифту вспоминаю, что забыл на вешалке бандану и приходится возвращаться. Примета, конечно, плохая, но, учитывая свойство моей сидячей части спины, притягивать к себе приключения, незначительна и я улыбаюсь, предвкушая будущие волнительные события. Пешком до остановки и автобус везёт меня до Коломенского прямо от дома. День обещает быть жарким и заранее обливаясь потом, тащусь по горячему асфальту, с рюкзаком на спине и туристическим чемоданом на колёсиках фирмы  «RION» (прошу руководство фирмы не забыть упомянуть меня в финансовых документах за рекламные услуги). В рюкзаке продпаёк на три дня, спальный мешок, лёгкий свитер на случай вечерней прохлады и сапоги для верховой езды, а в чемодане лодка, разборное весло и сапёрная лопатка, любимая ещё со времён службы в морской пехоте, заточенная до бритвенной остроты (пока точил, два раза порезался). На рюкзак накинута штормовка, к ручке чемодана привязан рулон с «пенкой». Всё компактно и удобно. Так обходить шлюзы будет вполне комфортно.
     На берегу, под недоуменными взглядами двух употребляющих своё утреннее пиво местных джентльменов, достаю лодку и накачиваю её. Получается быстро. Насос в комплекте мощный и эффективный. Пять минут и всё готово. Теперь рюкзак в освободившееся нутро чемодана, чемодан в лодку и вперёд!
     Ага, вперёд… Размечтался! «Барракуда» крутится, сама решая, куда ей плыть, разворачиваясь, в ту строну, куда прикажет ветер, а совсем не туда, куда мне нужно. Минут пятнадцать активно брызгаю веслом, распугивая карасей и лягушек, пока до меня не доходит, что неплохо бы всю эту энергию, потраченную на пустую греблю, пустить в более нужном направлении. То есть подумать и вспомнить, чему учили по специальности «Грузоперевозки и размещение груза на судне». Мозг включился, для начала обругав меня матом, потому, что я, как последний «салага» ухитрился тяжелого (относительно чемодана) себя усадить на место переднего гребца, а лёгкий (относительно меня) чемодан пристроить сзади, чем вызвал дифферент на нос и торчащую над водой корму. Согласившись с мозгом, кое-как возвращаюсь к берегу и произвожу рокировку себя с чемоданом, попутно вспомнив, что забыл установить на лодку киль. Ну, не придал я этому значения! Подумаешь, кусок пластмассы в две ладони размером, по форме напоминающий акулий плавник. Оказалось, что очень нужная вещь и только с ним это серо-зелёное чудовище согласно плыть прямо. К тому же, чемодан, в который теперь можно было упереться ступнями, становится надёжной опорой для ног гребца. Так что дело пошло. Но не быстро.
     Декларируемая фирмой-изготовителем скорость в пять км в час действительно оказалась достижима. Но при условии, что гребёшь в полную силу. А так, крейсерская скорость как у неторопливо идущего человека. Сравнил, когда пробирался вдоль берега под объективами телефонов, отвечая любопытствующим, что я на самом деле Конюхов, но только заблудился немного и понимая, что сегодня в инстаграме снимки идиота, отправившегося в поход на надувном матрасе соберут кучу «лайков». Это, несомненно, порадовало. У нас ведь как? Не запостил селфи, считай, что ничего и не было. А мне этим заниматься некогда. Только весло отложишь, как «Барракуда» начинает хвостом вилять, выбирая между ветром и течением. Хорошо ещё ветерок слабенький, да и течение в реке полкилометра в час.
     Теперь надо бы объяснить причину того, почему я пробираюсь вдоль берега. На территории Москвы движение гребных и парусных судов запрещено, а значит, я сознательно нарушаю и возможны последствия административного характера. Поэтому крадусь эти пятнадцать километров, как партизан в тылу врага. Но не помогает. Где-то на траверзе (мильпардон за мой французский) Борисовских прудов обнаруживаю белый катер с надписью «СПАСЕНИЕ НА ВОДАХ». Стоит себе, прицепившись к буйку, и явно ищет, кого бы спасти. Например, меня. Судорожно соображаю, как выкручиваться. Прикинуться бревном либо какой-нибудь субстанцией, проплывающей мимо, не получится. Уж больно надписи на лодке броские. Или как от ГАИшников, стихами отбиваться? Они ведь меня не штрафуют. Серьёзно! Почитаешь, что-нибудь ржачное, ГАИцы и отпускают с Богом. Но для дорожной полиции есть стихи в тему, а здесь совсем другой расклад. Срочно что-то написать уже не успеваю, разве что, какой экспромт всплывёт, поэтому действуя по принципу «наглость – второе счастье», направляю лодку прямо к катеру.
   - Привет, мужики. Водичкой не богаты? – задаю очень насущный для себя вопрос, поскольку питьевую воду забыл на берегу в Коломенском..
   - Держи, - добродушно подаёт мне пластиковый стаканчик с живительной влагой один из спасателей, совершенно не интересуясь, а какого, собственно водяного я здесь из себя мореплавателя корчу в запретной зоне.
   - Далеко путь держишь? – интересуется его напарник.
   - В Коломну.
   - Так Коломенское в другой стороне, - удивляется он.
   - Ты не расслышал, - поправляет его другой: «В Коломну человек плывёт, а не в Коломенское».
   - А это тоже у нас?
   - Нет, - уточняю: «Это в устье реки».
   - Вёрст сто пятьдесят будет, - добавляет более опытный.
   - Ого! Тогда доброго пути!
Так и отпускают без лишних вопросов.
     Кстати, насчёт воды. По сравнению с той, буро-коричневой субстанцией, протекавшей между берегами во времена моей молодости, река стала значительно чище. Похоже, что даже можно пить, при наличии крепкого желудка, системы фильтров и после кипячения. Вон, даже рыбаки вдоль берега стоят и, возможно, не без улова.
   - Эй, на лодке! Помоги крючок отцепить!
Не вопрос.
   - Дяденька, дяденька, у меня мячик уплыл!
Достанем и твой мячик. Танечка… не плачь.
   - Эй, на борту…
Так, пора сваливать, а то до ночи буду здесь всем помощь оказывать, а мне ещё шлюз пройти надо. Беру подальше от берега, впрягаясь в греблю по-взрослому, и если кто-то думает, что это отдых, то должен его разочаровать. Попробуйте просто совершать круговые движения руками в течение трёх-пяти минут. А часов? А с вонзанием лопасти весла в водную гладь с последующим гребком? То-то! У меня уже через час глаза на лоб полезли и мысли возникали только сочувственные. К гребцам на галерах. К тому же, болезнь Бехтерева, благодаря которой получаю пенсию, характерна болями при движении. У меня это левый локоть и правое плечо. Остальную мелочь не считаем, но и этого достаточно, чтобы вспоминать весь свой словарный запас, времен работы боцманом. Матерюсь, но гребу. Час, другой, третий… Солнце печет, но терпимо. Футболка без рукавов и штанины закатал выше колен, а головёшку всегда можно водичко смочить, авось не облысею.
     Вот и шлюз. «Беседенский». Или по маркировке Лоции «№5», но в просторечии именуемый «Трудкоммуна», поскольку строили его находящиеся в исправительном заведении «коммунары». Камера шлюза слева, старое русло с подпорной дамбой справа, но в камеру мне никак. Мелкий больно, да и рации у нет, чтобы с диспетчером связаться: «Шлюз «Трудкоммуна», рейдер «Барракуда» с верхнего бьефа просит шлюзования». Ха-ха три раза…
     Рейдер? А что? Неплохо звучит. «Вооруженный корабль, в одиночном плавании, выполняющий самостоятельные задачи без поддержки других кораблей, либо средств обеспечения». Ну, просто про меня сказано! И оружие есть. Лопата вострая, да нож перочинный. Но не брать же дамбу штурмом? Обходить надо, а значит потихоньку, вдоль бережка подкрадаюсь поближе. Берега крутые и глинистые, по урезу воды заваленные всяким мусором, поэтому ползу осторожно, стараясь не пропороть лодку. У правого берега ничего нет, хотя дошел уже почти до самой дамбы. Вдруг, замечаю хорошенькое местечко на противоположном берегу и, включив форсаж, чтобы не снесло течением на плотину, перебираюсь к нему. Насколько мне известно, шлюзы относятся к стратегическим объектам и территория их, обычно охраняется, поэтому выбравшись на берег, беру с собой не лопату, а весло. Это, чтобы местная служба безопасности с ходу не приняла меня за диверсанта. Прохожу мимо дамбы к нижнему бьефу и понимаю, что здесь тащить-то всего ничего. Метров пятьдесят. А там можно опять на воду.
     От этих радужных мыслей отвлекает появление охраны. Вернее сказать – охранницы. Средних лет, худенькая женщина в очках, но при униформе и с дубинкой.
   - Здравствуйте, хозяюшка, - как можно доброжелательнее приветствую её, но ответная реакция отсутствует.
   - Как вы здесь очутились? – грозно спрашивает она: «Что вы здесь делаете?»
   - На лодочке приплыл, - улыбаюсь во всю челюсть: «Мне бы в нижний бьеф перебраться».
   - Здесь режимная территория, а вас даже камеры не засекли, - продолжает грознеть церберша: «Вон, буи красные границу обозначают специально, чтобы чужие сюда не лезли!»
Покосился на её дубинку и не стал объяснять, что красные буи – это граница судового хода у правого берега и «чужие сюда не лезут» исключительно потому, что за ними мелко, а нам с «Барракудой» и десяти сантиметров хватит, а следовательно мы свои. Решил не спорить, а то возьмёт так да офигачит своей дубинкой по башке, чтобы не перечил. Спросил только: «Может, подскажете, где мне плотину по берегу обойти?»
   - Не знаю, - буркнула она: «Сейчас начальника вызову, пусть он с вами разбирается».
     Начальник подошёл довольно быстро. Нормальный мужик моих лет и без агрессии. Выслушал и с пониманием отнёсся к проблеме.
   - Вон там, на правом берегу, где большое дерево, площадка есть. По верху идёт дорога прямо к нашим воротам и поворачивает вправо. С километр будет пройти и там можно к воде спуститься, но уже в нижнем бьефе, - объяснил он.
   - Спасибо.
   - Можно и раньше, метров через пятьсот, за белой будкой повернуть, но там спуск очень плохой.
   - Спасибо. Постараюсь не заблудиться.
     Снова метнулся на правый берег к указанному дереву. Вытащил на дорогу сперва чемодан, а затем и лодку. Мой внутренний лентяй намекнул, что спускать «Барракуду», а потом снова надувать времени уйдёт много и, взвалив каяк на плечо, вцепился в рукоятку чемодана. Как я выгляжу со стороны, не знаю, но сам себе кажусь этаким ишаком, нагруженным тюками и волочащим за собой громыхающую по раздолбаной просёлочной дороге тележку. «Я маленькая лошадка и мне живётся несладко…» - хриплю себе под нос, наконец-то поняв, что гладкий московский асфальт и разбитая колея грунтовки, это две большие разницы.
     Километр не осилил. Свернул за белой будкой и наплевать, что спуск плохой. Ну, пришлось разогнать плавающий в затоне мусор, ну, провалился в тину… вам по пояс будет, изрезался о густую осоку, зато снова на плаву и путь открыт. На радостях врубаюсь грести в полную силу, но очень скоро осознаю, что в таком темпе запросто могу и пасть, аки загнанная лошадь, а вот пристрелить, чтобы не мучился некому. Сбавляю обороты и гребу уже более размеренно и ритмично, стараясь не выкладываться полностью, чтобы  мышцы одной руки могли хоть на секунду расслабиться в тот момент, когда напряжена другая.
     Мысли во время такой работы в голове практически отсутствуют, оставляя мозгу лишь реагировать на то, что сносит с курса и надо бы подвернуть, но где-то в самой дальней извилине подлецы-нейроны втихаря произвели подсчёт и «порадовали» известием, что при такой скорости за три дня до Конева Бора не доберусь никак. От слова «совсем». А ведь условия движения почти идеальные, без встречных ветров и потянутых связок. Правда, обнаружились сбитые в кровь мозоли на руках, но это мелочи. Покурил, присыпал пеплом и снова вперёд, но уже в перчатках, захваченных на случай горячего котелка на костре. Пригодились.
     На карте прикинул расстояние до следующего шлюза и решил попытаться за сегодня пройти ещё и его, тем более, что «яндекс» демонстрировал прямую дорогу параллельно камеры, носящую весьма оригинальное название «Улица Шлюзовая». По моим скромным понятиям, улица всегда ассоциируется с асфальтом, а значит, не придётся громыхать колёсиками чемодана по колдобинам, испытывая их крепость и есть шанс справиться с процессом по быстрому.
     Приходится снова переходить на ускоренный режим вращения вёслами, матеря воющие от боли суставы, но к шлюзу успеваю, кода солнце только начало склоняться к горизонту.
     Андреевский шлюз или, согласно Лоции «шлюз № 6» справа от подпорной дамбы и место высадки на бетонные плиты, наклонно лежащие на берегу вполне удобно, но тина и ил, покрывающие подводную часть делают их скользкими как лёд. Поэтому, как и положено, ё… навернулся. Крепко так, от души. Хорошо ещё успел в последний момент чемодан на берег метнуть и, хвала фирме «RION» (!!!) пластиковая часть его корпуса выдержала удар (эй, в бухгалтерии, поставьте ещё галочку за рекламу). Посидел, приходя в себя, минут пять в тёплой, как парное молоко воде, высказал скользкой плите всё, что думаю по поводу её поведения, и пополз на берег.
     Ногу больно, но терпимо. Наружный осмотр нижних конечностей, проведённый параллельно с процессом выжимания мокрых штанов, внешних повреждений не обнаруживает, но подозрительная краснота нижней части ног в сочетании с невозможностью коснуться их рукой, однозначно указывает на солнечный ожог. Произведя дальнейший осмотр своей тушки, выявляю подобные же симптомы на руках и морде, поставив себе окончательный диагноз: «Дебил  клинический». Конечно, дебил! Ведь знаю же прекрасно, что на воде обгораешь моментально и никаких мер не предпринял. Впрочем, такой диагноз никак не отменяет необходимость превращения в гужевой транспорт. Поэому, смиряюсь и впрягаюсь.
     Улица на которую вывела тропа, оказалась «Коммунальная», но направление держала правильное и, взвалив лодку на плечо, вцепляюсь в чемодан. Движение получилось неспешным. Во-первых, асфальт совпадал с тем, что мы обычно представляем себе, лишь названием, а во-вторых, было похоже, что силы уже на исходе. Бреду, считая шаги. Двести шагов – отдых, двести шагов – отдых. Выбираюсь на Шлюзовую, но и здесь с асфальтом не лучше, а потом он вообще заканчивается. Так, что к спуску к нижнему бьефу подхожу покачиваясь и отгоняя мысль о том, чтобы бросить лодку и, упав в неё, устроить ночевку прямо здесь. Может и упал бы, но добрая женщина, выгуливавшая внука на мой вопрос о наличии в ближайших окрестностях колодца, презентовала пятилитровой баклагой чистой питьевой воды и литр живительной влаги, прекративший моё обезвоживание, вернул немного сил, позволив произвести спуск «Барракуды» на воду и даже взяться за вёсла.
     Долго идти я не собирался, но отсутствие удобных мест для лагеря вынудило отмахать ещё километра три, пока нырнувшее за горизонт светило не скомандовало: «Швартуйся прямо здесь, а то будешь посреди реки спать». Послушный этому зову, направляю нос «рейдера» к берегу и втыкаюсь в двухметровую полосу песка, переходящую в пологий склон глинистого берега. Прикинув, что волна от проходящего теплохода заливает этот песок полностью, затаскиваю лодку чуть повыше и располагаю на более-менее пологой части склона так, чтобы намеченное планом место ночевки головы было выше, того места где будут отсыпаться ноги.
     С костром у меня проблем никогда не было. Без хвастовства, с первой спички и полкотелка кипятка через пять минут. Даже в темноте. Хотя, насчёт темноты я несколько сгущаю краски. Ночи довольно светлые и спальное место смог организовать без проблем. Внутри лодки раскатал рулон «пенки», бросил на неё спальник и сверху укрыл большим куском целлофана, предусмотрительно захваченным с собой, на случай дождя или росы. Быстренько закидываю в изголодавшуюся за день утробу то, что приготовилось на ужин, и наконец-то обращаю внимание на своё бренное тело. А тело уже не скулит, а воет о том, как ему плохо. Ноют перегруженные суставы, жалобно стонут ожоги и вопит от боли спина. «Тихо, ша!» - командую организму: «Всем всё будет». Мазь «Дил» на суставы, кефир, по счастливому случаю прихваченный с собой, на ожоги и можно в койку. Залёг и чую, плющит и колбасит. Ну, плющит – это от усталости, а вот колбасит – это не иначе как от ожогов температура поднимается. Приходится срочно делать разминочную гимнастику, а затем, свернувшись клубком, собрать энергию в районе живота, создав себе внутреннюю печь. И вроде бы даже уснул, но тут местные комары решили, что я себе не просто так лежу, а им на ужин. Собрались и устроили банкет на доступных частях тела. То есть, на лице. Такой наглости потерпеть я не смог и попытался оказать достойный отпор кровопийцам. А поскольку про «Москитол» и прочую заразу я забыл напрочь, то применил народное средство.
     Ещё до наступления темноты мной был зафиксирован неподалёку большой муравейник и теперь, достав запасной носок, я смочил его водой, полагая добыть муравьиную кислоту. Положил влажный носок на муравейник, выждал пять минут и, аккуратно стряхнув трудолюбивых букашек, протер отставленной ими на ткани кислотой лицо. Комары исчезают моментально. Ещё бы не исчезнуть от такого крика? Это ж надо догадаться, на обожженную морду, да кислотой…
     Остальная часть ночи проходит довольно спокойно, если не считать того, что под силой земного тяготения моя обессилевшая тушка постоянно сползает под уклон вниз и фактически спать приходится опираясь на полусогнутые ноги.
     В половине четвёртого почувствовал чьё-то присутствие. Это у меня ещё армейский навык – умение спать в полуха. Кстати, и подсказавшие время внутренние часы тоже оттуда, и будильник по которому проснусь в нужное время. Почувствовал ещё до того как раздался голос: «Ой, здесь кто-то есть». Высовываю глаз из-под целлофана и вижу двоих с рыбацкими принадлежностями, чьё облюбованное место я занял своим ночлегом, помешав забросить удочки на ранней зорьке.
   - Ловите, мужики. Я вам не конкурент, - успокаиваю их и снова проваливаюсь в сон ещё на пару часов.  Больше поспать не дали. Вопль, подобный тому, что я издал, намазавшись муравьиной кислотой, но уже с оттенками восторга, вышвырнул меня из царства Морфея. Эти двое на берегу радовались как дети, чуть не приплясывая по поводу улова. А что? Будь я рыбаком, может тоже гопака забацал бы, вытащив из Москвы-реки стерлядь. Небольшую, в пол-локтя, по меркам профессионалов, но зато живую и настоящую. Порадовавшись за мужиков, заснявших свою добычу на телефоны, а затем отпустивших её на волю, снова засыпаю с мыслью, что неплохо бы попросить их это фото скинуть и мне. То-то бы «Фейсбук» порадовался. Но когда проснулся они уже ушли. Нет, их уход я почувствовал, но уж больно лениво было вылезать наружу из прогретого ласковым утренним солнышком лежбища. Зато почувствовал приближение очередного любителя рыбалки и встретил его уже с открытыми глазами.
   - Можно я здесь пристроюсь? – вежливо спросил солидный мужчина в дорогом спортивном костюме.
   - Да, пожалуйста. Место здесь хорошее. Сегодня тут двое стерлядь вытащили, - приглашаю я.
   - Да неужели? Давно за ней охочусь, – радуется он, расправляя свои снасти, украшенные яркими этикетками знаменитых брендов, а я прикидываю, что неказистая, самодельная снаряга его предшественников не менее эффективна. Да и не дура же рыба, чтобы дважды в одном месте попадаться.
     После комплекса упражнений, вновь придавшего подвижность суставам и завтрака, сталкиваю «Барракуду» в воду и снова в путь. День обещает быть не напрягающим. По крайней мере, на вчерашние тридцать два километра и два шлюза даже не рассчитываю, а наоборот, собираюсь ненадолго зависнуть на золотом песке в Заозерье и отдохнуть. Шлюзов в этот день вообще не предвидится. Правда, после отплытия возникает сложность с пассажирами. Некоторое количество насекомых из того самого муравейника решили составить мне компанию и пробрались на борт. Наличие «зайцев» обнаруживается после серии укусов в не самые удобные для почёсывания места, после чего производится тотальный геноцид самоприсоединившихся с последующим выкидыванием трупов за борт. Жестоко. Но тут не до гуманизма…
     Потихоньку, по мере разогрева мышц, боль начинает уходить, что в сочетании с хорошей погодой делает путешествие довольно приятным. Вода в реке по мере удаления от столицы становится всё чище, и всплески играющей рыбы подтверждают её качество. Берега порой украшают дворцы тех, у кого денюжек хватает. Причем не только на капитальное строительство, но и плавсредства, волна от которых, доставляет определённое неудобство. Им то что? А у меня высота борта в тридцать сантиметров и пролетающий рядом катер вполне может «Барракуду» своей волной захлестнуть. Приходится каждый раз поворачиваться носом и терять на это время.
     А вот и Заозерье. Но радости это не приносит. Река под прямым углом поворачивает влево и ветер, от которого я благополучно скрывался под крутым берегом, начинает дуть прямо в лоб. Тут же понимаю, что большая парусность у моего каяка самый крупный его косяк. Река в этом месте становится шире и разгулявшийся на просторе северо-западный ветер, стоит только опустить весло, гонит лодку в прямо противоположном от нужного мне направлении. Метаться вправо или влево бесполезно. Ветер всё равно встречный, а вместо ожидаемых песчаных пляжей сплошные завалы бурелома вдоль крутых берегов. Видимо за эти годы земснаряды весь песок вычерпали, подложив мне такую подлянку. Остаётся только стиснуть зубы и грести без надежды на перекур. Потому что, стоит только бросить этот процесс, как ветрюга в лучшем случае снесёт назад, а в худшем бросит на острые сучья прибрежного бурелома, которые для резиновой «Барракуды» страшнее, чем коралловые рифы для нормального корабля. Час, второй, третий… Майка на спине несколько раз успевает намокнуть от пота и высохнуть, а я всё продолжаю эту адскую работу, задавая сам себе вопрос: «И кой чёрт занёс меня на эти галеры?»
     Впрочем, вопрос отнюдь не риторический и я знаю на него ответ.
     Во-первых, это борьба с комплексом неполноценности, возникшим после окончательного диагноза и получения инвалидности. Почитал я про это заболевание в интернете, посмотрел в больнице на своих собратьев по несчастью и поныл, что такого завершения жизни я не хочу! А если стоит вопрос лелеять свою болячку и, в конце концов, прописаться в инвалидном кресле убогим и скрюченным или терпеть боль, но делать всё, что может здоровый человек, то я уж лучше потерплю. Два, два с половиной часа ежедневной физкультуры со скрипом зубов – норма. Зато со стороны никто не скажет, что похож на больного.
     Во-вторых, требуется доказать себе самому, что седая борода это всего лишь деталь экстерьера, а не показатель возраста и физически я ещё что-то могу. Например, дойти от Москвы до Конева Бора. И хорошенькие девушки в метро, со своим «садитесь, дедушка» явно поторопились.
     А в-третьих… Сложно объяснить, но это какое-то предчувствие внутренних перемен, связанное с моим мировоззрением и отношением к этому миру. Что это, я пока не понял, но правильность пути очевидна.
     Четвёртый час бешеной гребли, пятый, шестой… Тело уже вошло в ритм и руки двигаются автоматически, как поршни у паровоза и пар из ноздрей выпускаю точно так же. Такое ощущение, что могу грести бесконечно. Может это пришло откуда-то из генетической памяти от предков, которым приходилось «вращать весло»? Не знаю, но это настолько естественно, что сам удивляюсь.
     Вот и поворот. Река круто меняет направление, чуть ли не на встречное, и ветер становится почти попутным. Бросаю взгляд на карту и обнаруживаю, что за семь часов прошёл шесть с половиной километров. На перчатках кровь от сорванных мозолей, но боль терпима. Мышцы ноют, но тоже в пределах разумного. Я доволен. Я сломал этот ветер. Я сильней!
     На радостях не даю себе расслабиться, гоня «Барракуду» с попутным ветром, нагоняя потерянное время. Кстати, если карта не врёт, то в семи-восьми километрах отсюда «Гавань Надежды» со стоянкой для катеров, рестораном и гостиницей. Возникает крамольная мысль о ночевке в уютном номере и горячем душе, сгоняющем с меня запах пота от двухдневной гребли. Но что-то говорит о неправильности такого поступка и к «Надежде» я подхожу, находясь в сомнении, поддаться искусу или нет. Дело решает случай. Ещё издали слышу громкую музыку и заздравные тосты. Выпускники арендовали местный ресторан, а значит, на тишину рассчитывать не приходится. Прохожу мимо, лишь облизнувшись на эти блага цивилизации.
     Наличие Водно-моторного клуба чревато обилием катеров, рассекающих водную гладь и превращающих её в штормовое море, но способности лодки мне уже понятны и я лишь слегка изменяю курс, чтобы волна не била в борт, а «Барракуда» сама плавно перетекает с волны на волну. Это покачивание тоже доставляет удовольствие, словно река несёт нас на своих ладонях приняв за своих.  За своих принимают и звери с птицами, которых по мере удаления от «Надежды» становится всё больше. Утки гуртуются стаями вдоль берегов, цапли гордо стоят, словно часовые на своём посту, а в одном месте к водопою выскочил заяц, но не бросился прочь, видимо понимая отсутствие опасности. Здесь река выписывает причудливые вензеля и на заросших лесом берегах почти не встречается жильё. Но следы человека есть.
     Это я понял, когда решил остановиться на ночёвку, высмотрев в прибрежных зарослях уютное местечко. Аккуратный пляжик, небольшая полянка и …кучи мусора от тех, кто здесь останавливался до меня. Люди, ну что ж вы такие нечистоплотные? Словно на помойке родились… Пока закипает вода и готовился ужин собираю всё что могу в кучу, отсортировав то, что потом будет сожжено, и вздохнув над тем, что придётся оставить. Из положительного обнаруживается брошенный кем-то мангал и наскоро сколоченный из досок столик на двух пеньках. Так что ужин проходит почти по-домашнему, за столом и с гренками, поджаренными на мангале.
     Традиционное обследование тела перед сном показывает довольно утешительные результаты. Мозоли на ладонях, после обработки пеплом, больше не кровоточат, суставы, как обычно, жалуются на жизнь, но как-то без энтузиазма. Да и кто бы их слушал? А солнечные ожоги, хотя и пылают рубиновым цветом, но не сильно беспокоят. Особенно, если их не касаться. Внушает опасения травмированная при падении перед шлюзом нога, опухшая и болезненная. Далеко на такой не убежишь, но сидя в лодке можно и далеко. Так что организм готов к бою, и намазав некоторые части тела кого кефиром, кого мазью, отправляюсь спать. За день пройдено всего двадцать один километр и это выбивает из графика, но солнце садится красное, как мои обгоревшие ноги, а это предвещает хорошую погоду. «Если солнце краснО к вечерУ, моряку боятся нечего. Если краснО поутрУ – моряку не по нутру».
     Ночью «чуйка» разбудила перед рассветом. Кто-то, совершенно незваный нахально хомячил приготовленную на завтрак гречку с кефиром. Хомячил хорошо, со вкусом, тем более, что размеры обжоры отнюдь не мышиные.
   - Приятного аппетита, - негромко пожелал я ночному гостю.
   - Фыр… - ответил тот и грациозно скользнул во тьму, а я сижу и гадаю, кто бы это мог быть. Для лисы слишком крупный, для кабана мелкий, да и не фыркает кабан, а хрюкает. Пришел к выводу, что, скорее всего рысь. С этой мыслью и уснул.
     Утро наступило великолепное. Солнышко, тепло и лёгкий ветерок, который я сразу определил как попутный. А главное, полное отсутствие боли в суставах. То есть, абсолютно ничего не болит. Видимо до организма всё-таки дошло, что его стенания мне по барабану и он решил сдаться, послушно выполняя то, что ему велят. Это радовало. Было похоже, что сегодня я смогу наверстать вчерашние потери, даже невзирая на ожидавший в двенадцати километрах очередной шлюз. Осмотрел и «Барракуду». Обнаружил потертости в тех местах, где во время дикой гребли весло иногда скользило по корпусу и ничего больше. Каяк вёл себя достойно, в отличие от весла, на котором появился люфт в местах сочленения. От нагрузки дюралевые трубки деформировались, а это грозило тем, что в самый неподходящий момент защёлка замка может выскочить и весло «разберётся» на составные части. Отрезаю кусок швартового фала, распускаю его на каболки и делаю подмотку в местах износа. Люфт полностью не исчезает, но становится значительно меньше, снижая степень риска.
     Видимо в награду за вчерашнее упорство погода решила меня побаловать и я пру вперёд под лёгким попутным ветерком, прикидывая, что в такой ситуации лодке совсем не помешал бы парус и вроде бы где-то на даче у меня лежит сшитый из старого парашюта, который лет сорок назад ставил на отцовскую «Таймень». Вопрос только как его приспособить на «Барракуду». Гребу себе механически, а сам в голове эту задачу решаю. А вокруг красотааа… Зелень, синь и блики на воде.
     С появлением шлюза лафа закончилась. Шлюз «Софьино», он же «№7». Как и в «Андреевке», камера справа, дамба слева и тоже есть улица Шлюзовая, но ведущая совсем не в ту сторону. Значит буду пробираться тупо вдоль забора и вытащив багаж с лодкой начинаю движение. Первые полкилометра действительно вдоль забора ведёт дорога с вполне приличным асфальтовым покрытием, но затем она сворачивает в сторону, а по границе режимной территории идёт узкая тропа через кустарник. Кое-как, поминая всё, о чём в приличном обществе не говорят, продираюсь дальше. Причём, маленькие колесики чемодана вязнут в траве, и его приходится тащить волоком. С лодкой на плече это не реально и я перехожу на челночный способ передвижения. Сперва, тащу метров  на сто лодку, а потом возвращаюсь и подтаскиваю к ней чемодан. Тащу лодку, подтаскиваю чемодан… и так до бесконечности. Вернее до того места, где кустарник уступает место распаханному полю.
     То, что поле распахано и засеяно кукурузой, это просто оборот речи, потому что распахать-то распахали, и посеять не забыли, а вот с сорняками побороться уже руки не дошли и сейчас даже непонятно чего больше на этой искореженной земле – прущей к жаркому солнцу кукурузы или окружившей её густой толпой сурепки, а забор всё тянется, уходя куда-то в даль. Снова мотаюсь как челнок туда-сюда то с чемоданом, то с лодкой по жаре, которая на открытом месте превращается в пекло, но тело не подводит, как бы отделив свою физическую составляющую от духовной и послушно переставляет ноги, балансируя с грузом, а в мозгу крутится только одна мысль: «Ну, зачем они шлюзу так много земли прирезали!? Гады!!!» На запах потного тела слетаются слепни и оводы, стимулируя моё передвижение злыми укусами, а мне и ответить нечем – руки заняты. Фыркаю как лошадь, мотаю головой, но пру вперёд как «Т-34» на Рейхстаг.
     Наконец этот проклятый забор заканчивается. Спустив к реке лодку и груз, сбросив с себя одежду,  с победным криком плюхаюсь в тёплую, почти горячую воду. Я сделал это! Я смог! И тут же неожиданная мысль пробивает мозг – а почему всё это? Нет, не почему меня так настырно тянуло в этот поход. Тут всё и так ясно. Как минимум, пресловутое шило… Почему ситуация постоянно ставит меня в условия, когда я вынужден преодолевать трудности, на которые добровольно не пошел бы ни за какие коврижки или сдаться? Это очень похоже на испытание, что вполне соответствует моему взгляду на эволюцию личности на её жизненном пути. Мысль, конечно, интересная, но обдумывать её придётся чуть позже, потому, что впереди ещё половина пути и новые трудности. Почему-то в этом я даже не сомневался.
     Вылезая из воды, поднял свою валяющуюся на траве майку, и поразился её жесткости или даже твёрдости. Покрутил в руках и догадался лизнуть. Чистая соль! Настолько пропиталась потом. Порадовался такому открытию. Ведь это значит, что если в походе нечем будет посолить суп, то достаточно прополоскать в котелке майку, а если помахать вёслами подольше, то можно прямо в полевых условиях приготовить малосольные огурцы. Красота! А ещё можно и бизнес открыть. По производству соли. Собрать группу правильно мотивированных единомышленников и …
     Уже традиционно, после таких напряженных моментов наступает период благоденствия, и я гоню каяк вперёд при попутном ветре, глотая километры, а внутри зарождается ощущение того, что я стрела, выпущенная в цель, и растёт уверенность в том, что цель будет достигнута. Боли нет, усталости нет, тело само совершает все необходимые движения и остаётся только мысленно подталкивать себя в нужном направлении. Вроде бред какой-то, но есть полное ощущение правильности происходящего.
     Видимо поэтому я ставлю рекорд дневного перехода – тридцать четыре километра. До Конева Бора остаётся ещё сорок три или полтора дня. По этому поводу, остановившись на ночевку возле аэродрома Жуковский, связываюсь с Наташей, чтобы уточнить время прибытия. Получается в четверг, вторая половина дня. Она поздравляет меня с успешным продвижением по маршруту и сообщает, что её в этот день там не будет, но девочки, помогающие ей ухаживать за лошадьми, предупреждены и меня встретят. Это уже радует. Как и ежевечернее обследование состояния организма, удивляющего своим хорошим состоянием. Ничего, кроме ожогов и травмированной ноги не болит, нет усталости после тяжелого дня и даже спать совсем не хочется. Такое ощущение, что тело перешло в боевой режим и теперь способно обходиться без отдыха и пищи долгое время. Это хорошо, но я заставляю себя съесть половину из того, что осталось и отправляюсь спать, с печалью покосившись на шикарный закат солнца, ложащегося на перину облаков. «Если солнце село в тучу, завтра жди большую бучу». Примета верная, а значит, метеорологи не обманули, обещая дожди и похолодание.
     Утром осмотр «Барракуды» показывает наличие двух вспухших пузырей в тех местах, где весло тёрлось о корпус. Проблема серьёзная. Такой пузырь может лопнуть в самый неподходящий момент, превратив каяк в кучу сморщенной клеёнки. Надо будет грести аккуратнее, стараясь не касаться этих мест. Заодно немного снижаю давление в бортах, чтобы уменьшить нагрузку на материал. Мысль о том, чтобы прекратить поход даже не возникает, хотя на картах у отмечены места, откуда несложно добраться до автостанции или железной дороги и одно из таких мест находится перед следующим шлюзом.
     Пасмурно, но тепло. Дождя нет и лёгкий попутный ветерок. Почти идеальные условия и весло, ритмично погружаясь в воду, толкает «Барракуду» вперёд, к цели похода. Места здесь явно рыбные и обилие лодок с торчащими во все стороны удочками это подтверждает.
   - Как улов? – интересуюсь, проходя мимо лодки, чей владелец решил сочетать ловлю рыбы с выгулом своей девушки.
   - Плоховато, - жалуется он: «Всего две щучки. Маленькие…» Он показывает размер на руке, от кончиков пальцев до локтя, и добавляет: «Отпустил. Пусть подрастут». Может понты перед дамой пробивает, а может и правда, но по моим меркам это вполне приличный улов. Зажрались они тут, видимо.
     В отличие от рыбацких лодок и катеров, серьёзного речного флота практически нет. За всё это время пару раз встречались трёхдечные пассажирские теплоходы, три-четыре самоходных баржи типа «Ока» и несколько толкачей-буксировщиков с баржами-площадками. Причем, половина из них стояла под погрузкой или выгрузкой баржи. А я помню, какие гонки устраивали в старое время, борясь за выполнение плана и звание «экипажа коммунистического труда», как гробили дизеля стараясь первым успеть в шлюз, и поставив баржу под выгрузку, уже через пять минут уходили, забрав порожнюю. Похоже, что умер речной флот.
     Это подтверждает и разговор с матросом буксира, к которому подхожу пополнить запасы питьевой воды. Мужик в возрасте, уже за сорок, а когда-то я считал, что после двадцати в этой должности работать просто неприлично. Видимо кадровый вопрос стоит очень остро. На наш разговор выходят ещё два члена экипажа. Если штатное расписание не изменилось, то это рулевой-моторист и вахтенный начальник. Тоже не мальчики.
     Как водится, проявляют интерес к такому непонятному явлению как путешествие на надувном матрасе, а узнав, что я, ко всем своим недостаткам ещё и поэт, просят что-нибудь зачитать. Про флот у меня смешного нет. Только серьёзное. Поэтому читаю «Гвоздь». ( https://www.stihi.ru/2017/07/02/3831 ) Это про то, «как взошёл на капитанский мостик свежеиспеченный капитан». Даже на мой, критический взгляд, сильное стихО. Мужиков явно пробило и даже текст списать попросили. Но негде, да и некогда. Объяснил как найти мою страницу на «Стихи.ру», вот там пусть и ищут.
     Попрощался и уже отчалил, но вслед заорали: «Подожди!». Оказывается, повариха на камбузе в открытое окно всё слышала, и передала мне в качестве презента бутылку компота. Вот это приятно. Заработал! Хотя, лучше бы харчей подкинула, а то моим запасам каюк пришёл. Осталось несколько кусков хлеба, четыре конфеты, плитка шоколада и чай с сахаром. Есть ещё грамм сто кефира в бутылке, но это на примочки для ожогов. А я к лодке привязан накрепко и даже если магазин на берегу увижу, отойти туда не смогу. Остаётся надежда только на пляжные ларьки с чипсами и печеньками. Например в Бронницах. Помнится, был там пляж. Впрочем, даже если ничего не встретится, то за два дня от голода ещё никто не умирал. Потерпим.
     Аэродром «Жуковский» остающийся на левом берегу на прощание проявил себя учебными полетами боевого истребителя, который выписывал в небе петли и восьмёрки прямо над руслом реки. Красиво выписывал. С рёвом… Вот и не понимаю, нафига вообще бомбы нужны? Пролетит такое чудо над тобой на бреющем и всё. Глух, контужен и ничего не соображаешь. Бери голыми руками.
     После полудня, согласно обещаниям синоптиков, начинает моросить дождь. Хотел накинуть на себя что-нибудь непромокаемое, но раздумал. Гребу сильно, от души и капли дождя, смачивающие мою майку на горячем теле, почти тут же испаряются, даже не охлаждая, а лишь слегка освежая спину и плечи. Плохо лишь то, что по такой погоде пляж в Бронницах оказывается безлюдным как пустыня Сахара и надежды на пополнение запасов исчезают как мираж. Зато появляется могучий катер с названием «Полина» и в нарушение правил расхождения судов проходит мимо меня в тот момент, когда с другой стороны «Барракуду» обгоняет «РТ» с баржей. Им то что? А я маленький такой… Волна от обоих судов складывается и накрывает каяк с бортом. Интерференция волн называется. Наука, блин… А я теперь благодаря ей сижу по пояс в воде, наполнившей мою надувную ванну и пытаюсь не дать утонуть чемодану с вещами.
     Срочная высадка на берег и ревизия барахла показывают, что не всё так плохо. Промок только спальный мешок да свитер, ну и сахар, естественно, растворился. «Пенке» вода по барабану, а карты у меня в файлы запечатаны. Могло быть и хуже. На всякий случай прячу документы в голенище сапога. Они и так в целлофановом конверте, но бережёного Бог бережёт.
     Перевернув лодку, сливаю из неё воду. В этом отношении «Challenger», несомненно, удобен. Вновь бросаю в каяк чемодан и трогаюсь в путь, предварительно укрыв груз листом целлофана, тем более что дождь усиливается. Но мне это как той «пенке». По барабану! Всё равно мокрый. Спасает то, что ветерок над разогретой за жаркие дни водой, тёплый и ласковый, а я ещё и вёслами греюсь. Да так хорошо греюсь, что к шлюзу «Фаустово» ( «шлюз №8» ) подхожу уже не мокрым как мышь, а слегка влажным.
     Наученный горьким опытом прохождения «Софьино» решаю рискнуть и обойти преграду не со стороны камеры шлюза, а со стороны дамбы. Правда, это лишние пара километров по старому руслу, но всё лучше, чем три км пешком по пашне. Дохожу до самой дамбы, и сердце заходится от радости. Здесь всего-то метров двести тащить. Вообще ни о чём! Полчаса и я в нижнем бьефе. Кстати, здесь есть и шлюз для маломерных судов, но используется исключительно как плотина. А ещё, по секрету скажу… для охотников… уток там… Навалом! Даже мысль возникла, что неплохо бы одну себе на ужин добыть. Да нечем. Не лопатой же… Ничего, в следующий раз лук возьму.
     Такой неожиданный подарок судьбы обычно чреват тяжёлыми последствиями. В данном случае этим оказалось усиление дождя, но приподнятого настроения такой факт не убавил. Больше шлюзов впереди не будет, пройден сотый километр, а уж оставшиеся тридцать я на одном энтузиазме дотяну. Главное за сегодня побольше отмахать, а то «чуйка» намекает, что завтра будет ещё хуже. Гребу усиленно, отвлекаясь лишь на то, чтобы собрать полотенцем скапливающуюся в лодке воду. Вот уже и Воскресенск на горизонте? При том, что очень удачно начинает усиливаться попутный ветер. Хорошо усиливаться. Конкретно. Несусь как катер на подводных крыльях, да ещё и вёслами помахиваю, так что под первый мост в городе влетаю как метеор. Но в этот момент грянул гром, и это не литературная метафора. Гром действительно грянул. Небесный. С молнией и ливнем. Пока увлечённо работал вёслами, за моей спиной скопилось такое, что только держись. Ливакнуло как из ведра и «Барракуда» моментально начала наполняться водой. Срочно сворачиваю к берегу и на свою удачу втыкаюсь носом в небольшой пляж, укрытый от города зарослями деревьев и кустарника. Здесь тоже присутствуют следы человека в виде мусорных куч, но мне уже не до наведения порядка. Костёр. Срочно костёр! Нельзя сказать, что очень холодно, но я же мокрый до нитки и на ветру пробирает конкретно, до тремора в коленках, а солнце уже садится и ливень не прекращается. Экстрим!
     Пользуясь тем, что небесная влага не успела насквозь промочить всё мироздание, успеваю наломать сухих веток и разжечь костёр. Главное – разжечь, а там уже и сырые дрова разгорятся. Переворачиваю лодку кверху днищем, пряча под ней чемодан, а заодно освобождая от воды, и начинаю помогать огню, бороться с водой. Увлекательное, надо сказать занятие. Особенно учитывая сокращающееся количество более-менее сухих дров в округе. Потихоньку, сантиметр за сантиметром сфера обогреваемая костром увеличивается и наступает время, когда можно обсушиться. Втыкаю на границе тепла несколько палок и развешиваю на них мокрую одежду: штаны, рубашку, майку. Вторые штаны и свитер сохнут прямо на мне, для чего периодически поворачиваюсь в дыму то одним боком, то другим к живительному огню, что очень напоминает приготовление шаурмы или приготовление фирменного блюда «Я копчёный, с хрустящей корочкой».
     Приходит мысль о том, что ночевка получается в черте города, а значит, для местной полиции я вполне прохожу по категории бомжей и, если мой одинокий костёр заметят, то ночлег вполне может переместиться в местный «обезьянник» отделения полиции. По крайней мере, надеюсь, что там сухо…
     На какое-то время дождь слегка стихает и, пользуясь случаем, готовлю себе спальное место. Между двумя деревьями, где-то на уровне пояса натягиваю швартовый фал, а под него  ставлю лодку. Теперь накидываю свой многофункциональный целлофан на веревку, образуя таким образом подобие шалаша, укрывающего место моего ночлега от дождя. «Пенка» и влажный спальник ложатся на свои места. Всё. Готово. Можно ложиться.
     Тем временем на костре закипает котелок воды и щедро, не скупясь, завариваю крепчайший чай. Это будет допинг, за отсутствием нормальной еды. Натягиваю на себя всё, что у костра успело просохнуть или не очень. Укрываю угли найденным неподалёку листом жести и ныряю в спальный мешок.
     Очень вовремя ныряю, потому что дождь, как по команде, снова превращается в ливень. Но на меня уже не капает. То есть капает, но уже не льёт. Минут двадцать активно кручусь на своём ложе, пытаясь согреться движениями, и в итоге мне это удаётся. Сворачиваюсь калачиком, создавая очаг внутреннего тепла в середине этой композиции, и становится даже уютно. Но ненадолго. Замечаю, что для поставленных перед ним глобальных целей многострадальный целлофан всё-таки маловат и вода, скатываясь по нему, скапливается в тех местах, где его края ложатся на борта лодки, обещая по мере накопления обрушиться внутрь неё небольшим водопадом. Приходится следить за этим, аккуратно, изнутри выталкивая скопившуюся воду наружу. Это нарушает целостность тепловой защиты, но приходится терпеть, иначе проснусь уже в воде. Тем не менее, пытаюсь хоть как-то отдыхать. Пять-десять минут полусна и просыпаюсь. Сливаю накопившуюся за это время воду и снова впадаю в дрёму.
     К двум часам ночи ливень стихает, пропитав водой всё в округе, кроме меня и можно отключиться. Что и делаю, снова свернувшись в тугой комок человеческой плоти. Даже успеваю поспать немного, пока поднявшийся ветер не срывает мою целлофановую защиту.  Мгновенно становится холодно и приходится вылезать из спальника в надежде развести костёр и погреться. Время – около четырёх утра и солнце, сквозь несущиеся по небу рваные облака уже освещает тот бардак, что натворила за ночь непогода. Мокро и холодно. Под листом жести угли сухие, но уже прогоревшие, а надежду достать хотя бы несколько сухих щепок можно отнести в разряд фантастики. Безрезультатно пытаюсь поджечь хоть что-то, но даже листки из блокнота для черновых записей сырые и всего лишь тлеют. Холод пробирает уже до костей, до трясучки, но я специально не сдерживаю дрожь, позволяя телу погреться хотя бы таким образом. Случайно взгляд падает на кучу мусора и фиксируется на пластиковой бутылке. О, чудо! Дар Богов! Кто-то, уходя, выбросил бутылку с остатками жидкости для розжига. Хорошо, что я её вчера не заметил, а то мог бы уже использовать. Зато сейчас очень своевременно.
     С таким подспорьем я костёр и на воде разведу, тем более, что дождя нет, а ветер только помогает пламени разораться. Минут через десять перестают трястись руки, а ещё через пять живительный кипяток с варёными листьями экзотического растения Camellia cinensis, в народе именуемого чаем, уже вливается в мою замёрзшую утробу. Жизнь продолжается!
     Впереди последние девятнадцать километров. Всего девятнадцать! Всего, если учесть, что сто десять уже пройдено. Что там ещё осталось для укрепления организма? Размокший хлеб, пара конфет и плитка шоколада. Первое и второе съесть. Представив, что это обед из двух блюд. А шоколад отложить на дорогу. Есть ещё фляжка коньяка с мёдом приготовленного по личному рецепту, но это уже самый последний резерв.
     Холодный ветер гонит над тёплой водой языки испарений, обещая превратить их в туман. Солнце спряталось за плотными облаками, решив, что достаточно грело эту землю последние дни и можно расслабиться. Мелкий моросящий дождь тоже не из парного молока. Так чего, собственно, я жду? У моря погоды? Лучше уже не будет, а значит вперёд!
     Достаю из бокового кармашка чемодана ярко-желтый дождевик, захваченный именно для такого случая. Одноразовый, копеечный, из тех, что можно зажать в кулаке, но именно сейчас он и нужен, чтобы ветер не выстуживал тело, спрятанное в мокрую одежду. Лодку в воду, чемодан в лодку и погнали. С первых же гребков мышцы отпускает оцепенение вызванное холодом, и я даже начинаю испытывать удовольствие от этой работы. Циклон сместился и ветер поменялся с северо-западного на восточный, задувая мне прямо в морду, но эти его шутки мы уже проходили. Главное – не останавливаться.
     Первые километры всё идёт как обычно. Ветер заботливо пытается отнести меня в сторону дома, а я нахально стремлюсь в Конев Бор, понемногу сокращая расстояние до финиша. Но затем ему, по видимому, надоедает моя упёртость и он решает применить силу и тут уже не до смеха. Специфика Москвы-реки такова, что её достаточно высокие берега, заросшие деревьями, образуют своеобразные коридоры, в которых потокам воздуха очень удобно разгоняться, а в нижнем течении ещё и очень много прямых и широких участков, где разгуляться можно в полную волю. Вот ветер и разгулялся, гоня мне навстречу волны, кое-где даже украшенные белыми барашками пены. Удар такой волны в лёгкую «Барракуду» воспринимался ей как хук боксёра-тяжеловеса студенту-ботанику, снося с курса, а мне лишь изредка удаётся спрятаться под высоким берегом и хоть немного пройти по спокойной воде. В некоторых местах, где позволяет берег, вообще вылезаю из лодки и бреду по мелководью, волоча её за собой. Вода, относительно воздуха, удивительно тёплая, но таких мест немного и я снова прыгаю в многострадальное плавсредство, вгрызаясь форштевнем в волну.
     Где-то к полудню, когда до финиша осталось всего десять километров, попался участок с особо остервеневшим ветром, и я даже сдвигаю сидение вперёд, чтобы увеличить силу гребка. Полчаса, час… Гребу с остервенением, втыкая весло в воду, как копьё в тело врага и почти побеждаю. Почти…
     За полсотни метров до вожделенного поворота, где можно будет укрыться под берегом от супостата, раздаётся треск и лопасть весла начинает движение в воде отдельно от нас с «Барракудой». Успеваю выхватить её, но ветер за это время разворачивает лодку бортом к волне и несёт меня в обратную сторону, сжирая выигранные мной драгоценные метры. Кое-как, одним веслом ухитряюсь подогнать лодку к берегу, уже не особо заботясь о том, чтобы не напороться на корягу. Не до того. Осматриваю весло. Алюминиевая трубка не выдержала нагрузки и лопнула по шву. Была бы ножовка и сверло, починил бы а так… Отрезаю очередной кусок спасительного швартового фала и туго обматываю им лопнувшую часть. Вроде держит. Особенно, если зажать в этом месте рукой. От радости издаю какое-то почти звериное рычание и снова прыгаю в лодку, чтобы вступить в бой.
     Этот участок мы с «Барракудой» одолели, но ещё через пять километров обнаруживаю что, сколько не вычерпываю воду, а она всё равно есть. Странно, ведь крутые волны остались позади, а дождь, превратившийся за это время в ливень, не может так быстро заливать лодку. Снова подгребаю к берегу для осмотра и выясняется, что от ударов волн шов, соединяющий днище с бортами начал расходиться. Есть клей в ремкомплекте, но для ремонта лодка должна быть как минимум сухая, поэтому просто затыкаю изнутри это место рулоном «пенки»  и снова пускаюсь в путь, уже не обращая внимания на плещущуюся под сидячей частью спины воду. Только вперёд!
     Осталось  всего три километра и впереди виден мост, после которого мне следует прижаться к левому берегу высматривая строения конюшни, но тут я замечаю, что борта лодки уже не такие упругие как час назад. Спускает? Брызгаю водой на корпус, где вздулись натёртые работой весла пузыри и убеждаюсь, что это не они. Приходится снова грести к берегу. Получасовой поиск места утечки воздуха результатов не принес. Дырка так и не обнаружена, но зато выясняется, что мощный насос накачивает лодку значительно быстрее, чем она спускает. А значит шланг в клапан, насос на колени, весло в руки (чуть не написал, что в зубы) и снова вперёд!
     Разводной мост проскакиваю без проблем и начинаю прижиматься к левому берегу для поиска места финиша. Пятьдесят гребков полусломанным веслом, десять качков насосом. Пятьдесят гребков, десять качков. И так далее… Я уже зверею от такой работы и даже не матерюсь, а просто рычу, стиснув в зубах шнурки от капюшона плаща. Но злость плохой помощник и в какой-то момент беру себя в руки и, причалив, тщательно ориентируюсь по карте, пытаясь понять, в каком месте мне окончательно выбираться на берег так, чтобы оказаться напротив конюшни. Получатся, что ещё где-то пятьсот метров. В этот раз рычание у меня уже довольное, невзирая на дождь и пронизывающий ветер, пытающийся сорвать с меня лохмотья, оставшиеся от плаща.
     Дошёл. Вытащил лодку на прибрежный песок и, вскарабкавшись на скользкий глиняный обрыв, обнаруживаю, что не ошибся. Вот она! Конюшня, дом и несколько бытовок. Недалеко. Метров восемьсот через заросшее травой поле. Даже силуэты лошадок, мирно пасущихся под проливным дождём, можно рассмотреть. Там тепло. Там меня ждут. Так что же стоять и мёрзнуть?
     Соскальзываю вниз по размокшей глине и приступаю к попыткам вытащить своё барахло наверх. Глина скользкая, словно маслом политая, поэтому чемодан мне удаётся поднять лишь с пятой попытки, зато лодку с третьей. Перемазался как Голем и, спустившись за последней оставшейся на берегу вещью – веслом, решил, что негоже гостям в таком виде заявляться. Взял, да и рухнул в воду. Прямо в одежде. Оказалось, что в воде даже тепло и пока отмывался успел немного согреться.
     Вылезаю на обрыв, и ледяной ветер моментально вышибает из тела крохи взятого взаймы у воды тепла. Но это не страшно. Сейчас согреюсь. Лодку на плечо и вперёд.
     Снова «челночным» методом перемещаю своё имущество в сторону конюшни, но трава, в этой части поля выросшая высотой по грудь, требует, чтобы через неё сперва проломилось моё тело, а потом уже протащился груз. Остервенело прорываюсь сквозь путаницу разнотравья, теряя последние силы и остатки энергии. На полпути бросаю лодку, но чувствую, что мне и с одним чемоданом не дойти. Всё. Это край и я выпускаю зверя. По-волчьи задрав к серому небу залитую дождём морду начинаю орать, вложив в этот крик всю ярость, распирающую мою сущность изнутри. Ору громко, с выражением и от души, чтобы там, наверху поняли, что я всё равно не сдамся.
     Поняли или нет, не знаю, но то, что от этого дикого вопля словно бы прибавилось сил и стало теплее – это точно.
     Посередине двора, образованного конюшней и другими хозяйственными постройками приходится остановиться. Сторожевые псы с лаем окружают, видимо не совсем понимая, что за существо перед ними, а я стою и глупо им улыбаюсь. Я сделал это. Я счастлив!
     Выскочившие на шум молоденькие девушки, помощницы Наташи, оттаскивают псов и приглашают в сторожку. Смотрят недоверчиво. Их предупреждали, что приедет поэт, существо тонкое, возвышенное и творческое, а появилось это звероподобное чучело в драном плаще, едва могущее связать пару слов.
     На моё счастье, по поводу холодной погоды в сторожке жарко топится печь и, прижавшись спиной к тёплой деревянной стене, начинаю приходить в себя. Тут спешить нельзя. Медленно начинаю впитывать в себя внешнее тепло, не спеша скинуть с себя мокрые шмотки, сдерживающие его поступление. Выждав некоторое время, снимаю плащ и прошу девочек приготовить горячий чай. Мне подают какую-то спецовку. Неважно какую, зато сухую. Переодеваюсь. Чай готов и горячая кружка приятно обжигает ладони, но ещё до первого глотка залезаю в свой мокрый чемодан и, достав фляжку с «последним резервом» щедро разбавляю коньяком напиток.
     Самое время выпить.

     Я провёл в Коневом Бору ещё три дня, осторожно и неторопливо выводя тело из боевого состояния. Что-то подсказывало, что резкий переход из мира холода и сырости в тепло и уют, а от сумасшедших нагрузок к полному покою может быть опасен. Поэтому, не давая расслабляться натруженным мышцам, в меру сил помогал по хозяйству, и мне удалось обойтись без неприятных последствий. Даже банального насморка не заработал.
     Попутно анализировал всё произошедшее со мной и кажется, понял, зачем это было нужно…
     А "Ьарракуда"? Я не оставил её брошенной посреди поля. Увёз с собой в Москву. Заклею и пусть внуки на даче в пруду катаются. Вполне достойная участь для заслуженной лодки.