Олеся. Глава 4

Глава IV



Что это было ночью? Дурной сон, кошмар? Что значит этот странный подслушанный разговор? И был ли он на самом деле?

Я уже в десятый, наверное, раз проверил мобильный. Связи, конечно, не было.

Быстро позавтракав, мы погрузили вещи в уазик и направились к пристани. Миша после ночного питья выглядел неважно, был хмур и неразговорчив. Силантьич же, напротив, бегал бодрячком, помогая перетаскивать поклажу. «Ну вот, — думал я, глядя на длинную, но очень узкую лодку Силантьича. — Так и так суждено тебе поплавать. Ну и что, что это недоразумение с навесным мотором совсем не похоже на отцовскую яхту?»

Я наклонился и зачерпнул воду ладонью. От холода заломило пальцы. «И водичка тут не адриатическая». Стремительный поток проносился мимо причала, закручиваясь в водовороты.

Противоположный берег широкой реки был крут и обрывист. Кое-где на круче росли редкие деревья, умудрившись зацепиться корнями за скалы. Они упрямо тянулись вверх почти параллельно каменистой стене, так, что верхушки были не дальше от ее поверхности, чем основания. «Ну, и в чем смысл? Оказаться к концу нелегкой жизни там же, откуда начинал. С людьми так же, — думал я, глядя на этих несчастных. — Не повезет родиться в правильном месте, и всю жизнь будешь так сражаться с миром только для того, чтобы просто жить. А рядом на ровной земле и богатой почве стоят самодовольные „елки“ вроде меня, стройные и красивые, и смотрят на кривых собратьев, кто с жалостью, кто с презрением. Неудачник. Лузер».

Наконец, все было упаковано, накрыто пленкой от неизбежных брызг. Силантьич со второго рывка завел мотор, Михаил помог мне забраться в лодку и остался на берегу.

— Ну, бывайте. Силантьич даст мне знать, когда вы обратно соберетесь. Я тогда за вами приеду, — проговорил Миша, глядя не на меня, а на дядьку. — Не подведи, Силантьич, понял?

Силантьич хмуро кивнул и крутанул ручку газа. Мощный японский мотор взревел, за кормой вспенились буруны, и лодка, вихляя носом из стороны в сторону, вырулила на стремнину. А я получил порцию ледяных брызг в лицо. Как потом оказалось, первую, но далеко не последнюю.

Постепенно река вошла в узкий каньон. Еще больше ускорившись, она несла нас между отвесных скал. Силантьич был молчалив и полностью сосредоточился на рулении, виртуозно огибая появляющиеся перед лодкой валуны и куски скал. Казалось, его не волнует промокшая насквозь одежда и неимоверный холод, от которого у меня уже несколько часов стучали зубы. Я достал из рюкзака и надел на себя всю одежду, которую взял с собой, проявляя при этом чудеса эквилибристики в узкой и подпрыгивающей лодке, но это мало помогло. Оставалось только сжаться в комок и терпеть.

У меня из головы не шел давешний ночной разговор и предупреждение моей странной и прекрасной галлюцинации. Что значит «из этих»? Что значит «он их видит»? Может, стоило повернуть назад? Нет, я же знаю своего отца. Для него почему-то было очень важно, чтобы я добрался до Заречной. Жизненно важно. Или смертельно важно, что одно и то же. Он нечасто меня о чем-то просил. Да практически никогда. Я не мог просто так вернуться, развести руками и сказать: «Понимаешь, папа, там было холодно, а плохие дяди говорили какие-то непонятные слова». Я даже передернулся. Уже не от холода, а представив эту сцену. С тех пор, как себя помню, самым страшным наказанием для меня были не слова осуждения (отец никогда в жизни не повышал голос), а разочарование мной в его взгляде. Поэтому я отбивал кулаки на тренировках, в то время как мои одноклассники сражались в компьютерные игры. Поэтому я сидел ночами над учебниками в Йеле, когда мои собратья по «золотой молодежи» носились по Нью-Хейвену на своих «Мазератти», шокируя местное население, и глушили шампанское в ночных клубах Бостона и Нью-Йорка. Нет, назад я не поверну.

Уже начинались сумерки, когда скалы немного расступились и впереди появился крошечный кусочек галечного пляжа. За ним виднелось узкое ущелье, уходящее вглубь горы перпендикулярно реке. Силантьич прошел еще немного ниже по течению, затем по широкой дуге развернул лодку. Мотор взревел на полных оборотах, преодолевая сопротивление несущейся навстречу воды, и мы плавно причалили к берегу. Силантьич торопливо выскочил на сушу и, пока лодку не стащило течением с камней, накинул швартовы на вкопанный в землю столб.

— Добрались, — сказал он. — Здесь переночуем. Ниже места опасные, пороги. К ночи лучше не соваться. Завтра с утреца и двинем.

Чуть дальше по ущелью я заметил деревянную сторожку, рядом с которой, перевернутая вверх дном, лежала такая же лодка, как та, на которой мы прибыли. Может, немного поменьше. Силантьич подошел к ней, внимательно осмотрел со всех сторон, вздохнул, вернулся к реке и принялся снимать двигатель.

— Барахлит чего-то, надо проверить, — ответил он на мой вопросительный взгляд. Наконец, справился с креплениями, кряхтя поднял тяжеленный двигатель и перенес на берег. Подумал немного и извлек из лодки канистру с бензином. Потом достал весла, отнес к домику и там прислонил к стенке. Вернулся к лодке, постоял.

— Там это, ключи гаечные в рундуке под сидением на корме, достань, будь добр. А то мотор разбирать надо. Я лодку придержу, чтобы не шаталась.

Я залез в лодку и стал пробираться к корме, переступая через скамейки. Резкий толчок повалил меня на дно. Оглянувшись, я только увидел, как Силантьич с неожиданной для его щуплой фигуры силой оттолкнул лодку от берега. Ее мгновенно подхватило течением, завертело и поволокло на стремнину.

Силантьич перекрестился, отвернулся и, ссутулившись, побрел к сторожке.

Иллюстрации Арины Захаровой.
Продолжение следует: http://www.proza.ru/2019/07/08/968

Повесть полностью: https://ridero.ru/books/olesya_1/