Новая Россия, 2100

Я ночь не спал. За ней вторую.
Потом еще семь дней подряд.
Я к самому себе взыскую,
сомненьям сумрачным не рад.

О чем в судьбе я сожалею?
Повсюду горестный бедлам,–
но трубы громыхают медью
наперекор безликим дням!..
Склонившись головой устало, считаешь вечные долги.
И где концы и где начала,
и кто друзья и кто враги?

Но ты обмана не забудешь и обещаний льстивый бред...
И вечно вкруг враждуют люди,
и правды в гневных спорах нет.
Но отступить – уже не вправе.
Существованье будни длят:
неужто после нас оставим все те же нищие поля?
И в сердце яростном разверзшись,   
грохочет вожделенный ад!..

В угрюмую впадая ересь, во всех грехах ты виноват.
И нечего пенять на раны, хватая жадно воздух ртом,–
а на верху болтают складно о том как сладко заживем!..
Все словно замерло на месте,
как жили мы и как живем:
пред жалкой и позорной смертью
иль пред невиданным рывком?

Ты гонишь пасмурные мысли и полон жгучего огня,
и вновь все, что ни есть, зависит –
от каждого! И от тебя.
И с безразличьем не смириться,
найдя в труде своем оплот,–
и надо встать и надо биться,
за шагом шаг идя вперед!

И в завтра взгляд свой бросив смело,
против беды вести войну,
и надо вновь впрягаться в дело,
и строить заново страну.

1990