Живи, пока молодой!. Продолжение

Часть вторая.
4
Ещё с первого курса на Георгия обращали внимание красивые девушки. Он знал об этом, мог кому-нибудь из этих девушек слегка подыграть, проводить до дома или погулять, но относился к этому не серьёзно. И так было до тех пор, пока он не встретил самую красивую девушку университета – Аню Серову и не влюбился в неё, как в кино, с первого взгляда. Случилось это на дне рождения бывшей соседки Светловых по подъезду и сокурснице Ани, Татьяны Ильиной. Чем привлекла такого простого и балагуристого парня, как Георгий, такая тихая, сероглазая и пышноволосая девушка, как Аня? Наверно, тем, что просто слушала его. И ей было неважно, что Георгий просто «травил» байки. Она слушала Георгия, как слушают чтеца, читающего со сцены литературное произведение с таким ярким артистизмом, что возникает впечатление, будто ты не рассказ слушаешь, а смотришь моноспектакль в театре одного актёра. Пришло время танцев. И тут Георгий решил разыграть перед Анной этакого неумёху в этом деле, чтобы та его слегка обучила.  Чтобы Анна и сделала. Они танцевали, глядя в глаза друг другу. Казалось, они были вне всего суетного и не столь важного для двоих. В некотором смысле можно сказать, что они, как принц и Золушка, очутились на несколько минуток в волшебном саду и только музыка, лёгкая, спокойная, была с ними в этот чудесный момент!..
Натанцевавшись вдоволь, вся компания вернулась к столу, чтобы попить чаю с тортом и ещё немного поговорить. За столом всё одно большое общество разбилось на несколько маленьких групп и каждая из них вела разговор на свою тему – кто говорил о литературе, кто о том, что написано в газете, а кто о науке и технике. И эти разговоры можно вести без конца… Однако, как бы ни было  человеку хорошо в гостях, а приходит время ему возвращаться восвояси. Собираясь домой, Георгий предложил Анне проводить её до дому и та не возражала.
***
Был тёплый вечер. Они шли не спеша и им было хорошо вдвоём. Георгий рассказывал весёлые истории о себе, читал стихи любимого своего поэта Александра Блока… И, как выяснилось, Анна сама любила творчество Александра Александровича. И они весь остаток пути говорили о Блоке. Наконец они дошли до серой пятиэтажки по улице Мира.
– Ты что погрустнел? – спросила Анна Георгия.
– Не хочу расставаться, – сказал Георгий.
– Влюбился, что ли? – с усмешкой спросила Анна.
– А хоть бы! – дерзко сказал Георгий. – Разве нельзя влюбиться с первого взгляда?
– Правда, что ли? – удивлённо спросила Анна.
И тут Георгий в ответ поцеловал Анну в губы. 
– Ты что делаешь, обормот! – вскрикнула Анна, толкнув Георгия и влепив ему хорошую пощёчину. – Тоже мне, Ромео нашёлся!..
  С этими словами Анна убежала домой. Георгий тоже пошёл восвояси. Он шёл и ругал себя за то, что сделал: «А ты и впрямь обормот! Какого чёрта ты к ней целоваться полез? Зачем тебе оно надо было? Только всё испортил. Поделом же тебе, дураку!». Однако дома, корпя над конспектами и книжками, он всё-таки думал об Анне, мечтал при новой встрече непременно извиниться за свою выходку… Если только она случится. Однако проходил день, другой, третий, а Анна в университете не показывалась. А, может быть, она и была там, да только как-то умудрялась не попасться на глаза? На четвёртый день Георгий решил спросить Татьяну о судьбе Анны.
– А ты не в курсе? – сказала Татьяна удивлённо. – Анька четвёртый день, как с ангиной валяется. А тебе что от неё надо?
– Да я у неё денежку на сигареты попросил – хочу отдать, – сказал Георгий.
– Ты вроде не куришь, – удивилась Татьяна.
– Это просто ты не видела, – схохмил Георгий.
– Ой, да пожалуйста! Не больно и интересно, – сказала, догадавшись, Татьяна и пошла своей дорогой.
Вечером, после занятий, он пошёл навестить больную. Разумеется, дорогой он купил немного яблок, чтобы и с пустыми руками не идти, и чтобы просто дать понять девушке, что он в неё влюблён, что она ему не безразлична и нужна. Улицу и дом он нашёл быстро, благо, помнил, а с квартирой ему помогла одна из соседок, вхожая туда. Найдя нужную квартиру, Григорий сперва почему-то замялся, но потом всё же позвонил. Дверь открыла высокая, светло-рыжая женщина средних лет с таким строгим лицом и взглядом поверх очков, что это сперва слегка отпугнуло Григория.
– Добрый вечер, – поздоровался он с женщиной как-то несмело, почему-то боясь, что с ним что-нибудь сделают за нежданное беспокойство.
– Добрый вечер, молодой человек! – ответила та вполне тепло и приветливо, даже улыбнувшись Григорию. – Что вам угодно?
– Анна Серова здесь живёт? – спросил Григорий уже смелее, видя, что опасаться нечего.
– Да, здесь, – ответила женщина. – А вы учитесь вместе?
– Не совсем, – с улыбкой отвечал Георгий. – Мы учимся в одном институте. Вот, узнал, что Анна заболела, и зашёл повидать.
– А, понятно, – сказала женщина. – Проходите-проходите! Аня, к тебе пришли, – крикнула она затем в даль длинного коридора.
– Ой, а она, наверно, спит? – спросил Георгий, не решаясь войти.
– Да нет! – сказала женщина. – Она сейчас читает. Даже в болезни она не может без книг и тетрадей, всё ей покоя нет! А вы проходите, не стесняйтесь!
– Спасибо, – смущённо улыбнувшись, ответил Георгий и вошёл в квартиру. –Вы извините, я вам не назвался: меня Георгием зовут. Можно Гошей.
– А меня Дарья Дмитриевна. Можно тётя Даша, - ответила хозяйка, запирая за гостем дверь.
Георгий прошёл в небольшую, но светлую гостиную. Она была обставлена весьма красиво и удобно: в середине стоял большой круглый стол, видать, служивший по праздникам столом для сбора гостей, а в будни письменным для хозяек; над столом висела тяжёлая, толи бронзовая, толи медная, люстра с тремя большими и белым плафонами, а у стола стояли стулья с мягкими, светлыми в полоску спинками и сидушками; у окна стоял телевизор с антенной, похожей на рога неизвестного существа; слева стоял тёмно-коричневый книжный шкаф, рядом такого же цвета, но высокий шифоньер; справа стояли также рядком два кресла и диван, втиснутый между ними. Анна сидела на диване в тёплой фланелевой пижаме и читала. Увидев гостя, она встала и с улыбкой кивнула, приветствуя его, точно до того ничего между ними и не было. Георгий тоже поздоровался.
–Не буду вам мешать, –сказала Дарья Дмитриевна и удалилась.
– Ты извини, я говорить толком не могу, – сипло сказала Анна.
– Да я ненадолго, – сказал Георгий и протянул Анне мандарины. – Вот, это тебе, чтобы поправлялась.
– Спасибо, – смущённо улыбаясь, сказала Анна.
– И ещё: Аня, ты извини меня за ту выходку, пожалуйста, – робея, проговорил Георгий.
– Ты ещё это помнишь?! – улыбаясь, сказала Анна. – Да я всё простила тебе давно! Честное слово. А скажи: ты правда в меня влюблён?
–Да, Аня, – ответил Георгий с таким виноватым лицом, будто бы признался не в любви, а в чём-то аморальном. – Поверишь ли, я все эти дни о тебе только вспоминал и думал.
– Ты будешь смеяться, но я о тебе тоже вспоминала и думала.
Они замолчали и просто глядели в глаза друг другу, улыбаясь. И оба в данный момент забыли и про ангину, и про время, и про всё на свете! И одному богу было известно, что эти двое сказали друг другу глазами и что бы ещё сказали, не войди Дарья Дмитриевна с прозаическим предложением чая гостю.
– Нет, спасибо, тётя Даша, я пойду. Не буду долго мучить больную, – ответил Георгий.
– Приятно было познакомиться, – сказала Дарья Дмитриевна.
– Взаимно, – ответил Георгий, попрощался и ушёл.
***
С тех пор Георгий стал приходить в дом Серовых регулярно; бывало и так, что иногда заходил за помощью и к Дарье Дмитриевне, если, например, требовалась помощь по английскому языку, так как Ирина Михайловна знала немецкий и не могла помочь сыну. Кстати сказать, Анна тоже не однажды бывала дома у Георгия и Ирина Михайловна оценила девушку, как умную и хорошую. Что же касается их отношений с Анной – то здесь было всё прекрасно! Они стали встречаться мало-помалу, ходить гулять вместе в свободное от учёбы и работы время, иногда могли пойти в кино или на танцы, или ещё куда-нибудь… А потом, разойдясь по домам и лёжа в своих кроватях, каждый думал друг о друге. Наконец, спустя месяц, Георгий сделал любимый предложение руки и сердца. Она согласилась. Согласились и матери. Свадьба, как и подобавит, была весёлая, шумная, с песнями, танцами и смешными рассказами о молодых из уст мам и друзей. Молодожёнов поселили на квартире Дарьи Дмитриевны (которую они потом разменяют на трёхкомнатную в виду рождения и подрастания сына Тёмы!), а Дарья Дмитриевна съехала к двоюродной сестре Валентине Петровне Ушаковой, которая тогда была больна и нуждалась в присмотре и уходе.
5
Самым счастливым моментом для Ольги Алексеевны Перовой всегда было возвращение с работы домой, где её ждали любимые муж Макар и дочь Лариса… А теперь, увы, одна дочь. Муж умер от сердечного приступа. Ему было всего 52 года. Всё случилось внезапно, во время одного из не таких частых выходных, когда вся семья собиралась в гости к родственникам. Это было болезненным ударом как для вдовы, так для дочери. Для последней – тем более, так как Ларисе (Ларе, как её звали дома) было 13-ть лет на тот момент и она не просто обожала отца, а стремилась быть во всём на него похожей, вплоть до того, что решила быть адвокатом, как он. И хочется верить, что Лариса, с её умом и упорством, своего непременно добьётся!
С тех пор Ольга Алексеевна и Лариса стали самыми близкими подругами. Они и поддерживали друг дружку, и заботились… Особенно Лариса. Она знала, что мама приедет с работы поздно, уставшая, голодная и злая после разговора с каким-нибудь упырём, который, наверняка, или убил кого-то, или изнасиловал, а потом поёт, что, мол, не виноватый он… Так вот, зная это, Лариса по приходе домой из школы и приберёт, и приготовит ужин, и помоет посуду, и даже уроки успеет сделать. Хотя вот уж за что у родителей душа не болела – так это за уроки: дочь училась достойно и жалоб на неё от учителей не поступало. Надо отдать должное и матери: что при отце, что после его смерти, она каким-то ей известным способом находила в себе силы улыбнуться дочери, поцеловать её, сказать два-три тёплых слова… Если только не найдёт своё дитя сопящим в постели.
Собственно говоря, в этом и было счастье Ольги Перовой – прийти домой, где тебя ждут твои родные, хотя бы на миг попытаться забыть, что ты следователь, и стать просто женой и мамой, которая нежно любит дорогих ей мужа и дочь, которой радостно обнимать их и целовать, и которым она тоже нужна.             

6
Георгий был дома, когда к нему позвонили сотрудники милиции. Их визит весьма удивил Георгия, поскольку он никого не ждал к себе, а тем более людей в погонах. Да и серьёзных проступков, по его мнению, на нём не было. Георгий второй день, как болел, и сидел на больничном. Оперов он встретил в полосатой пижаме.
– Здравствуйте! Светлов, Георгий Юрьевич? – спросил Кузьминский.
– Здравствуйте! Да, я Светлов, Георгий Юрьевич, – подтвердил тот, не скрывая удивления.
– Уголовный розыск. Капитан Кузьминский, лейтенант Маслова, – сказал оперативник, предъявляя своё удостоверение и представляя коллегу. – Мы можем поговорить?
– Да-да, проходите! – сказал Георгий.
Гостиная, она же спальня Георгия, в силу выше описанных причин выполняла ещё и функцию своеобразной больничной палаты, так как на диване лежали плед и подушки, а рядом, на журнальном столике, были лекарства, термометр и книга, которую, видимо, читал больной (ведь лежать в постели дни напролёт – хуже пытки, а так хоть какое развлечение!). Сама же гостиная была большая, светлая, оклеенная обоями в голубой цветочек. У правой стены стояли шифоньер, посудный и книжный шкафы тёмно-коричневого цвета. У левой стены стояли два кресла, а между ними стол в тон шкафам и шифоньеру. Напротив дивана был балкон и достаточно большое окно, на подоконнике которого ютились горшки с цветами. На день это всё завешивал лёгкий и белоснежный тюль, а на вечер и на ночь – плотные шторы в разноцветных ромбах. У балкона стояла тумба с телевизором, у окна стулья, причём нижние три стула стояли ножками на полу, а верхние три своими сидушками лежали на сидушках нижних. И тумба, и стулья были также в тон всей остальной мебели. Единственный предмет, который выделялся из этой гаммы, – журнальный столик у дивана: он был светлее всей прочей мебели и, видимо, больной просто одолжил его у мамы. 
– Вы простите меня за небольшой бедламчик, – сказал Георгий, подавая гостям стулья. – Я просто приболел слегка – и потому в моей комнате устроен такой домашний госпиталь. – Это вы нас извините, что побеспокоили вас, – сказал Кузьминский. – И, тем не менее, мы к вам пришли не просто так.
– Что-то случилось? – с тревогой спросил Георгий, присаживаясь на диван.
Едва Кузьмнский открыл рот для ответа, как в дверь позвонили.
– Простите, наверно, мама вернулась из магазина. Я открою? – как-то по-ученически спросил Георгий.
– Да, конечно! – ответил оперативник.
Так и оказалось: вернулась Ирина Михайловна с покупками. Георгий встретил мать, сказав, что к ним приехала милиция (та тоже удивилась таким гостям), быстро снёс пакеты в кухню и вернулся обратно в гостиную. Следом, бросив в коридоре свой осенний плащ, вошла и Ирина Михайловна.
– Здравствуйте! – спокойно сказала она операм.
– Моя мама, Ирина Михайловна Светлова, – представил её Георгий. Оперативники тоже представились ей. – Мамуль, пойди, пожалуйста, в свою комнату и позволь нам поговорить!
– Да нет, Гоша, извини! Я бы тоже хотела знать, чем мы обязаны приходу милиции, – сдержано, но твёрдо ответила сыну мать, после чего спросила оперов: – Что-то случилось?
– Увы, но да, – сказал Кузьминский. – Вам знакома Дарья Дмитриевна Серова?
– Да, это моя тёща, –с ещё большей тревогой сказал Георгий. – А что случилось?
– Её убили, –собравшись с силами, сказал Кузьминский.
– Боже милосердный! – взмолилась Ирина Михайловна. В глазах у неё был ужас и шок.
– Как убили? Когда?! – прокричал не менее шокированный Георгий.
– Сегодня днём, ударом по голове, – сказал Кузьминский и увидел, что Георгий поник. – Примите наши соболезнования. Когда вы видели вашу тёщу в последний раз?
–На прошлой неделе, – ответил сухо Григорий.
– А конкретнее? – спросил Кузьминский.
– В среду, с 18:30 до 20:05, – ответил Георгий.
– А где вы были со среды от 20:05-и? – спросил оперативник.
– Здесь, у мамы, – уверенно ответил Георгий.
– Почти всю неделю? – спросил Кузьминский.
– Да я уходил на два дня, думал в пятницу вечером вернуться, да так вышло, что сперва маме в четверг плохо с сердцем стало, даже «скорую» вызывали, а следом и я с гриппом слёг (на работе, что ли, простыл?), – пояснил Георгий. – И чтобы никого не заразить, живу пока у мамы. Сегодня позвонил на работу – сказал, что заболел. Кстати, Аня, моя жена, тогда же, в пятницу, всё узнала и про «скорую» маме, и про то, что я заболел.
– Позвольте, пожалуйста! – вежливо попросила Ирина Михайловна. – Про «скорую» Гоша говорит вам правду: мне действительно в четверг было плохо и к нам приезжали врачи.
– То есть вы подтверждаете слова сына? – спросила Маслова, и Ирина Михайловна утвердительно ответила. – Хорошо, так и запишем! 
– Георгий Юрьевич, разрешите вопрос личного характера, – сказал Кузьминский. – Почему вы, пусть даже ненадолго, ушли из семьи?
– Как вам сказать… – замялся Георгий.
– Да как есть! – сказал Кузьминский.
– Если как есть – то я просто немного поссорился с женой, – ответил Георгий.
– Из-за чего? – спросил Кузьминский и, видя недовольное лицо Георгия, прибавил: – Поймите, я не из праздного любопытства спрашиваю: мне нужно разобраться, кто убил вашу тёщу.
– Ну, слава богу, я её не убивал! – понемногу раздражаясь, сказал Георгий. – Хотя (прости меня, господи, грешного!) она ещё та зараза была.
– Гоша, опомнись, что ты говоришь! – вновь вмешалась Ирина Михайловна, за что попросила тотчас же извинения у оперов. 
– Ссора вышла из-за тёщи? – спросил Кузьминский.
– В общем да, – сказал Георгий. – Видите ли, у нас есть такой ритуал: по воскресеньям всей семьёй выезжать где-нибудь гулять. Я против этого ничего не имею: воздух, общение и всё такое... Но другое дело, что меня друг позвал на рыбалку. Я, правда, ему ничего не обещал, решил сперва со своими женщинами поговорить и попросить перенести прогулку на день или вечер. Теоретически это сделать можно… Но надо знать мою тёщу: с тех пор, как тётя Даша стала инвалидом из-за автокатастрофы, ей, будто бы мозг сбили: она стала деспотичной дурой, думающей, что отныне всё и вся должно крутиться вокруг неё и жить по её воле. И не дай бог тебе сказать, что ты тоже человек и имеешь такие же права на свою жизнь, – скандал такой будет… К слову сказать, в ту среду был именно такой скандал, во время которого тёща, играя первую роль, сказала: «пока я ещё жива – будет так, как я хочу! А свои права и хотелки засуньте себе в задницу!». Аня, естественно, ей подпевала… В общем я не выдержал и послал их обеих к чёрту, после чего ушёл.
– Всё ясно, – сказал со вздохом Кузьминский. – Так, будьте добры написать «с моих слов показания записаны верно» и расписаться.
Георгий всё это проделал.
– Ирина Михайловна, разрешите мне один вопрос не для протокола! – вмешалась Маслова.
– Слушаю вас, – отозвалась хозяйка.
– Где у вас туалет? – в полголоса спросила Маслова. Женщина объяснила, а сама пошла за чистым полотенцем, чтобы дать его девушке. 
Сделав свои дела, Маслова пошла в ванную, чтобы помыть руки. Ирина Михайловна тем временем подошла с полотенцем. Вытирая руки, оперативница краем глаза обратила внимание на странный свёрток из полиэтиленового пакета, в котором был предмет в форме буквы «г», стоящий вверх ногами.
– Ирина Михайловна, а что это у вас там? -  спросила Маслова хозяйку, указывая в угол.
– А я не знаю, – растеряно ответила хозяйка. – Может, это Гошина какая-то вещь?
– Ясно, – сказала Маслова. – Стойте здесь и ничего не трогайте! Я скоро вернусь.
Сказав это, оперативница вихрем двинула в гостиную доложить обо всём Кузьминскому. Ирина Михайловна стояла, как вкопанная, и ничего не могла сообразить толком.
– А ну, пойдём! – сказал Кузьминский, услышав доклад коллеги и после обращаясь, к Георгию. – И вы пройдите с нами в ванную, пожалуйста!
– Зачем? – не понял Георгий.
– Пройдёмте, пожалуйста! – вежливо настоял на своём оперативник. Все трое вышли из комнаты в ванную. Увидев в углу пакет, Кузьминский спросил Георгия, что в нём. 
– Я не знаю, надо глянуть,– сказал Георгий и хотел было потянуться к пакету, но его перехватил Кузьминский.
– Мы обязательно глянем, только чуть позже!–сказал он и тут же он приказал Масловой: – Рая, дуй за понятыми!
Кивнув, Маслова юрко скрылась.
–За какими понятыми? – не понимая спросила Ирина Михайловна.
– За обычными, – невозмутимо ответил Кузьминский.
– Чёрт побери! Вы можете мне объяснить, в чём дело?! – закричал Георгий, поняв, что сейчас происходит что-то не то.
– Ч-ш-ш! – прошипел Кузьминский, успокаивая его. – Георгий Юрьевич, вы же интеллигентный человек, а так кричите. Наберитесь терпения – и скоро мы всё выясним!
Вернулась Маслова и привела с собой двоих пенсионеров.
– Вот, товарищ капитан, привела понятых.
– Хорошо! – сказал Кузьминский. –Давай, бери бумагу и ручку – будешь записывать!
В присутствии Георгия, его матери и понятых оперативник стал разворачивать свёрток. Помимо пакета предмет был завёрнут в какую-то старую тряпку. Развернув её, Кузьминский и все остальные увидели окровавленный топор. Надо ли говорить, что сия картина повергла в шок многих?
– Граждане понятые, обратите внимание! Вы видите топор со следами крови, – сказал Кузьминский. – Георгий Юрьевич, это ваш топор?
– Мой, – растеряно ответил тот. – Но откуда он здесь взялся? Он дома у меня на балконе был. И почему он в крови?
– Разберёмся! – сказал Кузьминский. – А пока мы вынуждены вас задержать по подозрению в убийстве вашей тёщи.
– Какое убийство? О чём вы говорите?! – возопила Ирина Михайловна. – Да мой сын в жизни никого не убивал! Да, он не без греха, но не убийца, слышите, не убийца!!!
– Ирина Михайловна, – мягко и вежливо начал Кузьминский, – я понимаю ваше горе... И даю вам слово офицера, что как только мы во всём разберёмся, я сам принесу и вам, и вашему сыну мои извинения. Мужайтесь, пожалуйста!
Георгий, поняв всё, молча, даже как-то покорно, переоделся, понятые подписали протокол и все вышли.