Клад

Мужиков в деревне осталось мало. Вот на улице Крайней всего трое. Шурик, Толик, да дачник Михалыч. Шурик и Толик мужики не женатые. Михалыч дачник, но  местный; еще в молодости уехал он в город Горький, а когда вышел на пенсию, стал приезжать на лето в отцовский дом. Вот и в это лето приехал. Но раз в месяц он ездит в город за пенсией. В деревне тоже без денег никуда. Когда грибы появляются, Михалыч по лесу бегает. Грибы - его страсть. Иногда к нему Шурик с Толиком со своей бутылкой заходят. Но со своей редко, с финансами  у них туго, до пенсии еще не дожили. Им всего-то по пятьдесят. Живут на пособие по безработице, а его не хватает. Во дворе пусто. В огороде тоже.
А год назад  жителей в деревне прибавилось. На их улице молодая пара из города  купила дом у Козловых. Что-то их в деревню потянуло. И за год эта семейная пара развела разной живности. Даже корову купили. В деревне стали называть их фермерами.
Шурик с Толиком пошли знакомиться, со своей бутылкой. А мужик на бутылку даже не поглядел. Но поздоровался, руку обоим протянул и представился:
– Борис.
Шурик ему предложил:
– Давай, Борис, за знакомство по маленькой. Ведь ты у нас не прописан.
А тот головой замотал:
– Нет, мужики, не употребляю я.
А жена его Аня еще и чаю им предложила. Толик скривился. И они с Шуриком,  конечно, от чая отказались и ушли оскорбленные. Когда назад шли, Толик сказал:
– Не наш человек.
– Не наш, не мужик, – подтвердил Шурик.
Отношения у них с новыми поселенцами не сложились. От их живности не стало мужикам покоя. Мимо дома теперь не пройдешь - то гуси нападут, за штаны хватают, то коза рогатая выскочит. А утром у них петух орет во все горло, корова мычит. Не дают отдыхать мужикам. Но последний случай совсем вывел их из себя.
Получили мужики пособие. Как раз к Ильину дню. Конечно, в такой день работать грех. Они с утра его начали праздновать. Но не рассчитали и  к вечеру водка кончилась. А ночью где ее в деревне купишь? Самогонку тоже всю выпили. Они обратились за помощью к фермерам. У них крутая иномарка. Мол надо бы в город съездить, помочь трудящимся. А фермер Борис им отказал.
– За водкой не поеду, – говорит.
Мужики ушли обиженные.
– Не хочет помогать трудящимся, кулацкая морда, – сказал Толик.
– Это ты правильно сказал, – согласился Шурик.
– Кулаки они и есть кулаки.
– Да,- распалялся Толик,– кровопийцы. Мало их раскулачивали при Ленине. Так они опять жить народу не дают. 
– При Сталине, – поправил его Шурик.
– Да какая разница? Они оба боролись против богатых за счастье трудящихся  и бедных защищали, – с досадой сказал Толик и погрозился, – но ничего будет и на нашей улице праздник. Когда- нибудь мы вас раскулачим.
А на следующий день пошли к Михалычу продолжать праздник. Михалыч своей пенсией их поддержал. Он тоже мужик православный и праздники уважает. Они целую неделю отмечали Ильин день. Тут бы закончить, но Шурик где-то в численнике прочитал про день славян. Они, конечно, и этот праздник стали отмечать. Они ведь тоже славяне. Отмечали еще неделю. Гуляли широко, закуски, правда, было маловато. Шурик не успевал за бутылкой бегать. Михалыч и не заметил, как спустил ними всю пенсию.
И тут, проснувшись однажды с похмелья и пошарив по карманам, он задумался. Денег совсем не осталось. Как жить-то без денег? До пенсии далеко. Пока справляли праздники  Шурики, так друзей прозвали в деревне, ему все уши прожужжали про новых кулаков, которых бы раскулачивать пора. И тут он вспомнил, что в его доме тоже жил  когда-то кулак  Илья. Его раскулачили и посадили. Потом его выпустили, но прожил он после  тюрьмы недолго. А дом достался отцу Михалача. Он родственником ему доводился. Илья  по тем временам был самым  богатым человеком в деревне. Руки у него золотые были, он был и плотником  и столяром. А отец Михалыча  рассказывал, что когда Илью раскулачили то ни золота, ни серебра не нашли.
Михалыч все свое детство прожил в этом доме и никогда об этом не задумывался. А тут его впервые осенило: «Если ничего не нашли, – рассуждал Михалыч, – значит он где-то его спрятал. И где-то тут около дома или в самом  доме спрятан клад». Михалыч загорелся этой идеей и решил - надо искать. Но Шурику и Толику он ничего не сказал.
Первым делом начал копать в подполе. Раньше, когда были живы отец с матерью, туда ссыпали картошку. И хранили другую разную провизию, которая нуждалась в прохладе. А теперь пусто. Даже мышей нет. Но это даже лучше. Копать удобней. Никто не мешает. Покопав немного, он устал и решил сделать щуп. Нашел железный прут, заострил его и дело пошло быстрей. Хотя, иногда наткнувшись на что-то твердое, он применял и лопату. Но выкапывал доски или камни. С подполом он управился за день, но ничего там не нашел. На следующий день пошел осваивать сад и огород. Здесь уже  щупом работать было несподручно: площадь большая, и он снова стал копать лопатой. Копал там, где рос терновник. Там, где сажали  картошку и были грядки, он искать не стал. Там уж сотню раз перекапывали. За это время его несколько раз навещали друзья. И все интересовались:
– Михалыч, у тебя выпить есть?
Михалыч на вопрос отвечал сердито:
– Нету, все выпили и вообще «завязал» я.
Увидев его с лопатой, удивились:
– Михалыч ты что, грядки что ль копаешь?
– Грядки, – ответил он им. - Арбузы сажать буду. Давайте подключайтесь.
У мужиков были другие планы, им не до арбузов. Копать им не хотелось. Они быстро убрались. Михалычу этого и надо было.
На сад ушло у него целых три дня. Но и там ничего не нашел. Тут он подумал: «А может эти комбедовцы, что раскулачивали Илью, золотишко-то нашли и  «прикарманили». И зря он тут копает. Но потом он отогнал от себя  упадническое настроение и продолжал копать. Вспомнив слова песни: «кто ищет тот всегда найдет», и закончив искать в саду, он перешел во двор. Во дворе тоже много не накопаешь, с той поры его много раз перестраивали. И, наконец, он перешел в дровяник, на него у Михалыча была большая надежда. Ну, здесь-то он точно найдет. В дровянике хранили дрова и ничего с далеких тридцатых годов не  переделывали. Здесь опять пригодился  щуп. Истыкав, всю площадь он дошел до поленницы. Отдохнув, переложил ее на другое место. После этого вонзил в землю щуп. И застыл. Щуп  наткнулся на что-то твердое. Михалыч заволновался, взял лопату и стал лихорадочно раскидывать землю. Потом бросил лопату и стал разгребать землю руками.  И понял, что в земле зарыт ящик:
–Вот оно, золото! Вот куда он его спрятал!
Очистив землю с крышки, он попытался вытащить ящик из земли, но сразу не смог. Пришлось покопать еще. И вот, наконец, он вытащил его. В ящике что-то звякнуло. Михалыч поднял крышку и ахнул. Ящик был полон бутылок. Михалыч вынул одну, посветив фонариком, прочитал: «Столичная». Притащив ящик в избу, он осмотрел найденный клад. Бутылки со «Столичной» были в хорошем состоянии. Место сухое. На дне ящика он нашел корешки отоваренных талонов девяностого года. И тут до него дошло: клад этот, похоже, зарыла мать. Спрятала от отца. Берегла на какое-то мероприятие, может юбилей, может на похороны. Но не использовала. И клад лежал  в земле целых двадцать лет. И неизвестно, сколько бы пролежал еще, если  бы Михалыч не вспомнил про кулака Илью. Он осмотрел и протер каждую бутылку,  придавая им товарный вид. Но распечатывать не стал. Хотя очень хотелось. Но он пересилил себя, сказав: 
– Все, Иван Михалыч, хватит. Похоже, это тебе мать с того света этим кладом  знак  подает. Не остановишься, погибнешь. Вот тебе испытание.
Скоро опять пришли  «Шурики». Увидев бутылки, ахнули и оживились:
– Михалыч, ты где это взял? Надо за закусоном бежать.
Михалыч многозначительно помолчал. Потом выдал.
– Где взял, там больше нету. И вообще вам отсюда ничего не отколется.  Это «Столичная» из пшеницы двадцать лет выдержки. Буду продавать.  Но вам эта бутылка не по карману.
– Да ладно Михалыч, – заартачился Шурик,– колись где взял?
– Вон там,– показал рукой Михалыч на огород, – вы видели я копал, я  клад искал и вот нашел.
– Иди ты!
– Вот тебе и «иди ты».
– И что, – робко спросил Толик,– ни капли не нальешь?
– Ни грамма, все, сам завязал и вам теперь не дам. Достали вы меня.
Шурик с Толиком ушли от него обиженные и озадаченные:
– Совсем чокнулся Михалыч, как этот фермер стал. Пойдем самогонки у старухи Дронихи взаймы попросим.
На следующий день в деревню приехала автолавка. Михалыч сдал им все до бутылки по рыночной цене. Прибыль получилась приличная. И про себя он поблагодарил мать.

Но история на этом не кончилась. В деревне заметили что Шурик, и Толик копают в своих огородах.
– Смотрите, смотрит, мужики-то никак за ум взялись, похоже, огород сажать хотят, – говорили одни.
– Пора. Сколько можно пить-то?- отвечали другие.
Михалыч, как опытный кладоискатель, стал давал им советы, где копать, на какую глубину. И те старались, копали. А вдруг повезет, как Михалычу? Шутка ли - целый ящик водки. Это ж сколько праздников можно отпраздновать? А может и на один хватило бы. Но, как  ни старались мужик, ничего так и не нашли. В их домах кулаки никогда не жили, только бедняки.  И ни золота, ни серебра у них не было, а  "Столичную" они порой и до дома не доносили, не то, что закапывать. Конечно, мужики огорчились. Михалыч же им сказал:
– Чтоб работа ваша не пропала, сажайте огород, глядишь, тоже кулаками будете.
А на следующее лето я вас раскулачивать приеду.
Осень заканчивалась и с ним и дачный сезон. И Михалыч опять уехал до следующего лета в свой город Горький теперь, правда, Нижний - Новгород.