Нighly likely

Утро в Лукоморье начиналось празднично: солнце сияло, словно начищенный пятак, птичий гомон благостно ласкал слух, и даже старый Дуб раскачивал Златую цепь в такт восходящему дню.

Лукоморская колдунья, а попросту Баба Яга, радостно паковала дорожный чемоданчик и что-то невнятно мурлыкала себе под нос.  Сто седьмой Фестиваль Чистого Волшебства на сей раз проходил в Заграницах и обещал быть весьма интересным.

Ягишне всегда нравилось померяться волшебством с Заграничными да Заморскими колдуньями, на их умение поглядеть да свою силушку показать. А уж силушка у Колдуньи, равной которой нет, с годами не растрачивалась, а только прибавлялась. Ягишна уклончиво называла это опытом. А если еще учесть то, что из-за Синя Моря слетелись Заморские колдуны и колдуньи, которые и в Заграницу-то наведывались не каждый раз, Фестиваль обещал быть мероприятием на широкую ногу.

И вот, в таком весьма приподнятом настроении, выйдя на крыльцо, Ягишна вдруг обнаружила, что прямо к её Избе решительно направляется целая компания: разгневанный Кощей Бессмертный с котом-баюном подмышкой, совсем не к добру молчаливая кикимора Галюня с оборотнем Митрошей да растерянный леший Акимка. Вся делегация остановилась у самого крыльца и вызывающе уставилась на Ягишнин дорожный чемоданчик.

Баба Яга в недоумении окинула взглядом ранних гостей:

- Ну? И кто вам вместо меня настроение испортил?

- Вот, - Кощей подал ей грамоту с Заграничной печатью. – Они прислали нам ноту.

- Ноту? Не знала, что ты композитор.

- Ягишна! – кот выскользнул из Кощеевых объятий на землю. – Не ёрничай! Совет Заграничных Ведьм и Заморский Колдовской Конгломерат запретили нам быть на Фестивале!

На Ягишнином дворе воцарилась звенящая тишина. Даже птицы в лесу умолкли, словно перед грозой. Смотреть в глаза Ягишне никто из присутствующих не смел, боясь навлечь её гнев на себя. Наконец, после долгой паузы, она перевела дух и медленно изрекла:

- Почему?

- Так ведь это, Ягишна, - Акимка рискнул заговорить первым. – Говорят, что ихнего, Заморского, колдуна, мага первой величины, Фабиуса Арнольда Мифленда, ктой-то коварно похитил и тайно лишил его волшебной силы. И Заморские теперь вопят, что на него наложено заклятие Забвения.

- Заклятие Забвения? – голос Ягишны стал таким холодным, что трава на лужайке перед домом покрылась инеем. – Это страшное заклятие. Если это, конечно, на самом деле так. После этого колдуном ему уже не быть. Даже не знаю, у кого достало бы сил да умения сотворить такое… Но мы-то здесь при чем?

- Так ведь они в один голос галдят, что только Лукоморская колдунья, равной которой нет, то есть, ты, Ягишна, могла наложить такое страшное заклятие, - подала голос кикимора Галюня.

- Что верно, то верно. Но это меня как раз и удивляет, потому, что я никаких Заклятий ни на кого не накладывала. И потом, мы с этим самым Магом Мифлендом вместе были феями-крестными в Серебряном королевстве на несостоявшейся помолвке принца Элиа и принцессы Маргарет! Такой себе симпатичный Маг, этот самый Фабиус. Какой мне резон накладывать на него заклятие?

- А им, Яга Ягинична, - глубоко вздохнул оборотень Митроша. – Им резон не нужен, им повод нать.

- Разве я давала повод так думать? Мы вместе чаи с пирогами распивали, зачем же я стану лишать Фабиуса Мифленда его колдовской силы и памяти?

- Вот-вот! А еще этот твой Фей мне всю печку добрыми приметами исписал! – поддакнула Изба.

- Точно! А опосля мы его на белых лебедях в ихнее Заморское королевство с комфортом доставили! – Ягишна буравила взглядом Митрошу. – И мне совсем ни к чему, чтобы он это забыл.

Оборотень тут же притих и попятился назад, стараясь не попасть под горячую руку. Но Ягишна вдруг сменила гнев на милость и, учитывая всю важность происходящего, распахнула дверь в Избу:

- Чего во дворе стоять? Проходите. Надобно серьезный разговор разговаривать, а тут без крепкого чая не обойтись. Пока они не найдут того, кто использовал заклятие Забвения, если, конечно, кто-то вообще мог рискнуть его использовать, то ни Совет Заграничных Ведьм, ни Заморский Колдовской Конгломерат не могут запрещать нам участвовать в Фестивале Чистого Волшебства.

– Так-то оно так, Ягишна, - продолжил Кощей уже из-за стола. – Они, конечно, не могут наложить заклятие Забвения, скажем, на Дремучее королевство или хотя бы на Лукоморье. Но они решили, что как бы нас там и нет вовсе.

- Это как это «нет вовсе»? Они что, забыли, что на наших молодых лешаков да кикимор небывалый спрос всюду? Кто им за домами да за лесами доглядывать станет! И что они станут делать без наших болотников? Они же по уши в болоте повязнут, вытаскивать некому будет! А русалочки? А ухари да нетопырята? А наша знаменитая фестивальная команда «Лукоморские ведуны»? Кто супротив нее встанет? Нет, ты что-то путаешь, Кощеюшко.

- Нет больше нашей команды, Ягишна, - шмыгнула носом кикимора Галюня. – Они запретили её.

- Как это запретили? – недоумевала Ягишна.

- А вот так, - теперь уже Фросс, Ягишнин кот-баюн, вступил в разговор. – Они запретили даже произносить слово «Лукоморье». А кто осмелится, того тоже вон с Фестиваля! Говорят, что ты жульничаешь и обманным путем носишь славу Колдуньи, равной которой нет.

- Фросс! Ты говоришь глупости! Славу нельзя носить! Она всегда впереди бежит и, рано или поздно, все секреты раскрывает.

- Ну, во-первых, это не я говорю, - кот забрался на полати. – Это Заморские колдуны да Заграничные ведьмы из кожи вон лезут. А во-вторых, мои сказки тоже под запретом.

- Сказки под запретом? Какая несуразица! Нет, Лю никогда не умела организовывать настоящие праздники… А что Горыныч? Он что об этом думает?

- А Горыныч вместе с Заграничным Крылатым Йоханом сказали, что они в такой авантюре участвовать не желают, поскольку норов у обоих вспыльчивый. И вот, чтобы не наворотить дел да пожара избежать, они подались в Незнамо Где, по своим, драконьим, делам, так сказать.

- Знаю я их дела. Биатлонят, небось, по пустырю. Но ничего не скажешь - разумно. Перепалка с драконами тут и вовсе ни к чему, - Ягишна наполнила чашку ароматным липовым чаем и зачерпнула ложкой земляничного варенья. – Ну, а Фей, то есть, заморский чародей Мифленд, где он теперь?

- Пропал, - Кощей звонко брякал ложкой в чашке.

- ??? То есть, как это пропал?

- Пропадом пропал, вот и весь сказ. А Верховная ведьма на всю Заграницу трубит, что пропадом пропасть можно только в Дремучем королевстве! Поэтому нас на Фестиваль и не пущщают… Теперь они дожидаются твоего ответа.

- Та-а-ак…  А какой ответ они хотят услышать?

- Они ждут, что ты вспылишь и откажешься от Фестиваля. И тем самым признаешь, что Заклятие Забвения твоих рук дело.

- А ежели не откажусь?

- Как ни кинь, всюду клин, Ягишна, - тяжко вздохнула кикимора Галюня. –

Откажешься, значит, признаешься в содеянном, а не откажешься – проиграешь…

- Они вынули из колоды все козыри, - поддакнул Кощей Бессмертный. – Как тут играть?

- С козырными картами всякий сыграет! – рыкнула Ягишна. – Будем играть теми, что дали!

- Как это? – хлопнул глазами оборотень Митроша.

- А так это! И сыграть надо так, чтобы ни один козырь супротив ничего не смог! Акимка! Кто у тебя там остался незапрещенный?

- Да, пожалуй, что и никого… Разве что лешачки-нетопырята… Только это еще хуже, чем никого.

- ????

- Так ведь, Ягишна, на них никакой надежи нету! – раздосадовано воскликнул леший. – Давеча мне всю просеку едва болотом не затопили! А надысь вообще пожар у самого Лукоморья устроили! Набили старый валенок еловыми шишками, залили глицерином и подожгли! Я из-за них бороду себе опалил! По лесу носятся, не угонишься, никакого сладу с ними нет. Ежели им велеть чего, непременно супротив сделают. А шуму-то, шуму от них сколько! Непутевые они, Ягишна! Молодняк, одним словом.

- То, что надо! Зови!

Акимка пожал плечами, вышел на крыльцо и зычным басом рявкнул на весь лес:

- Щай! Чай! Выручай!


*****
Смешные, нескладные, но по-деловому напыщенные, молодые нетопырята неловко топтались в Ягишниных сенях, недоумевая, чем вызвано такое внимание к ним самой Лукоморской колдуньи.

Щай – худой, остроносый, с цепким колючим взглядом, задиристый, отчаянный и всегда голодный. Чай – лохматый, с тонким, почти визгливым голосом, затейник и выдумщик. Выручай – конопатый лопоухий толстячок в протертых на коленях джинсах, внимательный и рассудительный. У всех троих за спиной трепыхались огромные перепончатые крылья, что, само собой разумеется, говорило об их юном возрасте.

Выслушав от Ягишны новость о своем участии в Фестивале Чистого Волшебства, нетопырята недоумевали:

- Яга Ягинична, как же мы можем соревноваться с Заморскими да Заграничными волшебниками? Мы же еще ничего не умеем?

- Выходит, что это Акимка плохой леший? Раз вы так ничему и не научились у него?

– Ягишна нахмурила брови, стараясь спрятать улыбку. – Или вы хотите весь век в летучих мышах просидеть?

- Нет! – поспешил оправдаться Чай. – Не хотим! Акимыч хороший леший, Яга Ягинична! А ежели чего и не так было, то это все по неопытности. Просто, Вы же сами видите – у нас еще крылья не отвалились, а тут не абы что – Фестиваль Чистого Волшебства!

- А коли за Акимкину спину прятаться будете, так они, крылья-то, не только не отвалятся, они намертво прирастут! Еще в чем сомнения?

- Они там все великие Волшебники, а мы ,.. – Выручай густо покраснел. – Мы и колдовать-то толком не умеем… Может, другой кто пойдет?

Щай молчал и смотрел на Ягишну исподлобья. Из всех троих она выбрала именно его:

- Вот что, братцы, -  Ягишнин взгляд буравил Щаеву душу. – Великими Волшебниками не вдруг становятся, для этого не только умение колдовать, для этого выдумка и отчаянная смелость требуются. И потом – это ведь только вы знаете, что вы не волшебники. Заграничные да Заморские об этом не ведают. Шутейное ли дело – честь Лукоморья отстаивать? А? Так уж случилось, что нынче на волшебников большой спрос, и никто супротив этого спросу не встанет. Никто, кроме вас. Или слабо? Да перестань ты жевать, наконец!

Брать молодых нетопырей на «слабо» - дело беспроигрышное. Щай мгновенно сомкнул челюсти, плотно сжал губы, сделал шаг вперед, расправил свои бархатные перепончатые крылья, заслоняя собой товарищей и, не отводя взгляда от Ягишнина носа, медленно произнес:

- Нет, не слабо!

- Послушай, Ягишна, - Кощей, снимая накал разговора, встал между бабой Ягой и Щаем. – А, и правда, как они выступать-то будут? Лукоморье нынче под запретом, тебя в Заграницу не пущщают, а у мальцов и опыта-то негде взять, они же зеленые новички в Фестивальных делах.

Ягишна задумалась. Но потом вдруг улыбнулась и подмигнула Кощею:

- Слабость не надо напоказ выставлять, надо, чтобы она козырной картой стала! Пущщай они так и зовутся – команда «Новичок»! И безо всякого Лукоморья!

Вечером, когда солнце опустилось за макушки деревьев и залило все вокруг оранжевым светом, словно кто-то сок апельсиновый пролил, леший Акимка, будучи в весьма мрачном настроении, давал нетопырятам последние напутствия:

- Ну, глядите мне, оболтусы! В Заграницах фестивалить, это вам не по Лукоморью шастать! Там вам спуску никто не даст. Совладаете с заграничным да заморским колдовством, Волшебниками домой вернетесь, а варежку разинете – век нетопырями летать будете. Да глядите мне! Чтобы без всяких там «трали-вали»! А то знаю я вас!

С теми словами Акимка звучно хлопнул в ладоши, словно летучих мышей из дупла спугнул. Нетопырята дружно взмахнули перепончатыми крыльями и взмыли в вечернее небо:

- Щай!

- Чай!

- Выручай!


*****
Верховная Ведьма Люция Шкоденбрех окинула взором всех, собравшихся у подножия Черной горы, волшебников, магов, чародеев, колдуний и ведьм разных мастей и сословий. Ей предстояло открыть Сто седьмой Фестиваль Чистого Волшебства. Для этого мадам Лю придала торжественному моменту трагическую ноту и ледяным голосом возвестила:

- С прискорбием сообщаю всем собравшимся, что Сто седьмой Фестиваль Чистого Волшебства омрачен чертовски невероятным событием. Наш дорогой Заморский гость, Маг первой величины, господин Фабиус Арнольд Мифленд коварно подвергся наитягчайшему из всех существующих заклятий – Заклятию Забвения.

Гулкая тишина красноречиво отразила всю трагичность момента. Мадам Шкоденбрех выдержала театральную паузу, затем удовлетворенно ухмыльнулась, и тем же ледяным голосом продолжила:

- Поскольку никто во всем Волшебном Мире не владеет такой силой, кроме Лукоморской колдуньи Ягиты Гиниш, то мы, Совет Заграничных Ведьм и Заморский Колдовской Конгломерат, предполагаем, что в несчастье, постигшем господина Мифледа, виновата именно она!   Нighly likely!

- Чего? – Щай толкнул локтем Чая. – Чего она сказала?

Чай пожал плечами, а Выручай сипло прошептал:

-  Нighly likely – это значит, весьма вероятно.

- Ёшкин кот! – не унимался Щай. - Развели тут «Трали-вали»!

- Тише ты! Слушай дальше!

Люция Шкоденбрех, хоть и уловила гомон со стороны, демонстративно продолжила свою речь:

- Но Лукоморская колдунья не ограничилась просто Заклятием Забвения. Великий Маг и Чародей господин Мифленд безвозвратно пропал пропадом. А такое возможно только в Дремучем королевстве. Следовательно, и вина Ягиты Гиниш практически доказана, как я уже говорила -   Нighly likely!

- Да что она заладила! – возмущенно зашипел Щай. – «Трали-Вали» да «Трали-вали»! Давеча в Три-Девятом Королевстве попугая видал – такой же бестолковый!

- Цыц! Испепелит ведь! – Выручай заслонил собой товарища и оскалился в улыбке, глядя на Верховную Ведьму.

Мадам Лю гневно зыркнула на перешептывающихся нетопырят и торжественно закончила:

- Совет Заграничных Ведьм и Заморский Колдовской Конгломерат изменили программу Фестиваля. На этот раз мы не станем демонстрировать свои колдовские достижения, а вместо этого, мы все будем искать неопровержимые доказательства вины Лукоморской Колдуньи Ягиты Гиниш. И кто предоставит больше этих самых доказательств, тот и станет победителем Сто седьмого Фестиваля Чистого Волшебства.

- А на кой шиш нам эти доказательства? Может лучше господина Мифленда поискать? – в недоумении произнес Чай. И не известно, чем бы дело закончилось, если бы вокруг не поднялся гомон да галдеж.

- Ваша Скверность, - рискнул задать вопрос кто-то из Заморских. – А что будет считаться доказательством?

- Абсолютно все! – на первый план выступила Тереза Азохен Вей, старая сухощавая ведьма с перекошенным лицом. Стараясь не допустить взрыва со стороны, и без того, раскрасневшейся Люции Шкоденбрех, и не сорвать открытие Фестиваля чистого волшебства, она благосклонно кивнула участникам и медовым голосом продолжала. - Главное, найти их! Понятно? Вина коварной Ягиты Гиниш должна быть доказана. Ищите всюду, где только можно. Но я не советую вам соваться в House – Down! Это гиблое место для всех, кто туда сунется!

- Сроку вам всем – три дня! – прервала её Верховная ведьма. - Приступайте!

Гулкий гомон, бряцанье волшебных палочек и шелест разнообразных крыльев окутали Черную гору – это расползались, разлетались, разбегались в разные стороны участники Фестиваля. Спорить с Верховной Ведьмой последнее дело, поэтому каждому хотелось проявить себя, как можно скорее, либо сойти с дистанции в самом её начале.   


*****
В лесу было сыро, зябко и туманно. Птицы ёжились на мокрых ветках, стараясь укрыться от моросящего дождя. Любой звук извне вязнул в густом тумане и тоскливо повисал на тех же мокрых ветках, рядом с нахохлившимися птицами.

Щай, Чай и Выручай протиснулись сквозь мокрую листву старого корявого дуба и плюхнулись на крепкий узловатый сук.

- Конец света! – Выручай аккуратно отряхнул свои темно-шоколадные крылья от дождевых капель. – На кой шиш нам такой Фестиваль? Сидели бы себе дома, горя не знали бы…

- Ага! Дома! – Чай рассерженно шмыгнул носом. – Акимыч три шкуры спустит, коли ни с чем воротимся! Тоже мне Фестиваль! Найди то, не знаю, что! Чего хоть искать надобно? Какие-такие доказательства? Щай? Слышь, Щай?

Щай угрюмо молчал, глядя в одну точку.

- Щай?

- Есть охота, … - наконец, выдохнул он.

- На, - Выручай извлек откуда-то сморщенную морковку. – Погрызи.

- Цельный день по лесу мотаемся, как не фиг делать, - продолжал ворчать Чай. – Ищем чего-то. А чего ищем? Сказал бы кто?

- Доказательства!

- Да иди ты! «Доказательства»! Ты что всерьёз полагаешь, что кому-то здесь нужны эти чертовы доказательства? Слыхал, чего они все галдят? Только и знают, что «Трали-вали»! Да еще и Фестиваль затеяли на весь Волшебный Мир. Я думаю, что этого самого Заморского колдуна где-нить попросту по куполу тюкнули и ждут момента, когда он там у них сам окочурится, чтобы все свалить на наше Лукоморье. Верховная Ведьма спит и видит, чтобы насолить Ягишне покрепче, вот и заставила всех фестивальных волшебников искать, незнамо что. Только нам-то что за дело до их разборок?

- Ну, так ведь, они нас ни во что не ставят, а поэтому - «никто, кроме нас» … Ягишну не пущщают, а на нас не рассчитывают. Чего на новичков рассчитывать? Эх… Вот бы найти этого самого Мага и Чародея… Это и было бы самым, что ни на есть, доказательством... Только, где ж его сыщешь в этих бестолковых Заграницах? Да еще дождь этот! Крылья насквозь промокли!

- А помните, чего та, Кривая, ведьма сказала? – Щай наконец дожевал морковку.

- Которая? Они тут все кривые, как на подбор!

- Ну, та, с остриженными волосами, в зеленых туфлях! Как её там? Тереза Азохен Вей! Она строго-настрого велела своим, заграничным, чтобы и носа не казали в какой-то …  House - Down! Вот!

- В дурдом, что ли?

- Да ну тебя! House – Down – это значит, какой-то дом где-то внизу. Ты еще тогда сказал, что раз туда нельзя, то стоит непременно поискать это место! А еще она что-то плела, на вроде того, что какая-то Cloud надежно этот самый House – Down охраняет… Только я толком не понял. Эх, тяжко тут, в Заграницах – ничего не понятно!

- Глядите, - Выручай кивнул головой куда-то вниз. – Там, вроде как, изба какая-то? Все сходится: и дом, и внизу, и Cloud, туча, то есть, сверху.  Может, это и есть House – Down? Тот самый дурдом? Заглянем? А заодно и крылья просушим? А?

Меж трех сосен, на самом краю болота, стоял покосившийся, заросший мхом и поганками, домишко. Окна с растрескавшимися рамами почти вросли в землю, дверь болталась на одной петле, раскачиваясь на ветру и жалобно поскрипывая.

- Видать, Леший в здешних лесах совсем никудышный, - буркнул Щай, опускаясь на, скользкий от дождя, конек крыши. – Акимыч ему устроил бы «Трали-вали» за такую халабуду!


*****
За долгие годы, с тех пор, как Шляпа Верховной Ведьмы возвышалась на голове Люции Шкоденбрех, все Заграничные волшебники и колдуньи хорошо знали, что фраза «сотрет в порошок» может употребляться не фигурально, а вполне реально.

- Ты слыхала, чего Мадам вчера говорила? – Вирджиния Бжеску лениво ворочала палкой угли тлеющего костра, переворачивая картофельные клубни. – Не спускать глаз!

- И чего она к ним пристала? Обыкновенные летучие мыши! Мальчишки! Они даже элементарных приворотов не знают, да и колдовству не обучены, что в них такого опасного? – разочарованно вздохнула Матильда Брыль.

- Не скажи! Мадам Лю утверждает, что эти самые «Новички» - страшная отрава для нас и коварный замысел Лукоморской колдуньи! А раз она так говорит, значит, это так и есть, иначе говоря, Нighly likely!

- Да будет тебе! «Нighly likely!» Я сама видела их – только и умеют, что крыльями хлопать! Если мадам Лю захочет стереть их в порошок, то ей даже стараться не придется. Не понимаю, как они вообще попали на Фестиваль Чистого Волшебства?

- Все говорят, - Вирджиния пожала плечами и зашептала Матильде прямо в ухо. – Все говорят, что Лукоморская колдунья не отказалась от Фестиваля и прислала вместо себя и старика Кощея Бессмертного вот этих самых «Новичков». Как знать, может, они только прикидываются летучими мышами?

- Что ж… Хорошо прикидываются, натурально! Хочешь картошки? В самый раз пропеклась.

Румяная картофельная мякоть издавала тончайший и совершенно волшебный аромат, пробуждающий даже крепко спящий аппетит. Поэтому некоторое время у костра были слышны только чавканье и причмокивание двух проголодавшихся ведьм.

Наконец, Матильда, насытившись, удовлетворенно потянулась, подставляя лицо теплому вечернему солнышку. Затем ее взгляд заскользил по макушкам деревьев и остановился на темно-фиолетовом вымени пухлой тучи, что висела с другой стороны леса. Из тучи, как из ведра, катил проливной дождь.

- Твоя работа?

- Ну, разумеется, - Вирджиния подбросила в костер сухих веток. – Велено поливать Гнилую поляну и особенно, его, House - Down. Это чтобы сбить лукоморских с толку. Кстати, летучие мыши не выносят дождя. У них промокают крылья. А эти глупые «Новички» полетели как раз туда!

- И что?

- И все. Либо они гибнут от сырости, либо убираются восвояси, куда подальше. Кстати, это тоже будет неоспоримым доказательством вины Лукоморской колдуньи.

- Разве это как-то связано с ней? Что это доказывает?

- Матильда! Ты глупая и бестолковая ведьма! Было бы доказательство, а уж к чему его применить, мадам Лю сама решит. Поняла?

- Поняла. Нighly likely! – Матильда Брыль ехидно хихикнула. – Но будет совсем не смешно, если они заглянут внутрь.

- Не заглянут. На такое даже гоблины не решаются…

*****
В нескладном домишке было темно и сыро. Но хуже всего было то, что там повсюду витал приторный, едкий запах, забивавший нос и разъедавший глаза. Источник запаха находился ровно посередине комнаты – это был здоровенный чан с булькающей мутно-зеленой жидкостью. Рядом с чаном возвышалась огромная куча сухих листьев.
Чай поперхнулся, зажал пальцами нос и взмыл под потолок:

- Уж лучше промокнуть, чем тут сидеть!

- А все-таки, любопытно, что там так булькает? – Щай присел на край котла и втянул носом липкий запах. В глазах тут же помутнело, мысли стали спотыкаться друг о друга, язык едва ворочался во рту. Щай смотрел на товарищей сквозь пелену дурмана, застилавшего ему глаза. – А-а-а кто в-ы-ы-ы так-к-кие? Я в-ффф-а-сссс не п-оооо-мню….

Выручай спохватился первым, крепко вцепился когтями Щаю прямо в спину и поволок его наружу. Щай попытался было сопротивляться, но непомерная тяжесть сковывала ему руки, ноги и крылья, и он только нечленораздельно мычал.

В одной из трех сосен, что росли рядом с несуразным домишком, оказалось довольно таки вместительное, но главное – сухое, дупло.

- Сюды клади, посередке, - Чай помог затащить Щая в дупло. – Совсем его развезло. И чего там в этом котле намешано? Безобразие вонючее!

- Меня больше интересует, зачем оно там? – Выручай перебрался на край дупла и выглянул наружу. – Уффф! Худой, а тяжелый какой!

- Гляди, - Чай присел рядом с приятелем. – Во-о-о-он там, за лесом! Там нет никакого дождя! Айда туда!

- Куда там «Айда»! Вон наш отравленный носом как сопит! Пусть сперва очухается.
Дождь, словно нарочно, поливал несчастный домик. Потоки воды струились с крыши, булькали пузырями в бесчисленных лужах, а туча все висела над поляной и вовсе не собиралась никуда уходить.

Когда день уже клонился к вечеру, Щай, наконец, очнулся, оглянулся вокруг и захлопал глазами.

- Ну? Ты как?

- Есть охота…

- Держи, обжора! – Выручай протянул другу очередную мятую морковку.

- Сколько у тебя этих морковок? – спросил Чай глядя на то, как Щай с аппетитом уплетает угощение. – Как тебя еще крылья носят, столько морковки с собой таскать?

- А я и не таскаю, - Выручай тряхнул крыльями. – Я просто типа подумал о морковке – и она вот она, уже здесь!

- Тогда зачем ты думаешь про такую мятую? Не можешь про свежую думать?

- А ну, цыц! – Выручай насторожился. – Вы ничего не слышите?

Из-под дырявой крыши злополучного домишки вместе со зловонным запахом сочилось какое-то невнятное мычание.  Словно кого-то запихали под ватный матрац и не позволяли оттуда выбраться.

Нетопырята взлетели на крышу и снова заглянули внутрь. В чане по-прежнему булькало зловонное буро-зеленое варево, и его мерзкий запах размазывался повсюду. Тягостное мычание доносилось из-под кучи сухих листьев, рядом с чаном.

- Поглядим? – Чай легонько толкнул Выручая в бок, а потом повернулся в другую сторону. – Щай! Ты остаешься здесь! Хватит с тебя одного раза.

Зажимая пальцами носы, Чай и Выручай опустились вниз и стали осторожно разгребать сухие листья. Под ними обнаружился худощавый и очень грязный старец со связанными за спиной руками, кляпом во рту и безумными, выпученными глазами.

С большим трудом, втроем, юным лешачкАм удалось вытащить его из домишки и усадить под раскидистым дубом. Старик потирал затекшие руки и колени, отплевывался от грязного кляпа и все так же невнятно мычал.

- Дед! Держи-ка водички! – Выручай протянул ему жестяную флягу.

- Опять? – Чай вопросительно кивнул на флягу.

- Что?

- Ну, опять типа подумал – и все?

- Ааааа… Ну… да… А что? Деду горло промочить надо, разве нет?
Живительная влага оказала на старика волшебное действо – он, наконец, перестал мычать и улыбнулся.

- Дед, ты кто такой? Где так извозюкался? И чего в этой халабуде делал?

- Мышики,…  - пролепетал старик, продолжая улыбаться и ворочать безумными глазами.

- Хм… «Мышики»! Надышался... – буркнул Щай со знанием дела. – Знать бы еще, за каким лешим его в этой избе связали и листьями завалили?  Как же достала эта слякоть! Льёт и льёт! Скоро день кончится, а мы так и не нашли ничего! Чай, ты говорил, что где-то там нет этого проклятущего дождя?  Давай еще разок поглядим!

Вдвоем они ринулись вверх. Но, как только нетопырята забрались на верхушку сосны, в нее тут же шарахнула молния! Едва успев расправить крылья, Щай и Чай скатились вниз. А верхушка сосны полыхала, словно факел.

- Ух, ты! Круто!

- Ладно, не повезло, давай еще разок, на другую сосну.

Но стоило им забраться на соседнее дерево, как в него тут же лупила молния

- Прицельно бьёт, - Чай потер ладонью шишку на лбу. – Кто-то твердо решил сделать нам нехорошо! Щай, ну ты посмотри на этого снайпера!

- Она, - Щай кивнул на фиолетовую тучу. – Бьет по всему, что шевелится вокруг этой халабуды… Которая House - Down. Придумать бы чего-нить… Да что тут придумаешь? ...

- На, - Выручай протянул товарищу старый истоптанный валенок.

- ???

- Ну, помнишь, как ты Акимычу у бани вертушку с искрами запустил? Мы еще тогда опосля от него три дня за просекой отсиживались! Давай опять такую же бучу закатим?

- А валенок где взял? – Щай с любопытством повертел в руках, невесть откуда появившийся валенок. – Придумал?

Выручай кивнул и улыбнулся.

Вскоре валенок был доверху набит сосновыми да еловыми шишками.

- И чего ты про такой драный валенок думал, а? – хмыкнул Чай.

- А чтоб не жалко было! Искру давай!

- Эй! Выручай! Быстренько думай про марганцовку с глицерином!

Вскоре старый, набитый сухими шишками, валенок искрил, как сотня бенгальских огней и ретиво скакал по лужам вокруг перекошенного домишки. А грозная фиолетовая туча лупила по нему молниями.

- Всё! Валим отсюда! – от души хохотал Чай. -  Только невысоко, чтобы эта, фиолетовая, нас не засекла, пусть за валенком гоняется!

- Погоди, - замялся Выручай. – А дед?

- А что дед? Не тащить же его с собой!

- По-твоему, его надо здесь бросить? Тогда зачем вытаскивали и руки развязывали?
- Да от него за версту этим варевом разит!

Но Выручай смотрел на товарищей исподлобья и не двигался с места.  Наконец, Щай сдался:

- Ладно, дед, так и быть. В речке отмоем. Двигай следом! Только быстро!

- Мышики, - улыбнулся старик и покорно заковылял за Щаем.




*****
Всем известна любовь лумпов к чистоте. Они готовы сутками напролет вспенивать свой секретный лумповский глюм, превращая его в радужные мыльные пузыри. От этого глюма долина, ниже по течению реки, сверкала и переливалась всеми цветами радуги. Солнце нагревало мыльные пузыри, они лопались, и всё вокруг благоухало земляничным ароматом.

Братья Джонсоны, Лумп-Рай и Лумп-Рей, едва только успели намылить гравиевые дорожки вокруг дома, намереваясь вспенить ароматный глюм щетками, как со стороны леса показалась весьма странная компания. Это были трое, вымокших до нитки, и перепачканных болотной тиной, недорослей-нетопырей. А с ними – совершенно грязный, весь в липкой буро-зеленой, к тому же, дурно пахнущей, субстанции, старец, с косматой, торчащей во все стороны, жиденькой бородёнкой и всклокоченными седыми волосами.

Лумп-Рай и Лумп-Рей в ужасе застыли неподвижно со щетками в руках.

- Мыши? – тихонько прошептал Лумп-Рей. – Тогда зачем они летать, когда есть солнце?

- О! Лумп-Рей! Я думать, что это есть тот самый ужасный «Новичок»! – Лумп-Рай в страхе попятился. – Наверное, они притащить с собой доказательство! Нighly likely!

- А почему оно так плохо пахнуть?

Тем временем, Щай, Чай и Выручай, оставляя на взмыленной дорожке бурые следы, подошли ближе.

- Эй! Ребята! ЗдорОво! Вы кто такие будете? – Чай, как мог, приветливо улыбнулся, стараясь не особо оскаливать свои острые белоснежные зубки.

- Мы… есть лумпы… Лумп-Рей Джонсон и Лумп-Рай Джонсон… А вы кто есть? Зачем вы приходить к нам?

Нетопырята переглянулись, торопливо спрятали промокшие крылья за спиной, чтобы не вводить в дальнейшее расстройство чистюль-лумпов, но бурая лужа от испачканной в пути одежды предательски растекалась по благоухающим мыльным пузырям, и они превращались в грязную кашу.

- Мы это, гуляли тут, гуляли, … - нескладно соврал было Чай. – Вот под дождь ненароком попали…

- Нам бы это, ребяты, - перебил его Выручай. – Деда отмыть! А то он страсть, как запачкался!

Старик скользил босыми ногами по пенистой дорожке, пугливо оглядывался, то и дело падая в мыльную пену. Щай подал ему руку и помог подняться.

- Мышики, - сомнительный старец обнял его за плечи и прижался грязной щекой к бархатным крыльям.

- Это есть ваш дедушка?

- Ага. Наш. Общий.  Я гляжу у вас тут мыла полно, - продолжал Выручай. – Стало быть, и банька имеется?

Братья Джонсоны переглянулись:

- Что есть бань-ка?

- Ну, банька! – отчаянно жестикулировал Выручай, тыча пальцем в старика. – Деда отмыть?

Но лумпы только непонимающе хлопали ресницами и с сожалением поглядывали на испорченную мыльную пену:

- Мы есть делать пена из хороший земляничный глюм… Дом – чисто, дорога – чисто, Лумп-Рей и Лумп-Рай – чисто!

- Послушайте, Джонсон и …ээээ…. Джонсон, – Выручай растерянно переводил взгляд с одного лумпа на другого. – У вас, что же, такая прорва мыла, а баньки нету?

Братья отчаянно затрясли головами.

- Как??? У вас нет бани??? – Чай вдруг улыбнулся во всю ширь своей хитрой физиономии. – Тогда мы идем к вам!

И вдруг, откуда ни возьмись, у самой реки возникла новенькая аккуратненькая банька!

- В самый раз! Айда, дед! – Чай подхватил старика под руки и поволок в баню. – А вы давайте сюда свое мыло!

- Твоя работа? – Щай толкнул Выручая в бок и вопросительно кивнул на баню.

- Баня-то? Не, я про баню не думал, это Чай!


*****
Две почтенные ведьмы, Вирджиния Бжеску и Матильда Брыль, выпучив глаза, носились по лесной просеке, стараясь увернуться от прицельного обстрела разрядов молний, которыми фиолетовое вымя тучи щедро осыпАло Гнилую поляну, а заодно и покосившийся домик на ней. Фыркающий и плюющийся бенгальскими огнями старый валенок, с удивительной ловкостью уворачивался от обстрела, и ретиво сказал вокруг несчастной избушки, вызывая огонь на себя.

- Что это, Матильда? – Вирджиния, падая с ног от усталости, плюхнулась прямо на мокрые листья брусничника. – Откуда ЭТО взялось?

- Я думаю, что это проделки тех самых Новичков! – Матильда рухнула рядом. – Кроме них, тут никого не было! И они не так просты, как казались!

- Я же тебе говорила! А ты «Обыкновенные летучие мыши», «колдовать не умеют»! Мадам Лю знает, кого опасаться! Вот теперь попробуй-ка, угомони этот полыхающий валенок!

- Подумаешь, валенок! – Матильда обиженно поджала губу. – Ты свою тучу угомони сначала! Если она перестанет палить в него электричеством, то он и сам угомонится! Давай-ка, с двух сторон направим на нее сонное заклинание. Только осторожно!

Ведьмы дружно повернулись к House – Down, намереваясь ползком пробраться поближе. В этот момент порыв ветра распахнул настежь и без того отваливающуюся дверь в доме, а пышущий искрами валенок, не замедлил проскользнуть внутрь.  Разгневанная и утомленная безуспешной погоней, Туча, пришла в ярость, и всеми разрядами грохнула по ветхой крыше дома!

Взрыв был такой силы, что вокруг Гнилой поляны ничком полегли все деревья, а липкое зловонное варево из котла ровным слоем размазалось повсюду. Вирджиния и Матильда, отряхиваясь от невообразимо пахнущей жижи, с недоумением и отвращением уставились друг на друга.

- Какая уродина! – брезгливо процедила Матильда Брыль, пренебрежительно оглядывая Вирджинию Бжеску. – И где такие водятся, скажи на милость?

- На себя посмотри, вонючка косматая! – тут же парировала Вирджиния. – Никогда не видала такого убожества!

Между тем, как только исчезла свирепая туча, в небе радостно засияла радуга! Сверкая и переливаясь во всем великолепии, она накрыла разноцветным куполом весь лес, а заодно и двух перепачканных бурой слизью почтенных ведьм, с превеликим раздражением разглядывающих и не узнающих друг друга.

*****

Боясь навлечь на себя гнев Верховной Ведьмы, Тереза Азохен Вей, зашла к господскому трону с тыльной стороны:

- Ваша Скверность?...

- Мммм? – промычала Люция Шкоденбрех.

- Ваша Скверность, там … эти… ээээ…. Две свихнувшиеся ведьмы с Гнилой поляны…

- Что??? Что ты там блеешь??? Я спрашиваю, доказательства где, черт тебя подери?!! Завтра Фестиваль заканчивается, а доказательств вины Ягиты Гиниш нет, как нет!

- Нынче, Ваша Скоропалительность, не об доказательствах печься надо, а о Вашей репутации…

- ???? – Верховная Ведьма едва не испепелила свою подчиненную взглядом, но вовремя остановилась, желая сберечь ту самую собственную репутацию – Ну?

Переминаясь с ноги на ногу, а заодно мысленно распрощавшись с должностью первой стац-ведьмы, Тереза Азохен Вей дрожащим слащавым голосом зашептала в хозяйское ухо:

- Так ведь эти две курицы, Матильда Брыль и Вирджиния Бжеску, из каждого дупла стрекочут, что Вы, Ваша Непреклонность и Непревзойденность, якобы до смерти боитесь гнева Лукоморской колдуньи Ягиты Гиниш, оттого и затеяли этот самый Фестиваль Чистого Волшебства у нас в Заграницах. А еще они зудят, что Заморского мага Мифленда Вы же сами и упрятали, невесть куда! А Лукоморская колдунья, когда у ей терпеж кончится, наложит на Вас Заклятие Забвения и станет полноправной Властительницей всего Колдовского Мира…

- Так и зудят? – голос Люции Шкоденбрех был холодным, как льды на Полюсе.

Тереза Азохен Вей, с трудом перехватив дыхание, только кивнула.

- Велю подать их сюда! Немедля! – рявкнула Верховная Ведьма. – Я не позволю им испортить мне Фестиваль!

Спустя четверть часа, перепачканные пылью и болотной тиной, чертыхаясь и сквернословя, Матильда Брыль и Вирджиния Бжеску предстали перед разгневанной Люцией Шкоденбрех.

Верховная ведьма медленно переводила взгляд Матильды на Вирджинию и обратно, словно выбирала карательную меру построже. После долгого, леденящего душу,  молчания мадам Лю, наконец, изрекла:

- А приволочь сюда мою катапульту!

Крючковатым синюшным пальцем он ткнула в двух съежившихся и, внезапно узнавших друг друга, несчастный ведьм:

- В ковш!

Грузный, уже немолодой, гоблин с легкостью водрузил Матильду и Вирджинию в огромный, просмоленный ковш корявой катапульты, самой секретной из стратегического вооружения всей Заграницы.

Ведьмы сжались в комок от страха и обреченности, не в силах что-либо произнести в свое оправдание. А гоблин вопросительно взирал на Верховную Ведьму.

- Ну? Чего уставился??? – завизжала мадам Лю.

Тогда Гоблин услужливо засуетился вокруг катапульты, натягивая стальную пружину.

- Пли!!! – макушки сосен как ножом срезало от пронзительного свиста, с которым из ковша катапульты, словно пушечное ядро, пронеслись две, обезумевшие от ужаса, ведьмы.

После этого даже Тереза Азохен Вей побледнела, как полотно:

- Ваша Непреклонность… И что же теперь будет?..

- С ними? Или с тобой, старая калоша? – Люция Шкоденбрех сверкнула глазами так, что сухие листья на подоконнике вспыхнули синим пламенем.- Я теперь просто изничтожу эту Лукоморскую колдунью! Понятно тебе?

- Понятно, Ваша Разгневанность… А как?

- Если эти две курицы долетят до Лукоморья, весь Волшебный Мир будет знать, что Ягита Гиниш способна похитить добропорядочных ведьм из самой Заграницы, - мадам Лю удовлетворенно смотрела вслед улетевшим вдаль Матильде и Вирджинии. – А если не долетят, то это будет неоспоримым доказательством ее вины, и тогда не только Лукоморье, всё Дремучее Королевство будет объявлено вне закона!

- А если Ягита Гиниш с этим не согласится? Если она сама прилетит сюда? Что будем делать мы? Ведь нам не следует забывать, что кроме нее, никто больше не владеет заклятием Забвения…

- А для этого у нас есть еще целая кадка буль-дурмана! Макнем ее туда с головой – и весь разговор!

Тереза Азохен Вей не стала развивать тему дальше и уточнять, каким именно образом мадам Люция собирается макать в кадку с буль-дурманом лукоморскую колдунью, а уж тем более высказывать на этот счет свои личные сомнения.



*****
Румяное наливное яблочко катило кругами по серебряному блюду, а все – Ягишна, Кощей, Акимка с котом-баюном да кикимора Галюня с оборотнем Митрошей – склонились над ним, вглядываясь в нестабильное изображение.

- Эх, жаль звука нетути, - выдохнул Митроша.

- А пошто тебе звук? – Ягишна прислонилась к стене. – И так все понятно.

- Ровным счетом ничего не понятно! – кикимора Галюня переглянулась с Митрошей. – Что это за старец с ними? Откуда он взялся?

- На Чародея Заморского похож, который Ягишне давеча все стенки в Избе изрисовал, … - оборотень вглядывался в изображение на блюде.

- Да тот, вроде, при памяти был, - пожал плечами Кощей. – А этот, к тому же еще и грязный весь…

- Да все ясно же! – вмешался кот-баюн. – Его Фейству Магу Мифленду память напрочь отшибло! А наши Новички его из газовой камеры выручили и за собой по лесу таскают.

- Пусть бы только бросили! – подал голос Акимка. – Я бы им быстро устроил разбор полетов! На раз отлетались бы!

- Вот про полеты ты это кстати, - задумчиво проронила Ягишна, потирая пальцами подбородок. – Как ни крути, надо лететь!

- Кому??? Тебе??? – взвыл Кощей. – Ягишна! Ты в своем ли уме??? Ведь Люция Шкоденбрех изведет тебя!

- Это мы еще поглядим, кто кого изведет, – Ягишна отстранилась от серебряного блюда и решительной походкой, запрыгнув на ходу в Акимкины калоши, направилась во двор.

Затем, кряхтя и сопя носом, она выволокла на середину двора свою ступу и, намереваясь закинуть в нее кой-какие вещички, шаркая калошами, прошлепала обратно на крыльцо.

- И охота тебе лететь в такую-то слякоть? – Фросс брезгливо тряхнул лапой. – Телепортонула бы – и все дела!

- Цыц! – Ягишна топнула ногой. – Что бы ты в этом понимал! «Телепортонула»! Оно тебе надо, всем об этом трубить? А колдовства на него сколь затрачивать?

- Зато быстро…

- Угомонись! – дверь в Избе жалобно взвизгнула от Ягишнина хлопка.

Кощей и Акимка попятились в угол, уступая дорогу рассерженной бабе Яге. Кикимора Галюня услужливо подала чистое полотенце:

- Возьми с собой, Ягишна… Авось, пригодится? Сама подумай, ну какие там, в этих Заграницах, полотенца? Срамота одна! Они и руки-то поди не кажон раз моют… Возьми…

На удивление, баба Яга серчать не стала, полотенце взяла и сунула в котомку.

- Ягишна, - замялся Кощей. – Ты того? Точно решила лететь? Мадам Лю тебя в Строгий Запрет внесла… Как бы не сотворила чего с тобой? А?

- Кто? Лю? Да что она способна со мной сотрворить? Она никогда не умела устраивать хорошие праздники… Ну, где это видано, так измываться над пожилым человеком? Да и наших Новичков, что же,  по-твоему, на несправедливость  обречь? Люция произвол чинит, а я на это глядеть должна? Не бывать тому!

- Ну, ты того… Этого… Яга Ягинична, не горячись, - подал голос оборотень Митроша. – Люции с тобой век не совладать, это точно. Но и ты в оба гляди – как бы чего не вышло…

- Ну, запричитали,… - голос у Ягишны стал мягче. – Со всем совладаем, и Новичков выручим, и Магу память воротим, и Фестиваль отпразднуем… Непременно надо лететь!

В этот момент во дворе внезапно раздался пронзительный свист, а  вслед за ним разразился невероятный грохот! Изба вздрогнула и покачнулась на своих курьих ногах.  Ягишна, не удержав равновесие, грохнулась на пол, а все остальные, кроме кота,  кубарем покатились под лавки. Со двора резко потянуло дымом. Вся компания в смятении высыпала на крыльцо.

В аккурат в том месте, где стояла Ягишнина ступа, зияла внушительных размеров воронка, из которой клубами валил дым и доносились приглушенные стоны.

- Хана твоей ступе, Яга Ягинична, - Акимка осторожно заглянул в воронку. – Эй! Есть тут кто живой?

Из воронки донеслось тоскливое «Ай-иииии!»

- Лезай, Акимыч, внутрю, - оборотень Митроша озабоченно покачал головой. – Надо быть выволокчи, видать худо там комуй-то…

Черные от копоти, с округлившимися от ужаса глазами, Матильда Брыль и Вирджиния Бжеску стояли на краю воронки, плотно вцепившись друг в дружку руками.  А леший Акимка деловито отряхивался от пыли и отплевывался от сажи, при этом старался быть предельно радушным:

- Ну, чего? Тётки? Эко вас угораздило! Ну, юбки-то подлатаем, небось, а вот с Ягишниной ступой чего делать таперича?

- Акимка! Кузнеца зови, Никиту Силыча! Авось, чего и скумекает?  - Ягишна задумчиво опустила котомку с собранными в дорогу вещами на землю, затем кивнула в сторону перепуганных ведьмочек. – Этих - сей же час в баню! А то от них так разит, не продохнешь. А мне – кота! И немедля!

Фросс, имея многолетний опыт перемены настроения у хозяйки, шмыгнул было под крыльцо и сжался в комок. Но цепкие Ягишнины пальцы ухватили его за хвост, и коту пришлось отказаться от сопротивления.

- Чего ты там говорил? «Телепортонуть»? – крепко сжимая кота подмышкой, Ягишна свободной рукой ловко подцепила метлу и тут же, прямо на песке у крыльца, очертила ею среднего диаметра круг.

- Ягишна! Ну, почему Я-а-а-а????? – завопил кот-баюн. – Я не хочу-у-у-у-у!

- А будто бы я тебя спрашиваю! Тебя переправить легче! Фрося! Они же там и старика Мифленда изведут до смерти и Новичков наших изничтожат! Надо выручать, братец!

- Ну, Ягишна! Ну, послушай! – кот подбирал остатки аргументов. – Я - сказочник! Я не умею больше ничего другого! А телепортация, она, сама знаешь… Ну, это… Ты меня тут на запчасти разберешь, а вдруг я там не соберусь целиком? И потом, ты же помнишь о том, что мадам Люция не верит в телепортацию? А раз уж Верховная Ведьма говорит, что её нету, так может быть, так оно и есть? А?

- Всё сказал, говорун? А теперь – стих!

- Какой стих, Ягишна? Я не сочиняю стихи!

- Фрося! Стих – это глагол. Я говорю – высказался, а теперь сел и стих! Сию же минуту! Если Лю не верит в телепортацию, это не значит, что телепортация не существует. Встань в круг! Фабиус Мифленд не мог тебя позабыть насовсем, понимаешь? При виде тебя у него всегда случался шок. Вот теперь ты и вызволишь его давние воспоминания обратно.

Кот обреченно перешагнул черту, намалеванную Ягишниной метлой, и зажмурился.  Баба Яга провела ладонью по его спине, что-то забормотала и звонко щелкнула костяшками пальцев. В воздухе раздался электрический треск, и синие искры забегали сначала по линии круга, а потом по спине кота.

Очертания кота-баюна  в кругу стали стремительно блекнуть, затем воздух вокруг сжался в сгусток какой-то материи, и кот исчез.


*****
Распаренный и вымытый до звонкого скрипа, старик, сидел на скамеечке у дома братьев Джонсонов и блаженно щурился на солнышке. Лумпы тоже улыбались, с опаской косясь на новенькую баньку, из которой валил пар и доносились восторженные визги.
Наконец, раскрасневшиеся нетопырята кубарем выкатились из парилки прямо на поляну перед домом.

- Мышики! – обрадовался старик.

- Какой здОровский этот ваш глюм! -  Чай хлопнул одного из лумпов по плечу. – Всю грязь отмывает и пышный такой, пузыристый! И аромат первостатейный! И глаза не щиплет!

- Вот именно, – поддакнул Выручай. – И деда отмыли. От него теперь хоть этим самым «доказательством» не разит!

Щай тем временем отрешенно вглядывался в зеленую траву вокруг бани. И по мере концентрации его взгляда, на поляне образовалось озеро, размером в пол избы. А на ровной его глади вдруг показался высокий плавник, а за ним – заостренная зубастая рыбья морда! Акула высунула из воды нос и щелкнула зубами так, что Щай едва увернулся!

- Кто про вот это все думал??? – Чай отпрянул в сторону вместе с лумпами.

- Есть охота, … - вздохнул Щай.

- С ума сошел?!! – Выручай щелкнул пальцами и озеро с акулой исчезло.  Затем он протянул приятелю мятую морковку. – На, держи! Прорва ушастая!

Щай хрустнул морковкой и сморщился.

- Что? Не катит?

- Катит! Как под горку! – огрызнулся он.

Чай переводил взгляд с одного товарища на другого, а затем толкнул Выручая в бок локтем:

- Ты деда тоже морковкой кормить собираешься?

Вскоре все – юные нетопырята, братья Джонсоны и улыбающийся старик – сидели в саду за столиком, где на белой скатерти пыхал жаром пузатый самовар, а вокруг него теснились разного рода яства и сладости.

- Ну, вот! Совсем другое дело! – Чай довольно улыбнулся и хлопнул Щая по плечу. – Ведь можешь же, когда хочешь! А то думаешь, невесть, про что!

- Мышики! – старик с аппетитом уплетал баранку. – Хорошие мышики.

- Мышики-то мышики,… - вздохнул Щай, дожевывая плюшку с брусникой. – Да крылья-то отвалились… В аккурат у всех троих… Как мы теперь фестивалить будем?

- Значит, конец пришел нашему «Трали-вали»,… - печально кивнул Выручай. – Ягишна же говорила….

- Это значит, что наш переходный возраст закончился… Я это заподозрил еще тогда, когда Выручай про морковку стал думать.

- И что? Мы теперь волшебники, что ли?

- Это еще бабушка на двое сказала… Нам как-то домой воротиться надобно… А тут еще Фестиваль этот и доказательства всякие…

- Мышики, - снова, улыбаясь, пролепетал старик.

- Эх, дед, - Щай заботливо подал ему плошку с вареньем. – Ты, что же, совсем ничего не помнишь?

Но старик только причмокивал из ложки варенье и улыбался.

- Это есть буль-дурман, - Лумп-Рей пристально смотрел старцу в глаза. – Он плохо пахнуть и забирать воспоминания.

- Да-да! Плохо, плохо пахнуть! – поддакнул Лумп-Рай. – Земляничный глюм запах убирать, а воспоминания не вернуть.

- И что же теперь? – озаботился Выручай. – Он так и будет тут в беспамятстве глазами хлопать? Можно его как-то в прежний вид воротить? А то мы даже не знаем, кто он такой и откуда взялся.

- Буль-дурман – не страшно. Буль-дурман проходить, только долго. А чтобы быстро, надо это, как это? – Лумп -Рай с трудом подбирал слова. – Сильный Буммм! Чтобы в голова треск был!

- Ты что же? Предлагаешь треснуть деда по голове???

- Нет!!! – в один голос заверещали братья Джонсоны. – Трескать по голова не надо! Трескать сильно, чтобы в голова треск получился, надо!

Внезапно Выручай прервал разговор, стал теребить уши и вертеть головой, стараясь избавиться от возникшего в ушах зудящего звона. Чай и Щай тоже вдруг замотали головами. Звон тем временем нарастал, и даже лумпы закрыли ладошками уши.

А потом, прямо у ног старика, раздался самый настоящий треск! Из ничего в воздухе образовался сгусток тугой материи, который искрился и распространял запах озона. Затем был оглушительный хлопок, дым и снова звон в ушах. А из клубов этого дыма, как ни в чем ни бывало, вышел огромный черный кот! Он потянул носом воздух, мурлыкнул себе под нос что-то вроде «Клубничкой пахнет» и бесцеремонно прыгнул к старику на колени.

- Фросс??? – хором воскликнули нетопырята.

Но кот только фыркнул «Цыц!»,  потерся щекой о плечо старика и сладко замурлыкал:

- Течет речка быстрая,
Вода в речке чистая,
Солнце светит яркое,
Лето будет жаркое.
По грибы мы в лес пойдем,
Полный кузов наберем!

Старик вдруг замер, растерянно оглянулся, а затем почесал кота за ухом и ровным, чуть подрагивающим, голосом сказал:

- Ты есть кот Гинична? Фросья? Так? Добрая примета!

- Ну, вот, шок, кажется, организовался. Я-то есть, я всегда есть, - кот продолжал тереться старику о плечо. – Но нынче не это главное. Нынче, Ваша фейность, главное, чтобы ты был!

- Слушай, - Щай толкнул Выручая в бок. – Выходит, что Ягишнин кошак нашего деда знает?

- Деда??? – кот вдруг ощетинился. – Да вы хоть знаете, кого по лесу таскали? Это вам не просто какой-то там дед! Это Маг Первой величины – Фабиус Арнольд Мифленд!

- Оп-паньки… - Щай уставился на старика. – Вот оно! Самое, что ни на есть, доказательство! Это вам не какое-то там «Трали-вали!»

- Не понял, - Чай локтем толкнул приятеля в бок. – Выходит, что наш дед теперь и не дед вовсе?

Тем временем старик все более обретал человеческий облик и сознание:

- Они говорить мне про страшный и ужасный «Новичок», говорить, что меня надо прятать, а затем отбирать посох и шляпу, и толкать меня в House – Down … И я так и не узнать, что это есть – «Новичок»…

- А «Новичок», дед, это мы и есть, - Щай подошел ближе. – Нас Ягишна на Фестиваль отправила, сказала, что больше некому. Ты, что же, совсем ничего не помнишь? Кто тебя в избу-то затолкал?

- «Новичок» есть вы?  - маг осторожно опустил кота на землю. – Это не есть так! «Новичок» - это страшный оружие, а вы – мои Мышики…

- Подумаешь, оружие, - пожал плечами Выручай. – Ты вон Фабиус Арнольд Мифленд – Маг Первой Величины, а мы тут тебя дедом зовем да в бане парим …

- Дед – это есть хорошо. Это – тепло, это дом, это бань-ка… А Маг – это есть обязательство. Поэтому ведьма Лю украдать Мага Мифленда, а Мышики спасать деда.

- Мудрено говоришь, Ваша Волшебность, - Фросс взглянул на небо. – Солнце низко уже, нам пора идти, чтобы успеть предъявить доказательства, и закрыть этот чертов Фестиваль.

- Надо брать с собой наш земляничный глюм, - Лумп-Рай и Лумп-Рей дружно захлопали глазами, передавая Выручаю увесистый флакон с пузырящейся жидкостью. – Дед - чисто, мышики - чисто, кот - чисто!

Фросс буркнул себе под нос что-то типа «Обойдемся», и на всякий случай отошел в сторону.


*****
Деревенский кузнец, известный богатырь, Никита Силыч задумчиво чесал затылок, разглядывая обломки ступы.

- Ну, чего там, Сылыч? – прокряхтел Кощей Бессмертный.

- Чтобы совсем ничего, так нет, - наконец проговорил кузнец. – Тягловый движок уцелел. Маленько дышло на ём подковать, да и загудит, как миленький. Тольки к чему его пришпандоривать? Весь балласт накрылся! И фюзеляж сгорел…

- А ты новую ступу изобразить  способен? – с легкой тенью надежды спросила Ягишна.

- Новую? Оно, конечно, можно и новую… Тольки до первого снегу не управиться…

- До первого снега??? Ты шутишь, кузнец?

- Никак нет, Яга Ягинишна! Какие тут шутки? Сама гляди: фюзеляж выстругать – это тебе не баран чихнул. А пока балласт наладишь, чтоб аппарат под облаками не шкивало? Почитай, в аккурат к первым морозам. Тягловый движок, он штука капризная, матушка. Новую-то ступу я тебе непременно налажу, только чтоб не так скоро…

- А ежели бы это, как его бишь? Пришпандорить? – Кощей с любопытством разглядывал равномерно мерцающий двигатель. – Придумать бы только, к чему?...

Тут как раз из бани вышел раскрасневшийся леший Акимка с двумя огромными ведрами.

- Акимка! Стой!!! – хором воскликнули баба Яга и Кощей Бессмертный.

- Чего?

- Постой-ка, Акимушка, - Ягишна засеменила вперед, вытянув шею, словно гусыня. – Куда это ты подался?

- Как это куда? Ты же сама велела этих двух тетех в баню волочь, отмыть от копоти, - Акимка удивленно пожал плечами. – Баню истопил, за холодной водицей иду. А что?

- А ну-ка, дай сюды ведро! – баба Яга ухватила новенькое дубовое ведро и махнула рукой кузнецу. – Гляди, Силыч! Сюда движок пришпандоришь?

Акимка рот открыл от удивления, а кузнец повертел в руках ведро так, словно это была детская игрушка, заглянул под днище, удовлетворенно хмыкнул и сказал:
 
- А чего ж не пришпандорить? Это мы запросто. Тольки, Яга Ягинишна, высоко не полетит и грузу на борт не взять будет.

- Клепай, Силыч! Только быстро! Мне моего кота с Фестиваля выручать надобно!
 





Вокруг Черной горы выстроилась большая очередь из участников Фестиваля, притащивших с собой всевозможные доказательства: грибы-мухоморы, еловые шишки, живого ежа и еще уйму всякой всячины.

Два рослых эльфа с изумительными, цвета весенней травы, глазами, очень тщательно всё и всех проверяли, записывали в какую-то книгу и только потом пропускали вперед.

Щай хмуро глянул на колышущуюся, словно подтаявший студень, очередь, повернулся к товарищам и сказал:

- Засыпемся.  Кабы одни были, а то у нас тут дед, да еще и с котом. Ни за какие коврижки не пропустят. Видали тех двоих? Тот час же повяжут!

- Дед, говоришь? – Выручай задумался. – Да еще и с котом? А хоть бы и так! Только пущай они оба помалкивают на проходной! Слыхал, Фрося? Окромя «Мяу» - ни звука! А ты, дед, тоже молчи да знай себе улыбайся ширее. Авось, пройдем.

- Предупреждал же Акимка, чтобы я с вами не связывался! – обреченно вздохнул  кот-баюн.

И когда пристальный взгляд патрульного эльфа споткнулся о Щаеву физиономию, Выручай ухватил обоих товарищей под руки и громко продекламировал:

- Команда «Новичок» в полном составе прибыла ко Дворцу Её Верховного Могущества!
Но эльф на это не купился. Он протиснул свою тощую шею сквозь тесный строй бравых нетопырят, и с презрительным сарказмом, ткнув пальцем в плечо Фабиуса Мифленда, медленно произнес:

- Who is he?

- Как это кто? Это наш… дед! Не видишь, что ли, зеленоглазый? – Выручай использовал все свои знания заграничного языка, которые ему с таким трудом вдалбливал когда-то Кощей.

- Is this your grandfather? – продолжал упорствовать невозмутимый эльф.

- Чего он там стрекочет? – зашептал Щай.

- Ну, да. Наш дед. Общий. А что? – Чай тоже вспомнил значение слова «grandfather», толкнул Щая в бок локтем и нацепил на лицо радостно-счастливую улыбку.

- Whose is this cat? His?  – подал голос второй эльфийский страж, тыча пальцем в плечо заморского Мага. - Is  this your grandfather's cat? 

- Тоже мне, начальство! Всего лишь какие-то Эльфы! Чего они хотят? – Щай уже предвкушал драку.

- Цыц! Спрашивают, дедов ли это кот? – тихонечко перевел с заграничного Выручай.

- Ну, чего пристали к старому человеку? – Щай уже не скрывал возмущения. – Дедов это кот! Он с ним и не расстается никогда!

Эльфы переглянулись, но не отступали:

- Does your grandfather always travel with the cat?

- ????

- Спрашивают, всегда ли наш дед с котом путешествует?

- Вот же докопались! – Щай сжал кулаки. – Да, Ваше Изумрудное сиятельство, наш дед всегда гуляет только с этим котом! Он из дому без него не выходит! А если вы не хотите испортить финал Фестиваля, то должны пропустить нас во Дворец, так как самое главное Доказательство есть только у нас! Нighly likely! Так что пиши в свою книгу: «Дед – одна штука, черный кот – тоже одна штука!»

Эльфы от изумления открыли рты и расступились, пропуская всю компанию внутрь, но, соблюдая правила, в книгу что-то все-таки записали.



*****
Тереза Азохен Вей, кряхтя и чертыхаясь тащила по скользкому полу Приемной Залы дворца Верховной Ведьмы огромную кадку с булькающей в ней зловонной субстанцией.

- За троном поставь, сзади, - мадам Лю поморщилась от едкого запаха. – И крышку плотнее прикрой. Ты поняла, что я тебе говорила? Никаких доказательств!

- Поняла, Ваша Дотошность, - пот градом катил со лба Первой стац-ведьмы. – Всех в чан и никаких воспоминаний! Только как быть? Мага Мифленда они с собой приволокли. Может, их во Дворец не пускать?

- Какого Мага Мифленда? – Верховная Ведьма забарабанила пальцами по подлокотнику трона. – Запомни - Маг, он ведь в мантии был, в шляпе и с посохом? Так? А эти «Новички» оборванца какого-то во Дворец притащили! И еще хотят предъявить его, как доказательство! Как так «не пускать»? Их непременно надо впустить, но ни в коем случае не выпустить отсюда! Еще раз спрашиваю – ты поняла меня, Тереза?

Стац-ведьма лихорадочно затрясла головой, отстукивая зубами: «Поняла! Как не понять!»

К полудню к подножию Черной горы стали слетаться, сползаться и подходить всевозможные чародеи, участники Сто седьмого Фестиваля Чистого Волшебства. Они по очереди подходили в Тронный Зал и вываливали к трону Верховной Ведьмы собранные «доказательства»:  старые калоши, отборные мухоморы, колючие шишки и прочую дребедень. А потом быстро ретировались, стараясь не попадать в поле зрения Люции Шкоденбрех.

Чай, Щай и Выручай выступили вперед, на самую середку зала, выдвинув на первую позицию Мага и кота-баюна:

- Госпожа Верховная ведьма, - Выручай старался говорить ровным, располагающим, голосом. – Мы нашли самое главное доказательство Фестиваля - Мага Арнольда Фабиуса Мифленда. Теперь Вы не станете зря наговаривать на наше Лукоморье и Ягу Ягшинишну?

В зале повисла гулкая тишина. Все участники Фестиваля расступились и замерли, опасаясь гнева Верховной Ведьмы. Нетопырята быстро сообразили, что бурных аплодисментов, переходящих в овации, не будет.  Оставалось только догадываться, во что на этот раз выльется гнев мадам Лю.

Люция Шкоденбрех медленно, в полной тишине, направилась к Фабиусу Мифленду.  Её леденящий душу взгляд намертво впивался в испуганное лицо Мага Первой величины.  Нетопырята, переглянулись и,  не сговариваясь, все втроем, встали между Верховной Ведьмой и волшебником.

- Эх, жаль крылья отвалились уже, .. – выдохнул Чай.

- Да какая разница? Деда бы все одно, не поднять, … - поддакнул Щай.

- В глаза ей только не глядите, - прошептал Выручай.

Фабиус Мифленд побледнел, но не проронил ни слова, лишь только покрепче прижал к себе кота.

Мадам Лю с негодованием зашипела:

- Вы есть зло! Вы лишили великого Мага Фабиуса Мифленда жизни, а нам подсовываете какого-то самозванца! О! Ваша Лукоморская команда «Новичок» - великая отрава для всего Волшебного мира! Поэтому все ваши доказательства сей же час аннулируются, как подложные, а вы все подлежите уничтожению, как непригодные и вредные для всего Волшебного Мира существа!

- Врешь, старая карга! – Щай решительно шагнул вперед. – Это мы еще поглядим, кто кого!

- Ах, ты… мышь летучая! - крючковатый и синюшный палец Верховной Ведьмы поднялся к небу, указывая на важность момента.

Нетопырята взялись за руки, продолжая заслонять собой старика Мифленда, а кот-баюн, наконец, не выдержал и проговорился вслух:

- Ваша Рассерженность! Он просто хотел сказать, что это еще не конец! Потому, что сказка всегда должна  заканчиваться словами «И жили они долго и счастливо!»

Глаза Верховной Ведьмы сверкнули злорадным огоньком:

- Ага! Вот ты и попался! Ты не просто кот, ты - Кот-баюн по имени Фросс! Вот это и есть самое главное доказательство коварства Лукоморской колдуньи Ягиты Гиниш! Ты послан ею сюда с целью околдовать нас всех и разрушить наш Мир!

- Враньё! - почти по-вороньи каркнул разобиженный Фрося. – Ваше Наглейшество! Полноценное вранье! Я всего лишь сказочник, а не колдун!
 
Собравшиеся вокруг волшебники, ведьмы и прочие так и ахнули! А Люция уже направила было на несчастного кота свою волшебную палочку, собираясь начать экзекуцию именно с него. Но в тот самый миг высоко в небе послышалось легкое жужжание и мерное пощелкивание. А затем из облаков вынырнул странный предмет, очень напоминающий большое банное ведро.

- Глядите! – Щай кивнул головой вверх.- Ведро летит! С чего бы?

- Акимыча ведро, - Чай сощурился, вглядываясь в разрывы облаков. – Вон и щербинка у ручки видна! А зачем нам ведро?

- Кто-нибудь думал про ведро? – Выручай вопросительно взглянул на товарищей.

- Нет!!!! – Щай и Чай дружно завертели  головами.

Жужжащее и щелкающее ведро достаточно быстро снижалось, и вскоре на фоне пушистых, нежно-кремовых облаков вечернего неба проступил характерный профиль Яги Ягиничны, Лукоморской колдуньи, равной которой нет.

- Эх, вы! – обрадовался и облегченно вздохнул Кот-баюн. – «Ведро, ведро»! Борт номер Один!


*****
Не торопясь и не сводя глаз с Верховной ведьмы, Ягишна уверенно шла через Тронный Зал. Легкая тень улыбки едва заметно скользила по её губам. Но от этого кровь стыла в жилах у тех, кто понимал происходящее.

- Лю, ты зачем обижаешь моего кота? – баба Яга сгребла перепуганного кота-баюна  в охапку и скрипучим голосом продолжила. - И что за правила на твоем Фестивале? Почему у тебя Маг первой Величины по лесу в какой-то дерюге шастает? Зачем ты берешься за то, чего никогда не умела делать?

- Какой-такой Маг? – пропищала Люция Шкоденбрех. – Этот, что ли? А это и не Маг вовсе! Так, незнамо, кто! Да и кот, еще не известно, чей!

- Это есть страшный провокация! – Фабиус Мифленд, наконец, ощутил свою силу великого Заморского волшебника и возмутился. – Вы не есть колдунья, Вы есть самозванка в Шляпа!

- А вот  в этом есть резон! – Ягишна вдруг развеселилась. – Думаю, что тут все дело именно в ней, в Шляпе, то есть! Лю, а что если её у тебя отобрать?

Но шуток на счет Шляпы мадам Люция не понимала. Ухватившись за широкие поля упомянутого головного убора, она попятилась назад, за трон, второпях сдернула крышку с кадки, намереваясь опрокинуть её на Лукоморскую колдунью. Тереза Азохен Вей, зажав пальцами нос, ринулась в противоположную сторону.

Понимая безысходность ситуации,  Люция Шкоденбрех, что называется, достала из колоды козырную карту: ухватилась за скользкий и липкий край, стоявшей за троном, кадки, выдохнула и изо всех сил потянула её на себя. Густая, буро-зеленая и к тому же дурно пахнущая жидкость издала утробно чавкающий «Бульк», а Верховная Ведьма, не удержав равновесие, всей своей немалой массой плюхнулась прямо в середину этой лужи. Зал ахнул.

Затем, не дожидаясь, пока перепачканная бурой жижей, и не узнающая никого, Верховная Ведьма выберется из зловонной лужи, Ягишна распахнула дверь и каркнула Терезе Азохен Вей:

- Волоки её во двор! Не то задОхнется! Да и сама рот не разевай!

- Долго же придется здесь все отмывать,… - покачал головой Чай, поворачивая к выходу.

- Эй! Мадам! – Выручай протянул Первой стац-ведьме лумповский флакон с земляничным глюмом. – Держи! Это лучшее средство от буль-дурмана – фирма «Джонсон и Джонсон»!

- Земляничкой пахнет, и глазки не щиплет! – хихикнул Щай.

- Вот еще, - Ягишна вынула из котомки и подала совсем растерявшейся Терезе чистое полотенце, врученное ей кикиморой Галюней. – Оботретесь потом. А то, поди, у вас тут и полотенец не припасено…


*****
К вечеру у подножия Черный горы полыхал огромный костер из собранных в доказательство шишек. А вокруг всевозможными способами веселились Заморские да Заграничные колдуны и волшебники: с разбега прыгали через костер, пили прохладный эльфийский эль и, обнявшись, громко пели песни, с азартом играли в чехарду. Да мало ли развлечений можно придумать на Фестивале Чародейства и Волшебства!

И только Верховная Ведьма Люция Шкоденбрех сидела в сторонке, двумя руками уцепившись в поля своей широкополой Шляпы, таращилась на происходящее безумными глазами. От её Скверности исходил стойкий земляничный запах, а первая Стац-ведьма Тереза Азохен Вей то и дело поправляла, сползающее с округлых плеч мадам Лю, белоснежное полотенце.

- Гинишна! Какая сейчас есть добрая примета! Вы так меня выручать! – Фабиус Мифленд восседал на троне Верховной ведьмы, с удовольствием вкушал из бокала дивный эльфийский эль, и бережно прижимал к себе черного кота. – Если бы не Ваш «Новичок», я бы пропадать там, в House – Down!

- Нighly likely! – улыбнулась баба Яга.

- Гинишна! Как же может быть highly likely, когда она сама, - маг кивнул головой в сторону Люции Шкоденбрех. – Она сама приказала меня отравлять! Мадам Лю надо наказать! Ей надо объявить… как это? Забвение… Нет! Санкция!

- Ты с ума спятил, Ваше Чародейство! Кто же еще, кроме Лю, согласится быть Верховной Ведьмой?! Ну, да, устроить хороший праздник она не умеет, однако и с этого тоже польза есть: гляди-ка, сколько шишек собрали! На всю зиму хватит печку во дворце топить!

Янишна устало потянулась, щелкнула костяшками пальцев и широко зевнула:

- Однако, пора и честь знать. Собирайся в дорогу, Ваше Могущество!

- В дорогу? Это как есть?

- Телепортонуть – и все дела! – Фрося поспешно соскочил с колен Великого Мага.

- Теле?.. Что сделать? – не понял волшебник.

- Да ничего тебе делать не надо. Как всегда, с комфортом полетишь – на белых лебедях!

- Гинишна! Постой! Мои Мышики! – спохватился Фабиус Мифленд.

- Ах, да… Мышики… Щай! Чай! Выручай!

Юные нетопырята тут же предстали перед Ягишной. Пожалуй, они были единственными, кого не радовал праздник: все трое понуро опустили головы и смотрели под ноги. Крыльев за спиной ни у кого не было.

- Ну? Чего носы повесили, Новички? Вы поручение мое выполнили, с заморскими да заграничными волшебниками совладали, доброе имя всему Лукоморью спасли, теперь просите, чего душа пожелает!

- Нам, Яга Ягинична, ничего и не надобно, - замялся Выручай. – Нам бы только…это… Крылья обратно вернуть!

- Крылья? И всего-то? – смех у Ягишны был скрипучим и каркающим, как у старой вороны. -  Вы же теперь волшебники! Вам стоит только подумать!

- Подумать? Яга Ягинична!!! Только подумать – и снова сможем летать?
Лукоморская колдунья кивнула.

- Ребята, айда! – Выручай ухватил товарищей за руки, и они все втроем ринулись к реке, а потом дружно сиганули вниз с края песчаного обрыва.

Спустя миг, в небе порхали два нетопыря с бархатно-шоколадными крыльями, а на песке у воды сидел толстый бегемот и рассеянно хлопал глазами.

- Щай! Ты не ты, когда голоден! – Выручай протянул бегемоту мятую морковку, которую тот тут же зажевал. – Так лучше?

- Лучше! – рявкунул бегемот и совершил изящный кульбит через голову.

- Дед! – донеслось уже сверху. – Не забывай нас, дед!

- Мышики, … - тихонько прошептал Фабиус Мифленд. 


*****
Добротное банное ведро со щербинкой у самой ручки парило над лесом, медленно, но верно приближаясь к Лукоморью. Ягишна методично гребла метлой, словно веслом, ловко минуя макушки деревьев. Её черный кот Фросс высунул нос из ведра и задумчиво произнес:

- Низковато идем…

- Это потому, что кто-то слишком много ест! – подмигнула баба Яга. – Может, надо было тебя телепортонуть?

- Нет! – глаза у кота округлились. – Мне и так хорошо!

Серые облака опустились ниже и стали хмуриться. Вскоре заморосил мелкий дождик. Кот поёжился и потихонечку забрался под Ягишнин плащ.

- Послушай, Ягишна… А как же теперь мадам Лю?...

- А что Лю? Денька через три буль-дурман выветрится и все будет, как было.

- Нет. Я о другом. Все теперь знают, что это не ты, а она одурманила Заморского Мага. А это невероятное событие, даже для Заграницы.

- Любое событие остается событием до тех пор, пока о нем говорят. И если ты не станешь об этом трещать повсюду, то все скоро забудут, что произошло на самом деле.

- Ягишна! Но ведь тогда Верховная Ведьма, когда очухается, снова покатит бочку на тебя и на наше Лукоморье!

- Нighly likely, … - улыбнулась Лукоморская колдунья. – Фрося! Пригнись! Идем на посадку!