Сказание о Дракуле

.   
      
                Введение.   
         
      «Сказание О Дракуле» было написано, как полагают в конце XV века. Более ранние беллетристические произведения были известны ещё в Киевской Руси. Но это были переводы («Повесть об Акире Премудром», «Девгениево деяние»). Оригинальные произведения были либо житиями святых, либо посвящались известным историческим событиям. Подобные произведения под соответствующими годами включались в летописи или хронографы. Таким образом, более ранняя литература была необходима с точки зрения религиозного культа или познания мира. «Сказание ; Дракуле» с этой точки зрения не обладало полезностью. Хотя герой повести и существовал реально, для русских читателей он был просто литературным персонажем. Композиционно вся повесть состояла из эпизодов-анекдотов ; жестокостях Дракулы.

    Судя по самой повести, её автор был в Венгрии и в соседних землях в 80-х годах XV века, после смерти Влада Цепеша. Весьма вероятно, что он был русским  послом в Венгрии и Молдавии. Из известных лиц на эту роль наиболее подходит дьяк Ивана III Федор Курицын, который возглавлял в русское посольство к венгерскому королю Матвею Корвину и молдавскому государю Стефан Великому, вернувшееся в 1485 году.
Аналогичные повести были написаны в это время и другими иностранцами, бывавшими в придунайских землях: немецкий анонимный автор брошюр «О великом изверге Дракола Вайда», поэт-мейстерзингер Михаэль Бехайм и гуманист из Италии Антонио Бонфини, автор «Венгерской хроники».

    В немецких сказаниях ; Дракуле описывались только жестокость Дракулы. Рассказывая ; многочисленных жестокостях Дракулы, автор отмечал и справедливость Дракулы, беспощадно каравшего любого преступника, невзирая на лица. В этом автор близок «Венгерской хронике» итальянца Бонфини, который считал единство жестокости и справедливости обязательным свойством государя. Эти идеи позднее распространял Макиавелли, а также русский публицист XVI века Иван Пересветов.

                Исторический анализ.
 
        Первые исследователи, начиная с Н. М. Карамзина, не сомневались в том, что «Повесть о Дракуле» русский памятник. В 1863 г. Ф. И. Буслаев обратил внимание коллег на европейские параллели сочинения о Дракуле. После этого в литературе появились предположения, что русский текст — перевод или переработка европейского памфлета. К концу XIX в. эта точка зрения утвердилась в науке. К примеру, А. И. Соболевский включил «Повесть о Дракуле» как древнейшй из переведенных на русский язык летучих листков в свою работу о переводной литературе Московской Руси XIV—XVII столктий. Однако в статье А. Д. Седельникова (1929 г.) это предположение было отвергнуто . В 1950-1960-х гг. гипотеза о русском происхождении памятника утвердилась в советской науке, хотя некоторые румынские исследователи продолжали настаивать на его переводном характере. Таким образом, дискуссия о происхождении «Повесть о Дракуле» была тесно связана с политической ситуацией в России.

     Период правления Ивана III может считаться как время проб и ошибок в формировании модели государственного устройства России, а также расцвета летописания, появления новых литературных памятников, таких как «Хождение за три моря» Афанасия Никитина (cм. об этом, например, сочинения Я. С. Лурье). Вряд ли можно провести границу между частной жизнью Ивана III и его государственной деятельностью. В стране только освободившейся от ордынской зависимости с меняющейся сословной структурой, с рождающимися на глазах институтами управления резко повысился интерес к проблеме самодержавной власти, по крайней мере, этот интерес ощущался среди людей формировавших эти институты.

     Идеологическая борьба в тех или иных видах ведется очень активно и в ней участвует словом и делом сам Иван III. Кажется, что этот политик подбирал кадры с оглядкой, и вряд ли случайным можно признать то, в чем сам он признавался в начале XVI в. Иосифу Волоцкому, «знал я которую (ересь) держал Федор Курицын», и …поддерживал его и протопопа Алексея (по крайней мере, до 1500 г.) .

    В центре этого доклада стоит фигура дьяка Федора, поскольку он является  автором т. н. «Сказания о Дракуле воеводе», оригинального и необычного произведения.

    О Федоре Васильевиче известно не так много. Неизвестна даже дата его смерти, вероятно, не ранее 1500 г. После Стояния 1480 г. открылись совершенно новые перспективы в организации внешнеполитических контактов, и деятели той эпохи прилагали все усилия, чтобы Россия заняла в новом для нее мире большой политики достойное место. Немалую роль сыграл здесь дьяк Федор. В 1482–84 гг. он был направлен в Молдавию и Венгрию для переговоров со Стефаном Великим и Матьяшом Корвином о союзе против Польши и Литвы Казимира IV. На обратном пути он был задержан в Аккермане турками, но отпущен осенью 1485 г. Можно предположить, что в феврале 1486 г. (6994) он дописал «Сказание о Дракуле», возможно начатое им во время вынужденного аккерманского сидения. Известно, что он оказывал значительное воздействие на политику Ивана Васильевича (того бо державный во всем послушаше, — писал о нем Иосиф Волоцкий), поддерживал права на престол Дмитрия Ивановича. Именно дьяк Федор скрепил грамоту Ивана и Дмитрия, на которой впервые появился двуглавый орел, печать Российского государства. О влиянии дьяка Федора свидетельствует следующий факт. Во время визита в Москву представитель римского короля Николай фон Поппель просил Ивана III принять его без свидетелей. Иван не без колебаний согласился отослать думных бояр, но наотрез отказался переговорить с ним в отсутствие Курицына

   . Кстати, произошедшая тогда беседа является важнейшей для понимания внешнеполитических тенденций в деятельности Ивана. Именно там прозвучали его слова: «Мы теперь есть Государи на своей земле, а поставления ни от кого не хотели и теперь не хотим». Однако, дьяк Курицын известен не только своей дипломатической деятельностью. Известно, что незадолго до падения Новгорода туда был приглашен один из литовско-киевских князей. В его свите находился некто Захария Гизольфи, сын итальянского купца Виченцо и черкесской княжны. Кожинов пишет о связи Захарии (или Схарии) с таманской общиной иудеев караимов. О распространении ереси жидовствующих говорить здесь не будем, есть основания предполагать, что отношения с жидовствующими дьяк Федор стал поддерживать немедля по возвращении из посольства. У митрополита Макария читаем: «В своем послании к Зосиме (октябрь 1490 г. — А. Л.) Геннадий, кратко изложив весь ход дела о жидовствующих, умолял первосвятителя рассмотреть это дело на Соборе и между прочим писал: «А стала, господине, та беда с тех пор, как Курицын приехал из Угорской земли, да отсюда сбежали в Москву еретики, а в подлиннике писано, что протопоп Алексей, да Истома, да Сверчок, да поп Денис приходили к Курицыну, да иные еретики; да он то у них начальник, а о государской чести попечения не имеет…».
       
    Действительно, нельзя исключить возможность того, что уже в 1479 г. Иван Васильевич взял священников Алексея и Дениса в Кремль под влиянием Курицына. Впрочем, это предположение Карташева  можно оспорить. Большинство исследователей сходится в том, что влияние Курицына начало возрастать уже после валашской миссии. С момента возвращения из посольства Федор возглавил московский еретический кружок, куда входили его брат Иван Волк, книгописец Иван Черный, жена Ивана Ивановича Молодого, а также мать Дмитрия Елена Стефановна. Митрополит Зосима также не считал нужным скрываться в кругу своих единомышленников и в частных беседах. Он, по словам преподобного Иосифа, когда обретал людей «простейших», то «напоял их ядом жидовским и, провождая самую невоздержную и нечестивую жизнь, предаваясь даже грехам содомским, не признавал ни евангельских, ни апостольских, ни отеческих уставов». И далее: «Они, когда встречали людей благоразумных и знающих Божественное Писание, то не осмеливались приводить их прямо в жидовство, но старались криво толковать им разные места Ветхого и Нового Завета, и таким образом хитро склоняли этих людей к своей ереси, обольщая их, с другой стороны, астрологиею и баснословиями. А людей простейших учили прямо жидовству». (Впрочем, митр. Макарий, кажется, сомневается в достоверности сведений Иосифа Волоцкого).
     Иосиф Волоцкий, вероятно, начал писать «Просветитель» в 1493 г., и уже в 1494 г., благодаря этому труду и поддержке Нифонта Суздальского, Зосима оставляет митрополию. «Достойно замечания, что это удаление Зосимы от престола совершилось в отсутствие из Москвы главного печальника жидовствующих — дьяка Федора Курицына» (митр. Макарий).

     Новый митрополит не был покровителем жидовствующих, но им «попрежнему покровительствовал сильный дьяк Федор Курицын» (митр. Макарий). «Он и брат его Волк упросили великого князя послать в Юрьевский новгородский монастырь архимандритом какого то Кассиана, которого сами же научили держать жидовство и отречься от Христа. Кассиан, надеясь на Курицына и не боясь Геннадия, начал смело собирать в своем монастыре всех еретиков, дотоле или скрывавшихся в Новгороде, или даже рассеявшихся по другим городам и селам» (митр. Макарий).

     Приблизительно в это же время Иван получил донос, что Софья встречалась с несколькими «ведьмами», снабдившими ее ядом. Предполагается, что Софья намеревалась тайно отравить Дмитрия, а возможно, и самого Ивана III. Иван приказал «ведьм» схватить и утопить ночью в Москве-реке. Затем он наложил опалу на Софью и, как говорит летописец, с этого времени принимал особые меры предосторожности. Василий тоже попал под тщательный надзор (Вернадский). На судебном заседании всех участников заговора признали виновными. Дьяка Федора Стромилова, Афанасия Еропкина, Владимира Гусева (предполагаемый автор Судебника 1497 г.) и еще трех руководителей приговорили к смертной казни и обезглавили 27 декабря. Напомним, что молва приписывала смерть Ивана Молодого также деспине Софье, использовавшей магистра Леона жидовина. Впрочем, большинство исследователей сходится, что магистр Леон был казнен за «неуспех» своих банок, а не за убийство.

        Таким образом, позиции дьяка Федора вероятно усилились. В 1499 г. Курицын излагает ультимативные требования князя Ивана III Литве, в 1500 г. он упоминается в грамотах последний раз. Но уже в 1502 г. подвергаются опале Дмитрий внук и Елена Стефановна, в 1504 г. церковный собор отправляет на костер ряд еретиков, в т. ч. Ивана Волка, брата Федора (и сожгоша в клетке диака Волка Курицына да Митю Коноплева, да Ивашка Максимова. И архимандрита Кассиана Юрьевского сожгоша и его брата и иных многих еретиков сожгоша а иных в заточение послаша, повествует Софийская первая летопись). Имя Федора Курицына не упоминается в деяниях собора. Впоследствии Иосиф Волоцкий именует Федора Курицына в «Просветителе» среди трех главных еретиков, наряду с новгородцами Алексеем и Денисом. Таким образом, подвести итоги этой стороне деятельности посольского дьяка можно словами современного протестантского исследователя, что Федор Курицын был влиятельной фигурой при дворе Ивана III, и с этим движением нельзя было справиться, не устранив образованного дипломата, а тот… в делах практических выступал против церковной иерархии, обрядовости и монашества (Каретникова).

       Мы подходим к интересующему нас произведению — «Сказанию о Дракуле воеводе», которое, между прочим, является первым памятником оригинальной русской беллетристики, в том смысле, что текст его не входил в какие либо своды, а основной персонаж, не был известен русскому читателю и воспринимался скорее как герой анекдотов. Впрочем, и само произведение является, видимо, цепью анекдотов о «великом изверге» Дракуле, подобные тем, которые помещались в немецкие брошюры конца XV в. и «Венгерскую хронику» Антонио Бонфини (90-е годы XV в.). Источником этих произведений были рассказы, услышанные авторами в местах, смежных с Валахией.
«Был в Мунтьянской земле воевода, христианин греческой веры, имя его по валашски — Дракула, а по нашему — Дьявол. Так жесток и мудр был, что каково имя, такова и жизнь его», — начинается это произведение. Если разбить «Сказание» на смысловые абзацы, то получится следующий набор эпизодов: Дракула

1.    Прибивает гвоздиками турецкие фески к головам послов, «дабы закон ваш подтвердить».
2.    Сажает на кол воинов, раненных в спину после битвы с турками, и турецкий султан в страхе отступает.
3.    Идет с данью служить султану, но разворачивается и разоряет турецкие города, вырезая население.
4.    И так ненавидел зло в своей земле, «яко хто учинит кое зло… той никако не будет жив», не мог откупиться от смерти.
5.    Ставит золотую чашу у удаленного колодца, «никто же смяше ту чару взятии».
6.    Объявил Дракула, чтобы пришли больные, немощные и старые к нему. Он же собрал их в хоромах и спросил, хотят ли, чтобы он сделал их счастливыми? И приказал поджечь хоромы, и сгорели все те люди. Комментарий Влада: во первых, пусть не будет нищих в моей земле, во вторых, я их самих освободил от страданий и болезней.
7.    Дракула призывает двух католических монахов и, показывая бесчисленное количество на кольях и на колесах, спрашивает: «Кто сии люди, посаженные на кол?», — один монах отвечает: «Они мученики, а ты злодей», другой: «Они злодеи, а ты Богом поставлен казнить злодеев». Первый монах сам оказывается мучеником, а второй награжден.
8.    У купца похищают 160 дукатов, Цепеш приказывает вернуть ему 161, и поскольку купец отчитывается перед ним в лишней монете, милует его.
9.    Если какая нибудь женщина изменит своему мужу, то приказывал Дракула содрать с нее кожу и кожу ту повесить на столбе на базарной площади
10.    Увидел Дракула на некоем бедняке рубашку и спросил его, есть ли у него жена, тот отвечал, что есть. Убедившись, что женщина эта молодая, и муж ее сеял лен, Дракула признал ее виновной с обычными последствиями, отрубив руки, труп ее посадили на кол.
11.    Увидев, что слуга зажимает нос (Дракула обедал среди трупов людей, посаженных на кол), Влад приказал посадить его на самый высокий кол: «Тамо ти есть высоко жити, смрад не может тебе доити».
12.    Пришел к Дракуле посол от Матьяша Корвина и видит, лежит перед Дракулой толстый позолоченный кол, тот же спрашивает посла, что, по его мнению, сие значит. Тот отвечает, что «провинился, надо думать, кто либо из знатных людей». Дракула отвечает, что «да, для тебя он и приготовлен». Польский боярин отвечает, что «ты де государь справедливый, не ты будешь в смерти моей виновен, но я сам». Дракула отпускает его с почетом.
13.    Выдали Дракулу изменники Матьяшу Корвину, и провел он 12 лет в темнице в Вышеграде.
14.    И послал Матьяш к Дракуле и предложил ему принять веру католическую, и отступил Дракула от истины и вверг себя во тьму, прожил еще около 10 лет и умер в ложной вере.
15.    В тюрьме же ловил мышей, покупал на базаре птиц, и одних сажал на кол, другим главу отсекаше. Там же он научился шить и кормился этим.
16.    Жил Дракула в Пеште, и спрятался в его доме разбойник, когда же пришел пристав с погоней, Дракула отсек ему голову, разбойника же отпустил. Матьяшу он сказал, что так должен погибнуть всякий, кто врывается в дом великого государя.
17.    Напали на Мунтьянскую землю турки, и сражался с ними Дракула. Отъехал на гору, и тут свои, приняв его за турка, убили. Он же перед этим пятерых убийц сразил.
   
    Авторская позиция скрыта. Н. М. Карамзин писал: «Автор мог бы заключить сию сказку прекрасным нравоучением, но не сделал этого, оставляя читателям самим судить о философии Дракулы». Одни исследователи усматривали в герое повести лицо отрицательное, а смысл повести в осуждении тирании, другие, напротив, полагали в ней апологию грозной власти и репрессий государства против врагов, что, добавим, было актуально, когда феодальные распри времен Василия Темного не были еще вполне забыты. Я. Лурье отмечает, что повесть ближе к произведениям Бонфини, подчеркивавшем сочетание в Дракуле «неслыханной жестокости и справедливости». Таким образом, основная хитрость Дракулы, как мне кажется, в том, что интересы православного валашского государства этот деятель защищал методами беспрецедентными даже по меркам балканского региона. После разгрома еретиков повесть исчезает из литературного оборота, по мнению Лурье, Панченко и Б. Успенского, вследствие чересчур откровенного изображения автором подлинных и неизбежных черт «грозной» власти. Подлинный Дракула родился в Сигишоаре в ноябре 1431 г. и был вторым сыном (после Мирчи) в семье Влада II, правителя вассальной от Венгрии Трансильвании, претендента на валашский трон. Известно, что, убив Александру I, Влад, пользуясь поддержкой Сигизмунда Люксембурга, основателя ордена Дракона, откуда по одной из версий происходит имя Дракул, захватил Валахию, однако скоро был убит, а старший сын Влада II и вовсе сожжен. За этими акциями чувствуется рука великого Яноша Хуньяди. Влад младший и Раду, третий сын Влада II, находились тогда в Стамбуле в качестве заложников. Когда стало ясно, что на валашском престоле сидит венгерская марионетка, турки дали Владу войско, и он отправился в первый свой поход, завершившийся успехом. Но уже через два месяца Влад вынужден был бежать. Через три года он находился при дворе Богдана Молдовского. После его смерти он вновь выступает на исторической арене, уже как союзник Яноша в 1456 г., умершего от чумы под Белградом. Влад смог одержать победу и основал новую столицу, где и сейчас можно увидеть развалины его дворца.

    Анекдоты о Дракуле, причем весьма схожие с описанными Федором, известны из нескольких источников. Согласно одному из них, он созвал около 500 бояр и спросил на пиру, многих ли государей они пережили, получив ответ — много, он приказал старых бояр убить, а остальных послать на строительство укреплений.
В 1462 г. Мехмет Фатих продолжил наступление на Балканы. При приближении к столице Влада его войско натолкнулось на 20000 турецких военнопленных посаженных на кол. Вероятно, даже для турок подобное зрелище оказалось в новинку и подорвало их боевой дух, во всяком случае, дальше пошел лишь отряд Раду, которому удалось, однако, захватить замок Дракулы, тот бежал через подземный ход и оказался в конечном итоге в Венгрии на положении заключенного, жена же его, видимо, выбросилась из башни. Возвращение Дракулы описано Федором. Голова его была отослана в бочке с медом в Константинополь, и выставлена там на пике, а тело похоронено в Снаговском монастыре, где, однако, не было обнаружено при раскопках 1931 г. Впоследствии оно было все таки откопано недалеко от монастыря.

   Конечно, Влад Дракула не был обычным средневековым деспотом. Он говорил на нескольких языках — румынском, турецком, знал латынь и немецкий, был искусным лучником, отлично владел мечом. Р. Флореску называет его человеком со множеством лиц, который был и политиком, и военачальником, и даже «джентльменом» эрудитом, хотя, прежде всего жестоким убийцей. Нельзя сказать, что Дракула был обычным садистом на престоле. Его жестокие кары имели некий политический смысл. Так, исследователи сходятся, что вызывающе смелой демонстрацией независимости был приказ прибить тюрбаны к головам турецких послов. В ряде источников отмечается, что колы, используемые Дракулой для казни, различались по длине, диаметру, цвету, в зависимости от социального статуса приговоренных. Таким образом, соглашаясь с учеными, которые видели в валашском воеводе яркое выражение «самовластья», не ограниченного ничем в пределах своего государства, добавлю, что Влад создал свой уникальный пенитенциарно направленный стиль правления, работавший на государственные интересы, поскольку основной задачей Цепеша было удержание престола в условиях османского наступления.

          Одни видели в Дракуле национального героя Румынии, защитника от мусульманской экспансии, борца с боярскими злоупотреблениями (К. Джуреску), другие считали Влада III беспринципным тираном, ничем не отличающимся от других государей «макиавеллистов» Позднего Ренессанса, называли его правителем«террористом», предтечей Сталина и Гитлера (Р. Макнелли и Р. Флореску). Основной вопрос, стоящий перед историком, заключается скорее в том, насколько репрезентативными можно считать источники повествующие о Цепеше, в т. ч. «Сказание» дьяка Курицына.
         
      Среди немецких книг следует выделить десятки печатных памфлетов XV в., повествующих о деяниях господаря изверга, а также аналогичной тематики стихи венского миннезингера М. Бехайма. Точка зрения венгров представлена итальянским гуманистом А. Бонфини, автором латинской хроники, подвизавшимся при дворе Матьяша Хуньяди. Она мало чем отличалась от немецких текстов. С большей симпатией относятся к Дракуле византийские историки XV в. Дука, Критовул, Халкондил, но и они, главным образом, пересказывают истории о свирепых шутках Цепеша. Впрочем, дипломатическая переписка XV в. и, в частности, письма самого Дракулы дают достаточно материала, чтобы утверждать: герой английского беллетриста Б. Стокера едва ли не во всем уступает своему реальному прототипу.

        Здесь следует отметить, что у румын существует поверье: православный, отрекшийся от своей веры (чаще всего принявший католичество), непременно становится вампиром, переход же в католичество Влада III, некогда грабившего католические монастыри, безусловно, стал весьма впечатляющим событием для его подданных единоверцев. Вполне вероятно, возникновение этого верования обусловлено механизмом своеобразной «компенсации»: переходя в католичество, православный, хотя и сохранял право на причащение Телом Христовым, отказывался от причастия Кровью, поскольку у католиков двойное причастие — привилегия клира. Соответственно, вероотступник должен был стремиться компенсировать «ущерб», а коль скоро измена вере не обходится без дьявольского вмешательства, то и способ «компенсации» выбирается по дьявольской подсказке.

        Между прочим, в зарубежной историографии иногда не без удивления отмечается, что, по мнению Федора Курицына, основное преступление Влада Цепеша заключается в переходе из православия в католичество. Ирония, однако, состоит в том, что на момент создания «Сказания» (если только мнение о его авторстве верно) посольский дьяк уже обдумывал измену православию, и в скором времени предстает дипломатом ересиархом. Можно предположить, что «Сказание» читалось и обсуждалось в кругу жидовствующих, куда, как было отмечено, входила и Елена Волошанка, мать престолонаследника. Если бы дьяк Федор и его партия победили, то, вероятно, в правлении регентов Дмитрия и его самого можно было бы поискать следы чтения «Сказания» и его влияния на государственное строительство России. В действительности таинственное исчезновение дьяка Федора Курицына с исторической арены стало, как я предполагаю, началом конца, как секты жидовствующих в Москве, так и той альтернативы исторического развития, которая смутно угадывается в лице Елены Стефановны и Дмитрия Ивановича. Конечно, трудно говорить о том, что это была за альтернатива, и могло ли усиленное чтение «Сказания о Дракуле» сыграть, например, роль прививки против некоторых деяний Ивана Грозного.

                Главная идея.
            
Чтоб понять главную идею «сказания о Дракуле», нужно вглядеться в душу писателя, и попытаться понять, что двигало им, в период написания; какую цель он преследовал. Это мы и попытаемся сделать в данном исследовании. Для этого необходимо учесть политические убеждения автора и проведенный исторический анализ того времени.
    
      Но, к сожалению, даже, несмотря на исторический анализ, главная идея: “Сказания о Дракуле”» – представляется весьма сложной и туманной. Но можно, все - таки, опираясь на известные сведения об авторе рискнуть выдвинуть версию.  Давайте попытаемся понять, какая все - таки главная идея, закладывалась автором в повести. Может быть, он хотел показать бездушного и нечестивого  правителя, или наоборот мудрого правителя? А может быть автор хотел выразить через жестокость и мудрость в действиях воеводы мутьянского борьбу Католицизма и Православия? Показать через победу католицизма утрату  праведности воеводой? Вряд ли всё это верно. Мне кажется, автор намеренно, то абстрагировался от собственного мнения и сухо излагал факты, то наоборот подключал твёрдую авторскую позицию, для того, чтобы показать каким же должен быть настоящий правитель. Мне представляется, что автор через эту повесть хотел подсказать русским царям свое субъективное мнение о том, что они должны делать и какими должны быть. Какими, по его мнению, хочет их видеть народ, жестокими, но справедливыми.
         
       Мы знаем из истории, что автор являлся доверенным советником государя Ивана III и оказывал на него сильное влияние. Возможно еще одной целью автора, было внедрить в сознание царя Ивана образ грозного царя, который может быть успешен в своем правлении, лишь благодаря жесткому тоталитаризму. И даже если этот стиль правления кажется кому-то злым и бесчеловечным, все равно это необходимая мера, для усиления авторитета правителя и укрепления его царства. Так вероятно думал автор. По крайне мере мы нигде в сказании не видим того, чтобы автор неодобрительно отзывался о действиях главного героя. Мнение автора нейтрально, но в некоторых местах, мы видим, что автор пытается выставить привлекательным образ жестокого воеводы. Автор нигде, кроме как в акте вероотступничества, не выносит Дракуле осудительного приговора. Автор как бы сознательно смягчает акцент, оправдывая чрезмерную жестокость суровой необходимостью времени и дает ощутить в ней проявление царственной силы. Красной нитью проходит в сказании мысль о том, что царь в праве вершить человеческие судьбы, что на то, он и поставлен Богом, чтоб поддерживать порядок и при необходимости миловать или казнить. Нам известно, что автор этого произведения дьяк Федор Курицын имел не вполне правильное мышление и был проводником еретических взглядов, что по видимому и позволяло ему иметь ложное суждение об образе царского правления. Но по счастью государь Иван III, доверяя во многом дьяку Федору и прислушиваясь к его советам, не соглашался с тем, что жестокость и кровожадность есть неотъемлемый атрибут царской власти.
               
                Сравнительный анализ.
         
          Но тем ни менее, деспотический нрав Дракулы, нашел свое скорое отражение в русской истории. Такое складывается ощущение, что царь Иван IV не просто хорошо знал это сказание, но и воспринял его как руководство к действию. Изумляют некоторые параллели в жизни Ивана Грозного и  Мунтьянского воеводы . Давайте сравним произведение дьяка Федора с историческими сведениями об Иване Грозном.
 1)Итак, мы помним, что в начале произведения Дракула сажает на кол воинов, раненных в спину после битвы с турками, и турецкий султан в страхе отступает.
И кои с нимъ збою того приидоша, и начат ихъ сам смотрити; кой раненъ спереди, тому честь велию подаваше и витязем его учиняше, коих же сзади, того на колъ повел;  всажати проходом, глаголя: «Ты еси не муж, но жена».

В книге «Об истории древней России» С.М.Соловьева об Иване Грозном сказано следующее:Иоанн порешил, что на всех изменников и ослушников опалы класть, а иных казнить.(с-237)

2) Далее Дракула идет с данью служить султану, но разворачивается и разоряет турецкие города, вырезая население.
Дракула же поиде, събрався съ вс;м воиньством, и приставове царстии с нимъ, и велию честь ему воздаваху. Он же преиде по земли его яко 5 дни, и внезапу вернуся, и начат пл;нити градове и села, и множьство много попл;ни и изс;че, овых на колие сажаху турков, а иных на полы прес;кая и жжигая, и до ссущих младенець. Ничтоже остави, всю землю ту пусту учини.

Об Иване Грозном говорится:В декабре 1569 года он двинулся из Александровой слободы и начал разгром с границ тверских владений, с Клина; по всей дороге от Клина до Новгорода, производились опустошения. Иоанн начал ездить по монастырям и там приказывал грабить кельи, служебные домы, жечь в житницах и на скирдах хлеб, бить скот; велел по всему Новгороду, по торговым рядам и улицам товары грабить, амбары, лавки рассекать и до основания рассыпать; велел грабить все домы, всех жителей без исключения, мужчин и женщин, дворы и хоромы ломать, окна и ворота высекать; в тоже время вооруженные толпы отправлены были во все четыре стороны, в пятины, по станам и волостям, верст за 200 и за 250, с приказанием везде пустошить и грабить.(с 241-242)

3) И так ненавидел Дракула зло в своей земле,  что говорил «яко хто учинит кое зло, той никако не будет жив», не мог откупиться от смерти.
И толико ненавидя во своей земли зла, яко хто учинит кое зло, татбу или разбой, или кую лжу, или неправду, той никако не будет живъ. Аще ль велики боляринъ, иль священник, иль инок, или просты, аще и велико богатьство им;л бы кто, не может искупитись от смерти, и толико грозенъ бысть.

В свидетельстве историка про период правления Грозного царя Ивана читаем:
Казни продолжались по разным поводам: по поводу нашествия крымского хана, когда Мстиславский признался, что он с товарищами привел его; по поводу болезни и смерти невесты царской; погибли старые бояре- знаменитый воевода князь Михала Воротынский, князь Никита Одоевский, Михайла Яковлевич Морозов, князь Петр Куракин. Воротынский был подвергнут пыткам по доносу раба; измученного пытками старика повезли в заточение на Белозеро,но на дороге он умер. Русские свидетельства говорят, что Иоанн до конца жизни оставался с одинаким настроением духа, одинаково скор на гнев и на опалы. (с-243)

4)В следующем эпизоде объявил Дракула, чтобы пришли больные, немощные и старые к нему. Он же собрал их в хоромах и спросил, хотят ли, чтобы он сделал их счастливыми? И приказал поджечь хоромы, и сгорели все те люди.

Единою ж пусти по всей земли свое вел;ние,  да кто старъ, иль немощенъ, иль чимъ вреденъ, или нищъ, вси да приидут к нему. И собрашась бесчисленое множество нищих и странных к нему, чающе от него великиа милости. Он же повел; собрати вс;х во едину храмину велику, на то устроену, и повел; дати имъ ясти и пити доволно; они ж ядше и возвеселишась. Он же сам приде к нимъ и глагола имъ: «Что еще требуете?» Они же вси отв;щаша: «В;дает, государю, Богъ и твое величество, как тя Богъ вразумит». Он же глагола к ним: «Хощете ли, да сотворю вас беспечалны на сем св;т;, и ничим не нужни будете?» Они же, чающе от него велико н;что, и глаголаша вси: «Хощемъ, государю». Он же повел; заперети храм и зажещи огнем, и вси ту изгор;ша.

Отзвук этих злодеяний находим и в действиях царя Ивана.
Царь сел за стол, начал есть и вдруг дал знак своим князьям и боярам, по обычаю страшным криком; по этому знаку начали грабить казну архиепископа и весь его двор. Между тем Иоанн отправился из архиепископского дома к себе на Городище, где начался суд: к нему приводили новгородцев, содержавшихся под стражею, и пытали, жгли их какою-то «составною мудростию огненною»; обвиненных привязывали к саням, волокли к Волховскому мосту и оттуда бросали в реку; жен и детей их бросали туда же с высокого места, связавши им руки и ноги, младенцев, привязавши к матерям; чтоб никто не мог спастись, дети боярские и стрельцы ездили на маленьких лодках по Волхову с рогатинами, копьями, баграми, топорами и, кто всплывает наверх, того прихватывали баграми,кололи рогатинами и копьями и погружали в глубину.(с-242)

5) Далее повествуется, что Дракула призывает двух католических монахов и, показывая бесчисленное количество на кольях и на колесах, спрашивает: «Кто сии люди, посаженные на кол?», — один монах отвечает: «Они мученики, а ты злодей», другой: «Они злодеи, а ты Богом поставлен казнить злодеев». Первый монах сам оказывается мучеником, а второй награжден.

 Единою ж приидоша к нему от Угорскыя земли два латинска мниха милостыни ради. Он же повел; их развести разно, и призва к себ; единого от них, и показа ему округ двора множьство бесчисленое людей на кол;хъ и на колес;х, и вопроси его: «Добро ли тако сътворих, и како ти суть, иже на колии?» Он же глагола: «Ни, государю, зло чиниши, без милости казниши; подобает государю милостиву быти. А ти же на кольи мученици суть». Призвав же и другаго и вопроси его тако же. Он же отв;ща: «Ты, государь, от Бога поставленъ еси лихо творящих казнити, а добро творящих жаловати. А ти лихо творили, по своимъ д;ломъ въсприали». Он же призвавъ перваго и глагола к нему: «Да почто ты из монастыря и ис келии своея ходиши по великым государемъ, не зная ничтоже? А нын; самъ еси глаголалъ, яко ти мученици суть, азъ и тебе хощу мученика учинити, да и ты с ними будеши мученикъ». И повел; его на колъ посадити проходомъ, а другому повел; дати 50 дукатъ злата.

    Так же легко расправлялся с духовными лицами и русский самодержец.
 Вышло повеление: игуменов и монахов, которые стояли на правеже, бить палками до смерти и трупы развозить по монастырям для погребения. (с-241)

6)Дальше сказитель говорит о том, как строго Дракула относился к  чужим семейным изменам. Если какая ни будь женщина, изменит своему мужу, то приказывал Дракула содрать с нее кожу и кожу ту повесить на столбе на базарной площади.
Аще жена  кая от мужа прелюбы сътворит, он же веляше срамъ ей выр;зати, и кожю содрати, и привязати ея нагу, и кожу ту на столп; среди града и торга пов;сити. И девицамъ, кои девьства не сохранят, и вдовам також, а иным сосца отр;заху, овым же кожу содравше со срама ея, и роженъ жел;зенъ разжегши, вонзаху въ срам ей, и усты исхожаше. И тако привязана стояше у столпа нага, дондеже плоть и кости ей распадутся иль птицам в сн;дь будет.

Многих подобных бесчинств творил и Иван Грозный, достаточно вспомнить обширный перечень пыточных инструментов, которые использовались в его время. Правда, как и Дракула, радея о чужой нравственности о своей он не особенно заботился. Сам он не соблюдал норм целомудрия и вопреки церковному запрещению женился до пяти раз. Помимо пяти жен, царь имел еще двух наложниц Анну Васильчикову и Василису Мелетьеву.(с-244) Вообще царь Иван был грубо развращенной натурой и ни в чем не мог себя сдерживать, ни в своем ненасытном сладострастии ни в своей нечеловеческой злобе. Конец его жизни стал закономерным итогом.. В нем открылась страшная болезнь – следствие страшной жизни: гниение внутри, опухоль снаружи.(с-244) Ни смог царь избежать заслуженного возмездия за все творимые им беззакония.

     По  поводу нравственного облика царя историк делится своими размышлениями:
Можно ли оправдать человека нравственной слабостью, неумением устоять против искушений, неуменьем совладать с порочными наклонностями своей природы? Бесспорно, что в Иоанне гнездилась страшная болезнь, но зачем же было позволять ей развиваться? Мы обнаруживаем глубокое сочувствие, уважение к падшим в борьбе, но когда мы знаем, что они пали, истощив все зависевшие от них средства к защите; в Иоанне же этой борьбы с самим собой, со своими страстями мы вовсе не видим. Мы видим в нем сознание своего падения. «Я знаю, что я зол»,-говорил он; но это сознание есть обвинение, а не оправдание ему. Человек плоти и крови, он не сознал нравственных, духовных средств для установления правды и наряда или, что еще хуже, сознавши, забыл о них; вместо целения он усилил болезнь, приучил еще более к пыткам, кострам и плахам; он сеял страшными семенами, и страшна была жатва - собственноручное убийство сына, убиение младшего в Угличе, самозванство, ужасы  Смутного времени! Не произнесет историк слово оправдания такому человеку; он может, произнести только слово сожаления, если, вглядываясь внимательно в этот страшный образ, под мрачными чертами мучителя подмечает скорбные черты жертвы. (с-249)

7)Далее, в следующей последовательности у сказителя развертываются события. Дракула обедал среди трупов людей, посаженных на кол, и увидев, что слуга зажимает нос приказал посадить его на самый высокий кол:
Н;когда ж об;доваше под трупиемъ мертвых человекъ, иже на колие саженых множьство бо округ стола его; он же среди ихъ ядяше и т;мъ услажашесь. Слуга ж его, иже пред нимъ ясти ставляше, смраду оного не моги терп;ти, и заткну носъ, и на страну главу свою склони. Он же вопроси его: «Что ради тако чинишь?» Он же отв;ща: «Государю, не могу смрада сего терп;ти». Дракула же ту и повел; его на колъ всадити, глаголя: «Тамо ти есть высоко жити, смрад не можеть тебе доити».

У Ивана Грозного был тоже обычай сажать провинившихся на кол. В то время использовалось много изощренных способов мучения. С заморских стран были привезены всевозможные пыточные орудия, которые  усердно применялись  царскими палачами для пыток. Царь не брезговал никакими способами умерщвления. В порыве гнева он собственноручно мог зарубить топором, как это и произошло с Псково-печерским игуменом Корнилием. Та же страшная участь постигла и его собственного сына.
Как и повествует об этом историк Сергей Соловьев:Привычка давать волю гнева и рукам не осталась без страшного наказания: в ноябре 1581 года, рассердившись за что-то на старшего сына своего, Иоанн, царь ударил его – и удар был смертельный. Летописец  Поссевин рассказывает, что убийство произошло вследствие семейной ссоры: царевич вступился за беременную жену свою, которую отец его прибил. По свидетельству того же Поссевина, убийца был в отчаянии, вскакивал по ночам и вопил; собрал бояр, объявил, что он убил сына. (с-244)

8).Далее повествуется, как послал Матьяш к Дракуле и предложил ему принять веру католическую, и отступил Дракула от истины и вверг себя во тьму, прожил еще около 10 лет и умер в ложной вере.

Умершу же тому воевод;, и краль пусти к нему в темницю, да аще восхощет быти воевода на Мунтианской земли, якоже и первие, то да латиньскую в;ру прииметь, аще ль же ни, то умрети в темници хощеть. Дракула же возлюби паче временнаго св;та сладость, нежели в;чнаго и бесконечнаго, и отпаде православия, и отступи от истинны, и остави св;тъ, и приа тму. Увы, не возможе темничныя временныя тяготы понести, и уготовася на бесконечное мучение, и остави православную нашу в;ру, и приатъ латыньскую прелесть.

Известно, что грозный царь, призрев уставы христианской веры, тоже в каком-то смысле отлучил себя от церкви и стал предателем  священных законов, как повествуется:
Иоанн не приобщался Святых Тайн вследствие того что был женат на пятой жене. (с-244)
Из исторического свидетельства мы также видим, что царь Иоанн своими кровавыми злодеяниями, собственноручными убийствами монахов и священников выступал как поругатель христианской веры. И даже на справедливое обличение митрополита Филиппа царь ответил убийством последнего, приказав Малюте Скуратову задушить его. И как говорит историк: Русское общество, выставив св. Филиппа , провозгласив устами этого пастыря требования своего основного начала, высказав свое неодобрение образу действий Грозного, показав, что имело закон и пророка, очистилось, оправдалось пред историей, вследствие чего Иоанн, не послушавший увещеваний Филипповых, оправдан быть не может.(с-249)

 9). Далее рассказывается о том, как Дракула в тюрьме  ловил мышей, покупал на базаре птиц, и одних сажал на кол, другим главу отсекал.
Глаголют же о немь, яко, и в темници с;дя, не остася своего злаго обычая, но мыши ловя и птици на торгу покупая, и тако казняше ихъ, ову на колъ посажаше, а иной главу отс;каше, а со иныя, перие ощипавъ, пускаше.

Так же и царь Иван, будучи еще в отроческих летах, проявлял садистские наклонности, убивая и мучая животных:
Когда он начал приходить в возраст, был лет двенадцати, то стал прежде всего проливать кровь бессловесных, бросая их на землю с высоких теремов, а пестуны позволяли ему это и даже хвалили, уча отрока на свою беду. Когда начал приближаться к пятнадцатому году, то принялся за людей: собрал около себя толпу знатной молодежи и начал с нею скакать верхом по улицам и площадям, бить, грабить встречающихся мужчин и женщин, поистине в самых разбойнических делах упражнялся. (с-226)

10)Далее в сказании говорится. Жил Дракула в Пеште, и спрятался в его доме разбойник, когда же пришел пристав с погоней, Дракула отсек ему голову, разбойника же отпустил. Матьяшу он сказал, что так должен погибнуть всякий, кто врывается в дом великого государя.

Егда же краль изведе его ис темници, и приведе его на Будинъ, и дасть ему домъ в Пещи противу Будина, и еще у краля не былъ, случися н;коему злод;ю уйти на его дворъ, и съхранися. Гонящии же приидоша, и начаша искати, и наидоша его. Дракула же воставъ, взем мечь свой, и скочи с полаты, и отс;че главу приставу оному, держащему злод;я, а злод;я отпусти; прочии же б;жаша, и приидоша к биреву, и пов;даша ему бывшее. Бирев же съ вс;ми посадникы иде ко кралю, жалуяся на Дракулу. Король же посла к нему, вопрошая: «Что ради таково зло учини?» Он же тако отв;ща: «Зло никое ж учиних, но онъ самъ себе убил; находя разбойническы на великаго государя домъ, всякъ такъ погибнеть.

Здесь  уместно вспомнить об гневливой натуре Ивана Грозного, как в приступе  гнева имел он злой обычай собственноручно отсекать головы; как, еще раз повторюсь, по свидетельству Псковского летописца : отсек  он топором главу игумена Корнилия.

11)Заканчивается сказание о Дракуле таким образом: напали на Мунтьянскую землю турки, и сражался с ними Дракула. Отъехал на гору, и тут свои, приняв его за турка, убили. Он же перед этим пятерых убийц сразил.
 Конец же его сице: живяше на Мунтианской земли, и приидоша на землю его турци, начаша пл;нити. Он же удари на них, и поб;гоша турци. Дракулино же войско безъ милости начаша их с;щи и гнаша их. Дракула же от радости възгнавъ на гору, да видить, како с;куть турковъ, и отторгься от войска; ближнии его, мнящись яко турчинъ, и удари его единъ копиемъ. Он же вид;въ, яко от своих убиваемъ, и ту уби своих убийць мечем своимъ 5, его же мнозими копии сбодоша, и тако убиенъ бысть

12)Как и смерть Дракулы, смерть царя Ивана была внезапной и абсолютно нелепой. Как и Дракула он умер во время сражения, правда, сражения  не  кроволитного а  шашечного.

Историк так говорит об этом:
В предсмертных припадках царь все звал убитого сына Ивана. Говорят также, что испорченная природа до конца не переставала выставлять своих требований..Смертный удар застиг Иоанна 18 марта, когда, почувствовав облегчение, он собирался играть в шашки.
    
                Заключение.   

    Заканчивая анализировать данное сказание, я думаю, правильней будет, на мой взгляд, не гадать о том, что хотел сказать автор в древнерусском произведении, а попытаться самостоятельно вывести главную идею из фабулы повествования. Сюжет сказания, как мы видим, был соткан из чередования бесчеловечных и жестоких поступков Мунтьянского воеводы.  Дракула обуянный самодержавной гордыней, вершит самовластный суд: казнит, сажает на кол, сдирает кожу с людей. Сатанинским характером своих действий, он вполне оправдывает свое зловещее имя –Дракула(диавол).И как закономерный итог за чередой безбожных действий следует отречение от истинной веры и от Бога; и нелепая смерть от своих же вассалов. Как он бесчеловечно расправлялся с людьми, так и люди расправились с ним. «Кто убивает, тому должно быть убиту» гласит непреложный закон справедливого возмездия в Библии. В этом мне кажется и заложена главная идея сказания: «Как ты ведешь себя по отношению к людям, так и люди поведут себя по отношению к тебе» (Евангелие от Матфея)Бог запрещает людям сеять на земле зло, это свое запрещение он выразил в десть ограничительных заповедях данных людям. И поэтому всякого преступника божественного закона; будь то кровожадный тиран или мелкий мздоимец, высшее правосудие рано или поздно настигает и карает. Ни что человеку не сходит с рук, за все свои поступки человек получает воздаяние в этой жизни или в будущей. И абсолютно не важно, какая мотивация у человека совершающему зло, действует ли он в интересах государства, для блага общества или для укрепления самодержавной власти; зло ничто не может оправдать. Зло всегда остается злом, и божественное провидение за него неизбежно наказывает.