4-конвой-9

                4-К О Н В О Й – часть девятая

                (четвёртый рассказ из серии Вторжение)


    Гудков стоял на пороге станции и смотрел, как по пологой дуге уходит от астероида яркая звёздочка – звездолёт. На несколько мгновений им овладело чувство тоски. Через два месяца полёта те, кто улетел, уже будут на Земле, а он... И увидит ли он теперь Землю... Но Сергей подавил в себе это чувство, тем более что под боком у него десантная ракета, на которой пусть не за два месяца, а за пять, но он сможет добраться если не до самой Земли, то хотя бы до орбиты Сатурна, а там уже люди.
    - Всё правильно, - вслух сказал Гудков. - Всё правильно!
    Он осмотрелся и... Да, они висели в сорока-пятидесяти километрах от станции и были отлично видны на фоне скал. Их было шесть штук. «Ну, вот и скучать не придётся», - невесело подумал Сергей и толкнул дверь шлюза.
    Войдя внутрь станции, Сергей в нерешительности постоял в коридоре и направился на центральный пост. На центральном посту, на самом видном месте стоял корабельный сейф с оружием. «Спасибо, Хельмут, но лучше бы мне это не понадобилось».
    Гудков подсел к пульту связи и набрал номер спецканала Миронова. Начальник Спасательной службы отозвался немедленно.
    - Добрый день, Игорь Николаевич.
    - Добрый. У нас вообще-то ещё утро.
    - Тогда – доброе утро. Корабль благополучно ушёл. Однако эти самые шары остались. Только что видел шесть штук.
    - Твои предположения.
    - Они не уверены, что уничтожили всё, что могло бы нам раскрыть суть произведённого здесь открытия. Косвенно это подтверждает то, что я остался здесь. Кстати, я не уверен, но, по-моему, они меня пометили.
    - То есть?
    - В моём присутствии наблюдается слабая вибрация стрелок гравиметров.
    - Хм.
    - Это, конечно, не доказательство, но...
    - Ладно. Здесь с тобой товарищ Махоркин хочет поговорить.
    - Здравствуй, Сергей.
    - Здравствуйте, Фёдор Кондратьевич.
    - Сергей, я очень рад, что ты трезво оцениваешь своё теперешнее положение. Решение твоё я полностью одобряю... В связи с этим у меня к тебе просьба.
    - Я слушаю.
    - Я не всегда могу оказаться в кабинете Игоря Николаевича во время твоего доклада. Прошу тебя связываться со мной также регулярно, как и со своим начальством.
    - Понимаю, Фёдор Кондратьевич. Ваша организация отвечает за безопасность Земной цивилизации. Но не думайте, что я уже ваш.
    Махоркин грустно посмотрел на Гудкова и сказал:
    - Моим людям, Серёжа, категорически запрещено пользоваться комплексом «Феникс». Это было бы слишком опасно для нашей цивилизации – они слишком много знают, а главное, умеют. Ты понимаешь меня?
    - Да.
    - И ещё, - Махоркин замолчал на целую минуту. - В той, первой группе учёных... был... мой человек. К сожалению, при проведении ТАКИХ исследований мы просто обязаны внедрять своих людей, хотя бы для того, чтобы избежать не обоснованной утечки информации. Работал он совершенно автономно и никаких сообщений я от него не получал. Это и не предусматривалось. Всю информацию он записывал. После твоего сообщения о присутствии шаров, я тебе больше ничего не могу сказать.
    - Хорошо. Я займусь этим делом. Времени у меня для этого будет достаточно.
    - У меня всё. До свидания, - сказал Махоркин и отодвинулся от экрана. - Счастливо тебе, спасатель.
    - Спасибо.
    На экране снова появился Миронов:
    - Сергей. Конечно, год – это много...
    - Игорь Ни...
    - В общем, так. Сейчас у меня со временем очень напряжённо – принимаем новые корабли. Совсем новые, увидишь – ахнешь. Но где-то через полгода, я думаю, что смогу вырваться к тебе вместе с лучшими специалистами по генной инженерии человека. Вот тогда мы и поставим все точки над «и».
    - Хорошо... Игорь Николаевич, я только прошу вас обеспечить безопасное возвращение звездолёта. Я особенно не совался в работу учёных, но, по-моему, они сделали достаточно серьёзные выводы по поводу проводившихся здесь исследований.
    - Можешь быть спокоен. Я выслал им на встречу два экипажа. Причём, одним из экипажей командует твой друг Дик Питерс.
    - Спасибо.
    - До свидания.
    - Счастливо.
    Отключившись от связи, Сергей побарабанил пальцами по пульту. Так! Значит, ему надо найти регистрирующее устройство сотрудника СБЦ, работавшего в составе первой научной группы. Причём Махоркин даже не сказал, как оно выглядит. Неужели он допускает, что эта цивилизация может держать под контролем наши, даже закрытые, каналы связи? Хм. А почему бы и нет? Кто знает, сколько времени они наблюдают за нами? Год? Два? А может быть метеостанция, найденная им на Венере построена именно ими? А может быть случай, когда на Земле была обнаружена инопланетная лаборатория по сбору и обработке информации, тоже связан с этой цивилизацией? А может, они наблюдают за нами не одно столетие? Ладно. Надо искать. Что? Всё. Любые обломки искусственного происхождения.
    - Что ж, начнём прямо сейчас.
    В распоряжении Гудкова имелось десять летающих разведчиков и сто восемь наземных роботов.
    Гудков морально готовил себя к нудной, изнурительной, однообразной работе, но всё оказалось наоборот. Оказалось, очень увлекательно по обломкам какого-либо прибора или агрегата представить его первоначальный вид и назначение. Кроме того, со временем Сергей научился определять, каким именно образом было разрушено то или иное устройство. Большинство оборудования было, как бы скручено, будто какой-то великан старался выжать их, как выжимают выстиранную одежду. Однако попадались предметы, буквально расплющенные в лепёшку чудовищной силы гравитационным ударом. Единственно, что удручало Гудкова, – когда киберы приносили ему останки людей. К сожалению, ему приходилось «копаться» и в них в поисках загадочного регистратора. Проделывая эту печальную работу, Сергей пришёл к выводу, что трагедия не застала людей врасплох. Все останки были в скафандрах. Это значило, что люди поняли угрожающую им опасность и успели одеть скафандры.
Сеансы связи с Мироновым и Махоркиным были регулярными, но всё более короткими, так как докладывать было нечего. Шары вели себя совершенно не агрессивно, однако несколько странно. Они перемещались без всякой системы. Появлялись то с одной, то с другой стороны станции и количество их менялось, но никогда не превышало шести. Гудков привык к ним, хотя бдительность его от этого не притупилась.
    Так прошло четыре месяца. Копаясь в обломках какого-то прибора, Сергей машинально осмотрелся и увидел, что шары выстроились в ровную окружность вокруг станции. Гудков непроизвольно отметил про себя это необычное построение и взялся за очередную находку. Это были останки космонавта в скафандре. Осторожно, чтобы не рассыпать прах человека, в который тело неминуемо, превращается при воздействии температуры близкой к абсолютному нулю, Сергей увидел в руке космонавта зажатый, ярко-красный, похожий на теннисный мяч, шарик. Гудков очень осторожно разжал сведённые предсмертной судорогой пальцы и сразу понял, что нашёл то, что искал. И тут, краем глаза, он заметил, что шары стали приближаться к нему. Что в нём сработало? Интуиция спасателя? Инстинкт самосохранения? Но только он отбросил шарик в кучу, предназначенную к уничтожению и занялся привычной работой по консервации останков. Шары как бы в нерешительности остановились и вернулись на прежние места. Закончив работу по консервации тела, Гудков задумался:
    - Неужели они понимают ценность этой находки для нас? Тогда почему они её не уничтожили? Видимо, не могут. Значит, если я заинтересуюсь, они что-то предпримут. Что? Ладно, рискну, - Он взял из кучи шарик и вложил его в контейнер с останками, потом, как обычно, запаял контейнер и дал команду киберу отнести его в отсек, где лежали остальные. Шары на это никак не отреагировали. - Неужели я их обманул? Сомнительно. Хорошо, посмотрим, что будет дальше.
    А дальше стали твориться совершенно непонятные дела. Иногда Гудков неожиданно просыпался среди ночи и видел, что стены стали совершенно прозрачными, а в десяти метрах от станции висит не менее двадцати шаров. Иногда он слышал несколько голосов, разговаривающих явно с ним, но на совершенно не понятном языке. Иногда все гравиметры начинали показывать отрицательную силу тяжести, хотя по ощущениям спасателя сила тяжести была нормальной. Иногда ему казалось, что он сидит в одном из шаров и видит себя, как бы со стороны.
    Тогда к нему пришло осознание того, что эти шары ничего не могут сделать ему физически, но могут каким-то образом воздействовать на его психику. Последний удар был нанесён ему во время очередного сеанса связи. В ответ на его стандартный доклад Миронов стал нести несусветную ахинею, что, мол, его миссия здесь закончена, что, может быть, он примет решение возвращаться домой, предварительно произведя глубокую разведку в сторону созвездия Лиры...
    После этого сеанса связи, Гудков понял, что блокирован намертво, что о возможности вырваться отсюда на десантной ракете надо забыть, если он хочет, чтобы регистрирующее устройство попало в руки землян.
    Первое, что сделал Гудков – одел наушники, подключив к ним миниатюрный магнитофон, на котором были записаны военные марши двадцатого века. Поставив, таким образом, звуковой барьер, он временно обезопасил себя от сумасшествия.
    Следующим шагом был запуск семи зондов разведчиков в различных направлениях. Их задачей являлось – удалившись от астероида на расстояние два миллиона километров начать передачу сигнала SOS. Надежда на то, что зонды прорвутся через блокаду, была слабая, но не использовать её было бы глупо. Одновременно с этим Гудков не прекратил сбора обломков. Он, как заведённая машина, продолжал тщательно исследовать каждую находку. Некоторые предметы, особенно круглые, он специально откладывал в специальный контейнер, который, каждый раз после окончания работы, тщательно прятал в недрах станции.
    И вот однажды, он обнаружил, что находится под, уже знакомым, куполом.
    - Вот теперь мне всё ясно. Значит, они раскололи меня и решили полностью изолировать. Что будет дальше?
    Гудков прошёлся по помещениям станции и, сам того не заметив, оказался в лазарете. Автоматика послушно сообщила ему, что комплекс «Феникс», по-прежнему, готов к применению. «Ну, это на самый крайний случай. Времени у меня ещё достаточно».
Через три дня Сергей заметил, что купол стал сужаться.
    - Может, они решили раздавить, если не меня, то хотя бы станцию? Но ведь я могу попробовать помешать им. Может, они не понимают этого? Вряд ли. Ребята, видно, не дураки. Мои возможности они уже знают. Или они думают, что я не замечу этого? Сомнительно... Думай, спасатель, думай. От того, что ты предпримешь, зависит твоя жизнь... А, может, у них просто не хватает энергии, чтобы прихлопнуть меня, как муху? А? Всё-таки я с ними здесь не целовался, а бил по морде!
    Гудков даже не подозревал, как он близок к истине!
    - Ладно, подумаем ещё, - решил спасатель и вернулся на центральный пост.
И здесь ему пришла мысль попробовать сделать гравитационное поле направленным. Что для этого надо? Для этого ему надо было найти материал или какое-то поле, которое могло бы экранировать гравитационное поле. На первых порах компьютер давал ему ответ, что такая задача не имеет решения. Потом, когда он стал задавать дополнительные параметры, машина стала требовать всё новые и новые данные. Гудков забыл обо всём, даже о том, что трудолюбивые киберы продолжают стаскивать к станции всё новые и новые обломки. Однако, как оказалось в последствии, именно эта забывчивость и спасла его. Шары были введены в заблуждение именно продолжением работы киберов. Когда же компьютер выдал ответ, у Гудкова похолодело в груди – до чего же всё было просто! Однако это открытие ещё надо было проверить на практике. И опять он воспользовался помощью киберов занимавшихся сбором обломков.
    Через три недели в шлюзе стояло громоздкое сооружение, отдалённо напоминавшее паровой котёл. Гудков рассчитывал с помощью своей «гравитационной пушки», в лучшем случае, вообще уничтожить накрывший его купол, в худшем – пробить в нём дыру, а заодно показать этим шарам, что он не слепой и всё видит. Он очень надеялся на успех, так как купол держали всего два шара.
    Однако надежды спасателя не оправдались. В результате эксперимента сам Сергей получил ожоги средней тяжести, а станция в результате разрушения шлюза потеряла двадцать пять процентов воздуха. Гудкову пришлось провести двенадцать часов в скафандре, ожидая пока киберы отремонтируют шлюз и уберут обломки его экспериментаторской деятельности. Когда же он смог воспользоваться услугами лазарета, помощь, в общем-то, была уже не нужна. Кожа на местах ожогов облезла, а раны покрылись коркой. Осматривая себя в зеркале, Сергей мысленно поблагодарил конструкторов скафандра высшей защиты. Будь скафандр менее прочным и жароупорным, при таком взрыве (а он находился всего в метре от своей «пушки») он бы просто сварился живьём. «И получилась бы из меня человечина, запечённая в собственном соку». Но ему всё равно пришлось переселиться в лазарет и пройти десятидневный курс лечения.
Впрочем, по всей видимости, его эксперимент дал кое-какие результаты – купол теперь поддерживался всего одним шаром. Причём Гудков убедился, что при достаточной силе удара – он прыгал с разбега – он способен пробить купол в обоих направлениях.
Вероятно, теперь шары ставили своей задачей не удержание его под куполом, а экранирование станции от обнаружения извне. Сергею пришла в голову мысль, что эти пришельцы из последних сил стараются изолировать его в ожидании помощи.
    - Если бы я был на их месте... Чтобы я сделал? Я бы запросил срочную помощь и всеми имеющимися у меня средствами изолировал бы этот участок пространства... Допустим, я правильно оценил их действия. Хорошо, что в этом случае должен делать я? Не дать им изолировать меня. Начнём действовать. Главное – не давать им покоя, как они мне.
И он начал действовать. Первым делом он с точностью чуть ли не до миллиметра определил координаты единственного шара, державшего купол и нанес по нему удар из пушек ПМО. Ещё не рассеялось газовое облако, а в динамик ворвался целый гвалт голосов:
    - Гудков! Я – Земля-15! Отвечайте!
    - С-808, я – С-809! На связь!!
    - С-808-го вызывает С-809-патрульный!
    Сергей переключил рацию на передачу и сказал:
    - Здесь С-808, Гудков.
    В эфире мгновенно наступила мёртвая тишина.
    - Здесь С-808, Гудков, - повторил Сергей. - Произвёл деблокирование астероида при помощи ПМО. Возможно сильное засорение окрестностей астероида мелкими обломками и газопылевыми облаками. Приём.
    Теперь на связь вышел только Ричард Питерс:
    - С-808, я – С-809 нахожусь в ста двадцати шести миллионах километров от вас. Курс – 018-096, скорость – 230 тысяч. Начинаю торможение. Дайте пеленг.
    - Вас понял. Включаю маяк на частоте один, три, три, девять, ноль запятая ноль Мегагерц. Повторяю – 13390 Мегагерц.
    - Понял.
    Гудков переключил рацию в режим дежурного приёма и, глубоко вздохнув, откинулся на спинку кресла. «Сидеть бы так вот, не двигаясь, пока Дик не прилетит и не заберёт меня отсюда...»
    - Нельзя! Нельзя расслабляться! Ещё ничего не кончено. Они так просто от нас не отстанут. Ещё всё может случиться. Всё! Может! Случиться!

                Продолжение следует