Незнакомка

Странный шелест за спиной испугал её. Женщина обернулась и вздрогнула от неожиданности: зеркальная дверь шкафа-купе превратилась в большое окно, в котором она увидела незнакомый город. Верхушки деревьев гнул и трепал ветер, отчего листья трепетали, как крылья бабочек. На пустынной дороге стоял мужчина и разглядывал её.
«Дожила до светлого дня, привлекла внимание мужика из зазеркалья. Или  из параллельного мира? Осталось только проговорить: «Чудо-зеркальце скажи, да всю правду расскажи». Чего надо этому типу на дороге? Ручкой машет, как старой знакомой. По идее, как вежливый человек, я должна была бы ответить ему. Нет, размахивать рукой, как на демонстрации, когда проходишь мимо трибуны, где застыли важные лица руководителей, не буду. Обойдётся. Если проговорю или даже прокричу ему традиционное приветствие, он не услышит, – она беззвучно, по слогам произнесла: «Привет», увидела себя как бы со стороны и мысленно спросила себя: - А в своём ли я уме»? – она не знала, что делать: спрятаться на кухне, позвонить в службу спасения или попробовать дотронуться до прозрачной поверхности, но не рискнула что-либо предпринимать, ибо включился здравый смысл, который требовал замереть и смотреть, чем дело кончится.
И тотчас она увидела, что всё внутри зеркала завертелось в странном вихре.
- Мама дорогая! – воскликнула она.
Картинка задрожала, размазалась, после чего всё исчезло, и в зеркале проявилась испуганная молодая женщина в пижаме, озирающаяся по сторонам. Она не сразу сообразила, что видит собственное отражение.
«А может, этот безумный хаос в зеркале, и есть реальность? – подумала Ангелина. – Та самая реальность, из которой строятся иллюзорные миры, создаются фантастические объяснения, порой запредельные, чтобы придать всему смысл? А на самом деле, может, реальность, о которой много говорят, похожа на сон сумасшедшего»? – она поправила прядь светло-русых волос, улыбнулась отражению, после чего пожала плечами, выключила свет в коридоре, вошла в спальню, прикрыла дверь и облегчённо вздохнула, словно дверь стала непреодолимой преградой для всего потустороннего.
Она решила не думать о том, что произошло, вести себя так, будто каждый день  заглядывает через «окно» в разные миры, и это стало для неё таким привычным, как сказка на ночь для ребёнка.
«Кого хочу обмануть? Себя? Зрителей-то не было. Мужчина на дороге – не в счёт. Он не отсюда. А откуда? Какое мне дело до его проблем, со своими бы разобраться», - подумала она, легла в кровать, натянула одеяло до самого подбородка и стала размышлять о собственной невнимательности, о хождении по кругу, когда повторяются ошибки.
«Конечно же, ситуации не списаны под копирку, они имеют некоторые нюансы, дополнения. Но суть остаётся прежней. Могут быть иные люди, время, отчего не сразу понимаешь, что возникли лишь новые вариации на заданную тему, подобно тому, как развивается тема в фуге. И снова наступаешь на грабли лишь только потому, что они расписаны под хохлому».
Потом мелькнула мысль об одиночестве, мнимой и истиной свободе, о недостатке мужского внимания. Сразу же вспомнился мужчина на дороге, которого она не успела разглядеть, но типаж показался ей знакомым. То ли в позе, то ли во взмахе рукой было что-то трогательно-притягательное и одновременно настораживающее.   
«Знаем-знаем, проходили», - вздохнула она и только потом осознала, что странное явление исподволь втягивало её в свой водоворот.
Она не сразу отследила, что уже не только смотрит в ту сторону, от которой хотела отвернуться, но и делает первые неуверенные шаги в попытке понять природу события.
«Что это было? Аномальное явление или галлюцинация? А если ни то, ни другое? Это у меня открылось видение или мне кто-то показал некую запредельность? Тогда возникает следующий вопрос: «Зачем»? Кому это нужно? Меня хотели напугать или показать, что мир гораздо сложнее, чем мне кажется? Что за город это был? А может, это всего лишь запредельные игры? Развлекается нечто от скуки? То, что случилось единожды, будет ли иметь продолжение? Странное ощущение: страх в купе с любопытством. Может, написать об этом? Собрать материал. Как? Вылезти в окно, чтоб пообщаться с местными жителями? Хорошо придумала. Пять баллов за смекалку. Только вот незадача: не я превращаю зеркало в окно, а потом творю обратный процесс. Я вылезу, а оно - раз! – и опять в зеркало превратится. И всё, назад дороги не будет. Вот тогда я реально испугаюсь. И вообще, что за мысли? Бред воспалённого мозга, не иначе. Похоже, мне приключений не хватает. Ну, вот, получила приключение с большой буквы. Развлекайся - не хочу. Но я же не этого хотела. А чего? Молчишь? То-то же. Ладно. Подумай лучше о том, почему себя не сразу узнала, когда зеркало вновь стало зеркалом. Явно, не от страха и неожиданности. На меня смотрела незнакомка. А может, она и есть я настоящая? Что за бред? Незнакомка и я – не два разных человека. Это я и есть. Другое дело, что я ничего не знаю, не ведаю об этой незнакомке, но ведь хочу узнать, понять, найти путь-дорожку к её сердцу. Своему сердцу, - поправила мысленно она сама себя. - Я назвала своё отражение незнакомкой, потому что, по сути, так оно и есть. А много ли людей могут похвастаться, что знают себя истинных? Мне нет никакого дела до подобной статистики. Я не успокоения ищу, я понять хочу. А вообще, возможно ли объяснить необъяснимое? Не знаю. Ладно, как там, в сказках, говорят? Утро вечера мудренее? Всё. Спать», - приказала она себе мысленно и, как ни странно, почти мгновенно уснула.
Ещё до того, как у Ангелины случилось «зеркальное» происшествие, её сосед Иван обнаружил, что идёт по улице, но совершенно не помнит, как проснулся, встал и вышел из квартиры, где спал.
«Но я же не в плавках выбежал и не босиком. Значит, я ещё и оделся, обулся, - стал рассуждать он. - Лунатизмом я не страдал сроду. Да я бы и не осознавал, что иду по улице. Кстати, зачем и куда я иду, что мне нужно в этом незнакомом районе»?
Он со страхом смотрел на дома замысловатой формы. Если архитектор, хотел довести до абсурда собственную идею, совместить несовместимое, то он преуспел в этом. Да и улицы под стать домам.  Спиралевидные, с зигзагообразными пересечениями, оканчивающиеся тупиками или неожиданными переходами. Авангард, не иначе. Замысел  расшифровать ему было не под силу. Не очень понятное, пугающее громадьё. И вокруг – никого, ни одной живой души. У Ивана создалось впечатление, что это город-призрак, что в нём никто не живёт. Да и кто согласится жить в таких домах? Но едва он подумал об этом, как увидел людей, которые показались ему не от мира сего.
Да и начало сумерек, ещё не вступивших в свои права, поразили его каким-то мглистым, неопределённым светом, может, поэтому люди, идущие ему навстречу, и показались призраками. Всё виделось, как во сне. Он посмотрел вверх и увидел, что небо над его головой похоже на огромную грязно-серую плиту, на которой забыли нарисовать луну и звёзды. И сразу же после мелькнувшей мысли проявился тонкий лунный изогнутый штрих и бледные звёздные точки на небесном полотне.
«А может, это и есть сон? – с надеждой подумал Иван. – На улице ещё не ночь, а только её преддверие. Странно. А вообще, как долго я брожу среди сюрреалистических нагромождений, которые вызывают во мне протест, недоумение, ещё удивление. А ещё раздражение. Но мода есть мода и тут ничего не поделаешь. Каменные джунгли. Не совсем, - улыбнулся он, когда увидел старый, запущенный сад за забором, увитым плющом, и красивый домик с резными наличниками, да и газон перед этим «исключением» показался ему издалека бархатным полотном с фиолетовыми пятнышками чертополоха. – Интересно, а когда цветёт чертополох? И как я определил, что там растёт? Может, это вообще какой-нибудь новый вид растения? Это я  называю его так из-за внешнего сходства, а на самом деле это, возможно, какой-нибудь гибрид кактуса с васильком или некая запредельная флора. Ладно. Не накручивай себя. И без того тошно. Хорошо. И что хорошего в моём блуждании, хрен знает, где и неизвестно зачем? Чего мне здесь надо? Определиться давно пора. Похоже, что здесь ещё и со временем что-то не так. Что именно? Не знаю, но, явно, что-то не в порядке».
Ему не нравилось, что настроение менялось, как узор в калейдоскопе. Это реально изматывало. К тому же неопределённость порождала страх. Он не знал, куда идёт, к кому, кто его ждёт здесь, на ночь глядя. Мелькнула мысль, что здесь ещё и проблемы с освещением улиц и домов, что в полной темноте он вряд ли вообще выберется отсюда. И сразу же вспыхнули фонари вдоль дороги, по которой он шёл. А синеватая тьма с золотыми проблесками фонарей перестала раздражать его. Потом у него почему-то возникла странная ассоциация, что он идёт по улице из фантастического фильма.
«Здесь всё так быстро меняется! – он посмотрел на небо, откуда изрядно потолстевший серп луны освещал дикий пейзаж. - И всё же дело не в пейзаже. Вернее, не только в нём. Кино-то немое», - вдруг дошло до него.
Вокруг была тишина. Какая-то зловещая тишина. Нет, полное отсутствие звуков. Даже стук его башмаков не было слышно. В одном из домов загорелся свет в огромном окне, за которым стояла девушка в пижаме. Ему показалось, что он её уже видел где-то. Иван остановился, поднял руку, приветствуя незнакомку. И сразу же окно словно затянулось туманом. Он понимал, что девушка никуда не делась, её просто стало не видно. А потом мутноватое свечение тоже исчезло, потому что исчезло само окно. Странный фильм с его участием никто, похоже, не собирался озвучивать, да и над сценарием особо не парились. 
Из потайных уголков памяти почему-то всплыло высказывание из книги Джона Кейджа «Молчание»: «Где бы мы ни были, то, что мы слышим, - в основном шум. Когда мы его игнорируем, он раздражает. Когда мы прислушиваемся, он захватывает».
«По-моему, цитата не к месту, потому что здесь я могу прислушиваться, сколько мне влезет. Ничего не меняется. Звука нет, - он вновь попытался вслушаться в беззвучную симфонию мрака. - Или я оглох по каким-то причинам»? - подумал он, а потом вспомнил, что девушка, перед тем как окно затянулось туманом, что-то сказала.
Но что именно? Разве разберёшь? Читать по губам он пока не научился, да и далековато для того, чтобы рассмотреть детали внешности.
«А может, её голос просто плывёт по воздуху бесконечно долго, как дым в безветренную погоду»?
Он готов был бежать туда, откуда звучание брало начало, но вместо этого повернул в другую сторону. Мотив собственного поведения он тоже не мог объяснить. Словно им кто-то руководил.
«Сон лишён всякой логики, - подумал он. - А что если зайти к незнакомке, которую я увидел, в гости? Тогда надо успеть до пробуждения».
И сразу же город исчез, Иван оказался в поле, увидел, как перламутрово-жемчужный свет омывает край сиреневой темноты пригорка, и словно прилив, катится дальше, растворяя тьму. Иван стоял возле огромного камня. В голову пришла мысль взобраться на него и медленно поворачиваться, чтобы устроить себе круговой обзор, что он и сделал. Он увидел ещё погружённый во мрак лесной массив, слева от него тот самый город, по которому брёл совсем недавно, а из-за спины подкрадывалась светоносная волна. 
«Это что? Уже рассвет? – мелькнула мысль. - Точно, здесь странности не только с архитектурой, но и пространственно-временные. Какие ещё чудеса припас для меня этот мир? Чем в состоянии поразить? Нет, я не этого жду. А чего? Не знаю. И всё же, зачем я здесь оказался? Мне отец ни раз говорил, что все причины в нас самих».
Он прислушался к тому, что происходило у него внутри. И вдруг каким-то невероятным образом Иван ощутил махину прожитых лет, как нечто туманно-тревожное, нерасшифрованное. А через мгновение увидел собственную жизнь ясно, во всей её целостности. Объём был живым и разноцветным. Он дышал, переливался всеми цветами радуги, изменял форму и излучал нечто родное, понятное. 
Ивану показалось, что он интеллектуальный океан, волны которого омывали все берега мысли. Но стоило сконцентрироваться на некой конкретной точке, как становилось видно, что этот объём не однороден: он весь состоит из множества точек, и именно это позволяло ему изменять форму. Ближайшая к нему точка превратилась в моток ленты, где каждый кадр – некий эпизод его сегодняшней жизни от рождения до смерти. Осознание, что в каждой точке объёма записаны его прошлые воплощения и будущие, ошеломило его и одновременно обрадовало.
А потом пришло понимание, что всё самое главное в сжатом виде всегда было и есть в нём. Это внутреннее знание о себе самом. Он не ведал, как подобная информация в состоянии сжаться до микроскопической точки. Но ведь подобные «точки» есть у каждого человека. Они сливаются в иной объём, потом в ещё больший объём. Процесс этот бесконечен, но его сознание не в состоянии было вместить подобную махину. Поэтому сконцентрировалось на последнем воплощении.   
Иван стал  увязать в серой трясине реальных фактов собственной жизни, которые мелькали с такой быстротой, что смысл, в них заключённый, почти не фиксировался его сознанием. Он словно превратился в некое каменное изваяние в ожидании победы над временем. Но он откуда-то знал, что будет дано ровно столько, сколько он в стоянии выдержать.
Сердце сжималось от сожаления чего-то нерасшифрованного. А лунный свет, похожий на неземной колдовской отблеск зари, в котором окружающие предметы совсем недавно искажались в зеленоватой бледности, напитывались безмолвием, растворился на его глазах под напором света. И сразу же на Ивана навалилась всё поглощающая печаль от понимания, что прошлое никогда не вернётся. Всё, что было, ушло навсегда. Безвозвратно. И ничего уже не исправить. Ничего.
Кто бы знал, как он устал от собственной суеты, от поступков, лишённых элементарной логики, от оправдания своего эгоизма, занудства, амбициозности, педантичности, мелочного контроля, несдержанности, что показался сам себе скрипучей калиткой, которая висит на одной петле, но всё же висит и, возможно, ещё долго будет оглашать мир своим скрипом. И вдруг с лёгким дуновением ветра прилетел первый, едва различимый звук, а потом он услышал усталый шорох травы.
И вдруг ощутил неуёмную радость, а потом перед его глазами всё закружилось, завертелось. Он то ли потерял сознание, то ли его подхватило неведомым вихрем, но когда открыл глаза, оказалось, что он лежит в кровати в своей спальне, укрытый пледом.  Иван прислушался к звенящему птичьему щебету за окном.
- Слышу! – прошептал он и улыбнулся, потому что собственный голос он тоже слышал.
Иван подошёл к окну, увидел, как ветер, резво носившийся по родному двору, словно котёнок в погоне за собственным хвостиком, поднимает опавшую листву,  закручивает, теряет к ней интерес и снова включается в игру.
- Уф, - выдохнул он, потом чуть громче: - Вернулся!
«Откуда? Что за ересь? Из сна, что ли? Какая разница? Я никогда не думал, что буду радоваться, как ребёнок, привычным для меня вещам. А когда я раздеться успел? - мелькнула мысль. – Меня хоть и дрессировали в армии, но, по-моему, я побил все рекорды. Видел бы это мой бывший командир взвода! Я и сам не видел. Может, я, как черепаха, двигался, просто выпало это из памяти. Здравый смысл. Никуда от него не деться. Моя бывшая дама постоянно твердила о нём. Бубнила как молитву, как таблицу умножения то ли для меня, то ли для себя. Её призывы до сих пор звучат у меня в голове. Хотя я никогда не витал в облаках: профессия обязывала опираться исключительно на факты и здравый смысл. Но не знаю, почему после каждого её замечания я хотел возразить ей. И возражал: «Тебя среди ночи разбуди, скажешь, что надо опираться в жизни исключительно на здравый смысл. Но порой не костыль спасает пациента, а операция, его сила воли, стремление выздороветь». – «Но так ведь одно другому не мешает, - улыбалась она. – После иной операции приходится учиться ходить заново, без костыля не обойтись». Я понимал, что она права, я и сам всем говорил об опоре на здравый смысл. И дело было не в ней, во мне: терпеть не могу, когда меня учат».
Иван сварил кофе, налил в чашку, но не сел за стол на кухне, а вновь подошёл к окну, сделал несколько глотков, наслаждаясь ароматом, и вдруг вспомнил, почему незнакомка в пижаме, которую он увидел в окне карикатурного дома, показалась ему знакомой.
- Ангелина, - прошептал он. - Что она делала в моём сне? Или это был не сон? – спросил он сам себя, а потом и вовсе его посетила идиотская, с его точки зрения, мысль зайти к ней и поинтересоваться у неё об этом, по-соседски, по старой дружбе. - Она же пошлёт меня куда подальше, скажет, чтобы я проспался вначале. А я ничего, кроме кофе, не пил. Я и раньше-то не увлекался спиртным, а после того, как мы с ней расстались, и вовсе в рот не беру. У меня всё шиворот-навыворот. Многие начинают искать утешение на дне стакана после неудач всевозможного толка, а я собираюсь в кулак, делаю акцент на здоровом образе жизни, окунаюсь с головой в работу и, как правило, достаточно быстро справляюсь с тем, что обрушивается на мою бедную голову. Плюс знание законов. Помогает. А с Ангелиной-то как быть? – спросил он сам себя. - Ладно, за спрос деньги не берут, - проговорил он, поставил чашку с недопитым кофе на стол и отправился исполнять принятое решение.
Правда, ещё до того, как он открыл дверь и позвонил в соседнюю квартиру, он подумал, что никакого решения, кажется, и не принимал, но было уже поздно. Дверь распахнулась, и он увидел Ангелину в той же самой пижаме, что и во сне, а, может, и не во сне вовсе, но видел же, от этого никуда не денешься.
- Чем обязана столь ранним визитом? – спросила она.
- Тем, что произошло сегодня ночью.
- А ты откуда знаешь? – спросила она, растерянно глядя на Ивана.
- Сам видел, - ответил он, пытаясь скрыть собственную растерянность.
- Что?
- Слушай, может, я войду, соседям незачем слышать запредельные байки. Не хватало ещё, чтобы меня за сумасшедшего приняли. С клеймом «сумасшедший юрист» – далеко не уедешь, высоко не поднимешься.
- За карьеру испугался? Ладно, заходи. Кофе сварить?
- А плюшки есть?
- Я тебе кофе предлагаю, а не плюшки. Мог бы свои принести.
- Извини. Мне с тобой так комфортно. И почему мы расстались? – спросил он.
- Не строй из себя бедную овечку. Ты, как и многие мужчины, думал, что лучшая долина лежит за следующим холмом. И никак не мог успокоиться – продолжал поиски.  Старики в этом плане мудрее. Не все, конечно, но, как правило, они точно знают, где их дом.
- Наверное, ты права. А ещё я решил, раз сад посажен, ухаживать за ним больше не надо, пусть сам растёт. Нам всем свойственно заблуждаться, только не все знают о собственных заблуждениях. Наши взаимоотношения не были безоблачными, но, если честно, мне тебя не хватает. Иногда, - добавил он. – Кто-то скажет, год – не срок, но это с какой стороны посмотреть. Всё от режима срока зависит.
- Юморист, ты каяться пришёл или по делу?
- Извини.
- Принято.
Ангелина налила кофе в две чашки, жестом пригласила Ивана присесть за стол и спросила:
- Итак?
- Вначале расскажи, что необычного случилось у тебя этой ночью? – попросил Иван, вспомнив о её возгласе.
«Я шёл со своей проблемой к Ангелине, а, оказалось, что у неё тоже что-то произошло. Надо выслушать. Может, это и не проблема вовсе, а некая мелочь, возведённая ею в степень. Она умеет раздувать из мухи слона. Но в любом случае, я должен поступить, как джентльмен».
- Я вышла в коридор перед сном, чтобы выключить свет и лечь спать. Оказалась спиной к зеркалу и вдруг услышала некий шорох, повернулась, а зеркало превратилось в окно, за которым был незнакомый город. И это не было галлюцинацией. Улица была пустынной. Только один какой-то мужик стоял там, ошалевший от одиночества, не иначе, потому что обрадовался, когда увидел меня в окне. Я думала он в пляс пустится от переполнявших его чувств, но нет, сдержался, лишь ручку поднял. Вроде как, поздоровался. Я ответила, хотя понимала, что через стекло он не услышит мой шёпот. Стриптиз устраивать не стала, это не в моём характере. Воспитание не позволяет переступать черту, да и танцую я не очень. А потом поднялся в самом зеркале некий вихрь, породивший хаос. Думаю, из такого хаоса, только в глобальных масштабах, а не как у меня, в отдельно взятом зеркале, и рождается гармония, другие миры. Я ожидала, что ещё что-то проявится, но зеркало снова стало зеркалом. Признаюсь, испугалась страшно. Я старалась не думать о том, что случилось. Но не могла не думать. А что толку? Объяснить данный феномен мне не под силу оказалось. Магия? Колдовство? Волшебство? Открывшийся портал в другой мир? Параллельный или запредельный мир постучался ко мне среди ночи? Не знаю. Предположений и вопросов воз и маленькая тележка, а истина осталась где-то там, за горизонтом. Вернее, за пределами зеркала. Спряталась, короче. И найти её я не могу.
- Я не предполагал такого варианта развития сегодняшнего события. Пока я слушал твою запредельную историю, вдруг вспомнил некие подробности собственной, которые, возможно, и не имеют никакого отношения к тому, что произошло у меня или со мной потом.
- И?
- Я лёг спать и вдруг услышал за окном, как ветер зашуршал сухой опавшей листвой под некие туманные аккорды…
- Что значит «туманные»? И откуда взялись эти самые аккорды? Тебе что-то показалось, возникла некая ассоциация? На каком инструменте играли? Может, кто-то из машины вылезал, где звучала музыка? Но как она не заглушила шуршание листвы? Значит, она прилетела издалека. Какой ветер был вчера с вечера? Южный? Значит…
- Сто слов в минуту. Ты в своём репертуаре, так и не научилась слушать. Хорошо, что ты пишешь статьи для журнала. Это учит тебя молчать хоть какое-то время. Попробую объяснить. «Туманные», в моём понимании, приглушённые и слегка размытые аккорды. Я уловил некую мелодию то ли в самом шелесте листвы, то ли в том, как она шуршала, был некий ритм, а может, и действительно услышал, как откуда-то долетали эти самые аккорды. Не знаю. Но под это музыкальное шуршание я уснул, наверное. Вру, я не знаю, что произошло потом, и происходило ли что-то. Провал. Может, я впал в некое состояние, в котором, только не смейся, переместился в иную реальность, хотя вначале я подумал, что это новый район нашего города. Очень странный. Я просто осознал, что иду  по улице. Только без всякого понятия, куда и зачем шлёпаю.  Там дома были какие-то сумасшедшие…
- Что значит «сумасшедшие»?
- Ненормальные. Ты видела картины художников сюрреалистов? Нет, я не умаляю их гениальности. Но в их картинах меня пугает противоестественное сочетание предметов, я понимаю, что это своего рода модернистское направление, провозгласившее источником искусства сферу подсознания, а методом – отсутствие логических связей, которые заменили субъективными ассоциациями.
 - Ты решил мне прочитать лекцию о художниках-сюрреалистах? Так я в курсе. Мне нравится Дали…
- Нет. Пытаюсь объяснить. Я столкнулся с сюрреализмом в архитектуре, и это меня не восхитило, - а потом он достаточно подробно рассказал всё, что увидел «там» и что испытал. – Я думал, что это сон. Но в свете того, что случилось с тобой, думаю, что это было что-то другое.
- Что? – спросила Ангелина.
- Не знаю.
- Ты не развеял мои страхи, не объяснил суть явления, ты испугал меня ещё больше. Ты утвердил меня в реальности произошедшего. С одной стороны – хорошо, потому что, значит, я не сошла с ума, это не было галлюцинацией, видением, я увидела тебя в ином мире, измерении, параллельной реальности. Не важно, где я тебя увидела сквозь зеркало-окно, но это не было бредом воспалённого мозга. И, самое главное, я не спала.
- То, что со мной случилось, меня тоже не радует. Поверь. Пугать тебя в мои планы не входило. Прости, я бы очень хотел объяснить тебе странное явление. Но не знаю даже, с какого конца подступиться к нему. Пока, - добавил он. – Буду думать, какие шаги предпринять, чтобы до окончания поиска меня не упекли в психушку и не залечили до смерти.
- Думаю, что с научной точки зрения объяснить то, что произошло с нами, будет сложно, а может, и невозможно. Надо смотреть правде в глаза. Меня мучает другой вопрос. Почему в эту запредельную ситуацию именно мы были втянуты с тобой? И кто нас туда втянул? Мне кажется, что ты оказался в иной реальности или параллельном мире, а мне туда открыли окно, чтобы ты не решил, что съехал с катушек или тебе всё это привиделось во сне. Я-то ведь не спала, когда зеркало…
- А может, это магия?
- Откуда я знаю? – спросила Ангелина. - Но мне кажется, что слишком сложно очаровать сразу двух людей, находящихся не в одном месте. Здравый смысл диктует вопросы: «Кому это нужно? Зачем? С какой целью? И что от нас хотят»? Может, помощь наша нужна?
- Ага. Только вот незадача, мы с тобой на специалистов по аномальным явлениям и запредельным мирам не тянем, если честно. Юрист и журналистка – хоть и красивая пара, но из другой оперы. Думаю, что нам нужны дополнительные факты, чтобы раскрыть тайну случившегося. А может, нам попробовать следующую ночь провести вместе?
- Зачем? А как же твои Даши, Леры и Оксаны?
- Ну, я же не предлагаю всё начать сначала, - он не собирался делать сенсационное заявление, что у него никого нет. - Я не то имел в виду.
- Я не знаю, что ты имел в виду, но прозвучало некое не двусмысленное предложение…
- Ради эксперимента. Научного.
- Я не собираюсь с тобой спать даже ради того, чтобы разгадать загадку, от которой я потеряла покой.
- Не надо про покой, - вздохнул Иван. - Когда ты спала, я бегал по странному городу в поисках неизвестно чего. Если честно, я устал. Но, истина важнее моего состояния после бессонной ночи. Скажу прямо, я готов провести ночь на коврике возле твоей кровати. Мне интересно, исчезну ли я, если меня вздумают вернуть в этот город.
- Ты предлагаешь мне дежурить, стеречь твой сон? А если я тоже усну, и мы исчезнем вместе? Может, они этого и ждут? А потом не захотят нас возвращать.
- Кто «они»? – спросил Иван.
- Откуда мне знать? Ты же первый предположил, что тебя кто-то снова переместит в инобытие, запредельный мир или ещё куда-то. Это твоя идея, не моя. А потом ты спрашиваешь у меня, кто они такие. Где логика и здравый смысл?
- Спокойно. Не надо нервничать и так бурно реагировать. Всё не так плохо.
-  Всё просто зашибись. Тебе понравилось скакать и прыгать там по дорожке с козлиными воплями в лучах луны? Из тебя психотерапевт, как из меня оперная певица. Можно подумать, что я от твоих слов сразу успокоюсь, и буду блаженно улыбаться.
- Во-первых, я не скакал и не прыгал. И, тем более, не вопил. В этом смысла не было. Я же говорил, звук отсутствовал. Во-вторых, в равновесном состоянии лучше думается, и, значит, больше шансов найти выход. Это элементарный здравый смысл, о котором ты мне постоянно напоминаешь.
- И что? Повторенье, сам знаешь, чья мать. Ты тоже сегодня на сдержанного молчуна не похож. Болтаешь много, но всё не по существу. Ладно-ладно, может, и по существу, но только близ да около. Пока что я не услышала от тебя никаких предложений по поводу этого самого выхода…
- Одно моё предложение уже было отвергнуто тобой, - напомнил Иван и вдруг стукнул себя по лбу. – Зеркало.
- Ты хочешь его осмотреть? Зачем?
- Как зачем? Мы может на твоём зеркале написать список вопросов.
Ангелина с недоумением посмотрела на Ивана и спросила:
- Зачем?
- Заметь, это у тебя сегодня самый популярный, вернее, чаще всего повторяющийся  вопрос. Вопросы задают или пишут, чтобы получить на них ответы.
- И кто нам отвечать будет? Хватит издеваться, - возмутилась Ангелина.
- Нет, я серьёзно. Если твоё зеркало может становиться окном, почему бы ему не стать экраном…
- Ага. Будем посылать сообщения через оператора запредельно-космической связи. Чем писать будем? Помадой или фломастером? Здравый смысл включай, Ваня.
- Если уж на то пошло, о каком здравом смысле ты мне пытаешься сказать, когда у нас с тобой  ситуация, лишённая этого самого здравого смысла? – спросил Иван.
- Ну, да. А может, нам к моей подруге сходить? Она же видящая.
- Я понимаю, что утопающий хватается за соломинку. Но при чём тут твоя Ирина?
- Ну, не к твоему же дяде Андрею обращаться. Он нам по-родственному палату номер шесть выделит. Уколы пропишет. Он классный психиатр. А наша ситуация, думаю, его  взбодрит. Он выработает новую методику лечения… И если мы выйдем из его клиники, то, разве что, с помощью ещё одной запредельной ситуации, не иначе. 
- Хорошо. Давай сходим к Ирине. Сегодня выходной у всех трудящихся. Значит и у Ирины – тоже. Кстати, кто она по профессии? Какое у неё образование?
- Запамятовал? Историко-архивный институт у неё за плечами. Не замужем. Что там ещё? Тебе все её анкетные данные нужны? В тюрьме не сидела, под следствием не была, и связей порочащих нет, о её способностях знают только родные и близкие. Мы с тобой относимся к друзьям, вызывающим особое доверие. Про пароли, явки – не в курсе. Что ещё?
- Всё. Вспомнил. Она работает в городском архиве.
- Не прошло и года. Только при чём её специальность, место работы и способности, с которыми она родилась?
Иван пожал плечами, а потом улыбнулся: 
- Не знаю. Ну, любопытный я.
- Ты юрист.
- Происки профессии? Возможно. Что ж, давай попробуем посетить твою подругу…
- А может, ты хочешь что-то своё предложить?
- Уже напредлагался. Оба варианта ты забраковала. Ничего нового пока не приходит в голову. Звони Ирине. А вдруг и, правда, она увидит, кто здесь у тебя проказничает в квартире, зеркало в окно превращает…
- Или скажет, что за Некто объявился у тебя в квартире, который забрал тебя в иной мир…
- Почему сразу иной? И никто меня не забирал, - возмутился Иван.
- Ты же не помнишь, как оказался в городе, в котором позволено архитекторам воплощать свои фантастические идеи, - напомнила Ангелина.
- Почему мы не можем с тобой спокойно разговаривать?
- Потому что ситуация такая, - произнесла Ангелина. – За-пре-дель-на-я. Или забыл?
- Нет. А когда вместе были? – спросил Иван. – Чего ты заводилась с пол-оборота? У нас была весьма красивая пара, об этом все говорили. Что тебя не устраивало в наших отношениях?
- Всё. Ты раздражал меня, потому что всё у нас было временным. Ты находился в вечном поиске. А мне стабильность была нужна, брак, семья, дети… 
- Нет.
- Что значит «нет»? Ты лучше меня знаешь, что было нужно мне? – спросила Ангелина.
- Думаю, что знаю, - произнёс Иван и посмотрел Ангелине в глаза.
- Да. Я искала и продолжаю искать Любовь с большой буквы. Взаимную. А у нас никакой не было. Такие отношения связью называют. В погоне за остротой ощущений можно далеко убежать. К чему выяснение отношений? Вроде как, мы уже всё выяснили. Ну, не судьба нам быть вместе. Бывает. Ты получил то, к чему стремился. Свободу. Надеюсь, ты теперь счастлив. 
Она вспомнила, как он пытался объяснить ей перед дверью год назад, что не готов к узам брака, что надо ловить моменты, которые жизнь предоставляет людям. Его монолог был необъятен, он звучал, как стихийный ветер, который завывает в бурю. Ей показалось, что он уже и сам не понимает, что говорит, что слова потеряли свой привычный смысл. А он всё говорил и говорил, пока она не открыла дверь. Они приняли расставание, как некую неизбежность, без упрёков, взаимных обвинений. И продолжали жить по-соседски мирно, без посягательств на личное пространство каждого.
- Не знаю, - произнёс Иван. – Может, когда-нибудь разберусь и с собственной свободой, и пойму, что с ней делать.
- Звучит угрожающе, - улыбнулась Ангелина.
- Смешно? Тогда вспомни про запредельную ситуацию. Отрезвляет. Ты собиралась Ирине звонить.
- Спасибо, что напомнил, – буркнула она и вышла в коридор.
И почти сразу же он услышал:
- Привет. Да. Нужна помощь. Нет. Не одна. Хорошо. Поняла. Да. Слышу. До встречи.
Она вернулась и сообщила:
- Полчаса на сборы, зайду за тобой, когда соберусь. 
- Понял. Ухожу.
- У тебя зонт есть? Возьми. Ирина сказала, что мы попадём под дождь.
- Сегодня должен быть солнечный и достаточно тёплый для сентября день, без осадков, вчера сам прогноз погоды слышал. Да и в окно выгляни – солнце светит.
- Вот и проверим, - сказала Ангелина. - Всё, не трать время на пустые разговоры, мне переодеться надо, да и тебе – тоже. Мне, конечно, нравится твой халат, но…
- Лицемерка, дверь закрой. Халат ей мой нравится, - пробубнил он. – Ты раньше говорила, что я в нём на пугало огородное похож.
- Так это к твоему халату не имело никакого отношения, - улыбнулась она.   
Через полчаса они вышли из подъезда. Иван посмотрел на небо, где не было ни одной тучки, потом на зонты, которыми они вооружились с Ангелиной, и впервые ничего не сказал. Ирина жила в соседнем дворе. Иван был уверен, что за столь короткое время погода вряд ли изменится. Его подмывало спросить про дождь, под который они должны были попасть по предсказаниям Ирины, и не успел, потому что пришлось раскрывать зонт, чтобы не промокнуть.
- Откуда она знала? – спросил Иван.
Ангелина пожала плечами и улыбнулась. Но стоило им подойти к дому Ирины, как дождь прекратился. Ирина открыла им дверь в квартиру до того, как они нажали на кнопку звонка, поздоровалась, посмотрела на их зонты, с которых всё ещё капала вода, и сказала:
- Это хороший знак.
- Привет! Капель с зонтиков, дождь, то, что мы не промокли или послушались тебя? О каком знаке ты говоришь? И с каких это пор попасть под дождь вместе со всем перечисленным считается великим  благом? – спросил Иван.
- Дождь в солнечный день – приносит удачу. Должна заметить, что знак и благо – разные понятия. И на кого ты злишься? Разве я виновата, что ты погряз в заблуждениях? Ночное событие лишь показало тебе это.
- Какое событие? – почти с вызовом спросил Иван.
- То, за объяснением которого ты пришёл ко мне, - спокойно сказала Ирина.
- Мы пришли, - поправил её Иван.
Ирина кивнула.
- В кабинет ко мне проходите. Располагайтесь в креслах. Итак, Ивана волнует вопрос, где он блуждал сегодня ночью, Ангелину – почему ей показали то место, где был Иван, превратив зеркало в окно? Я правильно увидела? Можете не отвечать. На самом деле у вас не две проблемы, а одна.
- Итак, где я был?
- За гранью этой реальности. Тебе надо вернуться туда, чтобы самому понять, зачем ты туда пришёл. И кто ты есть на самом деле.
- И кто я? – спросил Иван.
- Это ты должен ответить на этот вопрос, не я, – улыбнулась Ирина.
- А если я не хочу туда возвращаться? - спросил Иван.
- Тогда, что ты делаешь у меня в кабинете? Зачем пришёл? Ты можешь уйти и жить дальше, как жил, блуждать в потёмках и мучаться до тех пор, пока не посмотришь в глаза бесшумному зверю ночи, что бродит по призрачным улицам, когда стены домов и окна искажаются, словно прогибаются внутрь под давлением темноты, и не осознаешь, что он часть тебя. Он - твоя тёмная половина, твой страх, твоя боль, которая не даёт выйти наружу свету, что томится в тебе.
- Короче, я – тёмная лошадка, погрязшая в пороках.
- Это ты сказал. Я говорила о том, что мешает тебе стать светом, который закрепощён внутри тебя, - произнесла Ирина.
- Хорошо. Я соглашусь, но я понятия не имею, как вернуться в эту самую запредельность. Спонтанное перемещение отличается от осознанного. Не правда ли? А Ангелине что делать? Стоять возле зеркала и ждать до второго пришествия чуда? – спросил Иван. – А может, у неё в квартире зеркало магическое. У тебя имеется подобный шкаф-купе с зеркальной дверью?
- Едва вы переступили порог моего жилища, я сказала, что на самом деле у вас одна проблема. Она - незнакомка, к которой ты хотел пойти, но не пошёл. Но самое интересное, что это ни кто-то направил тебя в другую сторону, это ты сам ушёл, потому что испугался встречи с ней. Почему? Это другой вопрос. Да и в запредельность ты сам себя отправил, потому что время пришло.
- Какое время?
- Твоё.
- У меня такое ощущение, что ты не проясняешь ситуацию, а запутываешь её ещё больше. Получается, что всё дело во мне? За какую бы мы ниточку не дёрнули, окажется, что эта нить из свитера Ивашки? А ещё ты хочешь сказать, что все рано или поздно окажутся в запредельности, чтобы понять что-то?
- Где-то так или почти так, - произнесла Ирина. – Обычно это происходит с помощью озарения, прозрения или через медитацию. Не обязательно куда-то перемещаться. Ты переместился по собственным, скрытым мотивам в это место. Я не знаю, каким. Их несколько. Возможно, это самый оптимальный вариант для тебя. Хотя хочу сказать, что это не самый простой способ получения информации, чтобы открыть сокрытое, прозреть, осознать, снискать озарение. Запредельность – она и есть запредельность. Мы и свой-то мир не знаем, а уж что говорить о запредельности. К тому же, это не всем под силу. Мы все ищем свой Путь, себя, понимаем мы это или нет, но, во всяком случае, много говорим о поисках. А надо всего лишь перестать убегать от жизни. Хотя, может, это не люди бегут от жизни, а жизнь убегает от людей, потому что они измельчали?
- Понял. Уже не сопротивляюсь и готов вернуться. Там разберёмся. Допустим, я самостоятельно или с твоей помощью вновь окажусь там. Допустим. А как я вернусь оттуда? Этот вопрос меня не просто интересует, волнует безмерно.
- Я дам тебе оберег. В случае чего, я выдерну тебя оттуда. Но по идее, само пространство вытолкнет тебя, как инородное тело, как только твоя ситуация завершится там. Ты не принадлежишь запредельному миру.
- А разве пропадают люди из нашего мира только потому, что не принадлежат ему?
- Нет, конечно. Важно и то, куда они попадают: в параллельные реальности, другое время нашей реальности, другие планеты. Мы не будем рассматривать все случаи исчезновения людей. Есть похищения, есть добровольный уход, целесообразность, спасение человека, мира от этого человека. Ты пришёл по иной причине ко мне. Я не хотела бы тратить время на популярную лекцию. Сейчас достаточно информации правдивой и ложной по интересующему тебя вопросу. Лет пятьдесят назад людей волновал вопрос: «Есть ли жизнь на Марсе»? А сейчас всё чаще говорят о жизни в недрах нашей планеты, об инопланетном посещении нашей земли. И собрано достаточно фактов, чтобы говорить о вероятности жизни не только на Марсе. Не надо распыляться.
- Наверное, это нервное. И всё же задам ещё один вопрос по поводу  незнакомки, то бишь, дамы из окна. Каким боком она связана со мной, что ей надо от меня?
- Ты видение имеешь в виду или ваши отношения? Если второе, то это не ко мне. Ангелина никуда не ушла, можешь спросить у неё, что ей надо от тебя? Или будете выяснять отношения за пределами моей квартиры? Вы уж определитесь. Что сейчас важнее, расставьте приоритеты. А я спрашиваю ещё раз: «Кто блуждал в запредельности и не знал, что там ищет»?
- Я, - сказал Иван.
- У меня тоже нет ясности, - вмешалась Ангелина.
- Знаю. Но твоя ситуация связана непосредственно с его ситуацией. Она не самостоятельная. Ему нужно было, чтобы кто-то реально увидел его там.
- Повторяю, я готов вернуться в город сумасшедших архитекторов, если в этом есть необходимость.
- Это люди, нас окружающие, громоздят нелепости, это то, что они ваяют всю свою жизнь. Это наши с вами архитектурные сумасшествия. Ты же так близко был к разгадке, когда осознал, что на твои мысли реагирует окружающее пространство. Безграничные просторы обещают неиссякаемые чудеса, но сможешь ли ты расслышать призрачные раскаты идей? И что ты с ними будешь делать? Сможешь ли реализовать услышанное или
закопаешь в землю, чтобы никому не досталось? Это к вопросу о бескорыстии и корысти.
- Если ты не в курсе, то сообщаю, чтобы прояснить ситуацию, там никаких звуков не было. Вообще. Никаких. Скажи, ты со всеми так общаешься? Образность превыше простоты? Я, конечно, понял тебя. В меру собственной ограниченности. Думаю, что не всё правильно, но что-то уловил. В голове – каша, если честно. Не хотелось бы становиться  пациентом моего дяди.
- У тебя с головой всё в порядке. На вот, возьми оберег. Зажми в руке. Это связь со мной, это то, что поможет тебе вернуться. Я буду рядом.
- Не обещай того, в чём не можешь быть уверена, - произнёс Иван. – Но я вернусь. Я ощущаю это. А могу ли я твой оберег на шею повесить? Занятые руки в неизвестном пространстве – это не очень хорошо. Это во мне голос спортсмена и здравого смысла заговорил, - улыбнулся он.
Она кивнула.
- Ваня, ты же не на фронт отправляешься, - вмешалась Ангелина.
- Боевые действия – это когда ты видишь противника. А там? Я не знаю, что лучше. Вот вернусь, тогда расскажу, если смогу.
- Расслабься,  подумай о том месте, где был сегодня ночью, - произнесла Ирина, хотела ввести его в состояние полумедитации, но в следующее мгновение Иван исчез.
Он оказался в запредельном мире, в городе, который его напугал. Но сейчас, при дневном освещении, этот таинственный мир выглядел иначе.  Иван не мог понять, почему в этот раз он испытывал огромную нежность к этой чудесной и неизведанной земле. А потом в нём проснулась беспричинная радость, которая толкала его на необдуманные поступки: прыгать и скакать, с дикими воплями в горле, мчаться по дороге, мимо карикатурных зданий, подскакивать к небесным просторам, неся в груди бесформенную страсть, за которой прятались ростки любви. А потом он испытал миг чудесного изумления, которое было запрятано где-то внутри него и вдруг вылезло наружу.
Это было нечто, что невозможно было увидеть, оно было вне него и одновременно внутри него. Неизвестный, обитающий в нём, рассматривающий его и наблюдающий за ним со стороны и был им, которого он не знал. Он слушал холодную капель безмолвия, пытался ощутить дверь, за которой скрыта суть всего сущего на земле, встал на колени, умоляя пространство распахнуть перед ним эту дверь, но безмолвие оставалось безмолвием. Откуда-то пришло понимание, что всё откроется, когда он будет готов. 
И вдруг его потрясла бездонность боли и смятения, которые прятались в нём и вдруг вылезли на поверхность, а он не знал, что с ними делать. Он не желал, чтобы окружающие его люди видели то, что им не положено было видеть, научился искусно прятать собственные проблемы не только от других, но и от себя. Накопленное утомление придавило его к земле, плечи не выдерживали тяжести. Он обхватил голову руками и сел на землю. Он жил, не желая ничего знать о себе, а от других прятался за различными масками.
Прожитые дни летели над землёй, как лёгкие сверкающие брызги прибоя в солнечный день. Он увидел лицо женщины, которая предала его. Исходная точка. Причина. Боль. Недоверие. Страх предательства заставлял его идти на опережение, он убегал до того, как могло случиться расставание. Он перестал задумываться, что делал больно другим. А может, он мстил всем женщинам, потому что когда-то предали его? И продолжал обкрадывать себя, разбазаривая самое дорогое, от чего его душа должна была петь и ликовать, а она только мрачнела и била во все колокола, чтобы он остановился.   
Гипертрофированный страх любить. Во что он превратил собственную жизнь? В бесконечный бег трусцой? Сердце за бронежилетом медленно остывало. Ум брал верх. Трезвый расчёт всё дальше уводил его от себя самого. Он же и отца предал. Не приехал, когда ему нужна была помощь только потому, что вёл весьма перспективное дело, которое сулило продвижение по службе.
Дело развалилось. Отца не застал в живых. Никакое раскаяние не спасёт его от боли, что сидит внутри него, рвёт его сердце, кусает и жалит. Он и впрямь как зверь, что рыщет в ночи. Дикий зверь. Он схватился за шею руками, потому что разрастающийся в её недрах ком перекрыл дыхание.
И вдруг надсадный крик обжёг его горло, спас от отчаяния и удушья. Это был крик изнемогающего от боли зверя, а не человека. Ему показалось, что его жизнь была похожа на волну. Внезапно зашумела тишина и поглотила в своей пасти его тело. Возникло ощущение, что он умер и родился вновь. Он был уверен, всё, что  было прежде, должно остаться в призрачном мире. Он ждал, жаждал, страстно хотел освободиться от всего, что мешало ему идти дальше, птицей парить среди безмолвной симфонии красок заката.  Он кричал, выкрикивал свою боль и боль других людей.
Солнце с надменной бесстрастностью неумолимо опускалось за странные конструкции. Ощущение нереальности усиливалось. Он перестал кричать и горько заплакал, отчаянно, беспомощно о бессмысленно истраченных невозвратимых годах жизни, о бессмертных часах любви, которые нельзя прожить вновь, как бы он этого не хотел, о великом зле равнодушия, забвения, ошибках, которые невозможно исправить. И впервые не боялся показаться слабым, глупым, он размазывал слёзы по щекам, а потом в поисках выхода воздел руки к небу и вдруг ощутил у себя внутри что-то яркое и смятенное, которое билось, как пойманная птица.
Его душа наполнилась болью и ужасом, жалостью не только к себе, а ко всем людям. И вдруг луч света от заходящего солнца коснулся его груди, боль ушла. Ему показалось, что он ослеп от любви и изумления, а потом необъятная органная музыка заполнила всё внутри него и вокруг. Он ощутил себя вспышкой огня, духом.
И вновь стали вылезать воспоминания в странной последовательности, из которой  собирались цепочки. Одни из них тут же исчезали, другие замирали в неком ожидании то ли продолжения в будущем, чтобы обрести завершённость, то ли связи с иной цепочкой, которая едва намечалась. По пустынным улицам гулял тощий ветер, и под его беззвучное завывание он вспоминал прошлое. Эпизод за эпизодом чинно проходили перед ним. Он был изумлён, осознав, как всё увязано. А потом стали высвечиваться эпизоды, как будто выпадающие из общей цепи. Но он знал, что и они встанут на место, когда произойдут некие события в будущем.
Он вспомнил, как искал забвения в объятиях женщин, которых не любил и уходил от них без сожаления, как не терзался в мучительных раскаяниях, когда расстался с женщиной, с которой мог быть счастлив, а потом вдруг вылезло множество забытых поступков и мгновений перед его внутренним взором. Это была его жизнь. Он не оценивал её. Он искал то, что было очень важно, нужно, жизненно необходимо, чтобы идти дальше.
 Вот ему пять лет, он забрался на дерево, а слезть не смог. Его крик услышал отец, прибежал и в последний момент поймал падающего сына на руки. Он вспомнил, как отец нежно прижимал его к груди, что-то шептал и смеялся от счастья, что с его сыном всё в порядке. Он запомнил ощущение защищённости на его руках, надёжности, уверенности, что рядом с отцом ему ничего не страшно и благодарности, за то, что он просто есть.
А вот ему семь лет, он приехал на лето к бабушке в деревню. Первая влюблённость в соседскую девочку была навеки связана с его неблаговидным поступком. Он взял без спроса шкатулку, что стояла на комоде в бабушкиной спальне, подарил Любаше, а она бросила её, заявив, что ей не нужна эта рухлядь и убежала.
Он помнит слёзы бабушки, когда она поднимала две половинки шкатулки, валявшиеся на земле, и странное колечко из проволоки. Она прижала их к груди, как нечто самое дорогое, а потом посмотрела на Ивана, который тоже расплакался, и молча ушла в дом. Лучше бы она кричала, ругала его, дала пощёчину. Стыд, жгучая боль, обида то ли на девочку, то ли на взрослых, в глазах которых он увидел недоумение и страх. Он догнал бабушку, умолял простить. А потом пришёл отец и сказал, что надо починить испорченную вещь. Отец был мастером-краснодеревщиком, мог бы сам всё сделать, а он привлёк его к  восстановлению шкатулки.
  Отец рассказал историю сломанной вещи, и почему бабушка так бережно к ней относится. Оказалось, что шкатулка и колечко – это всё, что осталось от её родителей, которых расстреляли у неё на глазах за помощь партизанам во время войны. Ей тогда тоже было семь лет. 
Он сидел, обхватив голову руками. А прожитые дни повергали его то в состояние шока, то в состояние растерянности, боли, то печали, раскаяния, недоумения, созерцания, понимания, а то неимоверной радости, на смену которой приходила тишина и удивление.
 Вот он пришёл к дяде, когда ему едва исполнилось шестнадцать, в поисках ответа на вопрос о смысле жизни, над которым бились философы и мудрецы. Он почему-то был уверен, что дядя обязан был знать. Почему во всех подробностях всплыл именно этот эпизод, их разговор, трудно сказать. Природа изнывала от зноя. Дядя сидел у себя в кабинете, читал какой-то научный труд. Он увидел Ивана, отложил книгу в сторону, предложил холодный лимонад и спросил:
- Ты ко мне по делу или в гости пожаловал?
- Поговорить хотел.
- Говори, - улыбнулся дядя.
- Разрешаешь?
- Тебе не нужно на это разрешение. Ты плохо спишь по ночам. Что за противоречия раздирают тебя? Что ты хочешь понять?
- Смысл нашего существования, нашей жизни на земле. Зачем мы живём? За грехи, скверные дела, грядёт наказание, об этом все знают, а каково воздаяние за добродетель? И существует ли оно? Зачем нам всё это? Они тоже теряют всякий смысл, если мы всё равно умрём.
- Я врач, милый, а не пророк, и даже не священник. Я видел, как рождаются и умирают люди, но я не знаю, что происходит с ними до и после.
- Но люди же приходят к тебе с надеждой, что ты исцелишь их. Значит, ты должен видеть в этом некий смысл, иначе не стал бы их лечить. Скажи, зачем они живут, какой в этом смысл?
- Смысл? Вот так сразу, не больше не меньше? – он сделал небольшую паузу и уверенно произнёс: - Ну, они могут работать, рожать детей, путешествовать, копить деньги, чтобы купить машину своей мечты и ездить, ездить, ездить…
- Издеваешься? Упражняешься в остроумии? Ты похож на мыльный пузырь, возомнивший себя воздушным шаром.
- Интересное сравнение. Образное, но не обидное. А что я должен был тебе ответить, если я не знаю? Понимаешь, этот вопрос мучает не только тебя, дорогой. Иди, не береди мне душу. Ты хочешь увидеть, как взрослый мужчина бьёт кулаком в стену от бессилия и топает ногами?
  - Ты настоящий психиатр.
- Звучит, как оскорбление. Один мой пациент утверждал, что смысл жизни в том, чтобы достойно умереть. Другой же сообщил мне по секрету, что настоящая жизнь начинается после смерти. Но разве можно верить психу, хоть и учёному? Кастель же говорил, что «жизнь есть эпиграмма, остроумием которой бывает смерть». А кто-то заявил, что «Жизнь есть сон, а смерть – пробуждение». А Ф.Савинов написал:
Жизнь – это шумное море,
Жизнь – это праздник любви,
Жизнь – это вечное горе,
Жизнь – это пламя в крови,
Жизнь – это бури и грозы,
Жизнь – это фальшь и обман,
Жизнь – бесконечные слёзы,
Жизнь – это злой ураган…
Жизнь – это скорбная повесть
Массы разбитых надежд,
Жизнь – чепуха и не новость,
Жизнь – заблужденье невежд…
Жизнь – это фурия злая,
Жизнь – это благо небес,
Жизнь – это шутка пустая,
Жизнь – это женщина-бес…
Жизнь – это злобы арена,
Жизнь лишь ходячий товар,
Жизнь – колоссальная сцена,
Жизнь – это шумный базар.
Жизнь – это странствие люда,
Жизнь – это вечности миг,
Жизнь – это рока причуда,
С слабым мерцаньем ночник.
Катится в пропасть телега,
Жизнь – это пропасти зев,
Жизнь – это ласка и нега,
Чудной сирены напев…
Высказываний писателей и поэтов, великих учёных и мудрецов о жизни и смерти много. Но смысл жизни, думаю, каждый должен сам открыть в процессе собственного жизненного опыта или утвердиться в полной  бессмыслице… Я верю, смысл есть, он не потерян окончательно и навсегда, его надо просто найти…
И Иван искал, как умел, как мог. В восемнадцать лет решил стать краснодеревщиком, но встретил непреодолимое сопротивление со стороны отца, который желал видеть сына юристом. И настоял на своём. Иван не посмел ослушаться, наступил себе на горло. Но иногда, сидя в темноте у себя в комнате, он ощущал чарующий запах деревянной стружки. Вспоминал, как часами сидел в мастерской отца, смотрел на его работу, и печаль нереализованной мечты сжимала сердце. А вопрос, зачем живут люди, продолжал всплывать с некой периодичностью.
И вот здесь, в этой запредельности Иван вдруг сам нашёл ответ. И сразу же ушли страхи, потому что вдруг осознал, что смерть освобождает, исцеляет, спасает от пыток жизни, но это не конец. После этого откровения  запредельность лишилась немоты. Иван обернулся на звук шаркающих шагов, а потом увидел отца. Его не испугало, что умерший несколько лет назад отец здесь живой.
- Ты призрак? – спросил Иван у него.
- Нет.
- Но ты же умер.
- Тогда как я могу общаться с тобой? Вывод прост либо мы оба живы, либо оба мертвы. Ты умер?
- Нет. Я ищу смысл в своём пребывании здесь.
- Нашёл?
- Ищу. Мне не хватало тебя. Я виноват, очень виноват перед тобой. Я не приехал, когда ты звал меня.
- Ах, брось, это теперь не важно. И то, что случилось не случайно. Капля за каплей копится объём, который рано или поздно взрывается. И тогда…
- Тогда мы оказываемся здесь?
- Нет. Я не знаю, почему тебя занесло сюда. И что я здесь делаю, не знаю.
- Может, чтобы я попросил у тебя прощение и сказал, как сильно я тебя любил, потому что не успел этого сделать при твоей жизни? 
- Я это всегда знал.
- А где мы находимся? – попытался выяснить Иван.
- Откуда мне знать. Может, я здесь тоже ищу что-то?
- Я должен идти, - сообщил Иван, встал и уверенно пошёл к тому дому, в окне которого увидел вчера незнакомку, а потом вернулся, обнял отца и прошептал: «Прости».
- И ты меня прости. Ты уже понял, что жизнь не кончается со смертью физического тела? Может, мы встретились, чтобы ты убедился в этом? – спросил отец и добавил: - Я горжусь тобой. Я тоже тебе никогда не говорил об этом. Ты хороший юрист и человек неплохой. Может быть, из тебя и получился бы гениальный краснодеревщик, но не случилось. И в этом нет ни твоей, ни моей вины. Ты найдёшь то, зачем пришёл в этот мир, я верю. Обязательно найдёшь. Иди.
- Спасибо, - произнёс Иван. 
 Запредельное пространство не переставало поражать Ивана. По мере приближения  к намеченной цели здание, к которому он направлялся, преображалось, приобретая торжественную простоту и величие в гармонии. Он торопился, он жаждал встречи с незнакомкой, чтобы признаться в собственном малодушии и попросить прощение. Ещё один шаг, Иван решительно открыл дверь и увидел самого себя. Они молча смотрели друг другу в глаза. И в этом молчании было всё: радость узнавания, откровение, открытие, прощение и отпускание.
А в кабинете Ирины две женщины молча смотрели друг на друга после того, как Иван исчез оттуда.
- Он вернётся? – спросила Ангелина.
- Вернётся. Я не думала, что он разгуливал в запредельном мире в физическом теле. Я была уверена, что это его сознание перенеслось туда, а тело здесь продолжало спать. Я ведь считала с него информацию, с чем он столкнулся в запредельном мире, но такое, - она показала на пустое кресло, - мне и в голову прийти не могло.
- Но я же видела его в теле, когда он стоял там на дороге.
- Он мог создать иллюзорное тело с помощью силы мысли. Мне кажется, о том, что он исчез, не стоит говорить ему. Я не знаю, как объяснить этот феномен. На что ещё он способен, мне не ведомо. Может ли он с лёгкостью путешествовать по иным мирам или это случилось спонтанно? Вспомнил ли он то, что умел когда-то? Со временем он тоже как-то лихо обращался.
- Я не хочу быть женой путешественника во времени, как героиня одноимённого романа, - произнесла Ангелина.
- А он, насколько я знаю, и не предлагал тебе стать его женой. Или я чего-то не знаю?
- Мне показалось, что эта запредельная ситуация нас сблизила. А вдруг у нас всё ещё впереди?
- Не хочется тебя огорчать. Разбитую чашку можно, конечно, склеить, но она уже не будет прежней, да и память о том, что она склеена, не исчезнет. Для этого чудо нужно.  Но лучше не строй иллюзий на его счёт, чтобы потом не жалеть. Как я вижу, у вас была влюблённость, привязанность, но не было главного. Оттого и расстались спокойно. Он ловелас, искатель приключений, но не потерянный человек. И честность, и доброта, и совестливость, и ещё много чего положительного в нём есть, но зверь, который иногда берёт над ним верх, тоже рядом.
- Я не смогу солгать ему.
- Тебе надо просто молчать. А лучше – уснуть. Ты проснёшься, когда он окажется вон в том кресле. И ничего тебе объяснять не придётся, делать сенсационные заявления – тоже. Спи, милая, - произнесла Ирина. – Спи. Иван вот-вот вернётся. Лучше тебе не видеть этого. Кто знает, а вдруг его возвращение будет таким же, как в романе?
«И как тогда я объясню этот феномен? Куда я дела его одежду? Какую одежду? Он ушёл одетым, таким и вернётся. Мне нельзя нервничать. Спокойно, тихо. Дыши, Ирочка, дыши».
- Что ты сказала? – сквозь сон спросила Ангелина. – Что-то должно напугать меня?
- Ничего. Неудачно пошутила. Спи. 
  Иван зажмурился, а когда открыл глаза, осознал, что находится в кабинете у Ирины, в том же самом кресле, а рядом в кресле дремлет Ангелина. За окном от разбушевавшегося ветра гнутся ветки деревьев, заставляя дрожать ещё не опавшие листья.
- С возвращением.
- Ты знала, что я найду…
- Нет. Я же не Бог. 
- Тебя испугало, что я исчез?
- Ты знаешь?
- Я многое теперь знаю. Как каждая мелочь из прошлого отзывается в будущем. Я видел весь объём. Понимаешь, весь. И не только этой жизни. Милая, я через такое прошёл, что подобная мелочь не может испугать меня или вывести из равновесного состояния. Ты усыпила Ангелину, чтобы она не расстроила меня? – спросил он и внимательно посмотрел ей в глаза.
- Да. Ты ведь не её нашёл там, себя.
- Да. Я хочу уйти до того, как она проснётся. Ты объясни ей, что я хотел побыть один. Ангелина хорошая, но мы никогда не будем вместе. Мы останемся с ней друзьями. Не более того. Ты же знаешь, что я знаю это, как и то, что нам с тобой тоже нужно время. Нельзя торопить события.
- Ну, да.
- Главное, вовремя остановиться, чтобы не испортить сериал «сырым» продолжением. Мне кажется, что мы все ищем Любовь, но не всегда понимаем. Но рано или поздно, правда, иногда только на смертном одре мы осознаём это. А кто-то и после смерти, потому что с её приходом жизнь не кончается.
- Я буду ждать, - еле слышно проговорила Ирина.
Иван ушёл. Едва он вышел на улицу, как заморосил дождь. Он не стал прятаться под зонтом, вышел на дорожку возле детской площадки, увидел Ирину в окне её кабинета  и прошептал:
- Ты знала, ты всё знала, когда встретила меня словами: «Это хороший знак». Это ты незнакомка. Моя незнакомка.
Он повернулся и почти побежал к дому.
 

Июнь 2019 года