Ноль Овна. Астрологический роман. Гл. 46

Мистер Дарси не притворялся невозмутимым – Вий в самом деле не словил от него тех чувственных всплесков, которыми его всегда радовали люди. Большинство особей при взаимодействии совершенно бесконтрольно окатывали волной своих эмоций, отзываясь на малейшую вибрацию извне импульсами гнева, злорадства, страха или беспокойства. Это держало в тонусе. А вот отсутствие постоянных уколов, кислотных жалящих брызг и чужого тревожного трепета непозволительно расслабляло. Легендарная виева реагентность без непрерывной стимуляции стала засыпать и закукливаться, как пустынная живность в ожидании сезона дождей. Оставалось только слушать голос самого мира и вспоминать Розена с его восторгами по поводу красоты космической симфонии.

Утро в богадельне, как изначально окрестил место своей ссылки Вий, начиналось с выбора одежды. Это было бы смешно, когда бы не было так грустно. Одинаковые штаны и рубахи в гардеробной были самых разных цветов, кроме чёрного. Вий этот простой тест оценил и в первый день надел самоё тёмное, что нашёл – ярко-синее одеяние. Потом было фиолетовое, зелёное и бордо. Коричневое показалось противным, пришлось натянуть лавандовое. Вий ржал тогда, разглядывая себя в зеркале. Но ему стало не до смеха, когда на следующий день рука сама потянулась к вешалке с пижамой мятного цвета.

Вий знал, что от него ждут, когда он наденет белое. Он услышал это в мыслях мистера Дарси, когда тот сканировал его в самом начале. «Ты должен быть белым», – отметил тот про себя после внимательного осмотра и сделал на этот счёт пометочку в виевом личном деле (или медицинской карте?). «Не дождётесь!» – мысленно пообещал ему тогда Вий. Но сейчас он понимал, что настанет день, когда он захочет надеть белое. И думать об этом дне совсем не хотелось.

Воспользоваться своим знанием и обелиться как можно раньше, чтобы покинуть этот пафосный дом с колоннами и фонтанами в окружавшем его райском саду, было невозможно. Потому что выбор цвета должен был резонировать с цветом внутренних вибраций, а подделать нужное состояние, как быстро выяснил Вий, оказалось нельзя.

Мистер Дарси предлагал Вию каждый день различные созерцательные практики. В выборе техник была какая-то система, но Вий определить её не сумел. Он равнодушно смотрел на текущую воду, на огонь, на рассветное или закатное солнце. Бесстрастно сосредотачивался на своих руках, сердце, дыхании или на указанных мистером Дарси чакрах. Что-то отзывалось внутри, только если ко всему этому добавлялись абстрактные соответствия. Например, если созерцая ладонь, нужно было сосредотачивать ум на буквах Тетраграмматона, которые полагалось ассоциировать последовательно: с монетой (йод), пальцами, сжимающими её (хей), протянутой рукой (вав) и ладонью, принимающей дар (хей). За всем этим пульсировала сефира Хесед, а от неё ум привычно устремлялся ввысь и концентрировался на идее Всевышнего. Концентрация эта очень быстро открывала знакомый канал, энергия по нему вливалась мощнейшим нефтяным потоком и переполняла внутренние резервуары. Силе этой требовался выход – что-то вроде задания свергнуть правительство в небольшой стране. Подходящей работы в этой обители покоя, конечно же, не было, и тогда мистер Дарси отправлял Вия перебирать на кухне фасоль или рис. Как ни странно, эта простая работа (Вий считал, что тупая) позволяла снять внутреннее напряжение и жить дальше. Но уснуть без физической нагрузки в таких случаях не получалось и Вию приходилось часами бегать по парку, кривясь от слащавого пейзажа и открыточных видов беломраморного дворца.

Мистер Дарси скоро уяснил для себя, что любые религиозные практики превращают Вия в бомбу, которой  безразлично, где и когда рвануть – лишь бы для общего блага.

– Вы так хотите изменить мир? Почему? Разве вам неизвестно, что этот мир существует для того, чтобы менять человека, а не наоборот? – сочувственно спрашивал мистер Дарси.

Вий молчал. Ему давно осточертели дискуссии. Все аргументы противной стороны были известны и ответы на них тысячу раз озвучены. Да, он хотел изменить этот мир. Да, он готов был положить на это жизнь. И пусть идут матерным маршрутом те, кому это не нравится.

Мистер Дарси снова отмечал что-то в своём блокноте и отправлял Вия гулять до темноты.

– Я правильно понимаю, что под миром вы понимаете социум? – вежливо интересовался он на следующий день.

Вий медленно закипал, но Дарси был так терпелив и так бесстрастен, что истерить в его присутствии значило бы унижать себя, поэтому, скрежетнув зубами, Вий в тон ему любезно отвечал:

– Мы говорим о телах, а не об абстрактных структурах, порождаемых их взаимодействием. Смертное тело порождает только ущербные институты. Люди не могут быть братьями, если все их силы уходят на то, чтобы выжить.

Мистер Дарси молчал, кусая травинку, а потом уходил в закат – такой нелепый в своём чопорном костюме, как ползущая по стеклу мошка на фоне обтекающего золотом великолепного светила.

– Вам не кажется, что вы смотрите снаружи, вместо того, чтобы посмотреть изнутри? – любопытствовал Дарси при следующей встрече. В его взгляде даже читался некоторый интерес.

– Нет, не кажется, – ехидно отвечал Вий. – Потому что действительно существует внешняя сила, стремящаяся изменить этот мир. И люди должны стать проводниками этой силы. А через них преобразится и материя.

– Любопытно. Могу я попросить вас завтра с утра прийти в библиотеку?

– Я не доктор. Поэтому не могу знать, что вы можете, а на что у вас аллергия, – огрызался Вий.

Мистер Дарси вежливо улыбался и посылал Вия к мастеру тай-цзы цюань.

– Я хочу показать вам карты тех людей, идеями которых вы так увлечены, – учтиво сообщал мистер Дарси, встречая Вия утром на пороге библиотеки.

– Будете убеждать меня, что они просто транслировали вовне свою карту вместо того, чтобы проживать её? – кривился Вий.

– Разве это не очевидно для того, кто умеет читать карту? – хмурился мистер Дарси.

– Вам галстук на шею не давит? – хамил в ответ Вий. – Гипоксия плохо сказывается на работе мозга.

– Будьте любезны ответить, – хладнокровно настаивал мистер Дарси.

– А разве не очевидно, что все матрицы в этом мире дублируют друг друга?! – орал потерявший терпение Вий. – Внутри, вовне, в теле, в природе, в космосе, в социуме! Что человек, который приходит в этот мир с важной миссией, приносит её в своём теле, в своей карте именно для того, чтобы транслировать её, даже до конца этого не осознавая!

– Понятно, – спокойно кивал мистер Дарси. И приглашал прийти вечером на концерт струнной музыки в саду.

Арфа была хороша. Струйные переливы ласкали слух, будто звуки самой природы. Розен был бы в восторге. Эх, отличная  из него в прошлый раз получилась девчонка – бойкая и заводная. Своенравная только. Зато понимала всё с полуслова. Где ещё такую найдёшь? Вий с тоской оглядел сидящих на стульях людей, и вдруг изнутри толкнулась мысль – неужели все они такие, как я? Братья? А не устроить ли в этом чудесном месте бунт? Маленькую, изящную революцию…


***
Розен захлопнул дверь и прислушался. Стоячая тишина не всколыхнулась навстречу даже перестуком часов. Раздеваться Герман не стал – не чувствовал себя в виевой квартире достаточно уверенно даже в отсутствие хозяина. В пальто и ботинках прошёл в комнату, наследил на ковре (Вий наверняка потом скажет, что Герман свинья). Остановился перед компьютерным столом и с сомнением уставился на небольшой глиняный горшок с кактусом. Долго смотрел на ребристый колючий шар, даже приподнял и осмотрел горшок со всех сторон. Но в конце концов решил, что Вий просто намекал на то, что нужная информация находится в памяти компьютера. Поэтому он размотал шарф, плюхнулся в солидное кожаное кресло и нажал кнопку включения на системном блоке.

Из кармана Розен вынул авторучку, по-шпионски переданную ему Вием, раскрутил её и вытряхнул из пластикового корпуса тоненькую бумажку, мелко исписанную рядами цифр. Прижал её, чтобы не заворачивалась, с одного краю колодой карт, а с другого – сувенирной ракушкой.

Пощёлкав по иконкам на рабочем столе и не найдя там ничего любопытного, Розен завис, кусая губы. И вдруг с досадливым шипением стукнул себя по лбу. Он же единственный, кто, благодаря специфическому сотрудничеству, знает пароли от виевых ящиков электронной почты! Значит, если Вий и мог что-то ему поручить, то это явно связано с перепиской.

Розен торопливо заглянул во входящие сообщения – в один ящик, другой, третий. Ответил от виева имени знакомой барышне. Задумался: а когда Вий успел составить это бисерно-мелкое послание? Да ещё запрятать его в ручку? Или он всегда носил это с собой? Если так, то зачем? И разве в любой почтовый ящик нельзя зайти со своего компьютера? Зачем приходить именно сюда?

Додумать эту мысль не удалось – в дверь настойчиво несколько раз позвонили. Герман заволновался, хотя открывать не собирался в любом случае – хозяина нет, а сам он никого здесь не ждёт. Но не успел он успокоиться, как неприлично-громко и радостно, словно пьяный на похоронах, запел телефон. Розен запаниковал, увидев, что звонит ему Гранин, и не решаясь сбросить звонок. Пока он, не дыша, гипнотизировал экран, телефон замолчал и почти сразу клацнул, принимая сообщение: «Герман, рингтон твоего смартфона отлично слышно за дверью. Открывай, я знаю, что ты здесь».

Розен чертыхнулся и метнулся в прихожую. За дверью стоял очень злой Гранин.

– Что ты здесь делаешь? – затаскивая Петра Яковлевича в квартиру, зашептал взволнованно Розен.

– А ты? – сухо поинтересовался Гранин.

– Я первый спросил! – упёрся литератор.

Пётр Яковлевич вздохнул.

– Я увидел, что ключи пропали. Нетрудно было догадаться, что взял их ты.

– Вот я болван! – драматично покаялся Розен. – Надо было тебя предупредить. Я пришёл кактус полить, – торопливо пояснил он. –  Наверное, лучше будет забрать его с собой. Других цветов я здесь не нашёл, а из-за одного кактуса таскаться сюда глупо. – Он с наивной улыбкой шагнул Гранину навстречу, очень нежно обхватил его лицо ладонями и наклонился поцеловать, но тот неожиданно вывернулся из его рук.

– Герман, не надо разыгрывать из себя Мату Хари, – сурово нахмурился Гранин.

– Ну, ты сравнил! – ничуть не смутился Розен. – Она глупая шлюха, а я умный и трахаюсь только с тобой! – Иди сюда, – неожиданно жалобно позвал он. – Я соскучился.

И Гранин дрогнул. И позволил себя обнять. И через мгновение уже увлечённо с Розеном целовался, и не протестовал, когда тот расстегнул ему ширинку и нетерпеливо сунул руку в штаны.

Герман было очень настойчив и напорист, как будто в самом деле успел изголодаться по гранинскому телу. Но Пётр Яковлевич всё равно успел удивиться про себя, услышав из комнаты гудение компьютера, и решить чуть позже непременно с этим феноменом разобраться.