Катя

(страницы реальной жизни)

Катя, сколько себя помнила, всегда расстраивалась, что живёт в такой непутёвой семье, как говорила про них соседка баба Шура. Мама с папой часто пили, и порой дома не просто нечего было поесть, а абсолютно нечего. Даже заварки к чаю не оставалось.

Если было лето, то Катя собирала вкусную травку в лесочке за домом, а в другое время было одно спасение – школьный обед. Не глядя на одноклассников, девочка старалась налить полную тарелку супа, ела его медленно, потому что так, заметила она, лучше насыщаешься.

Иногда она наливала и вторую тарелку, когда все уходили из столовой. Так бывало в понедельник, после выходных, когда в доме собирались гости и съедали все запасы. Родители не обращали на Катю внимания, и она, чтобы не попасть под горячую руку, либо сидела в своей комнате тихо, как мышка, либо уходила на улицу.

Катя была необыкновенно рада, если её приглашали в гости одноклассницы, тогда их родители кормили девочку обедом, а она, благодарная, готова была на что угодно, даже мыла посуду, если на кухне не было взрослых.
 А ещё Катя в такие дни  научилась тихо пробираться к старенькому холодильнику, когда гости сидели в большой комнате, и воровать продукты, пряча их под кровать за коробку.

Однажды мать обнаружила пропажу хлеба и колбасы, она перерыла всю комнату девочки  и, найдя схорон под кроватью, жестоко её избила, а потом, испугавшись, сама же вызвала «скорую», воя при этом на весь подъезд.
Катя три недели пролежала в больнице, и хоть родители её не навещали, она была совершенно счастлива, не смотря на боль в сломанном ребре. Здесь она была накормлена, медперсонал полюбил эту тихую девочку, медсёстры гладили её по голове и жалели.

Девочки в палате оказались очень хорошими: они угощали Катю всем, что им приносили из дома. Они быстро научили её играть в разные игры на своих телефонах. Но больше всего Кате нравились вечера, когда девочки, выключив свет, рассказывали о том, куда они ездили, как жили интересно дома. Катя слушала их, замерев, она как будто сама в этот момент была там, рядом с ними.

Соседки по палате  сразу поняли, что Катя из неблагополучной семьи. Света, двенадцатилетняя русоволосая девочка, упала с велосипеда и повредила колено, перенесла несколько операций и только недавно начала ходить на костылях. Она казалась несносной хохотушкой, но как только дело касалось лечения, сразу становилась серьёзной. Света подарила Кате несколько новых футболок, объяснив, что ей столько совершенно ни к чему  и родители ей разрешили.

Ира, одиннадцатилетняя крепышка, часами просиживала за столом, рисуя в альбоме, так ей сказали надо  разрабатывать руку, приглашала Катю помочь ей с рисунком, давала краски и бумагу и учила рисовать «по-мокрому». И у Кати неплохо стали получаться пейзажи, они сначала разливались красками по поверхности бумаги, а потом приобретали причудливые очертания кустов, верхушек деревьев, полянок... И уже несколько рисунков она отложила домой, чтобы повесить их на стену в своей комнате и сделать для них из бумаги рамочки, как научила её Ира.

Четвёртая соседка по палате – красавица Люда, была старше всех девочек, ей уже было тринадцать с половиной лет. Люда всегда угощала Катю разными вкусняшками, именно она в первые дни пребывания Кати в палате ухаживала за ней, помогала ей вставать  в столовую и на уколы. Люда была очень организованной девочкой, и поэтому в их палате всегда был порядок и относительная тишина. Девочка много читала, а иногда и вслух. Так Катя как бы заново познакомилась с Гарри Поттером и полюбила этого героя.

Однажды хорошенькая медсестра Галочка сказала, делая укол Люде, что у Кати через два  день рождения. После этого в палате начался настоящий заговор: как только Катя выходила, девочки начинали шептаться, звонить родителям. Они решили устроить для Кати день радости.

В этот день Катя проснулась рано, ей было совершенно не по себе. Девочкам она ничего про день рождения говорить не стала, но она ждала, что родители, или хотя бы мама, вспомнят про неё и приедут навестить. Катя не ждала подарков, она их редко получала, но ей хотелось, чтобы они просто вспомнили о ней.

До обеда девочка ходила, как в воду опущенная, всё смотрела на двери. Но никто не пришёл, вниз её тоже никто не позвал. В тихий час Катя не спала, она лежала, не шевелясь, глядя в потолок. Не спала и Люда: девочка переписывалась с кем-то по телефону.

Катя, повернувшись на бок, увидела на тумбочке Люды книгу о Гарри Поттере и припомнился ей день рождения Гарри, как пришёл Хагрид, добрый лесничий, и изменил жизнь мальчика. Вот бы и в жизни Кати появился такой же добрый друг и увёз её навсегда туда, где будет всё по-другому.
Но тут Катя вспомнила, какой беспомощной бывает её мать, когда нет денег на выпивку или когда они с отцом в очередной раз поссорятся и дело дойдёт до драки, отец потом сбегает из дома, а мать на некоторое время ходит тихая такая, смирная, даже заискивает перед дочерью и прибирает в квартире.

Однажды после того, как отец в очередной раз сбежал, мать не пила целый месяц. Она взяла Катю в город, где они ходили по магазинам, купили девочке туфли, кофточку, Катя выбрала самую дешёвую, и школьный рюкзачок. Потом они долго выбирали обои для Катиной комнаты, краску для пола. И самое неожиданное – мать завела Катю в столовую под смешным названием «Вилка и ложка» и накормила обедом.
Целый месяц они делали ремонт, что-то вместе готовили, а потом  вместе ужинали. Катя в школу ходила в приподнятом настроении, не сторонилась одноклассников, отвечала на уроках и, не задерживаясь, бежала домой.

Тихое это счастье внезапно закончилось: приехал дальний родственник отца, дядя Игорь. Вместе с ним вернулся отец, появились гости и всё вернулось.

-Эх, - тяжело вздохнула девочка, - куда же я уйду? Мать без меня совсем пропадёт.
И Катя стала мечтать, что после тихого часа родители обязательно приедут. И она, Катя, чтобы не пропустить волшебный миг встречи, спустится вниз встретить их у дверей.  Сегодня там дежурит Дима, он добрый и не прогонит Катю в палату, как делают другие охранники.

Катя привстала и посмотрела на часы, висевшие на стене. Уже без четверти четыре. Можно тихо выйти из палаты и выбраться на лестницу.

Два часа просидела девочка, ожидая родных. Охранник Дима несколько раз подходил к ней, интересуясь, не замёрзла ли она. Он обещал ей, что обязательно приведёт к ней родителей, как только они придут. Но Катя мотала головой и не уходила. Тогда Дима принёс ей большую тёплую кофту, от которой немного пахло мужским одеколоном.
Катя осталась сидеть на стуле, обхватив себя руками. Она улыбалась всем приходящим посетителям. Несколько раз её угостили конфетами, и чья-то бабушка протянула пирожок, ещё тёплый, с картошкой.

Вот приехал Людин папа Василий Семёнович, необыкновенно высокий и красивый. На этот раз он был с большой сумкой. Он сразу заметил Катю, улыбнулся, подошёл к ней и обнял, как всегда обнимал свою дочь – крепко и нежно. И у Кати защемило что-то там внутри, защипало глаза. Василий Семёнович тоже спросил, не замёрзла ли Катя и не пойдёт ли с ним наверх.

Но Катя опять покачала головой. Она любила, когда приходил Людин папа, потому что он приносил много вкусных фруктов, конфет, пирожных, каких девочка и в глаза не видела. Василий Семёнович выкладывал всё на общий стол и, смеясь, говорил:

- Девчонки, к столу! Здесь на всех!

Сидя на стуле внизу, Катя, действительно, замёрзла, она уже пожалела, что не пошла наверх, что её нет там, среди девочек. Но она не могла заставить себя встать. Катя сидела и смотрела на дверь, которая теперь уже не впускала, а только выпускала посетителей детской травматологии. Она так глубоко задумалась, что, вздрогнув, вскрикнула, когда  к ней кто-то прикоснулся.

Это была Ира.
- Катюша, пойдём в палату, ты совсем замёрзла. Скоро ужин.

Катя сползла со стула, отдала кофту охраннику Диме и пошла с Ирой в палату, тяжело преодолевая каждую ступеньку.

Перед самой палатой Ира остановилась и тихонько стукнула в дверь:
- Ну, же! Пойдём!..

Как только Катя зашла в палату, она зажмурилась от увиденного, и открыла глаза после того, как услышала громкое «С днём рождения! С днём рождения!». Шары, на стене новогодняя гирлянда, переливающаяся всеми цветами радуги, накрытый стол и большой торт в руках медсестры Галочки, на котором горели двенадцать  свечей.
Катя была, как во сне: поздравления, подарки! Она и мечтать об этом не могла. В большой коробке лежало белоснежное платье, которое девочка побоялась надеть, опасаясь, что сможет испачкать его. Всё же Василий Семёнович уговорил примерить его подарок, и Катя почувствовала себя маленькой принцессой.

Альбом с красками, мишка Тедди в вязаном свитере, коробка конфет... И Катя забыла, что огорчалась целый день, что родители не приехали. Она была счастлива. Радость наполнила её до самых краёв. Она просто светилась, как маленький светлячок.

Василий Семёнович разрешил пригласить на торт ребят из других палат. Они уже поужинали, поэтому дежурная медсестра была не против этого. Ребята приходили со своими тарелочками и ложечками, некоторые из них не только на словах поздравляли Катю, а дарили ей шоколадки, резиночки для волос, сок. А один толстый мальчик с рукой в гипсе принёс Кате большое яблоко:

- Оно очень вкусное, - прошептал он, - мне его бабушка привезла.

Когда в палате выключили свет, Катя ещё раз сказала дрожащим от волнения голосом:
- Спасибо, девочки. Я вас никогда не забуду.
Девочки поднялись с кровати, взяли Катю за руки.
Она поднялась и обняла их. И неизвестно, сколько бы они простояли, обнявшись, если бы в палату не заглянула дежурная санитарка тётя Валя и не отправила их всех в кровати.

Девочки быстро уснули. А Катя долго ещё лежала, изредка вытирая слёзы. Она даже не понимала, отчего вдруг ей сейчас захотелось выплакаться.

Катю выписали первую. Люда на прощание подарила ей своего «Гарри Поттера», а Света и Ира положили в пакет какие-то свои мешочки:
- Дома посмотришь!

Катя несколько раз обняла девочек, посетовала, что не сможет их навестить, потому что живёт в пригороде. И вышла с вещами из палаты. Она уже отправилась к медсестре за выпиской, как из палаты вышла Ира с пакетом в руке:

- Я провожу тебя, Катя. Я хочу объяснить твоей маме, что это, - она пальцем показала на сумку с подарками, которую Катя одной рукой прижимала к груди, - наши подарки. А то вдруг она тебя ругать будет.

Но объяснять было некому: за Катей приехал какой-то знакомый родителей.  Он грубо отобрал у девочки вещи и потащил её за руку на улицу. Но Катя всё же успела крикнуть:
- Подождите же!

Мужчина невольно выпустил её руку, и Катя, подбежав к Ире, крепко обняла её, а та сунула ей в руку ещё один пакет:
- Это тебе на дорогу, покушать.

Полдня промотавшись по городу, мужчина, назвавшийся дядей Лёшей, ни разу не спросил у девочки, не голодна ли она? Но Катя, основательно проголодавшись, вспомнила о пакете, пододвинула его к себе и достала сок и пару пирожков. Она глубоко вздохнула, и, улыбаясь неизвестно чему, откусила кусочек пирожка.
Лишь вечером Катя попала домой. Она даже немного поспала в машине, ожидая конца пути. Её прежняя жизнь подступала к ней всё ближе и ближе, и девочка с тревогой ожидала встречи с матерью.

Мать встретила дочь у порога. Она была почти трезвой, поэтому улыбалась и даже обняла Катю, извиняясь, что денег в доме не было, и навестить Катю в больнице было не на что.

Катя, кивнув, забрала пакеты и пошла в свою комнату. Она очень скучала по своему продавленному старенькому дивану, по письменному столу, который недавно отдали соседи этажом выше, и он разительно отличался от всей небогатой мебели, так как был почти новым.

Девочка обрадовалась порядку в комнате, которая, видимо, всё время в её отсутствие стояла закрытой, поэтому в ней почти не чувствовался запах табака. Даже цветы на подоконнике, что Катя  посадила в ведёрки из-под майонеза, выкрашенные розовой краской, казалось, улыбались ей. Они были политы и ухожены.
Мать заглянула в комнату и позвала ужинать. Девочке было непонятно её поведение, так как она не знала, что «скорая», что увезла Катю в больницу, отправила документы о побоях в полицию. Матери пригрозили штрафом и лишением родительских прав. Она после этого даже устроилась на постоянную работу дворником. Девочка не понимала, что происходит, но была  искренне удивлена переменам.

Весна и лето прошли как-то незаметно, без особых волнений и происшествий. Папа периодически появлялся, но как-то быстро исчезал. На вопрос Кати о его отлучках, отец грубо отругал её за то, что лезет не в своё дело. Мать же после его ухода сказала, что у него давно другая семья есть. Больше Катя его ни  о чём никогда не спрашивала.

Осенью девочка пошла в школу во всём новом. Впервые ей было не стыдно входить в класс. Она сразу же заметила новенькую и, вспомнив, как о ней заботились соседки по палате, принялась опекать её. Тоня приехала в посёлок из города к бабушке с дедушкой. Мать её тихо умирала от наркотиков, и её, вечно голодную и избитую, забрали родители матери.

Внешне Тоня оказалась неприметной девочкой, она была «второгодницей», и хотя многое на уроках могла бы писать и решать без ошибок, но ленилась, поэтому опять училась кое-как.  Вне школы она была совсем другой: доброй, гостеприимной и весёлой. Тоня часто приглашала к себе домой Катю, где  их вкусно кормили горячим обедом или ужином.

Особенно Кате нравились незамысловатые лепёшки, что жарила Тонина бабушка Галя. Катя присмотрелась, как она их делает, и даже несколько раз просилась помочь. Она раскатывала тесто, смазывала круглые лепёшки маслом или майонезом, а потом смотрела, как бабушка Галя кладёт их в шипящее масло, как они начинают пузыриться и шкворчать на сковородке.

Но больше всего Кате нравилось вдыхать аромат горячий лепёшки, отрывая от неё маленький кусочек, медленно класть себе в рот, запивая ароматным чаем.
Однажды Катя попросила у матери денег на тесто, нажарила лепёшек и накормила мать, которая была немало удивлена поступком дочери и постоянно хвалила её.

Так незаметно, постепенно налаживалась жизнь Кати. По вечерам, ложась на свой старенький диван, Катя молила неизвестного ей Боженьку, чтобы он помог ей и её матери. Потом закрывала глаза и с молитвой засыпала. Она исправила все двойки, да, и тройки теперь были редкими гостями в её дневнике.

Катя теперь постоянно помогала матери на улице, она подметала дворы, собирала мусор. Иногда к ним присоединялась  Тоня, и тогда работа превращалась в игру.
К новому году Катя получила от матери особый подарок – ей разрешили ходить в танцевальный кружок при местном ДК. Тоня тоже записалась, но у неё как-то с первого занятия не заладились отношения с руководителем кружка Людмилой Алексеевной. Скромность Тони не давала девочке свободно чувствовать себя в танцзале, она двигалась, как робот, часто ошибалась и с завистью смотрела, как легко под музыку кружится Катя.

Однажды Тоня, после замечания Людмилы Алексеевны, выскочила из зала, хлопнув дверью. Она стояла за дверью, ожидая, что или руководитель кружка, или Катя догонят её и вернут обратно в зал.  Но никто не выходил, снова заиграла музыка, и послышались звуки прыжков. Заплакав, Тоня ушла домой.

Катя заговорила с Тоней на следующий день о поступке подруги, но Тоня молча развернулась и ушла в другой конец школьного коридора. И тут Кате стало очень плохо, она начала корить себя, что не поддержала подругу, бросила её. Несколько раз Катя подходила к Тоне, но та разворачивалась и уходила. Она пересела от Кати на свободную парту и молчала.

Катя не знала, что горе подошло к её подруге вплотную, обхватило железным обручем и не давало дышать. Впервые бабушка Галя не отпустила Тоню к маме в город, сказав, что та в больнице, куда маленьких девочек не пускают. А потом Тоня услышала страшное слово «смерть».

С похорон девочка вернулась почерневшей. Страдая от горя и одиночества, она протянула руку подошедшей Кате. И девочки обнялись. Катя отпросилась к Тоне на ночь, объяснив матери, что той очень тяжело сейчас. Они проговорили полночи, а засыпая, Тоня обещала что-то показать Кате утром.

После завтрака Тоня повела Катю в комнату и достала из-под кровати сумку, открыв её, она достала телефон:
- Это мамин. Бабушка разрешила мне его забрать.

Девочки теперь смогли пользоваться соцсетями, и Тоня зарегистрировала Катю со своего телефона в «ВКонтакте». Девочки дурачились, переписываясь друг с другом с одного телефона.

Перед весенним мартовским праздником Катя бежала после школы на репетицию в ДК. Но не успела она переступить порог Дворца культуры, как была остановлена громким окриком Людмилы Алексеевны:

- Катя, подойди-ка сюда.

Голос этот не предвещал ничего хорошего. Катя робко приблизилась к руководительнице кружка, которая протянула ей свой телефон с большим экраном, где была фотография танцевального коллектива, а под ней комментарии:

- Ты зачем это написала? Разве тебе не нравится сюда ходить? Почему же ты обзываешь всех девочек такими нехорошими словами?
- Я ничего не писала.
- Кто же тогда? Ведь это твои подписи!
- Это не я, не я, - шептала Катя.
- Ну, что же у тебя даже  нет смелости, признаться? Ты обидела весь коллектив, девочки не хотят с тобой разговаривать. Отныне тебе не место среди нас. Иди домой.

Катя, остолбенелая, ничего не понимающая, стояла у дверей.
- Иди домой, - строго сказала Людмила Алексеевна и, развернувшись, пошла в танцевальный класс.

Домой Кате идти не хотелось. Она села на лавочку у чужого дома и думала, как такое могло с ней произойти. Она ведь даже не прочитала эти злые слова под фотографией, написанные кем-то от её имени,  и не знала, из-за чего собственно её с таким позором выгнали из коллектива.

И вдруг Катю, как огнём, обожгло: Тоня. Больше некому.
- За что же она со мной так? Неужели позавидовала? И как я теперь объясню маме, что ей не надо идти на концерт.

Руки девочки задрожали, она стала задыхаться, но понимая, что надо идти домой, стала дышать потихоньку, чтобы не так сильно кололо в левом боку. Она встала и очень медленно пошла к дому. Ей не хотелось бы сейчас встретиться с Тоней, но та, как назло, стояла у соседнего подъезда. Катя медленно подходила к девочке, а та смотрела на неё испуганным взглядом.

И Катя всё сразу поняла – она.

Она напряглась и неожиданно улыбнулась Тоне, а где-то внутри пронеслось: «Я убью её».

Катя не могла теперь думать ни о чём другом, как о мести. Она строила разные планы, как наказать бывшую подругу, внешне стараясь, не подавать виду, как она расстроена. Тоня заискивала перед Катей, приносила ей в школу то конфеты, то пирожки, но та, сказав, что ей нельзя набирать лишний вес, отказывалась.

Гроза медленно приближалась. Тучи уже собрались и сгустились над Катей. Её мысли работали только в одном направлении: как отомстить. Особенно Кате было тяжело на школьных переменах: девочки из танцевального коллектива отворачивались от неё, они шептались с другими, и группа ненавидящих её детей росла, как снежный ком.

В тот день Катя зашла в класс и не увидела одноклассников. Она машинально подошла к Тониному рюкзачку и протянула руку к карману, где всегда лежали ключи. Катя достала их, быстро сунула в свой карман, и выскочила из класса. Она огляделась и поняла, что коридор пуст, и её никто не заметил. «Линейка», - пронеслось где-то внутри. Девочка с облегчением вздохнула и спрятала ключи за батарею у окна. Потом Катя украдкой смотрела, как Тоня, неизвестно зачем, «как почувствовала», открыла именно тот карман, где лежали ключи, как она перетряхивала рюкзачок, не успокоившись даже на уроке, за что получила несколько замечаний.

Катя знала, что по выходным Тоня с бабушкой и дедушкой уезжают из дома. Она ещё не думала, как она будет мстить, но уже сладко улыбалась от мысли, что месть скоро свершится.

Утром в субботу Катя проснулась рано, она знала, что мать скоро уйдёт на работу, поэтому выжидала, когда хлопнет дверь. Услышав долгожданный звук, девочка подскочила, мгновенно оделась и стремглав выбежала на улицу. Она затаилась за углом соседнего дома, из-за которого был виден Тонин подъезд. Ждать пришлось недолго. Как и предполагала Катя, бывшая подруга вышла с родными и направилась в сторону автобусной остановки.

Катя незаметно проводила их, подождала, когда уедет автобус и пошла назад. Подойдя к Тониному подъезду, юная мстительница хотела нажать ключом на кнопку, чтобы открыть дверь, как вдруг её осенило: а что если кто-то из соседей увидит, что она входит в чужую дверь. Катя отдёрнула руку, положила ключи в карман. Она медленно пошла к окнам Тони, которая жила на первом этаже. Девочка даже вскрикнула от радости, увидев приоткрытую форточку. Она оглянулась несколько раз. Ей очень повезло: Тонин дом был последним в квартале и стоял на кромке леса.
- Только бы никто не вышел на балкон, только бы никто не повёл в лес собаку... – как молитву, повторяла Катя.

Она забралась на подоконник, обдирая пальцы в кровь, подтянулась на цыпочки, рискуя свалиться вниз, зацепилась за край окна. Карабкаясь ногами по стеклу, Катя смогла, толкнув руками форточку, лечь животом  на раму.  Изловчившись, она стала сползать руками вниз уже по внутреннему стеклу, не думая о том, что может упасть вниз головой и повредить себе руки или голову. Она в этот момент вообще ни о чём не думала, просто вторгалась в чужую квартиру.

У бабушки Гали на подоконнике стояло много цветов, многие из них упали на пол, когда Катя, чудом ничего себе не повредившая, оказалась на нём. Увидев упавшие цветы, Катя и другие смахнула на пол. Она, как в тумане, шла по небольшой двухкомнатной квартире и швыряла на пол всё, что попадало ей под руку. В комнате Тони она не только разбросала вещи, а в каком-то яростном исступлении стала рвать тетради, учебники девочки. Увидев ножницы, Катя стала резать вещи Тони, бабушки Гали, дедушки.

Оглядев разгромленную квартиру, девочка не получила должного удовлетворения. Она ходила между разбросанных вещей и как будто что-то искала. Наконец-то Катя увидела фломастеры, она схватила их и где только возможно писала одно слово: «Здохни!». Затем она спокойно открыла входную дверь, вышла из подъезда и, бросив ключи под дерево в траву, отправилась домой.
Катя пришла домой, разделась и легла под одеяло. Она блаженно улыбалась. Не думая о том, что будет завтра, девочка уснула.