Ваши кони тихо ходят

В некотором царстве в некотором государстве
Против неба на земле
В давние – давние времена
Как еще начинаются сказки?
Начнем просто:
Однажды.
Или дважды?
А может даже и трижды девять.
Смеркалось.
Сказки принято рассказывать на ночь. Почему интересно?

Смеркалось. В глухом лесу потянуло холодом и местной нечестью.
Было страшно. Он закрыл глаза и, выставив вперед руки, пошёл. Жуть, конечно, ещё та. Но это было лучше, чем стоять и бояться ошибиться с выбором направления.
Руки упирались в тёплые и шершавые стволы сосен. От знакомого запаха смолы стало спокойнее. Ноги увереннее стали перешагивать через невидимые камни, ветки, кочки.
Василько отважился войти в этот лес рано утром. Он надеялся засветло найти Бабку-Ёжку, попросить у неё ума-разума и к вечеру вернуться в свою деревню к деду Святогору.
Все мужчины в роду Василько были богатырями и мудрецами. Он же не вышел ни ростом, ни умом. Потешались над ним все деревенские девчонки. Парни смотрели свысока. А сердобольные тётушки ласково называли «некумекой».
Один дед Святогор не дразнил и не поучал внука. Любил Василько слушать дедовские чудесные истории про далёкие страны, страшных Змеев-Горынычей, прекрасных царевен, храбрых царевичей, могучих воинов и насмешливых колдуний. Только про дремучий бор, что темнел на окраине деревни и пугал всех её жителей своей непроходимостью, дед никогда не рассказывал.
Накануне Василько отметил своё семнадцатое лето. В это день дед подарил ему свою плеть и велел утром идти в этот страшный лес, искать Бабу-Ягу и просить у неё ума- разума.

Руки нащупали гладкое бревно. Василько замер, не решаясь открыть глаза.
- Кто здесь? – мягкий женский голос послышался откуда-то сверху.
— Это я, - прошептал Василько и ещё сильнее зажмурил глаза.
- Святогор? – голос встрепенулся, как от нежданной радости.
Василько уперся лбом в горизонтальные брёвна.
- Изба, - догадался он и стал потихоньку открывать веки.
От того, что глаза стали открытыми видимости Васильку, это не прибавило – кругом была непроглядная темень.
Подняв голову вверх туда, где, по его ощущениям, должно быть окно, из которого слышался голос, некумека вымолвил:
- Дед Святогор велел кланяться бабке Ёжичке.

В чистой горнице пахло травами, мёдом, блинчиками и тишиной.
Василько сидел на резной лавке. Новая, расшитая невиданными птицами, белая рубаха была ему велика.

Всё было, как и рассказывал дед. Вчера его накормили, напоили, в бане помыли и спать уложили.

Сейчас, ранним утром, он сидел за накрытым столом и чаёвничал.
- Рассказывай, милок, что за надобность тебя сюда привела?
Старая, горбатая бабуся говорила скрипучим голосом.
Громко глотнув Василек начал рассказывать свою историю.
Говорил и сам себе удивлялся. Так складно, ладно и понятно выходила его речь. Рассказал всё про себя, свою деревню, тетушек-кумушек, про насмешки от девок и тумаки от парубков, про дедовский подарок и свою дорогу сюда.
— Вот, так, бабулечка, я и попал к тебе. Сможешь дать мне ума- разума? Да и пойду я обратно, пока светло.
- Погодь-погодь, касатик, не спеши. Мне поведай-ка поподробнее какого ума- разума ты набраться хочешь, для каких дел он тебе потребуется.
- Такого, бабуся, ума-разума хочу, чтобы уважали меня в деревне и не дразнили.
- Понятненько, голубчик мой, - прокаркала довольная старуха. – Для такого дела время надобно.
- Сколько? – заволновался Василько.
- Месяца три.
- Долго. А что готового зелья нет?
- Нет, касатик. Давно сюда никто не приходил – все запасы испортились. Не в почете нынче видно ум да разум на белом свете.
Довольный вид старухи стал настораживать паренька. Да и как-то не вязалась эта горбатая и морщинистая ведьма с красной горницей.
- Пока зелье волшебное будет готовиться ты, голубчик, сослужи мне службу.
- Какую службу? – еще больше забеспокоился гость. – Может отпустишь меня домой, а через три месяца я приду.
- Зелье это заработать надо. Говоришь дед Святогор дал тебе плеть? Не потерял в лесу? Бери её и пошли, покажу работу.
Ноги его приросли к полу от страха невиданной работенки.
- Пошли- пошли. Не пужайся, - старухины глаза блестели насмешкой.
- Зря, бабулечка, я тебя побеспокоил. Вот и ты мне помочь не можешь, а только смеешься. Прости меня. Спасибо за гостеприимство. Пойду домой. Жил без ума как-то и дальше авось не помру.
- Через три месяца пойдешь. Лес тебя не выпустит. Заплутаешь и сгинешь. А так и мне старой поможешь и сам ума-разума наберешься.
- Что за работа- то? – решился узнать паренек.
- Кони у меня есть. Пойди, выпаси их. Делай так три месяца. Коли справишься, награжу тебя, дам то, что ты просишь. А не справишься – так не серчай, возвращайся в свою деревню и живи, как жил.
Повеселел Василько – коней он любил и умел с ними обращаться.
Согласился со старухиными условиями и пошли они в поле табун искать.

- Бабуся, я что-то совсем дураком стал. Кони то твои - крылатые.
- Какими им быть то? Они же волшебные, милок.
- Как же я их пасти буду? Они все разлетятся кто куда! А я сам крыльев не имею, как же соберу их обратно?

Но Бабы-Яги уже не было рядом. Только чей-то звонкий смех распугал коней, и они все разом взлетели и пропали в облаках.