7 Ноября

               
      Ресторанный ансамбль закончил играть свою обычную, залитованную программу. Музыканты стали демонстративно гасить на сцене свет, сматывать провода, выключать усилители. Официальное выступление было закончено, но веселая, подвыпившая публика не обратила на это никакого внимания и дальше продолжала выпивать и закусывать. Все знали, что сейчас начнется неофициальная часть, так называемая работа на «парнас». Первым, как обычно, к музыкантам подошел усатый брюнет с ярко выраженной кавказской внешностью. Усилители тут же включились, зажегся свет и: «А сейчас для нашего гостя из...» - зазвучала жаркая лезгинка. Публика сразу повскакивала со своих мест и заново пустилась в пляс. После лезгинки: «А сейчас с 62-й годовщиной Великой Октябрьской Социалистической Революции вас поздравляет наш гость из Тюмени...» музыканты заиграли песню «Арлекино». Ну и дальше пошло-поехало.
      Антон демобилизовался из армии пять дней назад в чине младшего сержанта ракетных войск. Служил он в тайге, на «точке» под Читой, где никакими девушками и женщинами в округе ста километров и не пахло. Там даже в увольнение никуда не ходили, если только рядом с «точкой» по грибы да по ягоды, а так - просто отсыпались и в карты резались. Да еще за время службы его «бывшая» выскочила замуж, не дождалась, поэтому за два года Антон страсть как истосковался по женскому полу, и терпеть уже больше не было никаких сил. Вот они со своим старым дружком Сашкой Рыжим пятый день и кружили по близлежащим кафе да ресторанам в поисках любой, хоть какой-нибудь «кандидатуры».
       Сегодня в ресторане народу было особенно много - 7-е ноября, праздник. Но они с Сашкой все-таки прорвались внутрь, правда, не за рубль, как в обычные дни, а за трояк. Сидели вдесятером за шестиместным столиком. Антон одну девушку вначале присмотрел, пару танцев готовился, настраивался, но когда уже пошел приглашать, ее перехватил майор-летчик. Потом все ж с другой потанцевал, но та с откровенным безразличием и чуть ли не с отвращением отказала ему во втором танце, и Антон решил, что от него, видимо, до сих пор кирзовыми сапогами воняет, а на морде написано, что он только что дембельнулся. В общем, опять их с Сашкой постигла неудача, и они, не дождавшись самого конца праздничного разгула, расстроенные отправились домой.
        Шли они по темным закоулкам, какими-то тайными тропинками, через заросли жесткого, мороженного кустарника, перелезали через штакетники, и оба мрачно молчали. Обида давила Антону горло. У Сашки вдруг кончились сигареты, и он, смяв пустую пачку, по-футбольному поддал ее ногой.
           - Слушай, Антон, у меня дома тоже курить нечего. Давай свернем в один двор. Там в это время народ собирается, девчонки с ребятами, курят, с собаками гуляют, то-сё. Они меня знают, я иногда с ними по вечерям тоже кантуюсь, когда скучно. Я у них и стрельну парочку сигарет.
           - Ладно тебе, Сань, пошли домой.
           - Тебе хорошо, ты боксер, не куришь, а мне-то хочется.
           - Ну давай, только по-быстрому, стрельнул - и туг же валим.
      В темноте у песочницы было человек шесть-семь. Кто стоял, кто сидел на скамейке. Мелькали огоньки сигарет. Все смеялись, видимо, после только что рассказанного анекдота. Вокруг бегали собаки разных пород, которые, учуяв приближение посторонних, сразу ринулись к Антону и Сашке.
           - Стоять, к ноге, место, рядом, ко мне... - раздалось одновременно несколько голосов.
           - А, Санек, здорово, что-то давно тебя не было видно. –
   Один из ребят протянул Сашке руку.
           - Да вот, друг из армии пришел. Пять дней, как отмечаем это дело. С праздником всех. - Сашка тоже пожал ему руку.
          - Тебя также, - прозвучало вразнобой из темноты.
     Антон стоял чуть в стороне и знакомиться ни с кем не стал, а лишь пытался разглядеть людей. Три девушки и четверо ребят.
       Сашка перебросился со всеми несколькими фразами, взял сигарет, и они с Антоном пошли дальше такими же окольными путями.
       Внезапно налетевший резкий порыв ноябрьского ночного, с мелкой, снежной крупой, ветра сорвал с Антона шляпу. Она смешно встала на ребро и покатилась по обледеневшему асфальту. Антон догнал ее, встряхнул и снова, но поглубже нахлобучив, надел на голову.
         - Слушай, Антон, а чего ты эти дурацкую шляпу носишь'? Сейчас так только урла ходит.
         - Да сам не знаю. Это старая отцовская. Я думал, так вроде посолиднее будет.
         - Нет, не красиво. На тебя девчонки, как на лоха, смотрят.
         - Кстати, Сань, а что гам за чувиха была в искусственной шубе «под леопарда», ну та, которая на скамейке сидела и курила?
         - А, это Динка Светлова, хорошая девчонка, она знаешь -как пацан.
         - В каком смысле?
         - Ну своя, короче. Тебе понравилась, что ль?
         - Ничего.
         - Хочешь познакомлю, правда, у нее парень есть, но не местный, в институте с ней учится, но это уж ты сам разбирайся.
      Они остановились у светофора, теперь Сашке дальше идти, а Антону тут рядом, через дом.
         - Ну ладно, Сань, пока. Завтра мы в кабак с тобой, пожалуй, не пойдем. Пошли лучше туда, к песочнице.
         - Пойдем, только ты шляпу больше не надевай.
        Так как деньги, которые отец подарил Антону в честь дембеля, были потрачены на рестораны, то у них с Сашкой на следующий день осталось только пятьдесят копеек на двоих. Что делать?
         - Пойдем к ПТУ, сейчас быстро рублей пять наберем, -предложил Сашка.
         - Отнимать, что ли? Нет, я не пойду. Я так не умею.
         - А чего тут уметь-то? Твое дело стоять где-нибудь рядом и, если что, сразу в глаз бить, а я уж там разберусь.
       У ПТУ Сашка набрал пятерку за полчаса. Он сам это заведение закончил несколько лет назад и поэтому чувствовал себя здесь, как в родной стихии. Эксцессов почти не было, все учащиеся, к которым «обращался» Сашка, добровольно отдавали свою мелочь, воспринимая это как должное, только один здоровяк-третьекурсник сначала было заартачился, но Сашка тут же кликнул Антона, он подошел, завел здоровяка за угол и лишь сказал: «Урою», - как тот мигом отдал свой двугривенный.
       Потом они выпили две бутылки портвейна, и вечером, оба пьяные, но не так чтобы до безобразия, пришли к песочнице. Там была все та же компания, однако, на этот раз Антон со всеми перезнакомился, рассказал несколько случаев из армейской жизни, похохмил-поюморил и быстро влился в коллектив.
      Вчера, толком в темноте Динку не разглядев, Антон за разговорами,постепенно, по полшага, приблизился к ней, опять же сидящей на скамейке, поближе, и рассмотрел ее. Прямые черты лица: лоб, губы, нос, цвет глаз не увидел, но догадался, что не карие, а главное - коса ниже пояса. Это его сразило наповал. Да еще, ко всему прочему, она оказалась совсем не худой девушкой. Округлости ее тела, напрягшие изнутри «леопардовую» шубу (что было заметно даже в темноте), вызвали у нетрезвого Антона легкие спазмы под ложечкой, и мысль о реальном воплощении в жизнь всех своих видений и фантазий, не дающих покоя его армейскому сознанию последние два года.
      Нагулявшиеся собаки, наконец, вернулись к ногам своих хозяев и, поскуливая, стали проситься домой.
     Все выкурили еще по сигаретке и тоже собрались по домам.
          -Ну что, Антон, пойдем восвояси? - сказал Сашка.
         - Нет, Саш, ты иди, а я вон Динку провожу до подъезда, хочу узнать, какие экзамены в ее институт сдавать, может, на следующий год поступать буду. Дин, ты не против, что я тебя провожу?
         - Ну проводи. - Она встала со скамейки. - Только недолго, мне родители позже одиннадцати не разрешают гулять.
       Вся компания дружно на нее оглянулась, возникла короткая молчаливая пауза, но тут же все всё сообразили и понимающе отправились по своим направлениям.
      Динка и Антон процеловались в подъезде целый час, ровно до одиннадцати. На прощание она шепнула ему на ухо:
          - Приходи завтра утром ко мне домой, «предки» на работу в восемь уже отчалят.
     Антон такого поворота не ожидал, но быстро справился с собой и спросил:
         - А как же институт?
         - Ничего, прогуляю.
      После этого Динка не посещала институт две недели, и все это время, с девяти утра до пяти вечера, кроме субботы и воскресенья, они с Антоном проводили в постели, вставая только в туалет, да что-нибудь перекусить.
      Как-то раз, среди бела дня заехали ее подружки-сокурсницы, Ольга и Маринка. Увидев Антона и растрепанную, но счастливую Динку в халатике, они все поняли. Ольга была старостой группы и сказала, что пока отмечает ее как заболевшую, но предупредила, чтобы она готовила какую-нибудь «липовую» справку. Потом девушки втроем уединились на кухне и долго курили, о чем-то шушукаясь. Антон к разговору допущен не был и сидел в комнате, но по интонациям догадался, что речь шла о каком-то парне из их института. «Наверное, о том самом», - сообразил он.
     Когда Ольга с Маринкой уехали, Динка подошла к Антону, обняла его и, опустив ему голову на плечо, грустно произнесла:
          - Антош, ты извини, пожалуйста, я тебе не говорила, что у меня есть парень в институте, Игорь Климовицкий, - она подняла голову и посмотрела ему в глаза.
          - Да мне Сашка Рыжий что-то говорил про это.
          - Дело в том, что он уже полгода как предлагает мне выйти за него замуж, а я все думала, и вот теперь не хочу. Девчонки сказали, что он приедет в эту пятницу меня навещать.
          - А чего ж он за это время не звонил ни разу, не поинтересовался здоровьем невесты? - съехидничал Антон.
           - Днем-то я телефон выключала, ты и не замечал этого, а вечером звонил, я об этом тебе тоже не говорила.
      Антон хотел было разозлиться, но заглянув ей в глаза, вдруг прочитал в них что-то такое, отчего у него совершенно неожиданно подкатил к горлу горький комок. Он поцеловал ее и спросил:
          - Что надо делать?
          - Будь, пожалуйста, в пятницу здесь, со мной, сам понимаешь, не пустить я его не могу.
          - Конечно буду, не бойся, я с тобой.
      Все два дня, оставшиеся до пятницы, Динка заметно нервничала: то суетилась, то вдруг замолкала и уходила в себя, то усмехалась чему-то невпопад.
      В пятницу утром, когда Антон к ней пришел, она ему сообщила, что Климовицкий вчера звонил и будет сегодня после лекций в четыре часа.
     Уже с двенадцати Динка и Антон сидели на кухне в полной готовности и пили чай одну чашку за другой. Ближе к четырем она побледнела, и ее начало заметно трясти мелкой дрожью. Антон тоже волновался, но не показывал этого, делая вид, что внимательно читает газету «Труд».
      И вот раздался звонок в дверь. Динка вскочила с табуретки, перекрестилась, глубоко выдохнула и пошла открывать.
      В прихожую вошел высокий молодой человек с букетом красных роз. «Видный, не мне чета, сантиметров на десять выше меня будет да и потяжелее на столько же килограммов, если не больше. Трудновато придется», - подумал Антон, окинув гостя боксерским взглядом.                Климовицкий его еще не заметил и вручил Динке букет со словами:
          - Ну что, Динуль, я смотрю ты совсем здорова, выглядишь хорошо, в институте когда появишься?
          - Не знаю, Игорь, ты проходи на кухню, - сдавленно произнесла она.
     Тот прошел на кухню, увидел Антона с газетой и вопросительно посмотрел на Динку.
          - Вот, Игорь, знакомься - это Антон. - Антон встал.
          - Очень приятно, - медленно проговорил Климовицкий, видимо, что-то уже заподозрив.
          - Игорь, я хочу тебе сказать... – голос ее сорвался, но она все же справилась с собой и продолжила, - что я тебя больше не люблю.
     Климовицкий сначала остолбенел, потом побагровел, выпучив глаза так, что все жилки на его висках отчетливо запульсировали. Дальше все произошло очень быстро. Он выхватил из рук Динки цветы и крикнув: «Сука», - ударил ими ее по лицу. Она, со стоном «А-ай», закрыла лицо руками и присела на корточки. Тут же сильнейший хук в живот, нанесенный Антоном, заставил Климовицкого согнуться, и пока он сгибался, его челюсть наткнулась на мощнейший апперкот, отчего он опять разогнулся и стал падать назад, задевая своим большим, но теперь уже бестолковым телом кухонную мебель и посуду.
      Динка и Антон, тяжело дыша, смотрели на валяющегося Климовицкого и ждали, когда тот поднимется. Входная дверь была уже открыта. Он с трудом поднялся, кровь лилась изо рта и капала на его одежду.
          - Уходи, Игорь, - выдавила из себя Динка.
          - Сука, - Климовицкий замахнулся на нее своей кровавой пятерней, но снова получил удар в челюсть и спиной, шатаясь, через всю прихожую, с грохотом вылетел в открытую дверь на лестничную клетку. Антон, захлопнув дверь, обнял трясущуюся Динку:
          - Он больше не придёт.
      В подъезде еще слышалось: «Сука, сука...», - но затем все утихло.
      Некоторое время Климовицкого в институте не видели. Потом, как-то, он появился пьяный и в таком состоянии ходил несколько дней, оскорбляя и терроризируя Динку. В конце концов, однокурсники всего этого безобразия не выдержали и тоже крепко набили ему морду, после чего он забрал документы и больше в институте не появлялся.
       А Антон с Динкой вскоре подали заявление в ЗАГС и после положенного испытательного срока сыграли шумную, красивую свадьбу.

      После этой истории прошло двадцать лет. Динка, Дина Юрьевна, работала техником-смотрителем в РЭУ. Работа не ахти какая: вечно пьяные слесаря, электрики, брызжущие слюной, возмущенные жители, протечки, разрывы труб, аварии, но ее это устраивало, уже свыклась и, в принципе, она чувствовала себя на своем месте, да и зарабатывала неплохо. Правда, одно неудобство - ездить приходилось в центр Москвы, на дорогу туда и обратно уходило два часа.    А               
 Антон конечно же, тогда не стал поступать ни в какой динкин институт, а отучился и закончил физкультурный, и теперь работал учителем физкультуры в простой районной школе. Ради приработка он там же еще вел секцию бокса два раза в неделю.
       Их дочь - Ирка, красавица с чуть раскосыми глазами, похожая на восточную принцессу, с ними не жила, но часто приезжала поесть родительского борща и полежать на родном диване. Она училась в университете сервиса и жила у своего «друга» Жени, преуспевающего молодого бизнесмена, со своей квартирой, машиной и дачей под Рузой. Динка и Антон не были против всего этого, тем более, что все равно ничего переделать или изменить было уже нельзя. Теперь такие отношения считались в порядке вещей.
      Однажды Динка вернулась с работы какая-то тихая и задумчивая, долго ходила по квартире, рассеянно пытаясь что-то сделать по хозяйству, но у нее все буквально валилось из рук. Антон это заметил, но смолчал, дожидаясь, пока она заговорит первой. Наконец, Динка закончила свое бесполезное хождение, села в кресла и сказала:
          - Слушай, Антон, может, я, конечно, сошла с ума и у меня мания преследования, но я хочу тебе рассказать одну вещь. Меня, по-моему, преследует один мужик, точнее, парень. Я уж тебе не говорила, думала, это все мои домыслы и подозрения, но сегодня мне показалось, что так оно и есть. Понимаешь, где-то в течение месяца каждое утро, когда я иду на остановку, этот парень выныривает откуда-то из дворов и идет за мной, правда, на приличном расстоянии. Я-то сначала не обращала внимания, сам знаешь, утром многие в одно время на работу ходят, и внешне все уже, приблизительно, друг друга знают, но он постоянно садился со мной в один и тот же автобус, а в метро - в один и тот же вагон. Ну, думаю, мало ли, случайность, совпадение, но каким-то чутьем я все-таки почувствовала неладное. Дай, думаю, проверю свои опасения. Сначала решила пораньше выйти из дома, смотрю, на остановке его нет, я спокойно и уехала. На следующий день вышла чуть позже, смотрю из-за угла, а он стоит на остановке и пропускает все автобусы и троллейбусы, и все в ту сторону, откуда я должна появиться, пристально вглядывается. Потом я из-за угла-то вышла, как раз мой автобус подъехал, села в него, и он за мной. В метро то же самое, я поезд пропускаю, и он пропускает, я из одного вагона быстро перебегу в другой, он за мной. Но главное, что ведь не подходит и не пристает, а только таращится через полвагона, не отводя взгляда, а взгляд-то явно нездоровый такой, немигающий, хотя парень, в принципе, обыкновенный, даже симпатичный, только выражение лица и глаза странные. Дальше выходит со мной на «Площади Революции», держа дистанцию, провожает до эскалатора и исчезает в обратном направлении. Я уж несколько раз ждала его там на выходе минут по пять. Нет, не появляется. Вот, Антон, такая история. - Динка вздохнула. - Он, наверное, какой-нибудь маньяк.
      Антон сел к ней на подлокотник кресла, приобнял и прижался:
          - Динуль, брось ты, какой маньяк в восемь утра, в час пик, когда полно народу? Ты, видимо, просто со своей работой замучилась. Это твои слесаря да электрики-маньяки, только алкогольные, вот у тебя от них уже и навязчивые идеи. Ну ничего, скоро ноябрьские праздники, там три дня получается, вот и отдохнешь немного. У меня вообще каникулы, может, пару отгулов возьмешь, да на дачу махнем, воздухом подышим?
          - Какие отгулы? Какие три дня? Ты же знаешь, что стоит мне хоть на день отлучиться, так там небо на землю упадет. Эти, как всегда, нажрутся, у тех прорвет, «где Дина Юрьевна, где техник-смотритель?» У меня только 7-е и 8-е выходные, да и то еле-еле с главным договорилась. Вот так, Антош, - Динка опять вздохнула. - Два дня отсыпаться буду.
         - Ну давай, я тогда тебя по утрам хотя бы до остановки провожать буду. Ты мне его покажешь, а я уж с ним разберусь.
         - Давай, попровожай несколько дней, мне с тобой спокойнее будет. - Она зевнула. - Антош, ты сам там поужинай, а я спать, хорошо?
         - Хорошо, иди ложись.
         «Не может такого быть, маньяк какой-то, да еще молодой, Динка, конечно, женщина интересная, но ведь уже взрослая, что ж, он на баб старше себя западает? Тогда точно маньяк. Хотя почему бы и не запасть?» - размышлял Антон, прихлебывая на кухне чай с бутербродом. Школа, где работал Антон, находилась рядом с их домом. Добирался туда он быстрым шагом буквально за полминуты прямо в своем рабочем, спортивном костюме, даже в зимние холода не надевая верхней одежды. Остановка же была совсем в другой стороне, минутах в десяти от дома, поэтому он все-таки набросил на себя легкий пуховик и натянул лыжную шапочку на голову. Десять минут туда, десять на остановке, десять обратно до школы. Полчаса выходит, а на улице уже минус, да еще мокрый снег с противным ветром.
     В общем, с утра они с Динкой вышли под ручку из подъезда и направились на остановку.
     По дороге с ними обоими многие здоровались. С Антоном - его бывшие ученики, уже повзрослевшие и спешащие куда-то, родители нынешних учеников, многие из которых были тоже когда-то его учениками, сами нынешние ученики, идущие в школу. Один даже удивился появлению здесь Антона и, неумело пряча сигарету в кулаке, поздоровался и спросил:
         - А что, Антон Сергеич, у нас сегодня физры не будет?
         - Будет, Веселкин, будет, не надейся, а сигаретку-то ты брось я ведь все вижу.
     Веселкин выкинул «бычок» и радостно едва не выкрикнул:
          - А я, Антон Сергеич, и не надеялся, я, наоборот, испугался, что не будет.
         - Молодец, иди.
     Тот мигом исчез.
          - Вот почему, Дин, все двоечники любят физкультуру?
    С Динкой тоже поздоровалось несколько женщин, идущих кто с ними по пути, кто навстречу. На одну из них она кивнула и вполголоса произнесла:
          - Это наша участковая врачиха из поликлиники.
     Антон недоуменно посмотрел на жену.
          - А, ну да, ты же ни разу там не был.
     Было «здрасьте-здрасьте» с хорошо, богато, но немного вычурно одетой моложавой дамой средних лет.
          - Это новый директор нашего продуктового, - шепнула Динка Антону на ухо.
          - Да уж ее-то я знаю, все-таки хожу иногда по магазинам.
           -А, ну да.
      На остановке одна пухлая женщина, увидев Антона, чуть ли не подбежала к ним и сразу плаксиво заумоляла:
          - Антон Сергеич, миленький, пожалуйста, не ставьте моей Светочке, из 8-го «Б», Сюбаевой, вы ее знаете, двойку в четверти. Ну толстая она, я тоже такая, она ж не виновата. А, Антон Сергеич?
          - Пусть ходит на физкультуру, поставлю тройку. Заодно похудеет. Да поставлю, поставлю, не волнуйтесь.
          - Спасибо, Антон Сергеич, я ей скажу, чтобы не дай Бог еще хоть раз прогуляла у меня физкультуру. - И пухлая женщина стала резво втискиваться в троллейбус.
          - Кстати, скоро лыжи, - крикнул ей вдогонку Антон, но та уже втиснулась и ничего не расслышала.
          - Ну что, где твой маньяк? - спросил Антон Динку.
      Она посмотрела по сторонам, прищурилась, вглядываясь куда-то в сумрак дворов, пожала плечами и сказала:
          - Представляешь, Антош, нету. Наверное, он тебя со мной увидел и не объявился, видимо, испугался. Ладно, вон автобус идет, я поехала, целую. - Динка быстро чмокнула его в щеку и ринулась на штурм автобуса.
      Он дождался, пока она оказалась внутри, помахала ему сквозь запотевшее окно (он ей тоже помахал), и отправился к своей школе, не заметив, как его догнала завуч Генриетта Павловна и по-утреннему бодро и игриво окликнула:
         - Приветствую вас, Антон Сергеич, я видела, что вы свою женушку провожали, молодцом, так держать, теперь пойдемте быстрее, а то мы опаздываем. Кстати, нам с вами надо будет еще обсудить «сетку» на следующую четверть и обдумать, как педагогический коллектив будет отмечать окончание этой четверти.
     Так Антон и стал провожать Динку каждое утро, до самых ноябрьских праздников. Тот парень не появлялся.
     6-го ноября Динка пришла домой чуть позже обычного. Антон к ее приходу для салата «оливье» уже сварил картошку, морковь, яйца, разморозил крабовые палочки. Она переоделась, и они вместе сели резать салат. Не спеша, за разговорами, к полуночи все было готово. Завтра, 7-го, должны приехать дети, Ирка с «другом» Женей, навестить «стариков».
      Они приехали часов в двенадцать дня, стол был уже накрыт со всеми салатиками, курочками, колбасками и шпротиками. Сели. Женя не выпивал, так как за рулем, Ирка выпила фужер «Каберне», Антон с Динкой пили водку, но закусили все очень плотно и обильно, особенно молодежь.
      Потом Женя молча смотрел телевизор, а родители еще некоторое время поговорили с дочкой о том о сём. Затем все расцеловались, и молодежь откланялась и уехала дальше в гости к своим друзьям.
         - Ну что, мать, давай еще по маленькой? - Антон налил себе и жене водки.
         - Давай, отец, - усмехнулась Динка. Выпили. - Я чего думаю? Не пора ли ребятам определиться, Евгению-то уже двадцать пять, дело свое имеет, поженились 6ы?
         - Да нет, подожди, Дин, Ирка-то совсем еще молодая, пусть сначала закончит университет, осмотрится, в ее возрасте все в одночасье может измениться, сама знаешь, вспомни, как у нас с тобой было?
        - Тоже верно. Ладно, тогда пойдем полежим, что ли?
        - Пойдем.
     Они легли на диван, обнялись и почти уже задремали, но тут в дверь позвонили.
        - У, черт, никакого покоя нет. - Антон, кряхтя, встал и пошел в прихожую.
     Глазка у них не было, и поэтому он довольно грубо спросил:
          - Кто?
          - Это я, - ответил вроде 6ы знакомый голос из-за двери.
          - По-моему, это Колька с первого этажа, - прошептал Антон. - Небось, деньги пришел занимать. Ну что, Дин, открыть?
          - Да открой ты ему, а то ведь не отвяжется. - Она тоже встала с дивана. - Дай-ка я с ним поговорю, я знаю как с алкашами общаться.
       Он открыл дверь.
       На пороге стоял высокий парень с немигающим взглядом и немного странным выражением лица.
      Когда Антон его увидел, то, что-то наподобие дежавю или двадцать пятого кадра на кинопленке, невидимого глазом, но отпечатывающегося в подсознании, вспышкой просигналило у него в мозгу и в доли секунды исчезло.
          - Антон, - вскрикнула Динка, - это тот самый, всё-таки, сволочь, вычислил адрес, выследил, закрывай скорее дверь.
         - Ну вот уж теперь нет. - Антон схватил парня за грудки и резко втащил его в прихожую, захлопнув дверь ногой.
         - Что тебе нужно от моей жены, падаль? - процедил он и прижал его к стене.
          - Она мне нравится, и я хочу с ней поговорить, - хрипло ответил тот и, заскрежетав зубами, оттолкнул Антона с такой силой, что он отлетел к противоположной стенке, больно ударившись о6 нее затылком.
     «Нет, все-таки что-то похожее уже было», - снова просигналило у него в мозгу.
     Динка бросилась к входной двери, чтобы открыть ее, но парень преградил ей дорогу.
          - Тетя, я же сказал, что хочу с вами поговорить, вы что меня не поняли? А ты, дядя, пока отдохни. - И он еще раз ударил Антона головой о6 стену так, что у того перед глазами все побелело и запрыгали цветные звездочки, а ноги стали предательски сгибаться.
     Но тут Антон, почти теряя сознание, в одно мгновение вспомнил один из самых своих драматичных поединков на ринге, когда он, находясь в нокдауне, уже стал оседать, и исход боя практически был ясен, вдруг, тряхнув головой и разбросав эти звездочки по углам глаз, все же выиграл бой.
     И он опять, как тогда, тряхнул головой, ноги окрепли, а волна какой-то необъяснимой энергии подступила к груди. Рассудок теперь отошел на второй план, и заработал обыкновенный животный инстинкт.
      Парень, тем временем, оттеснял Динку к комнате. «Уйди, скотина, уйди», - сжавшись и отступая, плакала она, но два коронных удара - хук в живот и апперкот в челюсть - внезапно-но уложили парня на пол.
         - Не дай Бог убил, - выдохнул Антон. - Да нет, вроде жив. Смотри. Дин, у него паспорт из кармана вылетел, звони в милицию. Нет, стой, не звони. - Он показал ей паспорт. - Фамилия-то знакомая.
     «Теперь понятно, что это за дежавю», - подумал Антон.
      Динка, продолжая плакать, прочитала: «Климовицкий Константин Игоревич».
          - Боже мой. - Она просмотрела на лежащего парня. - Неужели сын Игоря? Антош, что делать-то будем? А ты точно его не убил?
         - Да нет, просто тяжелый нокаут. Видишь, дышит. Минут через десять встанет. Что делать, что делать? Сам не знаю. Может, все-таки милицию вызвать?
         - Подожди, Антош, с милицией, подожди. - Динка немного успокоилась. - Ну давай, придумай что-нибудь.
         - Знаешь, Дин, когда он сейчас очнется, то буйствовать-то вряд ли будет. Ему теперь еще недели две придётся в тумане пребывать и с головной болью отлеживаться. Так вот, когда очухается, тогда и посмотрим. В крайнем случае, я его опять вырублю, вот тогда точно вызывай милицию и «скорую» заодно, я пока поди полотенце холодной водой намочи.
     Как и сказал Антон, примерно через десять минут парень стал приходить в себя. Сначала он открыл мутные глаза, потом оторвал от пола голову, затем, тяжело дыша, сел. Вид у него был жалкий: голова беспомощно моталась, изо рта текли слюни.
         - На, утри свою морду, козел. - Антон кинул ему в лицо мокрое полотенце.
     Тот вытерся, сморкнулся и невнятно, с трудом проговорил:
          - Башка раскалывается, где я?
          - Все ясно, готов, спекся, я ж тебе говорил, Дин, хорошо хоть теперь «скорую» не надо вызывать, жить будет. Говори, ублюдок, ментов вызывать или как?
          - Не надо ментов, они меня заберут, а там мне конец, я знаю. - Парень попытался встать хотя 6ы на четвереньки, но не смог, и снова уселся на задницу.
          - Тогда слушай меня внимательно. Ты - Константин Климовицкий?
          - Да, а откуда вы знаете?
          - Вот твой паспорт. Отца зовут Игорь?
          - Да, - вяло ответил парень, - а что?
          - Да нет, ничего, твой батя-то поздоровее был. Давай телефон отца. Пусть тебя забирает к чертям собачьим.
          - Мой батя? Вы и его знаете? Он не приедет, у него инсульт был, он почти не двигается.
          - Вот те на. - Антон посмотрел на Динку.
     Та охнула:
          - У Игоря инсульт?
     Антон немного замешкался, потом спросил:
          - А мать?
          - Мать умерла три года назад, под грузовик попала, отца после этого и свалило.
      Динка опять охнула:
           - Боже мой.
           -Еще того не легче. - Антон присел на тумбочку. - Все равно давай телефон.
      Тот назвал номер.
           - Дин, посмотри за ним, если чего, зови меня, - сказал Антон и пошел в комнату звонить.
          - Ал-лё, - промычал старческий, больной голос в трубке.
         - Мне Игоря Климовицкого, - попросил Антон.
          - Ал-лё, эт-то й-я Иг-горь, - заикаясь, ответил голос.
      Антон прикрыл свою трубку рукой и прошептал Динке:
         - Совсем плохой, мычит, - и опять продолжил разговор:
         - Это говорит Антон Валов, муж Динки Светловой, ты помнишь такую, Игорь?
          - П-помню,
          - А меня ты помнишь, когда я тебе морду у нее дома набил?
          - П-п-помню,
         - Так вот, сейчас твой сынок, выродок, у нас дома находится, я его тоже вырубил за то, что он Динку преследовал, что с ним делать?
         - А п-почему Д-динку? К-как эт-то пол-лу-чи-лось? От-ткуд-да он й-её м-может з-з-нать?
         - Откуда? Ниоткуда. На улице случайно высмотрел, потом следил, гад, за ней, теперь вот в квартиру завалился. У него, вообще, как с психикой? Он у тебя, часом, не извращенец?
       В трубке - тишина, какое-то шамканье, затем, после длинной паузы, сбиваясь, Климовицкий стал говорить дальше:
         - В-вообще, у-у нь-него й-есть с-стран-ности в-в эт-том с-смыс-сле. В-вы т-там же, в Вы-хине?
         - Там же, там же, в Выхине, - ответил Антон. - П-понятно. Он т-там у-у с-воих д-друзей н-нар-к-кома-нов обитает, д-дома р-редко б-бывает. В-вы й-его нь-не с-сдав-вайте, п-пож-жалуйста, в-в м-мил-лицию, и-иначе й-его п-посадят. Ум-моляю, отпус-стите й-его. Он м-меня л-любит, ж-жа-леет и-и слу-ушается, й-я й-его т-тоже л-люблю и-и ж жа-лею. О-он же у-у м-меня о д- д и н. Я-я нь-не м-могу б-больше г-гово-рить. Отпус-стите й-его.
     В трубке раздались короткие гудки.
         - Вот это композиция. - Антон тоже положил трубку и посмотрел на Климовицкого-младшего. - Дин, там такое! Получается, нам надо его отпустить.
         - А что такое? - спросила Динка.
         - Да полная беда, - И он пересказал ей весь разговор.
      Они думали-думали и, в результате, все кончилось тем, что его отпустили, да еще дали денег на такси. Вот так. Антон, правда, хотел врезать парню сильного пинка на дорогу, но передумал, потому что тот, итак, еле вышел из их квартиры.
      Когда все это закончилось, они, вконец измученные, опять сели за стол. Налили по рюмке.
         - Удачно праздничек справили, - сказал Антон, потирая опухший кулак. - Динк, а ведь я тебя первый раз тоже 7-го ноября увидел ровно двадцать лет назад. Помнишь?
         - Помню. Ты еще в шляпе был. Смешной такой. А представляешь, если 6 не увидел, то я бы замуж за Климовицкого вышла. Антош, может, пойдем все ж полежим?
      Они снова легли на диван и крепко обнялись.