Из истории болезни

Осенний ветер гонит прохожих по улице, как сорванные листья, толкает в спину, заставляя поскорее куда-нибудь спрятаться. В лицо особенно упрямым брызжет мелким холодным дождем. Стараясь добраться до души, запевает тоскливую песню.
Тех, кто уже дрогнул и побежал, обсыпает ворохом поднятых с земли подопревших листьев.
А по улицам спокойно в это время года разгуливают пришельцы из другого мира. Думаете, чушь?! А вспомните, как убыстряли вы шаги, чувствуя кожей спины, что за вами идет кто-то!
Если у вас хватало смелости оглянуться — никого не было!
А просто оглянуться надо как можно быстрее!
И тогда вы точно увидите фигуру в сером плаще.
Но лучше этого не делать, не дразнить судьбу и не заигрывать с неведомыми силами.
А быстренько-быстренько, как толкает ветер, скользнуть в свою подворотню. И в свою квартирку, где ждет жена с борщом, тепло и кажутся смешными и надуманными минуту назад страхи. Тут можно быть героем! Рассказать жене, как нагрубил сегодня начальнику — а именно это и хотелось сделать. Почувствовать себя героем после постыдного бегства по темной улице. А когда жена застынет с половником в руках, ошалев от услышанных слов, можно покровительственно сказать ей:
— Вот ты у меня трусливая!
И спокойно тогда приниматься за борщ.
Может, так бы и поступил доктор Н. И нет ничего постыдного и криминального в страхах. Все испытывают страхи. Не все признаются в этом. Но смелые признаются. Об этом как никто другой знал доктор, потому что был он врач-психиатр. Вот только жены у него не было, умерла три года назад. Ее родственники звали его к себе в столицу жить, но доктор не спешил — раздумывал.
Думы его были необычными. Даже он, врач-психиатр, по роду деятельности описывающий чужие мысли, не мог сразу понятно объяснить их суть. Дело в том, что после смерти жены, а еще раньше дочери, он понял, что между тем и этим миром нет границы.
Между тем и этим светом нет границы, и это ключ к пониманию устройства мира, это мост, по которому существует переход в другие миры. Этот путь проходит далеко не каждый.
Только самые вопрошающие.
Самые терпеливые.
Самые ответственные.
Только буквально следующие принципу — у меня нет другого выхода. И тогда открывается путь туда, и появляется проводник.
Путь открывается только раз в году.
Бывает это в ноябре.
 
Может, вы замечали ноябрьскими вечерами страшную тоску, случающуюся под вечер.
Это зов неведомого, наиболее приблизившийся к нам.
Если вы по нему последуете, то жизнь преподнесет вам сказочный сюрприз, если не последуете, то каждый раз ноябрьские вечера будут разрывать вам душу и уносить по крупицам, пока ее не станет.
А все началось с того, что в отделении у него появилась новая больная.
Это была девочка пяти лет, невзрачная на вид, худая, с тоненькими ножками и жидкими косицами. Глядя на нее, ни за что не подумаешь, что она такая упрямая. Она летала! А когда ей связывали руки, она только хлопала ресницами, шире раскрывала глаза, а иногда в уголках глаз сверкала слеза. И молчала. Когда все думали, что она образумилась, и развязывали ей руки, она сразу вспархивала.
Новый год начался с неприятностей: у доктора пропала печать. Он был хороший, честно лечил больных, но иногда попадались такие, что озадачивали не на шутку. Например, как эта девочка.
— Черный бархат, а за ним душа, з
а душою нет ни гроша, — 
эти слова сегодня с утра крутились в голове доктора. Он сидел за столом над раскрытой историей болезни девочки, смотрел в окно. И в который раз начинал думать и анализировать: ребенок от первого брака, родилась без патологии, наследственность не отягощена. До пяти лет она ничем не отличалась от других детей. Игралась в песочнице, любила сладкое, недавно закончила читать свою первую книжку.
— А интересно, какую первую книжку она прочла? — вяло подумал доктор, и вдруг как очнулся, мысли заработали с бешеной скоростью.
— Шаманы умеют расслаивать пространство, дети в пять лет могут быть не заформатированы еще совсем социумом. Девочка трансгрессировала, попала в другую реальность! — как молния, сверкнуло в голове.
Доктор подскочил, на ходу застегивая халат, побежал в палату. Сидевшая на посту дежурная медсестра, решив, что так быстро может бежать только Толик из третьей палаты, проводила доктора долгим взглядом. А он забежал в палату, отыскал глазами девочку, подсел к кровати. Девочка спала: щеки розовые, длинные ресницы лежали на подушке. Минуту он сидел, не решаясь разбудить. Потом подумал, что она проснется и опять наверняка взлетит. Разбудил и, пока она не взлетела, спросил:
— Ты какую книжку прочла? Как называется? Про что?
Девочка минуту смотрела на него непонимающим взглядом, потом поняла вопрос, в глазах появилось необычное выражение, она потянулась, сказала:
— «Золотой петушок».
Доктор не знал, про что эта сказка. Они смотрели друг на друга непонимающе. Девочка закрыла глаза и через минуту опять спала. Он вернулся в ординаторскую, позвал санитарку, у которой, он знал, маленький ребенок, попросил принести, если есть, детскую книжку «Золотой петушок». И уставший, как после ночного дежурства, сел за свой стол. Снова стал смотреть в окно. Уверенность, что девочка прочла книжку и научилась летать, крепла. И доктор стал с нетерпением ожидать книжку.
Она оказалась про необычного петушка, который сидел на крыше царского дворца и предупреждал жителей своим криком о приближении врагов.
— А она не очень красиво летает, как эта нелепая птица — петух, — подумал доктор. Он перечитал книжку еще раз, внимательно рассмотрел картинки. На обложке был нарисован ярко-золотой петух, взлетающий над городом. Купола дворца тоже были позолочены.
— А вот если бы он взлетел выше, он увидел бы голубое небо, где был бы свободен, — подумал доктор и поймал себя на мысли о том, что идентифицирует себя с дурацкой птицей. А если бы книжка была, например, про ласточку, девочка летала бы выше, чем она сейчас летает, взмыла бы выше облаков и не лежала сейчас у него в палате номер пять.
Он остановился взглядом на обложке и поймал себя на мысли, что хочет выяснить, как девочка научилась летать, для себя лично. Посмотрел в окно и попросил привести в кабинет ее, как только она проснется.
— Это еда — её едят, это душа — в неё плюют, — подумал доктор о форматировании и с трудом оторвал взгляд от окна.
Вошла медсестра, привела девочку.
— Садись, — сказал доктор. — Я расскажу тебе свою любимую сказку. Ты любишь сказки?
— Нет, — сказала девочка. — Сказок нет, все правда. Только взрослые думают, что сказки — это сказки. Они ничего не понимают.
— Ты умница, я с тобой полностью согласен, — вскричал доктор и от волнения полез в карман халата за платком, чтобы вытереть пот.
У доктора была репутация лучшего в психбольнице. Медсестра посмотрела на него с восхищением, но ей стало скучно, и она вышла.
— Теперь ты мне расскажешь правду про петушка, — сказал доктор и придвинул стул поближе к девочке. Она села к нему на колени и тронула за усы.
У доктора недавно умерла взрослая дочь. Внезапно. Коллеги-врачи диагноз не выставили. Доктор страшно скучал и винил себя в её смерти.
Когда девочка прикоснулась к его лицу, он понял — это прикосновение его дочери и привет из того, запредельного, мира.
Он закрыл глаза, переживая встречу с дочерью, осознал, что она его просит не винить в своей смерти и тихо и ласково пребывает сейчас с ним.
И еще он понял, что может быть с ней всегда, когда захочет!
Между тем и этим миром границы нет!
Некоторое время он сидел счастливый, переживая встречу с дочерью. Потом открыл глаза. На коленях сидела девочка, смотрела на него с интересом, потом спросила:
— Теперь понял?
— Понял! — сказал доктор и улыбнулся от пережитого счастья. — Расскажи, как ты научилась летать.
— Ой, это очень легко! Хочешь попробовать?
— Хочу!
— Взлетаем, — сказала девочка и взяла его за руку. Доктор почувствовал, что ноги оторвались от пола, и опешил. В следующий момент он грохнулся на пол. Девочка парила над потолком.
— Давай еще раз, — сказала девочка. — Не бойся.
И снова взяла его за руку.
Только с третьей попытки он взлетел. Под потолком было жарко, пахло лекарствами, и не было ничего необычного. Они немного покружились по кабинету, опустились на пол.
Дома доктор попробовал сделать это сам, но у него не получалось.
Так прошла зима, наступила весна.
Девочка летала, иногда, когда выдавалась свободная минута, доктор летал с ней. Но чаще он работал за столом, а девочка тихо сидела с куклой рядом.
Понимая, что долго так не может продолжаться, доктор стал задумываться о судьбе девочки. Сам он собрался уходить из больницы. Они гуляли по больничному саду, девочка рвала подснежники и заставляла его нюхать. Её тоненькие пальчики прикасались к его лицу, и это прикосновение напоминало о дочери.
Дочь умерла через год после его ухода из семьи. Он знал, она ждала и, когда поняла, что он не вернется, решила не жить.
Легла и умерла.
Доктор понимал, что дети умеют всё. Становясь взрослыми, они забывают. Доктор многому научился у девочки, но еще не всему, что она умела. И стал замечать, что сотрудники как-то жалостливо к нему стали относиться. Поэтому решил уйти.
Девочка через неделю после его ухода превратилась в прекрасную бабочку. Бабочка легко и свободно выпорхнула в окно. И скоро о летающей девочке забыли все сотрудники.
Начиналась весна. Из-под снега появились первые проталины, пригрело солнце, но подснежники в этом году не появились — их некому было собирать.