Ни к селу, ни к городу
Поезд идёт от Москвы до Гомеля.
- Мы выходим в Клинцах, - говорит подсевшей к ней соседке Екатерина Терентьевна, - а от Клинцов нам ехать и ехать. Ни к селу, ни к городу мои родители живут. Нам нужно дождаться автобуса на Стародуб, ехать до Селища, а там шагать до моей деревни Запольские Халевичи два километра. Три года дома не была. Недавно похоронила мужа, осталась одна с детьми: сыну Диме четырнадцать лет, дочери исполнилось десять.
- До Гомеля ещё семьдесят километров, и я буду дома, - сказала Галина Павловна.
- В самом Гомеле живёте?
- Да. Войну родители пережили. Я родилась уже после войны. Мама умерла, папа вернулся с войны еле живой, весь израненный, жил недолго, тоже умер. Была в Москве у сестры.
- Мама, приближаемся к станции Клинцы, - глядя в окно, перебил беседу мамы с соседкой по купе голубоглазый, очень похожий на маму Дима.
- Да, сынок, ты возьми вот эти сумки. А Лена понесёт свой ранец.
Поезд притормозил. В проходе с сумками, чемоданами толпятся выходящие из вагона пассажиры. Вот и Клинцы, посёлок городского типа.
- Катерина, доченька моя, внуки мои дорогие! Дима-то как подрос, парень, помощник маме. Где Леночка? Ой, вот она! Выросла-то как! Рада-то я как! Три года вас не видела! Соскучилась! – обнимает, целует дочь, внуков Мария Андреевна Быко.
- Ой, мамочка, трудно добираться до вас! Долго сидели на Белорусском вокзале в Москве, из Чебоксар на поезде приехали рано утром. Когда дома-то будем? Скоро автобус на Стародуб?
- Автобус будет через полтора часа.
- Мама, ни к селу, ни к городу живёте. После Стародуба ещё два километра шагать. Лена очень устала. Надо идти по полю, по тропинке.
- Ты, Катерина, говоришь «ни к селу, ни к городу», - объясняет Мария Андреевна дочери на автостанции, не скажи: во время войны это расстояние и спасло нас от фашистов, от войны. Почему мы остались живы, а? Немцы к нам пришли один раз и ушли. По Брянщине они чего только ни творили! Звери! Почитай! Сколько книг о них написано! К нам пришли и ушли. Ты, конечно, ничего не помнишь, было–то тогда тебе две недели. Ночь и день они у нас были. Отобрали вёдра, чтобы собирать яйца, бегали по селу, ловили кур. Зашли было к нам трое, увидели четверых маленьких детей, похохотали, на тебя, лежащую в люльке, взглянули. Феде-то нашему было пять лет, Володе три года, а Нине – шесть лет. Что они с нами сделают? Пришли к нам в конце февраля 1942 года, холодно было как никогда. Погрелись у печки, поговорили на своём языке, приказали мне идти с ними. Тот, кто постарше, кричит на меня. Я, конечно, перепугалась не за себя, а за вас, детей. Отца вашего недавно забрали на фронт, как вы без меня? Немцы повели меня к соседям. Там их много, сидят за столом, веселятся, пьют самогонку. Едят яичницу с салом. Стою я у порога, гляжу на них, немец-то один и говорит:
- Матка, жарь яичницу. Видишь: нас много. Тащи солому с огорода , яйца бери с ведра , быстро делай! Из дома неси!
Другой немец, который привёл меня сюда, отвечает:
- Там у неё маленькие дети, ничего дома нет, живут бедно.
Я начала жарить им яичницу, солома сгорает быстро. Из соседнего двора раздался детский плач.
- Это мой ребёнок плачет, покормить девочку надо. Отпустите, покормлю её, успокою и приду. Снова буду жарить вам яичницу.
Раздирающий душу плач. Я испугалась: могут расстрелять и меня, и моих детей, а сама тащу в дом солому. Пожарила несколько яиц, пошла ещё за соломой, на обратном пути нарочно упала. Молодой немец, глядевший на меня с жалостью, подбежал ко мне, похлопал по плечу, а сам с опаской смотрит на старшего по званию и говорит:
- Муттер, иди, киндер плачет, а сам тайком сунул мне в карман фартука шоколадку.
Мария Андреевна в эти минуты пожалела, что не ушла вместе со всеми в лес. Многие убежали, а она решила остаться с детьми дома.
- Катерина, ты ведь не знаешь, Федя с Ниной помнят: немцы-то ушли, а мародёры - кто они такие? Хуже зверей! Появлялись в селе рано утром, когда люди спят. Отбирали всё: скотину, хлеб, одежду. Никого не жалели: ни детей, ни женщин, ни стариков. Стариков-то было мало: некоторые ушли в лес к партизанам.
Дима и Лена слушали рассказ бабушки о войне.
- Бабушка, а дед наш где воевал? - спросил Дима.
- Он до войны работал кузнецом, ковал лошадей. Ваш дед воевал, но попал в плен. Мало об этом рассказывал, тяжело ему было в плену, плачет. Говорит, что в плену фашисты их унижали, били. Из плена освободили наши солдаты. Был с партизанами, с ними и воевал с немцами. В нашем селе были предатели, поэтому о дедушке никому не рассказывали, что он был в плену. Я держала свинью, знаешь, какое умное животное! Орёт, всё просит кушать. Пришли мародёры, а я её спрятала в солому – молчит, как будто чувствует беду. Катенька, больше так не говори. Именно и к селу, и к городу, что живём далеко от шоссейной дороги, в двухстах километрах от Брянска.
- Бабушка, мама, наш автобус, на Стародуб идёт! - с радостью кричит Лена.
Все поспешили к автобусу.
Июль, 2005 год
Свидетельство о публикации №219070601738
Страшно.
С сердечным теплом.
Надежда.
Надина 06 15.04.2020 12:38 Заявить о нарушении
Роза Салах 15.04.2020 13:39 Заявить о нарушении