Счастливая блёсенка

А-а-а!— громкий, душераздирающий крик заставил мальчишек, резвящихся на речном песке, вздрогнуть. Они вдруг притихли, оставив возню, и сбились в кучку около своего товарища.
Лёшка, небольшой коренастый мальчуган, лет двенадцати,  загорелый и светловолосый, прыгал на одной ноге, орал и ругался, как взрослый мужик. Его веснушчатое лицо раскраснелось от боли. Слёзы текли ручьями, оставляя мокрые полосы на пыльных щеках.
Никто из ребят толком не мог понять причину внезапного Лёшкиного помешательства.
Пять минут назад они, весёлой гурьбой, мокрые после купания, катались по песку,  пачкаясь с головы до пят. Если бы не Лёшкин рёв, то ребята, с визгами, обгоняя друг друга, бросились  вскоре наперегонки к ямке, чтобы нырнуть в тёмные прохладные  глубины.
Но сейчас, стайка перепачканных и напуганных пацанят молча стояла возле корчащегося от боли Алёшки, и безумными глазами смотрела на муки товарища.

— Смотри, попался! — заорал Пашка, длинновязый и темноволосый парень, указывая на левую Лёшкину ногу. Из большого пальца, смывая прилипшие песчинки, текла кровь. Лёшка перестал реветь, сел на камень, поднял ногу, чтобы рассмотреть причину боли, и тут,  вся ребячья компания взорвалась неистовым дружным смехом. На  Алёшкином пальце, намертво зацепившись крючком-тройником, висела блесна. Капельки крови стекали по её тонкой золотистой планке с зазубринками в виде рыбьей чешуи и падали на песок.
— Смотри, хорошо взял! Жаль, что не на все три крючка! — Пашка ехидно съязвил, подкидывая пацанятам свежую порцию взрывного смеха.
Алёшке было до того обидно, что все друзья потешаются над его бедой, что мальчик махнул на них рукой и, стараясь не зацепить блесной траву, поковылял в сторону дома. Добирался он долго: прыгал на здоровой ноге, шёл на пятке, приподнимая палец с засевшей намертво блесной, даже пробовал ползти вверх по угору. Нога сильно болела и Алёшка несколько раз просто сидел и выжидал, когда боль утихнет и он сможет прожолжить свой путь.
— Господи! — заохала мать, случайно увидев в окно хромающего Лёшку. Она тут же оставила чай, который пила в компании соседки, тётки Стеши, и кинулась навстречу сыну.

— Так его к дохтуру надоть! — причитала тётка Степанида, пока Алёшкина мать поливала на ногу холодный кипяток, пытаясь смыть песок и запёкшуюся кровь.
— Ленка, так буде на закрошках утащим, коли везти некому. Али в постилаху каку завернём, да двоима и упрём до лечебни. Давай, я подсоблю.
Пока Елена собирала сына в больницу, тётка Стеша допила чай.  Прихватив с собой парочку шоколадных конфетин, которые она суетливо бросила в карман фартука, тётка  взяла протянутую соседкой сумку с бельем и документами, помогла Алёшке залезть на материнскую спину, после чего троица двинулась в путь.
И вот, Алёшка, багровый от стыда, едет на материных закрошках на виду у всего села. Он старается не смотреть по сторонам, боясь наткнуться взглядом на знакомых ребят и умоляет Боженьку, теребя светлый крестик на шее, чтобы тот помог им быстрее добраться.

****
    — Ну-с, молодой человек! — пожилой полный доктор, заменяющий в сельской больнице терапевта, хирурга и акушерку, нажал на палец с блесной, и в глазах у Алёшки потемнело. — Как же так можно? Крючок вошёл целиком! Возмутительно!
Доктор почесал затылок, что-то написал на листочке и вышел. Лёшка сидел на кушетке, рассматривая свой распухший палец, в котором громко пульсировала кровь, будто сердце переместилось из груди туда, именно в этот злосчастный палец.
Через несколько минут врач вернулся с молодой медсестрой, которая сразу принялась готовить инструменты, раскладывая их на белой тряпице.
— Будем резать!
Лёшка хотел было возразить, но душная тягучая волна затуманила его голову, предметы медленно поплыли, делая кабинет похожим на длиннющий коридор с сотней окошек и островков белой мебели. Далёкие звуки стали неразличимыми и протяжными, как церковное пение, свет погас, унося мальчика в бесконечную черноту...

 — Ну-с, молодой человек! Очнулись! — доктор улыбался, легонько хлопая Лёшку по бледным щекам. — Что ж вы так испугали нас? Только барышням пристало падать в обморок. Ай-ай!
Мальчик смутился от слов врача, и посмотрев на забинтованный палец, обрадовался, что он болит уже не так сильно.
— Вот, кстати, ваш трофей! — мужчина протянул блесну. — Занятная, скажу вам, вещица! Редкостная! Уж я-то знаю толк в  снастях. Еще бы рыжих петушиных пёрышек навязать, да под красную нитку— бесценная была бы блесна! Не смею даже просить вас уступить её мне, но если вы готовы...
Доктор замялся, пряча заинтересованный взгляд, а Алёша, схватив блесну, бережно воткнутую в марлевую салфетку, слез с кушетки и, хромая, направился к дверям.
— Я и сам рыбак, — сквозь зубы процедил паренёк.
— Ну-с, тогда не смею вас задерживать, молодой человек! — расстроенно крикнул врач вдогонку и закрыл за  пациентом дверь.

****
    Цыпа-цыпа-цыпа! — мать звучно зазывала курей, раскидывая в ограде зерно. Рыжие курочки, втянув маленькие головки с черными глазами-бусинами и растопырив крылья, сбегались на призыв хозяйки.
Кирька, молодой петух-красавец, с шикарным хвостом и медным оперением, отливавшим в солнечных лучах красно-оранжевыми переливами, не спешил на кормёжку. Он сидел на штакетине старенького забора, нежась в рассветном мареве, подставляя солнцу свои красные бока. Алёшка, как зачарованный, смотрел на петуха, помня про докторовы рассказы о петушиных перьях. Внутри у мальчишки давно уже горела мечта, которая напрочь заняла все его мысли и точила душу, подначивая паренька к действию.
" Вот бы скататься на Антипкино озеро, — думал Лёшка, — говорят там окуней немеряно. Да опробовать бы в деле трофейную блёсенку! "
Алёша часто задавал себе вопрос: откуда она взялась на пляже, эта блесна?
" Сроду и рыбаков там не было, — думал мальчик, — городские ловят на яме, или на перекате. Может, водой вынесло на берег, тогда почему она была так далеко, почти у кустов, и так глубоко в песке? Не птица же занесла снасть сюда, подобрав где-то заметную  блестяшку. Откуда она взялась? " .

Лёшка, как заворожённый, рассматривал блёсенку уже который день подряд: вертел её, тёр золочёную плашку. Мысли об Антипкином озере не покидали его с момента, как сняли швы и нога стала заживать.
" Скатаюсь на велосипеде, — размышлял Алёшка, — тут  не далеко, километров восемь. За день успею и туда и обратно. Но сперва надо Кирьку поймать, да пёрышек добыть, а то вдруг без них и клевать не будет, тогда вся рыбалка насмарку ! "

****
    План по поимке петуха созрел в Лёшкиной голове быстро. Кирька, обычно, сидел до последнего, давая курам  вволю насытиться зерном, а потом, грациозно слетев с излюбленной штакетины, вальяжно подходил к месту кормёжки и начинал яростно раскидывать клювом землю, прося у хозяйки свою порцию. Елена дивилась Кирькиной важности и бросала ему горсть зёрен отдельно, у сарая, чтобы он не перепахал всю ограду в поисках корма. Вот и сегодня было всё точно так.
Петух спешно склевал свою порцию и отправился за сарай, где он любил покопать червей возле компостной кучи.
— Мам, я гулять! — Алёшка сорвал с вешалки свою кепку и хлопнул дверью. На мосту парнишка отсыпал немного зерна в карман, а на чердаке нашёл большой старый ящик.
Кирька усердно копал червей, не обращая внимания на Лёшку. Мальчишка, было, попробовал поймать петуха, загнав его между сараем и забором, но тот бойко увернулся, больно клюнул Алёшку в колено и убежал.
— Вот зараза! — паренёк пригрозил петуху кулаком. — Всё равно поймаю!
Через пару минут ящик был установлен на палочку-подпорку, от которой тянулась верёвка. Под ящик Алёшка насыпал зерно и  лежал, поджидая Кирьку, в смородиновых кустах, крепко сжимая бечёвку. 

— Ай! Ты чего так клюёшься? Больно же! — Алёшка крепко прижал к себе петуха, и выдернул из петушиной шеи несколько длинных и тонких рыжих перьев.
Петух не понимал, что с ним делают и дико брыкался в попытках вырваться. Он бил мальчонку клювом по рукам и плечам, шпорами царапал живот, шипел. Наконец, когда экзекуция была закончена, Алёшка отпустил Кирьку, но тот встал, как вкопанный, готовясь наброситься на обидчика и заклевать.
— Всё! Иди уже! Мне хватит! — мальчик еле отогнал петуха вицей, а потом, по пути в сарай, еще не раз оборачивался и смотрел, не бежит ли  за ним Кирьян, чтобы отомстить.

" Вот она — мечта рыбака!— довольный результатом Лёшка вертел блёсенку над головой. Она переливалась в закатных лучах, сверкая, как драгоценность.  Усики из петушиного пера, перемотаные красной нитью, топорщились во все стороны, напоминая паучьи лапы. Парень загадочно улыбнулся, предвкушая отменную рыбалку.

****
— Мам! Я на рыбалку! — ставя перед фактом, утром крикнул Лёшка,  кинул в рюкзачок пару варёных яиц, горбушку хлеба, несколько ломтиков солёного сала да огурец, вывел велосипед за калитку и направился в сторону озера. Дорога была дальняя, но паренёк не унывал. Его подгоняла жажда приключений да рыбацкая чуйка! Он был уверен, что и правда, улыбнётся ему рыбачье счастье, и вернётся он домой с хорошим уловом.
Уже давно скрылось из вида село, медленно уплывая за поворот. Алёшка свернул на лесную дорогу, которую и дорогой -то назвать было нельзя : две песчаные колеи, заросшие по бокам травой да мхом. По дороге давно никто не ездил на машинах: местные добирались в эти места пешком  за грибами  да ягодами, и лишь редкие рыбаки, оглушая беломошный бор диким рёвом мотора, лихо проносились в сторону озера на мотоциклах.
Мальчишка, что есть сил, давил на педали. У него стучало в висках от радости, скорости и азарта. Еще немного: лиственный перелесок, пожарище, заросшее редкими сосенками, болотистая ложбинка, где он спрыгнул с велосипеда и повёл его, шагая по топкой жиже, еще совсем чуть-чуть... И вот оно, Антипкино озеро!

Алёшка стоял на угоре, с которого вниз вилась узкая тропинка, а перед ним синела, отдавая чернотой у берегов гладь огромного лесного озера.
Парень разобрал снасти, устроил себе местечко под корневищами поваленной древней сосны, наскоро перекусил и пошёл рыбачить.
Несколько первых проводок были пустыми, Лёшка, уж было начал расстраиваться, что обманул его доктор и блесна ничего не стоит, но тут леска весомо отяжелела, кончик спиннинга загнулся в дугу.
— Ура! Есть! Есть первый!
Юный рыбак радостно сжимал в руках хорошего, чуть больше столовой ложки, окушка! Окунь брыкался, пытаясь уколоть мальчика и выскочить, но тут же угодил в мешок рыбацкой сумки. Глаза мальчонки загорелись, тело забила мелкая дрожь.
— Работает, значит, блёсенка! Не соврал доктор!
 
День катился к вечеру. Закатное зарево расплылось на тёмной озёрной глади красным пятном. Розовато-алая вода исходила рябью от  порывов ветерка, который к ночи обещался разыграться не на шутку, торопя рыболова домой.
Алёшка еле поднял рюкзак, чтобы закинуть себе на плечо и, согнувшись под тяжестью улова, поехал домой. На болотинке пришлось оставить железного коня и тащить его, утопая почти по колено в чёрной чаче. Только добравшись до перелеска, минуя пожарище, мальчик решил передохнуть. Рюкзак тянул плечи, спина болела от тяжёлой ноши, и Лёшка свободно вздохнул, когда скинул баул с рыбой на землю и растянулся на обочине в траве. Несмотря на усталость, он был счастлив и доволен, а заветную блёсенку  поклялся хранить и никому не отдавать.
Глаза мальчишки закрывались от усталости, тело ломило и знобило. Алёшка пару раз зевнул, потёр глаза, запрыгнул на велосипед и погнал. Позади оставалась половина пути.
На лес спускались густые сумерки, ветер усилился и беспощадно трепал сосны. По сторонам слышался треск сучьев и гул надвигающейся грозы.
Прибавив ходу,  паренёк летел вперёд, не замечая ничего на своём пути.

— И откуда она тут взялась? — ругался Лёшка, пиная поваленную поперёк дороги сушину. Он прижал к ране на лбу оторванный рукав рубашки, пытаясь остановить кровь, и сел под невысокую лохматую ёлочку, прячась от дождя.
— Дурацкая погода! — мальчишка поёжился, чувствуя, как холодные капли стекают по шее и спине, накинул капюшон и покосился на сломанный велосипед.
Бедняга лежал на боку, вывернув вверх переднее колесо, согнутое "восьмёркой " .

Эти полпути до дома дались Алёшке нелегко. Он погрузил тяжёлый рюкзак на велосипед, привязал его лямками  крест-накрест к раме и сиденью и тихонько побрёл , прихрамывая, то и дело крутя рулём, потому что железный конь отказывался слушаться, петляя из стороны в сторону и его пришлось тащить по дороге.
Ночь заявила свои полные права, усмирив неуёмный ветер и прогнав прочь занудный дождь.
Было уже заполночь, когда мальчик свернул с лесной дороги на асфальт. Увидев яркие пятна  жёлтых фонарей, мальчишка повеселел и прибавил шагу.

****

— Алёшка! — всплеснула руками мать, когда кто-то зашумел на мосту. Женщина выбежала, по пути включая свет, а Лёшка, ослеплённый этой внезапной вспышкой, стоял весь сырой и уставший, закрывая глаза рукой. Перед ним, на полу, грузно обмяк рюкзак, полный рыбы.
— Это я, мама,  — мальчишка виновато опустил голову, не смея посмотреть на мать.  Он понимал, что вернулся очень поздно, и что она, переживая за него,  передумала кучу всевозможных страшных вещей, которые могли случиться с ним. — Я тебе рыбы наловил!
— Господи! — Елена всплакнула, трогая вздувшуюся шишку на лбу сына. — Какая рыба!? Сам хоть живой пришёл, и то ладно!

А потом, когда Алёшка, вымытый и переодетый в сухое, сидел за столом и дул на горячий чай с мёдом, по маленькому глоточку швыркая из чашки, вприкуску с шаньгами, мать возилась с рыбой, раскладывая улов по двум тазам : в один — увесистых окуней, в другой — щучек-травянок.
— И как же ты принёс столько, Лёшка! Это ж сколько тут, ведра два, а то и больше! — глаза Елены наполнились светлой радостью и гордостью за сына. Она подумала, что зря считала его до сих пор маленьким, ведь  он уже настоящий мужик, добытчик.
— Завтра рыбников испеку, щучек нажарю, а из окушей ушицу сварю. Тётку Стешу позовём и будем весь день твоей рыбой угощаться!

Уже засыпая, Алёшка грезил новыми походами на рыбалку. Ведь сколько еще мест в округе, где он не бывал со своей блёсенкой, так нелепо и больно ему доставшейся и оправдавшей себя на озере.
— А она и правда, счастливая! — парнишка зевнул, в полудрёме  не переставая думать о своей рыбацкой удаче. — Одна такая на свете. Моя.