Приоритет внешнего

Запишу короткую мысль, которая может разрастаться в разные стороны. У каждого человека и у каждого движения есть то, что определяет его суть, его стержень, его отличие от других людей или движений. Это его идентичность (спасибо Тиму Келлеру за его проповедь на эту тему).

Что меня определяет? То, что я русский? То, что я переводчик? То, что я интроверт? То, что я в какой-то степени творческий человек? То, что я семьянин? То, что я христианин?..

Ответы на все эти вопросы будут составляющими большого ответа на этот большой вопрос об идентичности. Это все разные уровни или этажи или лучше сферы определения идентичности, и не обязательно какой-то из них выше или возвышеннее другого, они все в свою меру определяют - кто я, причем в каждой сфере моя идентичность опять же будет отличаться акцентами, нюансами дефиниции и т.п. от идентичности ближнего с такими же внешними ярлыками (который тоже русский, тоже переводчик, тоже интроверт, тоже творческий человек, тоже семьянин и тоже христианин - в каждой из этих сфер надо тоже добираться до сути).

Возьмем духовную сферу определения идентичности на индивидуальном уровне или на уровне общины, конфессии. Что определяет мое/твое или наше/ваше христианство? Без какой ключевой вещи оно перестанет в самой сущности своей быть тем, чем является, а какие вещи являются второстепенными? Причем второстепенность подразумеваю субъективную, т.е. есть вещи объективно несущественные, но для определенного человека или конфессии они могут стать системообразующими признаками, сердцевиной идентичности.

И вот к этому пунктику я веду: когда для человека или движения внешние признаки религиозности становятся важнее других? Рабочая, черновая версия ответа: тогда, когда нет внутренних, глубинных признаков (либо внимание им уделяется исчезающе малое) и когда внешняя атрибутика становится главным параметром для определения своей отличности от других.

Одно из приложений этой идеи: она объясняет, почему вещи, о которых не говорит Писание, но использование либо запрет на использование которых определяется преданием (на всякий случай дисклеймер: я не говорю, что это плохо, предание и церковная традиция на своем месте очень, очень важны и нужны, без них мгновенно наступит хаос и разброд в практике), становятся прокрустовым ложем и объектами жестких предписаний, которые не меняются десятилетиями и иногда столетиями.

Дети уже собрались на рыбалку, и если бы я не записал это за четыре минуты в таком сумбурном виде прямо сейчас, то почти наверняка не записал бы вообще, пусть повисит в версии as is.

03.07.2019