Мэйми

Присутствовавшие в недоумении стояли, почти обступив её, не догадавшись отойти дальше. А Мэйми в растрёпанных чувствах, или, вернее сказать с детской непосредственностью, удивлённая, утомлённая непониманием окружающих, начинала защищаться от поучающей толпы. Она металась из стороны в сторону с просьбой об искренней пощаде в глазах.

— Как вы не можете понять… нужно же просто почувствовать… — говорила она, с недоумением обращаясь к присутствующим. Её жесты и движения отражали эмоции. И словно струны отзывающиеся на прикосновение пальцев музыканта, её тело было естественным инструментом исполняющим мелодию взволнованных чувств. — Когда я исправляю свои стихи… они задыхаются… я задыхаюсь! Замолчав на мгновение… она начала плакать и сорвалась на крик.

На шум из соседней комнаты выбежала Мона, подруга Мэйми. Ещё шли последние приготовления к сегодняшнему вечеру, приуроченному к презентации второй книги стихов поэтессы Мэйми Стил, и Мона отдавала какие-то распоряжения, организовывая что-то. Поэтому её не было в зале в тот момент, когда один из гостей сделал свою ремарку
по-поводу неточностей, в отношении строя стиха поэтессы, как ему это видится. То замечание, будто сухая ветка, зацепив, поцарапавшая руку, задело душу Мэйми. И она сорвалась, будучи склонной к нервным волнениям, трепетно относящаяся к поэзии и к своим стихам в частности, не выдержала, потому что подобные замечания она уже не раз встречала не только по отношению к себе, к другим тоже. И от этого её реакция говорит не о задетом самолюбии, а об искреннем непонимании таких взглядов на поэзию и творчество, как у тех, кто чрезмерно придирчив к форме, не уделяя должного внимания сути.

Мона, увидев подругу в слезах, метнулась к ней с желанием защитить и успокоить, но это было невозможно, так как в данный момент уже вышедшая из себя, Мэйми не поддалась бы ни на какие уговоры.

— Неет, я никому не навязываю свою точку зрения… и не говорю, что мой метод единственно верный, или что-то в этом роде… нет! Просто я делаю так, а не иначе… я так чувствую!

Конечно, не все присутствующие были согласны с высказанным замечанием, и даже наоборот, но были и те, кто поддерживает этот взгляд на стихосложение. Но так, как реакция Мэйми была неожиданной и слишком эмоциональной, то большинство просто растерялись, не зная как себя вести, а те, кто будучи согласен с поэтессой, хотел её добросердечно поддержать, высказывая слова поддержки, не могли сейчас повлиять на неё, так как нервы Мэйми находились в расстройстве.

— Я следую только чувству — это единственный камертон, который руководит тем, что я делаю! — задыхаясь от эмоций и боли продолжала Мэйми. С попеременно возникающего крика она переходила на шёпот и упала на колени посреди зала…

В этот момент в двери галереи вошёл Дэвид. Был жаркий летний вечер, поэтому окна и двери были полураскрыты, что даже на улице отчасти позволяло слышать происходившее внутри. Дэвид с книгой стихов в руках кинулся к сидящей на полу Мэйми, которая была вся в слезах… и обнимая стал утешать её. Она благодарно прильнула к нему. Несколько секунд они так сидели вдвоём обнявшись, а потом Дэвид взял Мэйми на руки и унёс оттуда.

Книга стихов Мэйми Стил, которую он отложил, утешая девушку, осталась одиноко лежать на полу, пока её не подняла и не забрала Мона, будучи тоже вся в слезах от сопереживания подруге. Её, обняв, увёл из галереи муж. Она волновалась за Мэйми, ведь с её склонностью к нервному расстройству произошедшее могло не пройти бесследно, что и произошло после.

Дэвид и Мэйми признались в своих чувствах друг другу. И после этого события остались вместе. Этот эпизод отрицательно сказаться на нервном самочувствии Мэйми. Она долго не могла отойти от переживания. Но в итоге потихоньку обретя равновесие, стала вести уединённую жизнь в их с Дэвидом загородном доме. Мэйми продолжала писать стихи, потому что не могла не писать, это было её сутью. Но ничем, что касается литературы, кроме того, чтобы писать, Мэйми Стил больше не занималась, не смотря на то, что её стихи имели огромный успех и издавались. Она никогда после этого случая не появлялась на публике и не общалась ни с кем, кроме своих близких. И отвечала на письма читателей, любящих её стихи и поддерживающих в этой ситуации. Всем, что касается публикации стихов Мэйми Стил, а теперь уже миссис Смит, его жены, занимался по своей собственной инициативе Дэвид. И всегда рядом с Мэйми остаются её друзья, и, конечно, Мона, с которой они искренне во всём друг друга поддерживают.

Дэвид и Мэйми вместе. Они безоглядно любят друг друга. Недавно Мэйми сказала возлюбленному, что у них будет сын…






***

Цитата из статьи «Воспитание словом. О мастерстве. О хороших и плохих рифмах».
               
                С. Маршак

«Заядлый рифмоплет несноснее присяжного остряка.

Нельзя разряжать поэтическую энергию стремлением к непрестанным внешним эффектам, к остроте каждого двустишия или четверостишия.

Как умно собирают и берегут поэтическую энергию наши крупнейшие мастера стиха — Пушкин, Тютчев, Некрасов. Сколько у них скромных строчек, скромных рифм, ведущих за собой строчки огромной силы и глубины чувства.

Нельзя требовать от поэта: будьте оригинальны, прежде всего — оригинальны, ищите свои рифмы, свою манеру, вырабатывайте свой — особенный — почерк.

Как будто человек может по своему желанию быть оригинальным.

В результате такого стремления к оригинальности во что бы то ни стало многие из молодых авторов так бы гримируются, наскоро приобретают ложную индивидуальность.

…

Для того чтобы успешно бороться с банальностью, отойти от рутины и трафарета, надо зорко и внимательно наблюдать мир, глубоко думать и чувствовать.

…

Я думаю, что искать во что бы то ни стало оригинальную рифму — занятие не слишком полезное.

Оригинальные, новые, своеобразные рифмы приходят естественно и свободно, когда их вызывают к жизни оригинальные, новые, своеобразные мысли и чувства. Они рождаются так, как рождались меткие слова у запорожцев, сочинявших письмо турецкому султану, или у Маяковского, когда он писал "Во весь голос".

…

Мы ценим хорошую, звучную, меткую рифму и не собираемся отказываться от нее, как это принято сейчас в модной поэзии снобов. Но когда рифма становится самоцелью, чуть ли не единственным признаком стихов, когда рифма и стихотворный ритм перестают работать, то есть служить поэтической идее, поэтической воле, — их ждет неизбежная участь. В течение какого-то времени они остаются внешним украшением, а потом и совсем отмирают за ненадобностью.

…

1950

http://s-marshak.ru/ (активная ссылка на сайт, откуда взята цитата, во внешних ссылках на моей странице)


фото из интернета