Даниил Кравченко Екклесиаст, М. Горький и Ревекка

Даниил Кравченко  «Екклесиаст, Максим Горький и Ревекка Хацкельсон»

Все началось с старозаветного Екклесиаста! Как-то, совершенно случайно на проза.ру, мне довелось познакомиться с резюме к авторской странице Ревекки. Оно состояло лишь из восьми стихов, взятых (без корректной ссылки) из книги Проповедника Екклесиаста.

Ознакомившись с творчеством К.Хацкельсон, я так и не понял, для какой цели они ею были позаимствованы из Библии. Возникшие ощущения лучше всего описывались пословицей: "В огороде бузина, а в Киеве дідько".

Появилось желание установить побуждающий фактор их дислокации в резюме. Несколько позже, уже в ходе родившейся доверительной переписки, Ревекка попросила меня немного рассказать о себе и ответить на вопрос:

- И откуда Вы так хорошо разбираетесь в религии? Пришлось, хотя и без особого желания, ей ответить...


Уважаемая Ревекка!

1. Я всячески избегал (и избегаю!) «размещения» на моей авторской странице текста  («резюме»), в котором были бы кратко изложены некоторые сведения из биографии автора, его «достижения» в жизни, ученая степень, изобретения, научные труды и прочая псевдонаучная мишура. Почему избегал? Как мне кажется, из-за врожденной скромности и зашкаливающей самокритичности! Как и сонма иных разноплановых причин. 

2. Хотел бы я и впрямь хорошо разбираться не только в общей «религии», но и тонкостях учения Христа, понимать, в крайнем случае принимать его чудеса, исцеления, воскресение и вознесение сына Божьего. Понять и принять многое другое, что сотворил Иисус за краткие годы жизни своей на земле.

3. Кстати! Вы давно читали подзабытый в деталях (даже мною) диалог Ужа и Сокола в «Песне о Соколе»  Максима Горького? Найдите, пожалуйста, свободную минутку и прочтите его. Он своим легко читаемым подтекстом о многом может поведать мыслящим читателям. Вот он:

Высоко в горы вполз Уж и лег там в сыром ущелье, свернувшись в узел и глядя в море.
Высоко в небе сияло солнце, а горы зноем дышали в небо, и бились волны внизу о камень...

А по ущелью, во тьме и брызгах, поток стремился навстречу морю, гремя камнями...
Весь в белой пене, седой и сильный, он резал гору и падал в море, сердито воя.

Вдруг в то ущелье, где Уж свернулся, пал с неба Сокол с разбитой грудью, в крови на перьях... С коротким криком он пал на землю и бился грудью в бессильном гневе о твердый камень...

Уж испугался, отполз проворно, но скоро понял, что жизни птицы две-три минуты...
Подполз он ближе к разбитой птице, и прошипел он ей прямо в очи:

— Что, умираешь?

— Да, умираю! — ответил Сокол, вздохнув глубоко.

— Я славно пожил!.. Я знаю счастье!.. Я храбро бился!.. Я видел небо... Ты не увидишь его так близко!.. Ох ты, бедняга!

— Ну что же — небо? — пустое место... Как мне там ползать? Мне здесь прекрасно... тепло и сыро! 

Так Уж ответил свободной птице и усмехнулся в душе над нею за эти бредни. И так подумал: Летай иль ползай, конец известен:

Все в землю лягут, всё прахом будет...

Но Сокол смелый вдруг встрепенулся, привстал немного и по ущелью повел очами. Сквозь серый камень вода сочилась, и было душно в ущелье темном и пахло гнилью. И крикнул Сокол с тоской и болью, собрав все силы:

— О, если б в небо хоть раз подняться!.. Врага прижал бы я... к ранам груди и... захлебнулся б моей он кровью!.. О, счастье битвы!..

А Уж подумал: Должно быть, в небе и в самом деле пожить приятно, коль он так стонет!.. И предложил он свободной птице: 

А ты подвинься на край ущелья и вниз бросайся. Быть может, крылья тебя поднимут и поживешь ты еще немного в твоей стихии.

И дрогнул Сокол и, гордо крикнув, пошел к обрыву, скользя когтями по слизи камня. И подошел он, расправил крылья, вздохнул всей грудью, сверкнул очами и — вниз  с к а т и л с я.

И сам, как камень, скользя по скалам, он быстро падал, ломая крылья, теряя перья... Волна потока его схватила и, кровь омывши, одела в пену, умчала в море.  А волны моря с печальным ревом о камень бились... И трупа птицы не видно было в морском пространстве...

В ущелье лежа, Уж долго думал о смерти птицы, о страсти к небу.
И вот взглянул он в ту даль, что вечно ласкает очи мечтой о счастье.

— А что он видел, умерший Сокол, в пустыне этой без дна и края? Зачем такие, как он, умерши, смущают душу своей любовью к полетам в небо? Что им там ясно? А я ведь мог бы узнать всё это, взлетевши в небо хоть ненадолго.

Сказал и — сделал. В кольцо свернувшись, он прянул в воздух и узкой лентой блеснул на солнце.

Рожденный ползать — летать не может!.. Забыв об этом, он пал на камни, но не убился, а рассмеялся...

— Так вот в чем прелесть полетов в небо! Она — в паденье!

Смешные птицы! Земли не зная, на ней тоскуя, они стремятся высоко в небо и ищут жизни в пустыне знойной. Там только пусто. Там много света, но нет там пищи и нет опоры живому телу.

Зачем же гордость? Зачем укоры? Затем, чтоб ею прикрыть безумство своих желаний и скрыть за ними свою негодность для дела жизни?

Смешные птицы!.. Но не обманут теперь уж больше меня их речи! Я сам всё знаю! Я — видел небо... Взлетал в него я, его измерил, познал паденье, но не разбился, а только крепче в себя я верю. Пусть те, что землю любить не могут, живут обманом.

Я знаю правду. И их призывам я не поверю. Земли творенье — землей живу я.

И он свернулся в клубок на камне, гордясь собою. Блестело море, всё в ярком свете, и грозно волны о берег бились. В их львином реве гремела песня о гордой птице, дрожали скалы от их ударов, дрожало небо от грозной песни:

Безумству храбрых поем мы славу! Безумство храбрых  —  вот мудрость жизни! О,  смелый Сокол! В бою с врагами истек ты кровью...

Но будет время — и капли крови твоей горячей, как искры, вспыхнут во мраке жизни и много смелых сердец зажгут безумной жаждой свободы, света!

Пускай ты умер!.. Но в песне смелых и сильных духом всегда ты будешь живым примером, призывом гордым к свободе, к свету!

Безумству храбрых поем мы песню!.. 

(ПРОСТИТЕ! НЕ УДЕРЖАЛСЯ! ДАВАЙТЕ ВМЕСТЕ УЧИТЬСЯ У ВЕЛИКОГО МАСТЕРА...)

Так вот, Ревекка:

Рожденный ползать, летать не может! Как и разбираться в особенностях многих мировых религиозных конфессий.

4. Читая отдельные стихи в книгах Старого или Нового Завета, я, наслаждаясь красотой слога и глубочайшей мудростью заложенной в них, искренне блаженствую душой и сердцем!

По-видимому, это в некоторой степени доступно и Вам. Ведь недаром столько времени Вы посвятили осмыслению восьми стихов книги проповедника Екклесиаста (Еккл.3:1-8), так сиротливо и беззаботно размещенных на вашей страничке.

5. Госпожа Хацкельсон! Почему, когда самая последняя шваль подзаборная "тычет" Господу Богу куда ни попадя, Он не возмущается и своим рабам пустопорожние, погрязшие в грехах от века, головы не откручивает, в то время, как многие из нас, особенно на проза.ру, при малейшем намёке на "тыканье" мгновенно впадают в истерику и нудно, долго и омерзительно матерятся и бьются в истерическом припадке? В чем дело? Помогите разобраться в этом феномене! Ок?

И последнее...

Ревекка! Вы правы, хотя и ошибаетесь! Христос вознесся на небо, но только никак ни подобно Соколу, который сверкнул очами и вниз скатившись, разбился в прах! И трупа птицы не видно было в морском пространстве.

А вот с Иисусом Христом все было не так! Его распяли, но он воскрес из мертвых! А его вознесение на небо Евангелист Лука описывает словами:

И вывел их (УЧЕНИКОВ) вон [из города] до Вифании и, подняв руки Свои, благословил их. И, когда благословлял их, стал отдаляться от них и возноситься на небо. Они поклонились Ему и возвратились в Иерусалим с великою радостью. (Лук.24:50-52)

И вот ОН уже более двух тысяч лет пребывает на небесах в тесном общении с Отцом небесным...

Божьих Вам, Ревекка, благословений и ощутимых успехов на литературном поприще!

Даниил  (?)

Одесса

пятница, 5 июля 2019 г.