4-конвой-8

                4-К О Н В О Й – часть восьмая

                (четвёртый рассказ из серии Вторжение)


    Гудков внимательно прочитал заключение, выданное компьютером лазарета и, вопросительно посмотрел на врачей. Оба отвели глаза в сторону.
    - Если верить этому, - Сергей бросил листы на стол, - то я уже не человек? Так?
    Старший из медиков глухо кашлянул и, продолжая смотреть в стену, ответил:
    - Я бы не стал делать такого вывода. Просто... Я бы рискнул назвать вас живым гравитационным генератором.
    - Ну, и что?
    - Всё. Больше ничего добавить не могу. Мы впервые столкнулись с таким феноменом.
    - Утешаете? Сказали бы уж прямо, что я больше не мужик.
    - Это не доказано.
    - Ладно. Что ещё вы мне можете сказать?
    - Практически ничего. Вы сами, наверное, можете больше нам о себе рассказать, чем результаты исследований.
    - Хорошо. Идите, отдыхайте.
    Когда врачи ушли, Сергей несколько минут сидел неподвижно, словно прислушиваясь, что происходит с его организмом, потом вызвал к себе Берга.
    - Хельмут, возьми мой пистолет и запри в корабельный сейф.
    - Зачем?
    - Так надо. Потом позвонишь мне из центрального поста станции. И меньше разговаривай – больше делай.
    Когда пилот вышел Сергей, вдруг ощутил сильнейшее головокружение. Он вцепился в подлокотники кресла, но не удержался и медленно сполз на пол. Очнулся он, вероятно, скоро, но никак не мог понять, что с ним произошло, что-то со зрением, но что именно? Гудков прекрасно знал, в каком помещении он находится, но не узнавал его. Его окружали какие-то странные предметы, и что-то всё время двигалось. Раздался вызов внутренней связи. Сергей на ощупь ткнул клавишу ответа и, не гладя на экран, сказал:
    - Слушаю.
    - Командир, я на центральном посту.
    - Один?
    - Нет, здесь ещё Карлос.
    - Тем лучше, он поможет тебе. Значит так, - Сергей посмотрел на экран.
    Берг как-то странно вскрикнул, а Гудков понял, что не видит экрана, он видит сквозь экран, видит все внутренности видеофона.
    - Что у меня с глазами? - спокойно спросил он, психологически он был уже готов к таким «сюрпризам», поэтому спокойный тон дался ему без напряжения.
    - Командир, у вас нет глаз... Просто чернота, как две дырки... Как...
    - Ладно. Слушайте оба. Сейчас вы блокируете дверь на центральный пост так, чтобы я туда не мог попасть. На центральном посту постоянно должен дежурить человек с оружием. В случае моего появления там, дежурный должен меня уничтожить без промедления.
    - Ком...
    - Молчать! Ты что же, ещё не понял, что я больше не человек? Я опасен. Я могу быть опасен, хотя ПОКА! – спасатель поднял указательный палец, - контролирую свои поступки, но этот контроль может исчезнуть в любую секунду. Дальше. Через пять минут вы оба должны быть в шлюзе со скафандром высшей защиты, ранцевым двигателем и тремя комплектами запасных баллонов с воздухом. Один из вас должен быть вооружён. Кто – решайте сами. При малейшем намёке на агрессивность с моей стороны приказываю уничтожить меня. Вопросы есть?
    - Да. Зачем вы хотите покинуть станцию?
    - Ещё раз повторяю, что я могу быть опасен. На станции мне делать нечего. Всё. Идите в шлюз, - Гудков отключил связь и напряг зрение, пытаясь всё-таки разглядеть экран. Это удалось ему только боковым зрением. Что он собирался предпринять? Он и сам не знал.
    В шлюзе Берг помог надеть ему скафандр. Руа всё это время стоял у дальней стены. Гудков несколько раз на ощупь проделал операцию по подключению резервных баллонов, потом повернулся к Бергу и Руа и сказал:
    - Сейчас я ухожу и, возможно, больше не вернусь. Для информации. После использования «Феникса» я стал видеть... вроде как через стены, хотя это не совсем так. Трудно это объяснить. То, что я вижу эти шары невооружённым глазом, это я уже говорил. Сейчас я попытаюсь выйти на орбиту и выяснить обстановку в районе корабля. На связь буду выходить каждые двадцать минут. Хельмут, с этого момента – ты командир. Счастливо оставаться. Всё. Освобождайте шлюз.
    Гудков прямо с порога станции включил двигатель и через семь минут был на орбите. Выше него на восемьсот километров сверкала яркая звёздочка – их корабль. И тут он увидел эти самые шары. Их было около двух десятков, они двигались по той же орбите, что и Гудков и он их медленно догонял. Шары двигались какой-то неопределённой стаей, всё время, меняя своё местоположение в пространстве. Гудковым вдруг овладела злоба. Ведь это из-за этих безобидных на вид шариков он перестал быть человеком, землянином. Ведь это из-за них он больше не увидит Земли, её голубого неба, не окунётся в прохладу весеннего оживающего леса...
    - Ну, что же, ребята, раз так... То и мы кое-что умеем. На войне, как на войне.
    В наушниках раздался слабый писк – таймер подсказывал, что пора выходить на связь. Гудков включил рацию и передал:
    - У меня норма. На связь пока выходить не буду.
    Теперь между ним и шарами было около пяти километров. Рука сама собой легла на пояс, и пальцы нащупали рукоятку плазменного излучателя. Что это? Преступная небрежность Берга или он специально снабдил его оружием? «Ладно, потом разберёмся».
Два километра до шаров.А они  словно бы не замечали его.
    Полтора километра.
    Гудков вдруг сообразил, что если бы эти шары были бы видимыми, то на таком расстоянии при слабой подсветке Солнца он бы не смог их увидеть.
    Восемьсот метров.
    Их было шестнадцать, и диаметром они были около трёх метров. И что-то внутри у них было. Они по-прежнему не замечали его, или делали вид, что не замечают. Гудкову вдруг пришла в голову мысль, что шары принимают его за простую железную болванку. «Тем хуже для вас, ребята. За беспечность враг расплачивается жизнью – никак не меньше!»
Двести пятьдесят метров.
    В наушниках бился взволнованный голос Берга, но Гудков не разрешил себе даже отключить приёмник. «Пусть думают, что я труп». И они поверили в его неподвижность! А, может быть, просто он был для них не видим?
    Пятьдесят метров.
    Гудков напрягся. Сейчас он почувствует под пальцами живую плоть, и будет творить смерть, и ТОЛЬКО смерть! На мгновение в нём проснулось чувство гуманности, но он вспомнил искарёженные скафандры, в которых когда-то были люди, найденные им на астероиде, и чувство жалости исчезло.
    Теперь он видел внутри шаров человеческие фигуры. Они были... Голые? Нет, на них было одето что-то вроде трико. Гудков сделал сальто, ударил кулаком в ближайший шар и схватил сидевшее там существо за горло, дёрнул на себя и вырвал из шара. Шар моментально исчез, будто растворился, а в руке у него была какая-то аморфная масса ничуть не напоминавшая человеческое существо. И тогда он начал хладнокровно убивать. Пробивал, выдёргивал. Снова пробивал и выдёргивал. Когда всё было кончено, он посмотрел на часы и очень удивился – с момента начала схватки прошло всего пятнадцать секунд. Сергей расслабился и вдруг увидел большой шар, в котором сидел «большой человек». В запале убивать Гудков бросился к нему, но шар мгновенно отскочил метров на двести и стал быстро уходить в сторону созвездия Лиры. Спасатель мстительно ухмыльнулся:
    - Лети, лети и другим расскажи, как я вас тут... А, может... Может быть, я и не убивал, просто наносил булавочные уколы? Отрезал от щупальца по одному миллиметру?.. Что ж, теперь это щупальце будет короче на несколько миллиметров. Может быть, именно их и не хватит, чтобы дотянуться до Земли!?.. Стоп! Уж если они не видели меня, то и автоматика корабля меня не засечёт!..
    - Гудков вызывает базу на астероиде! Приём. Берг, Руа, вы слышите меня?
    - Командир!! Я – Берг!! Что с вами?!
    - Не ори. Слышу хорошо. Уничтожил шестнадцать шаров... Наш разговор регистрируется?
    - Да.
    - Значит, уничтожил шестнадцать шаров. Я для них невидим, или они меня не восприняли как опасный объект. Через... через двадцать минут буду в зоне видимости ваших радаров. Параметры моей орбиты... До максимума увеличьте чувствительность радиолокационных приёмников и постарайтесь засечь меня на орбите. Конец.
    - Понял.
    Сергей развернулся лицом к астероиду. Под ним в очень слабом свете Солнца, которое здесь, на расстоянии один миллиард километров, было величиной с горошину, проплывали призрачные очертания поверхности астероида. Через двадцать минут на тёмно-серой поверхности астероида он увидел яркие огни временной станции.
    - Алло, командир, по времени вы в зоне действия наших радаров, но мы вас не видим.
    - Совсем?
    - Совсем. Где вы?
    - Сейчас почти прямо над вами.
    - Не наблюдаем никакого радиоэха.
    - Хорошо. Спасибо. Теперь я попробую прорваться на корабль. Если увидите вспышку применения ПМО – поднимите за меня третий тост. Всё. Конец связи. Перехожу на полное радиомолчание.
    Гудков включил ранцевый двигатель и через два часа был на одной орбите с кораблём. Сергей отрегулировал свою скорость так, чтобы оказаться в зоне действия противометеоритного оружия корабля как раз над станцией. Теперь ему оставалось ждать, когда корабль нагонит его.
    В ожидании встречи с кораблём Сергей выключил все радиосредства скафандра. Осталась включённой только система жизнеобеспечения. Чисто рефлекторно спасатель посмотрел на часы и остолбенел – с момента его старта со станции прошло восемнадцать часов, запас воздуха в баллонах был рассчитан на шестнадцать часов. Он проверил работу регенератора воздуха. Регенератор гонял по системе дыхания почти чистый углекислый газ, между тем Сергей дышал совершенно свободно, как будто вдыхал чистейший озонированный воздух. «Ладно, посмотрим, что со мной станет дальше. Пока не буду менять баллоны. Наверное, я теперь могу дышать даже парами синильной кислоты», - подумал Гудков. Он хотел сообщить об этом Бергу, но в это время из-за астероида показались навигационные огни корабля. Сергей напрягся, он отлично помнил, что настроил систему ПМО на уничтожение любого постороннего объекта в радиусе пятисот километров.
    В открытом космосе, не имея никаких ориентиров очень трудно определить расстояние до какого-либо объекта, тем более движущегося. Спасатель, не отрываясь, смотрел на приближающиеся огни. Вскоре он смог различить смутные очертания корпуса звездолёта. Нервы у Гудкова были напряжены до предела, но мысли о смерти не было. Был ли он уверен, что следящие системы звездолёта не обнаружат его? Нет, не был. Даже наоборот, его наверняка засекут. Ведь звездолёт такого класса имеет на своём вооружении различные системы обнаружения, работающие в самом широком диапазоне волн и на различных физических принципах. Вопрос в другом – с чем его идентифицируют каналы обработки информации? Если его отнесут к опасным объектам, то уничтожение неминуемо, причём сам он об этом ничего не узнает. Он исчезнет за тысячные доли секунды. Если же анализаторы не примут его за опасный объект, то удара не последует. Бортовой компьютер тоже не дурак и понимает, что на простую болванку, с которой столкновение не грозит, незачем тратить большое количество энергии, запасы которой огромны, но всё же не безграничны.
Между тем звездолёт приближался. Очень медленно, но он догонял Гудкова. Скорость сближения была не более десяти километров в час. Гудков внимательно наблюдал за кораблём и не сразу почувствовал, что пространство вокруг несколько изменилось. Он стал осматриваться и снова обнаружил шары. Но теперь они были большие, по крайней мере, метров триста - двести в диаметре, и они явно собирались окружить его. Расстояние между ним и шарами было на много меньше, чем ним и кораблём. Плазменный излучатель сам собой оказался в руках. И тут его осенила мысль – и он и шары уже секунд десять находятся в зоне поражения звездолёта, а удара до сих пор не последовало!
    - Значит, следящие системы корабля нас не видят. Хорошо. Сколько мне сейчас до корабля? Километров четыреста... даже меньше. Ладно, подождём.
    Шары как бы в нерешительности двигались километрах в двухстах от Гудкова. То один, то другой делали движение в его сторону и тут же отступали назад. Видимо их пугала близость корабля, да и сам Гудков им тоже внушал опасения. Сергей терпеливо ждал. Если корабль не нанесёт удар через полчаса, то уже не нанесёт его вообще, так как уничтожение объектов на малом расстоянии опасно для самого корабля и автоматика это прекрасно знает.
    Когда до корабля осталось всего сто километров, шары вдруг перестроились в строй треугольника и двинулись на Гудкова. На принятие решения Сергею понадобилось всего две десятых секунды – он развернулся головой к звездолёту и включил ранцевый двигатель на форсаж с места. Шары, было, двинулись за ним, но неожиданно остановились и стали спешно перестраиваться в цепь. За десять секунд Гудков почти долетел до корабля, развернулся к кораблю ногами и начал торможение. Он ясно видел, как от шаров к нему начинают тянуться красные отростки-каналы. Шлюз! Вход блокирован. Он сам ставил блокировку. Как медленно открывается дверь! А лучи уже совсем близко. В шлюз! И тут он почувствовал... Ничего он не почувствовал – просто выключилось сознание.
    Очнулся он от того, что начал задыхаться. Затуманенным взглядом он посмотрел на дверь шлюза, дверь была закрыта, а приборы показывали давление четыре десятых атмосферы. Мало, но дышать уже было совершенно нечем, Сергей дёрнул замки шлема и потерял сознание. Очнулся он в липкой луже крови, вытекшей из лопнувших сосудов носа и ушей. Окончательно ослабевший он кое-как вытер лицо и стал стаскивать скафандр. Бросив скафандр прямо в шлюзе, хлюпая носом и, постанывая от слабости, он поплёлся в свою каюту. Добравшись до туалета, он полностью отвернул кран холодной воды и только после этого поднял глаза к зеркалу. Из зеркала на него смотрел он, Гудков. Лицо было в крови, но это было его лицо. Нос распух, но это был его нос. Глаза были его глазами, с налитыми кровью белками, но всё же с белками и привычного вида радужкой и нормальным, хотя и чрезмерно суженым зрачком. Да, из зеркала на него смотрел он сам. Гудков. Человек. Землянин.
    Сергей сунул голову под ледяную струю и вздрогнул от потока холодной воды, обрушившейся ему на затылок и за шиворот. Через час, приведя себя в порядок, Гудков вошёл в рубку управления и вызвал базу. На экране появилось испуганное лицо Хельмута.
    - Узнаёшь? - просил Гудков.
    - Уз-зн-аю.
    - Хорошо. Как обстановка?
    - Нормально. Командир, значит, мне тогда показалось?..
    - Нет, тебе не показалось. Не знаю, что со мной произошло. При прорыве к кораблю шары нанесли по мне удар. Чем – не знаю. Об этом мы ещё подумаем. Теперь так. Даю на сборы час времени. Через час всем на десантной ракете быть здесь. Станцию не консервировать. Всё. Действуй, - Гудков переключился на другой канал и попробовал связаться с Землёй. Никакого эффекта. Они по-прежнему были наглухо экранированы. - Ладно, - сказал сам себе Гудков и посмотрел на электронный планшет. Станция на астероиде уже вышла из зоны видимости, и тогда Гудков дал залп носовыми излучателями ПМО при максимальной мощности в импульсе.
    Ему показалось, что небо перед звездолётом лопнуло. Ещё удар, теперь он расширил сектор обстрела до шестидесяти градусов. Кроме громадной вспышки он успел заметить ещё несколько маленьких вспышек, которые бывают при уничтожении материальных объектов. Сергей подождал, пока излучатели наберут полную мощность, и снова выстрелил. И тут же из динамиков раздался взволнованный голос Миронова:
    - С-808, Гудков! На связь! С-808, отвечайте! С-808...
    - Здесь С-808, - ответил Гудков. - Докладываю: во время работы научной группы на астероиде возникли непредвиденные обстоятельства. Перехожу на связь по 8-му спецканалу Спасательной службы. Как поняли?
    - Понял. 8-й спецканал. Перехожу.
    Гудков переключился на закрытый канал связи и снова вызвал Землю:
    - Земля-15, я – С-808. На связь.
    - Отвечаю, - на экране появилось усталое, но вместе с тем радостное лицо начальника Спасательной службы. - Что случилось, Сергей?
    Гудков потёр руками лицо, шмыгнул носом и заговорил:
- Игорь Николаевич, что здесь произошло, я до сих пор не понимаю. Могу предположить, что исследования первой научной группы в области гравитации зашли так далеко, что, теперь уже известная нам цивилизация просто уничтожила эту группу. После нашего прибытия они попытались также поступить и с нами, но это им не удалось. Сейчас я не вдаюсь в подробности. Сам я попал в аварию, и мне пришлось воспользоваться «Фениксом» (Миронов вздрогнул). Генетические изменения сделали меня невосприимчивым к воздействию гравитации или что-то в этом роде. Это нас и спасло. При прорыве к звездолёту гравитационные объекты ударили по мне какими-то лучами и, по-моему, лишили меня этих способностей, хотя я не уверен, что исчезли все последствия применения «Феникса». Через полчаса здесь будет вся научная группа. После того, как люди будут в безопасности, я приму решение о дальнейших действиях. Если связь опять прервётся, прошу выслать мне на помощь спасательный корабль. У меня всё.
    Миронов долго молчал, рассматривая Сергея, потом спросил:
    - Может быть, к тебе выслать квалифицированных медиков?
    - Пока не надо. Здесь есть медики и с помощью аппаратуры они способны разобраться, что со мной происходит.
    - Хорошо. Тебе виднее. Жду от тебя следующего доклада.
    - До свидания.
    - До свидания.
    Гудков отключил связь, бросил взгляд на часы и посмотрел на обзорные экраны. На экране бокового обзора он увидел яркую движущуюся точку – десантную ракету. А через час вся группа собралась в кают-компании. Гудков обвёл взглядом сидевших перед ним людей и сказал:
    - Надеюсь, все уже поняли создавшуюся ситуацию. Не в наших силах выяснить причины гибели наших предшественников. Тем более что этому препятствует чужая, я бы даже сказал, чуждая нам цивилизация. Поэтому я принимаю решение о возвращении на Землю. Я бы отдал приказ о немедленном отлёте, но, поскольку корабль долгое время находился в автономном полёте, потребуются сутки, чтобы проверить надёжность всех его систем. Если нет вопросов, все свободны.
    Во взгляде Берга Гудков уловил недоумение, но он сделал вид, что ничего не заметил и вышел из кают-компании.
    Уже из своей каюты он вызвал к себе Берга и Руа.
    - Вот что, ребята. Когда я уже входил в шлюз, эти шары достали меня своими лучами. Видимо, они поняли, что в том состоянии я для них очень опасен, и решили меня уничтожить. К счастью, этого не произошло, но я утратил те самые способности, которые появились у меня после использования «Феникса». Однако я не считаю, что снова стал нормальным человеком. Или, будем считать, полностью нормальным. Предполагаю, что могу быть опасен для окружающих. Поэтому я принял решение остаться здесь, на астероиде. Насколько мне известно, полностью генетические изменения проявляются в течение года. Вот годик я здесь и посижу, благо жизненный запас станции это позволяет. Ваша задача довести корабль без приключений до Земли. Может быть, то, что я останусь здесь, как-то отвлечёт от вас внимание этих пришельцев. В том, что они ещё здесь у меня нет ни малейших сомнений. Я, конечно, много их здесь наколотил, но не всех. А по сему, при возвращении быть предельно внимательными, не расслабляться ни на секунду. Понятно?
    - Понятно, - кивнул Руа. - Я могу доложить обо всём своему начальству?
    - Это твоё право и обязанность. Но только по закрытому каналу. Совершенно не за чем орать о случившемся здесь на всю Систему. Кстати, Карлос, прими, пожалуйста, меры, чтобы через учёных не произошло утечки информации... Хельмут, у тебя есть вопросы?
    - Да. Что мне докладывать по возвращении?
    - Если от тебя потребуют отчёта – составишь его по стандартной форме. Никакой отсебятины... Всё, мужики, идите, проверяйте корабль, а я буду собираться на астероид. Десантная ракета останется у меня.

                Продолжение следует