27

Зак влетает в мою комнату посреди ночи. Испуганный, босоногий, сонный, сжимающий в руке трубку телефона.
- Вик в больнице, - слетает с губ брата. Врезается в потолок. Взрывается. Рушит стены. Взрывная волна накрывает меня с головой.
Я смотрю на телефон в руке брата, на свои бледные, почти белые пальцы, сжимающие одеяло.
Дальше — туман.
Так было, когда мне сообщили о смерти мамы. Я не хотела верить.
- Она в больнице. Ей сделали операцию, - папа гонит по ночной дороге, наплевав на ограничительные знаки.
Зак сидит со мной на заднем сидении и обнимает. Его рука на моем плече — маяк, свет, последняя надежда. Зак щепчет мне в ухо что-то успокаивающее. Нас обоих трясет.
- Виктория Реджина Портер, - орет папа женщине за стойкой. Та совершенно спокойно назывет номер палаты:
- Она спит после операции, - добавляет, не глядя.
В моей голове бьет набатом: я не могу потерять еще и Вик. Я не могу потерять еще и Вик. Я не могу потерять Вик. Я не могу потерять Вик. Вик!
- Мы не потеряем её, - зеленые глаза напротив яркие, взгляд вселяет надежду.
Вик бледная, на лице ссадины, рядом пищат приборы.
- Её сбила машина, - сокрушенно поясняет папа, словно это — его вина.
Мы стоим, тесно прижавшись друг к другу, и вслушиваемся в размеренное дыхание Виктории.
Папа медленно, как в замедленной съемке, кладет свою ладонь на ладонь сестры так нежно, будто она может разбиться от одного неловкого движения. «А ведь так и есть», - мельком пролетает в мыслях.
- Малышка, Солнце, - шепчет папа.
На ум приходит одна из фотографий сеньера Северо: неуклюжий подросток, на коленях у которого сидит маленькая девчушка с полубеззубой улыбкой, затмевающей солнце. Это — папа и Вик. Брат и сестра. Дэн и Солнышко. Потому что сколько бы лет не прошло, Дэниел Портер будет старшим братом, защитником, а Виктория — маленьким Солнышком, нуждающимся во внимании и поддержке. Как мастерски Вик научилась притворяться сильной, думаю я. Но в данный момент, лежа неподвижно в больничной палате, она лишена своей привычной маски сильной и безразличной.
Вик сейчас — просто Вик. И никто не смог ее защитить. Даже она сама.
Папа выходит поговорить с врачом, а Зак — за кофе. Мы с Вик остаемся вдвоем.
Продолжай светить, Солнце, - сжимаю руку подруги.

- Что с ней? - в палату влетают Питер и Лора.
Лора бледная, как и все мы, то и дело всхлипывает. Питер, еще бледнее Лоры,  обнимает жену, нежно поглаживая по спине, пока Лора всматривается в лицо младшей сестры, сжимая в руках шарф, стянутый с шеи. Она так и не решается прикоснуться к Виктории.
- Вик, мелкая зараза, прости меня, - по щекам Лоры льются крупные капли слез, и она обессилено валится в объятия Питера.

Двумя часами позже Питер-таки уговаривает Лору поехать  домой — поспать, успокоиться. Вик все равно ничем нельзя помочь. Нас Заком выдворить он не может. Мы качаем головами и хмуримся. Папа приносит нам кофе и отвратительные бутерброды из автомата, обнаруженного в лабиринтах больницы.
- С ней все будет в порядке, - в сотый раз повторяет он, больше убеждая самого себя, чем нас.
Нормально поспать абсолютно невозможно: острое плечо Зака впивается в мой висок, неудобные стулья и поза оставляют на утро ноющую шею, спину и головную боль. После кошмаров пробуждение липкое, тяжелое. Зак хмурится, вздрагивает и тоже просыпается.
- И у тебя кошмары, - потягивается, разминает плечи. В его словах нет вопроса, но я все равно киваю:
Угу.
Из палаты доносится:
- Дети!
Вик проснулась. Два глаза, вопросительно глядящие на нас, освещают палату. Исчезает давящая белизна и серость, исчезает нервное ожидание беды.
Вик проснулась, пришла в себя: сонная, разукрашенная синяками и царапинами, недоуменная и недовольная.
- Какого черта? - откашливается и подает голос, поудобнее устраиваясь на подушках.
Сразу дышать как-то легче. Папа улыбается и трет ладонями лицо.
Как ты нас напугала, Виктория, - голос звучит глухо, но отдает облегчение.
Мы устраиваемся возле Вик и поясняем, что её сбила машина. «Ребро чуть не пробило легкое, парочка ушибов, легкое сотрясение мозга», - заученное за ночь, само собой срывается с языка.
- Легко отделалась, Викки-Рикки, - ухмыляется Зак и протягивает Вик кулак, по которому она тутже ударяет своим.
Когда приезжают Лора с Питером, мы все выходим в коридор. Лора мнется у палаты пару секунд, но потом коротко выдыхает и, положив руку на огромный живот, входит.
Целый час проходит минутой. Лора выходит — улыбка на заплаканном лице — и зовет нас.
- Коллективные обнимашки, - кричит Зак и бросается к Виктории.
Ее глаза блестят от слез, но теперь в них нет отчаяния, тоски и боли. Виктория прощена и простила. Она может идти дальше, отбросив тяжелый груз прошлого — Лора поможет ей. Мы все поможем.
Выздоравливай, - лорина рука нежно поглаживает Вик по макушке. Младшая довольно жмурится и кивает: столько заботы, куда ж я денусь.
Папа едет домой медленно, по всем правилам: Виктория оставлена с бабушкой и дедушкой. Алекс с мужем подъедут позже — с детьми посидит соседка.
Всё хорошо.
Солнце просвечивает сквозь разноцветные кроны. Зак засыпает в машине, прислонившись лбом к стеклу и смешно посапывает. Я по-тихоньку достаю телефон и делаю фотографию. Пора пополнить семейный альбом.
- Почему люди берутся за голову, только когда что-нибудь случается, а? - выдает внезапно проснувшийся Зак. - А если бы Вик...Они с Лор так и не помирились бы!
- Зак! - возмущается папа. Уверена, папа дал бы моему брату по голове за такие мысли, но, к счастью, сейчас он не может отпустить руль. Но машина все равно резко виляет в сторону.
- Что Зак? Разве я не прав?! - и чуть тише добавляет: - Могло быть слишком поздно.
Оставшуюся дорогу мы молчим. Папа сжимает руль, Зак водит костяшками пальцев по стеклу.
Вечером папе звонит Питер: Лора рожает. Схватки начались прямо в больнице Вик, так что...
- Теперь они обе в одной больнице? - Зак хохочет, игнорируя грозный взгляд отца.
- В машину, - оскорбленно кидает старший Портер и хватает ключи с тумбочки.
- Есть, сэр! - кривляется брат. Он взбудоражен известием о скором появлении на свет лориного малыша.
В сборе все: даже малышка Эбби — примостилась рядом с братом, тихо-тихо. Джед уткнулся в телефон, не замечая ничего вокруг. Джин читает книгу, то и дело загибая уголки страниц. Алекс мечется от кулера с водой к стойке регистрации, хватает каждого врача, проходящего мимо («Да скажите уже хоть что-нибудь!») и заламывает пальцы. Норман, привыкший к характеру жены, ловит ее за руку и усаживает к себе на колени, успокаивая. Милли, Майкл и папа нервничают более сдержанно.
- Это девочка! У нас дочь! - взмокший, усталый, взбудораженный Питер с горящими глазами вываливается к нам.
Прошло около шести часов с момента его звонка папе.
- Нифига себе! - выдает Зак.
Все мы дружно выдыхаем и улыбаемся. Питер не перестает размахивать руками, то и дело шепча: «Девочка».
Позже, когда Лору перевозят в палату и передают малышку ей в руки, нам позволяют зайти. Лора одной рукой придерживает ребенка, другой держит за руку мужа. Они смотрят друг другу в глаза, как будто мысленно повторяют клятвы любви.
- Мы решили назвать ее Ева Виктория, в честь Вик и матери Питера, - глаза Лоры блестят и искрятся счастьем.
- Вик будет так счастлива, - шепчет мне Зак.
- Как и все мы, - с улыбкой отвечаю брату.
Впрочем, мы уже. Уже счастливы — вся наша большая странная семейка.