Кручёных против Есенина

КРУЧЁНЫХ ПРОТИВ ЕСЕНИНА

В 1926 году Алексей Кручёных издал несколько книжек-статей, посвящённых жизни и творчеству Сергея Есенина, которого нашли мёртвым 28 декабря 1925 г. в ленинградской гостинице «Англетер». Удивительно, как многие, если не все, поверили в официальную версию, что это было самоубийство. Кручёных не просто поверил; разбирая стихи покойного, он попытался доказать, что именно так и должен был кончить Есенин. 

В статье «Чёрная тайна Есенина» мы читаем: «С самых ранних стихов во всех его произведениях (подчёркивание моё – А. С.) чёрной нитью проходит мотив безвыходного отчаяния… Всё кругом рисуется поэту в мрачных кладбищенских образах… Утверждения момента жизни, радости, света – в стихах Есенина нет никогда». Как видим, эта статья (да и прочие из серии) страдает излишним обобщением и подтасовкой. Кручёных из мухи (ну, пусть не из мухи, а, скажем, собаки) выдул слона. Разумеется, он постарался подтвердить свои умозаключения есенинскими строчками. Но даже это выходит у него не всегда убедительно. Так, известная строка «всё пройдёт, как с белых яблонь дым», где (понятно же) поэт говорит о быстротечном времени, у Кручёных обретает неожиданный смысл: «жизнь, радость жизни для Есенина – дым», то есть призрачна. Или ещё пример явной нестыковки. Есенин пишет: «Вечер чёрные брови насопил». Разве можно отсюда делать вывод, что «вся природа у него хмурится и почернела»? Пожалуй, с ней, с природой, бывает такое… вечером. Создаётся впечатление, что в угоду своей теории критик надёргал первые попавшиеся строки, не задумываясь особо, о чём в них идёт речь. «И самую жизнь хочет поэт сделать похожей на смерть», – говорит Кручёных и ссылается на Есенина: «Будь же холоден ты, живущий, как осеннее золото лип». Однако из контекста стихотворения видно, что под холодом имеется в виду спокойствие. Согласитесь, что спокойствие и смерть – несколько разные вещи.

Как бы забивая последний гвоздь в крышку гроба, Кручёных приписывает Есенину безумие. ««Чёрный человек» – поэма о бреде, о белой горячке», – пишет он. И приводя цитаты из учебника психиатрии о видениях больных, приравнивает эти видения образам поэмы. Ну, и что? Даже если сходство есть, что это доказывает? Ничего не доказывает. Кручёных упустил из виду одну простую вещь: человек в таком состоянии вряд ли что вообще способен написать, а не то что стройную, логически выверенную поэму. Да и какой самый «бредовый» образ находит критик в ней? «Голова моя машет ушами, как крыльями птица. Ей на шее ноги маячить больше не в мочь». Да, образ достаточно сильный. Но почему сразу «клинический»? Поэты ещё не такие кренделя выделывают.

Итак, подытожим. Выводы Кручёных («Есенин – поэт безнадёжности и самоубийства… Самоубийство было трагическим завершением душевной болезни») не выдерживают критики. Да, лирический герой стихов Есенина близок автору, быть может, они идентичны. Да, Есенин знал, как и все мы, периоды разочарования, смятения, тоски и отразил их в своём творчестве. Он был преимущественно поэтом грусти, нежели радости («Грубым даётся радость, нежным даётся печаль»). «По чувству – цыганская грусть», – сказал он о своих стихах. Эта «цыганская грусть», надо заметить, имела уже глубокую традицию: от Аполлона Григорьева до Блока. И что же? Все эти авторы покончили с собой? Нет, конечно. Любитель чернухи, Кручёных взял за основу своих выкладок крайнюю, причём не главную, не основную, часть творчества Есенина. Ибо тот вошёл в русскую поэзию, прежде всего, как мастер пейзажной и любовной лирики, певец полей и берёзок, мыслитель, пристально отмечающий послереволюционные перемены, а уж потом, может быть, как автор цикла «Москва кабацкая». Но даже если бы Есенин писал только упадочные, суицидные стихи, то и это бы не значило, что он обязательно переведёт бумажную смерть в действительную.

Многие тогда, «по горячим следам», откликнулись воспоминаниями о поэте, заметками о его творчестве. Многие, повторяю, поверили в его самоубийство. Но, кажется, никто не усомнился в таланте его. Никто, кроме Кручёных. Бедный Есенин! Критик и собрат-поэт (из футуристов) отказал ему даже в этом. Читаем, например: «Если «Чёрный человек» как-то волнует читателя, то это происходит совсем не вследствие художественных достоинств поэмы». А за счёт чего? А вот: «написано кровью». Выходит, когда пишешь «с последней прямотой» (строчка Мандельштама), нет уже необходимости изощряться в образах и метафорах. Есенин в последние годы своей жизни пришёл к пушкинской простоте. А до этого, в пору имажинизма, тексты его загружались метафорами по полной (вспомним, например, поэму «Пугачёв»). Так что он прекрасно владел поэтическими средствами, но не хотел, чтобы они торчали впереди смысла. Он быстро наигрался в формальные игры.

Стихи, стихи, не очень лефте,
простей, простей!
Мы пили за здоровье нефти
и за гостей.

Кстати, эта строфа из стихотворения «1 мая» говорит ещё об одной грани таланта Есенина, которую, к сожалению, он мало развивал и использовал. Я имею в виду чувство юмора. Пока он пел то, что любил, во что верил, ирония ему не требовалась. Но вот дело дошло до советских реалий, и тут без притворства, а иногда открытой насмешки, стало не обойтись.

… Я вижу всё и ясно понимаю,
что эра новая не фунт изюму вам…
… Я полон дум об индустрийной мощи,
я слышу голос человечьих сил.
Довольно с нас небесных всех светил –
нам на земле устроить это проще… (Стансы)

… Знать, оттого так хочется и мне,
задрав штаны, бежать за комсомолом…
… Почёсывая зад и перед,
они о новой жизни говорят… (Русь уходящая)

Некоторые критики заметили эту иронию. Воронский назвал «Стансы» неудачными стихами, поскольку автор в них неискренен, ему не веришь. Кручёных тоже считал это и другие «советские» стихи у Есенина наиболее слабыми, но по иной причине. Мол, тот «беспомощно топчется на истрёпанных и надоевших образах». Однако ироническому тексту не страшны никакие штампы, более того, они нужны ему, как возделанное поле – культуре. Ирония, словно фея, преображает истрёпанное слово (например, «дивный») и придаёт ему новое звучание.

Есенин, может, и хотел бы, да не мог поверить в светлое справедливое будущее. «Отдам всю душу Октябрю и Маю, но только лиры милой не отдам» (Русь советская). А поскольку душа его жила в лире, то и её он отдавать не собирался. Он видел, что в сельсоветах заседают пьяницы и бывшие уголовники (Анна Снегина). Он написал в «Чёрном человеке»: … «проживал в стране самых отвратительных громил и шарлатанов». Он знал, что творится в застенках ЧК, будучи знаком кое с кем из этой публики. Яков Блюмкин, например, ходил в друзьях имажинистов. И куда было Есенину, примерившему в погоне за славой литературную маску хулигана и циника, до настоящих циников!

Не злодей я и не грабил лесом,
не расстреливал несчастных по темницам.
Я всего лишь уличный повеса,
улыбающийся встречным лицам. («Я обманывать себя не стану»)

Славы-то он достиг, но и привлёк внимание соответствующих органов… и критиков, вроде Кручёных, поспешивших обвинить его поэзию во вреде и ненужности для советского человека. Самое отвратительное в статьях Кручёных, что он именно использует политический момент, государственную идеологию, бьёт от имени государства. В скором времени подобные заметки будут уже равносильны доносу, жертв которого будет ждать в лучшем случае лагерь.

Спрашивается, почему Кручёных не критиковал Есенина при жизни? Боялся, что тот ответит? Не знаю. Ясно одно: не было жареной темы; а тут умер известный поэт, значит, появился спрос на литературу о нём, и можно подзаработать. И вот в газетных киосках поочерёдно появляется до десятка книжиц под броскими названиями, перепевающих одна другую с небольшими вариациями: «Драма Есенина», «Гибель Есенина», «Лики Есенина», «Есенин – хулиган»… Щекотливость и, если хотите, забавность ситуации ещё в том, что обвинения в чернухе исходят… от кого? Сам-то он о чём пишет, «современный революционный поэт»? А пишет он в это время уголовные романы в стихах (скорее, поэмы, ибо не такие длинные, как «Евгений Онегин») – «Дунька-Рубиха» и «Разбойник Ванька-Каин». Рубиха – прозвище не случайное, так как эта баба рубит своих мужей одного за другим и складывает в погребе. Такая же уголовщина с примесью чертовщины составляет содержание «Ваньки-Каина». А до этого Кручёных писал заумные или маловнятные стихи. А после этого он станет пересказывать кинофильмы – переводить, так сказать, видеоряд в поэзию. Наконец, в 1930 году выпустит две книжки лирики и замолчит на всю оставшуюся длинную жизнь, ибо уже и лирика из уст формалиста была опасна. Кручёных всегда держал нос по ветру, потому и проскочил сталинскую мясорубку. А вот Есенин бы не проскочил (не в 25-ом, так в 30-х…). Такие как он свободные и, вдобавок, беспокойные в рабском обществе не приживаются.

конец июня – начало июля 2019 г.