Тили-тили тесто

СЦЕНА ПЕРВАЯ

Отец, Мама, Настя, Саша.
(Комната, стол, стулья. На столе еда, салфетки и т.д…
Отец, при галстуке, расхаживает по комнате. Мама хлопочет у стола.
Входят Настя и Саша.)
Настя. Дорогие мои, вот познакомьтесь… Саша, о котором вы уже столько слышали!  Любите его, как меня, и даже еще больше!
Саша. (застенчиво) Здравствуйте. Очень приятно.
Отец. Очень, очень приятно, молодой человек. Наконец-то у Насти появился кавалер! Как мы вас ждали! С четырехлетнего возраста! То есть, когда Насте было четыре года, мы уже начали о вас думать!
Настя. Саша, напоминаю: папу зовут Анатолий Васильевич, а маму Клавдия Дмитриевна. Пусть моя семья станет и твоей тоже!
Анатолий Васильевич. Саша, вы учитесь или работаете?
Клавдия Дмитриевна. Подожди с вопросами, Толя! И куда ты все время торопишься? Все-то тебе узнать хочется поскорее, раньше всех! Вначале накорми,  а потом расспрашивай. Садитесь, дети, за стол. Все готово, ждали только вас.
(Саша подходит к столу и пытается сесть мимо стула.)
Настя. (подхватывает его) Не дам упасть. И не старайся!
Саша. Извините. Я близорук. И вообще, зря вы так обрадовались! От меня одни только убытки!
Настя. Перестань. От тебя одни только прибыли, барыши и доходы.
Анатолий Васильевич. Ешьте, дети. Угощайтесь! Начинайте с салатов. У нас салаты четырех видов. Саша, вам какого положить? «Оливье», крабового или свеклы под майонезом? А, может, вы любитель морковки? Очень полезно для зрения!
Саша. Не беспокойтесь, пожалуйста. Я сам положу! .
(Берет салат ложкой из самой дальней тарелки, несет руку через стол. Роняет салат на скатерть.)
Саша. Какой я неловкий. Извините.
Клавдия Дмитриевна. Ничего страшного. Вам неудобно брать с вашей стороны.  Позвольте, я сама вам положу(накладывает полную тарелку).
Анатолий Васильевич. Так вы учитесь или работаете?
Саша. Работаю. В библиотеке.
Анатолий Васильевич. Книжки выдаете?
Настя. Он специалист по библиотечному делу. Книговед!
Клавдия Дмитриевна. Какая интересная работа! Ну, что же дети, хозяйничайте, а мы пойдем к соседям смотреть кино… Они новый телевизор купили и пригласили нас на первый просмотр,
Анатолий Васильевич. Клава, не деликатничай. По-русски это значит: «обмыть»!
Клавдия Дмитриевна. Толя, не придирайся! Суть одна. Мы уходим, а вам задание: съесть все, что стоит на столе. Вон Саша какой бледный да худой. Ну, ничего, у меня живо поправитесь. Через полгода сами себя не узнаете. Так, смотрите, все съешьте. Не люблю, когда в тарелках остается! Мы уходим!
Анатолий Васильевич. Клава, не забегай вперед, не спеши. Что такая торопливая! Ты готова?
Клавдия Дмитриевна. Конечно, готова!
Анатолий Васильевич. А вот я не совсем! Иди, я сейчас!
(Саше) Похоже, молодой человек, вы звука своего голоса боитесь! Мне, с одной стороны, понравилось, что вы вежливый, культурный, но уж больно вы блеклый, линялый какой-то… Ластиком подтертый! Вы уж, пожалуйста, не обижайтесь на старика!
Саша. Я не обижаюсь. Вы правду говорите. На правду не обижаются.
Анатолий Васильевич. Э, молодой человек, не скажите. Именно на правду-то и обижаются! Злятся и лезут из кожи, если упрек справедлив! Вы с парашютом не прыгали?
Саша. Нет.
Анатолий Васильевич. Зря. Вам было бы полезно. Как ступень к возмужанию.
Ну, хотя бы физкультуру по утрам делаете? Небось, любите поспать, ленитесь?
Саша. Ленюсь. Да и желания к этому не чувствую. Какой из меня спортсмен?
Анатолий Васильевич. Давайте вместе по утрам бегать? Потом вы запишитесь на какую-нибудь борьбу! Надо соответствовать веку!
Саша. Не надо! Мне не нравится этот век, и я не хочу ему соответствовать!
Анатолий Васильевич. А как насчет боевых видов спорта? Я в молодости борцом был! Ох, и нравилось мне это дело: бросить соперника на пол неожиданным приемчиком, перевести в партер, потом дожать… Гм!. Ну, мне пора бежать, соседи ждут. Потом поговорим!
Клавдия  Дмитриевна. (от двери) Ты его еще в Чечню пошли! Мы идем или не идем, разговорчивый ты наш!
(Выходят.)

СЦЕНА ВТОРАЯ

Саша и Настя.
Настя. Ну, как тебе мои родители? Понравились?
Саша. Замечательные, радушные, теплые люди. Теперь понимаю, в кого ты такая.
Настя. Какая?
Саша. Хорошая!
Настя. Хочешь посмотреть телевизор?
Саша. Нет лучше включи  радио.
(Настя включает приемник. Звучит реклама: «Ваши волосы, вымытые шампунем «Джонсон энд Джонсон» сделают вас неотразимой!»)
Саша. А, по-моему, самый неказистый цветок совершеннее самого прекрасного человека!
Настя. Ты мизантроп!
Саша. Вовсе нет. Я люблю людей, вернее, то хорошее, что есть в людях. Может быть, мысли о несовершенстве человека возникают как сопротивление этой назойливой рекламе, хриплому воплю: «купи меня», который раздается отовсюду? Как хорошо, что цветы молчат! Красота молчалива.
Настя. Ну, ты просто Бодлера цитируешь. Помнится, он призывал любимую: «Молчи и будь прекрасна!»
Саша. А еще мне неприятно зазнайство, человеческая спесь, противопоставление себя всему остальному миру. Ведь живая и неживая природа едины. Об этом еще Владимир Иванович Вернадский писал! Только люди не желают слышать своих лучших сынов… А если услышат, то жгут на кострах или смеются над ними.
Почему человек выдумал про себя, что он прекраснее цветка, подвижнее воды, тверже камня? Легче птицы, выносливее волка, вернее собаки, доброжелательнее дельфина? Ты читала…
Настя. Нет, Сашенька. Мне теперь и читать-то ничего не надо: ты расскажешь. По-моему тебе все на свете известно,..
Саша. Что ты, Настенька! Ум ограничен сроками жизни и способностями! А Знание — оно… Как небо без линии горизонта! Меня даже немного угнетает ощущение его бесконечности. Вера, религии — напоминают  уютный дом с большой жаркой печью, — ложись и наслаждайся покоем! А знания — всегда дорога! Ветер. Дождь…
Мудро сказал народ: «Век живи, век учись, дураком помрешь»! Да, в вере — есть абсолют. Я уверовал, и все тут! Гони лишние мысли прочь! А вот в знаниях — ничего абсолютного нет, одни только инспекции, ревизии да проверки Только дорога, на которой открываются одна за другой все новые и новые тайны! Знания — это дорога! Понятно, что уставшие мозги всегда будут поддерживать религию в ее споре с наукой!
(Пауза.)
Саша. (тихо) Ты еще не устала от меня?
Настя. Нет! И никогда не устану. Ты мой. Своя ноша не тянет!
Саша. Но у меня столько недостатков... Какой из меня муж?
Настя. Ты будешь замечательным мужем. Ты самый лучший. Чемпион, лидер, супер-пупер. Намбер уан! Я вижу, как вокруг тебя разливается сияние!
Саша. Северное, ледяное?
Настя. Нет. Очень южное, теплое, желто-золотое, сладкое. (целует его)
Саша. Какая ты мечтательница, Настенька. Фантазерка! Боже, я недостоин тебя. ведь ты меня всего выдумала! Ты уверена, что любишь именно меня?
Настя. Конечно. Кого же еще мне любить?
Саша. Придуманный тобой образ, твои фантазии…
Настя. Скажешь, тоже! Этак, можно договориться, что весь мир наша фантазия! Я хоть не такая умная, как ты, но и то знаю: наш мозг, наше сознание воспринимает мир опосредованно, через органы чувств. И мой мозг сейчас воспринимает лишь твое отражение на сетчатке. И ты так же видишь меня. Мы  отражаем  друга друга, отражаемся один в другом! Но я люблю не отражение, а тебя — настоящего, твое сердце люблю, твой голос…
Саш, вот ты говоришь, что в знаниях нет абсолюта, поэтому обладание ими не может дать человеку полного счастья… Я тебя правильно поняла?
Саша. Да! Правильно.
Настя. Скажи, а в любви есть абсолют?
Саша. Есть. Есть, пока любовь не ушла. К сожалению, это чувство куда менее прочное, чем вера, чем даже простое уважение. Люди слишком быстро разочаровываются друг в друге и теряют любовь… Вера стоит над Бытом, а Любовь… Она  прочно вписана в бытовой круг…
Был такой психолог, Сергей Рубинштейн… Он дал очень мудрое определение любви, дословно не помню, но смысл такой: «Любовь это утверждение неповторимости другого человека…» Чувствуешь? Получается, что любовь это и есть вера! Я, по крайней мере, именно так понимаю эти его слова…

СЦЕНА ТРЕТЬЯ

Настя, Саша, Эдик-боксер

(Звонок в дверь.)

Настя. Погоди, открою, может, родители вернулись?
(Идет к двери, открывает.
Отодвинув Настю, в комнату быстро проходит молодой человек, лет двадцати трех.)
Эдик. Привет! Опять заседаешь с этим огрызком!?
(Саша опускает глаза. Руки его бессильно висят, как плети, плечи свернуты.
Настя поджимает губы.
Потом гневно смотрит на Эдика.)
Настя. А кто тебя, собственно, звал сюда?
Эдик. (хохочет) Анатолий Васильевич!
Настя. Неправда. Не ври. Папа тебя на дух не переносит.
Эдик. (серьезно) Я захожу, когда хочу и куда хочу. Ты ведь меня знаешь еще со школы. Неужели не привыкла?
Настя. К сожалению, знаю, но не привыкла! Наглость второе счастье! Заходишь без спроса…, Словно налетчик какой-нибудь… Может, у тебя и отмычка есть?
Эдик. Есть. Я  по натуре — борец. Преодолеваю все препятствия и добиваюсь цели любыми средствами. Запертая дверь — это  ограничение моей свободы. Я открою любой замок, можешь не сомневаться. Я и тебя открою!
Настя. Проваливай отсюда, слышишь?
Эдик. А ты милицию вызови. Или пусть меня твой рыцарь прогонит!
(Делает резкое движение рукой в сторону Саши,  тот вздрагивает.
Эдик ухмыляется.)
Что же ты стоишь, герой? Да уж не трусоват ли ты? Настя, где ты подобрала эту рухлядь, на какой помойке?
Настя.  Я по помойкам не роюсь, не имею такой привычки. Именно поэтому  стараюсь с тобой не общаться. Из гигиенических соображений!
Эдик. Обидеть норовишь? Не удастся! Я — выше обид, и вообще, на женщин и дураков не обижаются! Так вернемся к твоему избраннику! Не самбист, не каратист, не из  мафии. На кой ляд он тебе сдался такой!? Не понимаю!
Настя. (с силой пихает Эдика к двери) Пошел прочь, я сказала! Если еще раз замахнешься на него, сама не знаю, что с тобой сделаю!
Эдик. (нежно) Я же люблю тебя, дура! Зачем ты связалась с этим недоноском! Взрослая женщина, хоть вот на столько понимающая в жизни, выбрала бы не его, а меня! Железно! Я знаю все ваши секретные точки! Я изучил женский организм досконально, всю жизнь можно сказать, на это положил, чтобы  пользу приносить конкретно! А от него какая польза? Зачем он? А ты, ты с ним в куклы играешь! Ну, и целуйся со своей куклой, хоть оближи его! Круглая идиотка, блин!
(Выбегает.)
Саша. (глядя в сторону, тихо) Он прав, Настенька. Он мужик, а я… Не-разбери-поймешь! Я просто обязан был вышвырнуть его за дверь!
Настя. Уж не хочешь ли ты меня подарить этому скоту? Какая щедрость! Саша, одного у тебя прошу: не смей сомневаться в себе! Неземной ты какой-то! Хотя... Таким и нужен! Ореол вокруг твоей умной головы нужен именно мне. Другим он, быть может, без надобности! А вот доброту твою никто сейчас не оценит. В полном человеке должен быть и полный набор чувств. И гнев, и злость, да, Сашенька, и злость тоже, и способность обижаться за себя и других, самостоятельность внутренняя, что ли… Ну, почему ты не двинул его по башке, когда он оскорблял тебя?
Саша. НЕ умею бить… НЕ боец…Иногда мне кажется, что часть меня то ли умерла, то ли спит глубоко. Огонь потух или не вовсе не загорался даже!
Нет  сил бить…
НЕ могу!
Настя. Будет тебе. «Потух! Нет сил!» В жизни надо быть задорным петушком,  уметь клевать, и никого не бояться, и не тухнуть, не гаснуть, в смысле!. Задора тебе не хватает, вот что! Жизненной энергии! Надо тебя макаронами подкормить! Если он еще раз будет тебя оскорблять, вдарь ему по физии для начала, а я продолжу. Обзывая тебя, он и меня обижает. А ты ведь по природе своей — рыцарь, Сашенька! Не можешь не заступиться за женщину!
Саша. А где ты училась драться?
Настя. Во дворе. А еще  на борьбу ходила, недолго, правда. Папа привел… Меня все мальчишки боялись! Увидят, что я во двор вышла и стрекача! Ох, и давала я им жару! Ну, что, защитишь ты меня от приставаний наглеца?
Саша. (неуверенно) Защитю! Защищу!
Настя. (смеется) Защитю, победю… ах, ты мой Александр   Великий!

СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ

(Саша неуверенно входит в боксерский зал.)

Тренер. Здравствуйте, молодой человек, решили позаниматься с нами?
Саша. Да!
Тренер. Добро пожаловать! Милости прошу. Окрепнете, закалитесь, почувствуете себя другим человеком.
Саша. Да, да, конечно! Именно этого я и хочу… А вот… Скажите, пожалуйста, сколько стоит одно занятие? И  какое у вас расписание?
Тренер. Занимаемся три раза в неделю, по вторникам, четвергам и субботам по полтора часа. У нас здесь сравнительно недорого. Первое занятие бесплатно! Приходите! Придете?
Саша. Ну, что же, попробую!
Тренер.  Вот и прекрасно. Купите перчатки, бинты, капа не помешает, трусы понаряднее и пару маек для начала, лучше из хлопка.  А пока, если хотите, можно начать прямо сейчас. Перчатки и бинты я вам одолжу.
Саша.  Хорошо! Начну прямо сейчас!
Тренер. Вот вам перчатки, держите, вот бинт. Смотрите, как нужно бинтовать: так, потом так и еще раз через большой палец… Запомнили?
Саша. Кажется, да!
Тренер. Вот и отлично! Сразу видно, что у вас способности!
Саша. Простите, вы не знаете Эдика?
Тренер. У нас несколько Эдиков. Вам который нужен?
Саша. Рыжий такой.
Тренер. Рыжий такой есть! Прелестный парень. Он сейчас как раз прийти должен. Мой помощник! Помогает мне в младшей группе, с пацанами. Да вот и он! Эдик, тут твой знакомый тебя спрашивает!
Эдик. (прищурившись)
А… Хороший знакомый! Зачем пожаловал?
Тренер. Он хочет позаниматься. Поработай с ним в паре. Только смотри, не увлекайся. Горяч ты не в меру!
(Отходит.)
Эдик. Ну, что, решил взяться за ум? Не поздно ли? Ох, и обработал бы я тебя, если б на улице… Интеллигентская морда!
Саша. Начнем?
Эдик. Ишь ты, какой нетерпеливый! Сам нарываешься? Ну, ладно! Становись в позицию. Видишь, как надо держать руки? Закройся перчатками. Да нет, вот как надо! Глаза у тебя есть? Одну руку  у подбородка, Вот так; вторую чуть вытяни. Ныряй под мой удар. Запоминай скорей. Мне с тобой миндальничать некогда. Понял, что надо делать?
Саша. Понял!
Эдик. Тогда начнем. Работай ногами: тогда мне труднее будет попасть. Да не стой ты, как столб, говорю!
(Эдик наносит несколько сильных ударов. Саша в нокдауне, висит, распластавшись на канатах.С трудом выпрямляется, пошатываясь.)
Саша. Все равно я побью тебя, дай срок. Ты будешь лежать под канатом! Запомни мои слова!

СЦЕНА ПЯТАЯ

(Через три месяца. В доме у Насти.
Настя в темном платье подметает пол.
Звонок. Подходит к двери. Молча пропускает в комнату Сашу.)

Саша. (с синяком под глазом, радостно) Здравствуй, Настенька.
Настя. (сухо) Добрый день.Зачем пожаловал?
Саша. Настенька, прости, ради бога.
Я виноват. Мне нужно было…
Настя. Что тебе нужно было?
(Подходит к Саше почти вплотную. Внимательно оглядывает с ног до головы).
Навыдумывал всякой чепухи, фантазер! А я вот тебя такого не узнаю! Узнавать перестала! Даже глаза забыла… Даже запах… Теперь от тебя пахнет потными бинтами и мокрыми кедами.
(Делает гримасу).
Настя. Ты помылся бы, что ли! Фу!
Саша. (виновато) Я уже два раза сегодня мылся, правда, Настя!
Настя. Ну, помойся третий, не убудет. Вид у тебя все равно не свежий.
Саша. (с горечью) Но ведь и я тебя не узнаю! Давно ли ты ворковала мне о вечной любви? Быстро же ты меняешь мнения о людях! Все, словно в опере: «Сердце красавицы склонно к измене и перемене, как ветер мая!»
Настя. Не спеши осуждать красавиц. А тебе не приходило в голову, как я жила без тебя эти три месяца? Сколько ночей не спала? Сколько слез пролила? Не приходило! Куда тебе! Ведь это так трудно: представить себя на месте другого человека! И что толку, что ты цитировал психолога Рубинштейна? Эгоист останется эгоистом, будь он хоть трижды академиком- человековедом.
Саша. Я не академик и, кстати, никого не осуждаю… Обвинять начала ты, не разобравшись. Помнишь нашу последнюю встречу? Этот твой Эдик тогда оскорбил меня… А ты мне еще добавила: драться, дескать, не умеешь! Тюфяк безвольный, трусишка, зайка серенький под елочкой скакал…
Настя. Никогда тебе такого не говорила! Не ври. Лучше скажи, почему не позвонил? Почему не вспомнил обо мне? Если ты близкий, родной человек, почему не почувствовал, как мне плохо, не представил, как запираюсь в своей комнате от родителей, как прячусь от подруг, чтобы не отвечать на их вопросы?
Саша. (гордо) Я хотел стать достойным тебя. Хотел быть другим и стал им. Я исполнил твое желание! Я поколотил его в честном бою, один на один, хотя и мне досталось, конечно!
Настя. "Я".  "Мне"…  До чего ж ты на него теперь похож!  Чудак. Нужны мне были твои идиотские подвиги! Ты мне был нужен. Мне был нужен ТЫ! Здесь, рядом со мной. Теплый, живой, беззащитный! Ты меня прости, Саша, но, боюсь, теперь уже ничего нельзя поправить. Сожженное полено не станет больше кудрявой березкой! Сгоревшую любовь не воскресить, как Лазаря. Прости… Я не хочу больше тебя видеть!
Саша. Ну, что же. Значит, я все-таки проиграл? Сделал два шага в сторону и стал не нужен! Сам виноват. Надо было лучше понимать женское сердце. Прощай, Настя. Будь счастлива. Я больше тебя не побеспокою!
(Выходит, шагая решительно, как настоящий боксер!)
(Настя, отвернувшись от него,смотрит в зал.)

СЦЕНА ШЕСТАЯ

Через несколько месяцев.
Комната в доме родителей Насти.

Саша и Анатолий Васильевич

Саша. (входит) Он одет в военную форму.
Саша. Здравствуйте, Анатолий Васильевич.
Анатолий Васильевич. Добрый день, Саша. Чего давно не заходил?
Саша. Да все некогда было. Знаете, я ведь на Кавказ еду служить. По контракту.
Анатолий Васильевич. Вот так да! Как же ты решился?
Саша. А вот так. И с парашютом я прыгал, как вы советовали. И боксером стал, говорят, неплохим. Вот  и пришел постепенно к военному делу!
Анатолий Васильевич. Так это, значит, я тебя подначил? Ну, дела! Значит, решил героем стать? А если случится что… А если…?
Саша. Ну, не всех же убивают… Кто-то и живым остается. Зато деньги неплохие дают. А насчет героя… Нет, Анатолий Васильевич, героем я так и не стал. Я ведь еду библиотекой заведовать в доме офицеров. Буду воинам детективы выдавать: малининых  да  донцовых…
(Грустно усмехается.)
Анатолий Васильевич. Ну, что же Саша, желаю тебе всего самого хорошего. Главное, вернуться желаю… (кашляет).
Саша. Спасибо.
(Подходит к двери, оборачивается.)
Саша. Да, скажите, Анатолий Васильевич, а Настя… Как она поживает?
Анатолий Васильевич. Да, все у нее вроде бы в порядке… Замуж недавно вышла, за школьного товарища.
Саша. За Эдика, что ли?
Анатолий Васильевич. Вы знакомы? Да, за него. Она сейчас в его доме живет, у его родителей… Хотите, я привет передам?
Саша. Да, нет, пожалуй, лучше не стоит. Ну, я пойду, Анатолий Васильевич!
(Выходит.)
Анатолий Васильевич. (кричит ему вслед) Пиши, не пропадай, слышишь!
(Закрывает дверь, качает головой.)
Ишь, как парня развернуло, а? Нарочно, не придумаешь… Ведь такой тихоня был! Военный! Неужели это я его подговорил?
Если что… Моя вина! Ну, дела!

Конец