Электричество в душах Глава 1 - 5

Глава 1

Небо, небо.
      Спокойное голубое небо с бесконечными белыми облачными полями, расстилающихся на многие мили вокруг.
      Свежий воздух, не загрязненный сизым дымом дизельных крейсеров, величественно плывущих над облаками или паром воздушных дредноутов, летящих под облаками.
      Небо.
      Давнишняя мечта человечества.
      Да, в наше время многие перебираются в воздушные замки в полном смысле слова, но это крайне дорого и не совсем надежно.
      А так хочется просто прыгнуть в это облачное море, поплавать, полежать на нем.…
      Отдохнуть.

***



      Но об этом не думал пилот второго класса французских ВВС Виктор Парш. Он думал об другом. Об том, что там, в салоне сидит важный чиновник, которого надо доставить из точки А в точку Б, и если он его доставит в срок и в сохранности, то его обязательно повысят из вторых пилотов, кем он собственно являлся, до первого пилота, чем он в данный момент занимался.
      Он был горд. Ему доверили дизельный самолет Альфа — 458 и пассажира. Виктор знал, что это ОЧЕНЬ важный чиновник, но откуда он, Виктору не сказали из соображений безопасности.

      О небе думал чиновник. Он сидел около иллюминатора и смотрел на облака. Его звали Арман Эванс, и он работал в МНЛ (министерство недовольных лиц). На самом деле министерство называлось по-другому, а это было общепринятое общественное название.
      Арман был высоким блондином с карими глазами, нервным волевым лицом и тонкими губами; одет в черные галифе, черную тужурку из чертовой кожи; теплое пальто и пыжиковая шапка лежали рядом на соседнем кресле.
      Арман напоминал гепарда, который готовится к прыжку. И сейчас он сидел, наполовину расслабленный, а наполовину собранный.

      Он летел из Москвии, столицы Руссии, возвращался после инспекции нового дизель — генератора, который СА (Союз Америк) подарила Руссии.
      Инспекция прошла удачно. Русские коллеги тепло встретили его, напоили медом и накормили пельменями, подарили бобровое пальто и пыжиковую шапку. И сейчас он возвращался домой.… В пустой дом, где его никто не ждал. Его жена ушла от него, не в силах более терпеть домашнего насилия.

      — «Ну и скатертью дорога», — внезапно подумал он, — «как только приеду, сниму все это надоевшее одеяние, переоденусь в более полезное и функциональное… и отправлюсь…. Куда я направлюсь?» — Арман облизал внезапно пересохшие губы, — «с русской стороны был один просто великолепный экземпляр.… Но, увы, облом…»

***

      На Николас — стрит, что в Лондон-Сити, находился ночной клуб «Blue velvet». В этот момент он был закрыт, но жизнь теплилась в нем. На втором этаже, на диване из голубого шелка сидела шикарная молодая дама в темно-синем муаровом платье с распущенными волосами. Платье нежно обхватывало тонкий стан, а юбка скрывала стройные ножки. Напротив неё за столом цельного дуба сидел развязный молодой человек в белой рубашке с манжетами, распахнутой на тощей бледной груди, на которой висело на толстой золотой цепи массивное распятье, черные бриджи и легкомысленного вида сюртук цвета грязной воды, украшенный цветком бледно-золотистой розы.

      — Антоний, — томно протянула молодая женщина, — ну, сколько можно…
      — Клэр, — резко взвизгнул Антоний, — ты не понимаешь! Я не могу видеть, как другие мужчины смотрят на тебя!
      — Но я не могу не петь, — резонно возразила Клэр, — я — звезда «Blue velvet»! Я и так одеваюсь в закрытые платья, юбку ношу в пол, декольте закрыто.… Это настоящая пытка! Хочешь ты этого, Антоний Мотч, не хочешь, но сегодня я выйду либо с открытой спиной, либо с разрезом на юбке!
      — Я тебе не позволяю!!! — завопил Антоний.
      — Да? — Клэр встала, шурша юбкой, — так я, Клэр Роуз, тебе скажу. Сегодня в НАШЕМ клубе будет царить рок-энд-ролл! А свою ревность можешь засунуть себе в задницу или в задницу своего спонсора!!! — и она хлопнула дверью.
      — Какая страстная женщина, — прошептал Антоний, достал гаванскую сигару и закурил, откинувшись на коричневое кожаное кресло.

***

      Алиса Найджвуд сидела в своей каморке на первом подземном этаже Лондона. Она пришла с работы и разложила на сухих местах своего личного коридора — восемь на четыре метра — всякую белиберду, что прилетала сверху.
      В большинстве своем это был никому не нужный мусор, но попадались и вполне приличные мини-боты, важные документы, кристальные диски…
      Алиса посмотрела на пару узлов от дизель-робота. Они нашлись в третьем вентиляционном люке.
      — Надо будет найти все и собрать его, — протянула она, — но сейчас надо вымыться и отправится наверх. Погулять и поесть.

      После мытья, Алиса выбрала тяжелое парчовое платье серебристо-черного цвета ниже колен, накинула теплую жилетку из ангорки, обула черные сапоги и отправилась наверх. Там её ждал милый молодой человек — Тимоти Бетч.
      — Добрый день, Тим! — поздоровалась Алиса.
      — Добрый день, Алиса! — улыбнулся Тим, высокий молодой человек с пшеничными волнистыми волосами, светло-серыми глазами. Он был одет в белую рубашку с черной бабочкой, кожаный жилет, серый пиджак, черные брюки и в черную кепку, на которой были надеты большие шестиугольные очки, а брюки были вдеты в высокие черные сапоги на застежках.
      — Приглашаю тебя в театр, — Тим протянул Алисе руку, — а потом пойдем поужинаем в ресторан «Биттер Диттер».
      — Прекрасно! — весело улыбнулась Алиса и, подцепив Тима за локоть, потянула его вдоль по улице.
      — Такой прекрасной женщине нельзя идти пешком, — ухмыльнулся Тимоти, — прошу.
      Около края мостовой стоял ажурный автомобиль в серебряную и золотою полоску.
      — Садись, Алиса, — Тим благородно усадил свою даму, сел за руль; автомобиль, фырча и кряхтя, помчался вперед.

***

      В Лос-Анджелесе было тепло и сухо; редкие облака проносились по голубому небу со скоростью олимпийских бегунов, нигде не задерживаясь и не останавливаясь. Асфальт плавился под ногами, пальмы уныло обвисли, население сидело либо на пляже, либо около бассейнов.
      Были, однако же, люди, которые вместо того, чтобы сидеть в прохладе и пить прохладительные напитки, занимались работой. Причем работой нудной, но правильной.
      Это были городские службы — полиция, пожарные, врачи и служба спасения.

      Мик Меллоун, детектив первого класса Полицейского Департамента Южного Округа Лос-Анджелеса, сидел за своим рабочим столом и тупо листал огромную папку с необычным делом — «Необъяснимая пропажа людей».
      Все начиналось скудно и нудно, потому что люди пропадают всегда, но позже поступают требования о выкупе, или они сами находятся — живые или мертвые. Но тут.…
      Тут никто не находился, и никто не заикался о выкупе.
      Что и было крайне странно.
      И когда дело пришло к Мику, в городе уже исчезло около двадцати человек разных возрастов, профессий, рас…
      Мик принялся за работу. Это все были висяки. Хорошие такие висяки… Но Мик не унывал, ибо он считался специалистом по таким висякам.
      — «Так», — Мик почесал в голове, взъерошив и так торчащие во все стороны волосы, — «у нас есть одна единственная пленка с камеры наблюдения, три отвратительных фотографии и четыре свидетельства… И все. Что мне делать в таком случае?»
      Мик еще раз прочитал доклады, свидетельства и показания, вздохнул, проглядел видео и увидел то, что все это время ускользало от его глаз. Подозрительная машина имела нью-йоркские номера.
      — «Понятно», — подумал Мик, — «значит, первым делом мне надо на Восточное побережье. А потом посмотрим, что там будет дальше и как карты лягут».

***

      Мира Сливенко сидела в своем доме в пригороде Лондона. Она нисколько не жалела, что ушла от жестокого мужа. Она улыбнулась своему отражению в громадном зеркале.
      Прекрасная молодая женщина с длинными каштановыми волосами ниже плеч, глазами цвета подснежников сияла радостной улыбкой.
      У ней теперь было все хорошо. Она закончила курсы оператора дизельного крейсера и могла прокормить себя.
      Мира встала, поправила на себе гипюровую ночнушку, заплела косу и легла спать, поскольку работала в ночную смену. Свет автоматически погас; и дом погрузился в темноту.
Глава 2

Трущобы Лос-Анджелеса. То место, куда любой порядочный горожанин даже под дулом пистолета носа не сунет.
      — Уфф… Башка раскалывается, — пропыхтел стоящий за деревянной стойкой полноватый субъект в замызганном оранжевом комбинезоне, утирая градом катившийся пот с красного полнощёкого лица, — Так-с, пока никого нет…
      — Куда это мы намылились, — прервал его мысли вслух хрипловатый девичий голос. Толстяк нервно вздрогнул: тьфу ты, чёрт, вот принесла её нелегкая, как всегда, не вовремя.
      — Эмм… Рита, здрасте, — с превеликим трудом напустил он на себя вынужденную вежливость, — Думал уж, не придёшь.
      — Как вишь, Чак, явилась! — оборвала его кареглазая девица пятнадцати лет с длинными каштановыми волосами, в потёртых джинсах, закатанных до колен, чумазых кедах и грязновато-белой рубашке навыпуск. Видок у неё был, мягко говоря, болезненный: бледная, худая как жёрдочка и глаза запавшие. Словно недавно перенесла грипп или нечто подобное.
      — Хмм, не обождёшь три минуточки, а? Мне б в туалет…
      — А я с утра не жравши! — был ответ, — На вот, — девчонка швырнула на прилавок с облупившейся краской пару кусочков металла, напоминающие компьютерные схемы, — Забирай свою дрянь. Гони мне на жрачку.
      — Ну-у-у-у, Рит, — проскулил Чак, надеясь на снисхождение, — Ну, меня и впрямь припёрло, ну если я щас прямо тут…
      — Мне хоть будет над чем поржать! — без капли смущения заявила Рита, облокотившись о стойку, — Тебе-то легко говорить, вон, харю-то нажрал вместе с задницей!
      Кряхтя, Чак судорожно зашарил на самой нижней полочке, дабы сие «милое создание» свалило отсюда подобру-поздорову со своими денежками, чёрт бы их побрал.

***

      Арман сидел в ложе Лондонского театра и с ленивой небрежностью разглядывал публику в лорнет. Он приехал к началу второго акта нашумевшей оперы известного театрального режиссера Тимоти Бертона «Бэтмен».
      На сцене плотно сбитый мужик в черном одеянии и маске пел, стоя на краю небоскреба:

Я — Бэтмен!
И что же?!
Моя жизнь
На вашу не похожа!
Я мести праведной избрал путь,
И я не имею права с него свернуть!



      Арман переводил лорнет с одного ряда на другой; он после приземления съездил домой, принял ванну и, облачившись в свой любимый черный костюм, отправился в театр.
      Первые ряды и ложи занимали бледные юноши с взором горящим и их экзальтированные барышни в газовых платьях разных цветов и оттенков, с ярко-накрашенными губами и длинными мундштуками в тонких изящных пальцах. Как правило, на концах этих мундштуков дымились тонкие сигареты с марихуаной или маковой соломкой.
      Они громко обсуждали все вокруг; барышни то и дело принимались визгливо хохотать.
      Арман знал подобную публику, и по идейным убеждением, впрочем, весьма поверхностным, эта экзальтированная публика, могла быть клиентами его министерства, но, однако дочки и сыночки богатых родителей хоть и призывали к революции, но когда дело доходило до драки, они мгновенно прятались под крылышки родителей.
      Им было все равно, где прожигать жизнь и тратить деньги. Их увлечения были весьма многообразны, но недолги. Юноши тратили деньги на хорошеньких субреток, скоростные автомобили и мотоциклы. Девушки — на наряды и косметику.
       Арман не любил их. Они были суетливыми воробьями в этой жизни. От них не было толку, а шум они поднимали основательный.

      Арман презрительно хмыкнул и перевел лорнет на галерку. Там сидел народ попроще, победней и менее образованный. Они тоже могли быть клиентами его министерства, да вот беда.… Как правило, пролетариат, хоть и недовольно костерил власть за кружечкой эля в дешевом баре, до открытого саботажа они не доходили. Ну, из мести отковыряет пару заклепок на паровом двигателе или запихнет в дизель-генератор гнутые гвозди — вот и весь саботаж. А на допросе выясняется, что двигало им либо элементарная ревность, либо винные пары, либо тупое недовольство своим начальником.

      Арман перевел лорнет на сцену, там пел дуэт Женщины — кошки и Бэтмена:

Кошка

Есть девять жизней у меня.
И кошки вся моя родня!
Да, воровка ночная я.
Скрывает темнота меня!
Муррр!


Бэтмен


Давай со мной
Зло искоренять!
Лишь душам ночным
Легко нас понять!
Мы в темноте растворимся,
В ночи!
Следы наши ты не ищи!



      И мажоры, и пролетариат хорошо годились только на одно — хорошо кричать на выборах и бить морды тем, на кого укажут.
      Арман Эванс украдкой зевнул. С первыми рядами он не хотел связываться, галерка его не возбудила, а ему так хотелось найти себе приятеля на ночь. Поэтому он устремил свой взор на средние ряды, которые занимали белые воротнички, яппи, специалисты — в общем, те, кто по определению являлись большим шилом в заднице. Несомненные клиенты Министерства, настоящие специалисты по саботажам и диверсиям, главные зануды.
      Да вот они и были теми, которые направляли пролетариат на саботаж, просчитывая варианты и составляя охренительно запутанные планы.
      Пролетариат их сдавал, но поймать их, при видимой простоте, оказывалось не так просто. Среди них были уникальные специалисты, от которых никто никогда не отказывался. Их рвали с руками, и любое подозрение, брошенное на них, вызывало бурю негодования у директоров заводов и НИИТов.
      Поэтому к таким мастерам своего дела был уникальный подход, а отдел, в котором Арман работал, как раз и занимался такими подходами.
      Арман помнил, как десять лет назад, когда создавалась международная киберсеть дорожного движения, некий умник внедрил в систему вирус «Гидра», после чего четыре месяца вся планета находилась во власти взбесившихся компьютеров.
      Легче всех отделались те, у кого были машины на паровом ходу или на дизеле, а те, кто ходил пешком, благополучно прожили этот период, ничего не заметив.

      Арман перевел взгляд на сцену. Там как раз начиналась финальная битва между Бэтменом и Джокером.

Бэтмен


Твой смех как издевательство звучит!


Джокер


К тебе презрение сохранив,
Смеяться буду я всегда!
Но Готэм свалиться беда!
Мне стоит кнопочку нажать —
И горожане проклинать
Тебя мгновенье будут…


Бэтмен


Тебя я погружу в пучину
Тишины и темноты!


Джокер


Кто, как я безумен,
Он очень безрассуден,
Но не ты!



      Арман отвернулся от сцены, потому что увидел, в пестрой толпе интеллигенции, стройного сероглазого парня. Парень был не один, но Армана это не смущало. Он жадно разглядывал стройное тело под ладно скроенной одеждой, дерзкую улыбку, задорный блеск серых глаз.
      Арман облизнулся. Он совершенно потерял интерес к опере, сосредоточив свой взгляд на этом стройном, красивом и дерзком парне.
      Он определенно подходил под тот самый тип, который Арман любил. Теперь нужно было придумать план, чтобы заполучить этого парнишку в свои руки.
Глава 3

Союз Америк представлял собой объединение всего Американского материка со столицей в Мехико. Там находилась столица всего союза, там жил и работал президент и двухпалатный парламент.
      В парламент со всех Северных, Южных и Центральных штатов выбирались по два представителя, один оставался в нижней палате, второй участвовал в голосовании по странам и один представитель от Северных, Южных и Центральных штатов заседал в верхней палате.
      Из представителей сенаторов каждого территориального подразделения раз в год выбирался президент.
      На посту уже перебывали и анархисты, и монархисты, и республиканцы, и демократы, и фашисты, и коммунисты, а также социалисты, и ультра-всякие. Сейчас там сидел демократ. Джон «Священный Буйвол» Комбаджони из племени чероки.

      Пентагона не было в помине, ЦРУ отсутствовало как подразделение.
      Форт-Нокс существовал, но его охранял элитный отряд «Черных Томагавков». Это были сильные и гордые бойцы племени сиу.
      Аляска была признана независимой в 1925 году, Канада — в 1900.
      Северные Штаты, включающие в себя все от границы Канады до границы Мексики, являлись крупной территориальной единицей. Они, будучи привлекательным местом для умных и сообразительных людей из Европы, уже освоили кибернетику и иже с ними и вполне успешно конкурировали с Империей Ниппон и Поднебесной.
      Большинство жителей Северных Штатов были индейцы, потом — белые, затем с отставанием — китайцы. Чернокожего населения не наблюдалось.
      Вашингтон был сущей дырой.
      Лос-Анджелес, Чикаго, Детройт, Нью-Йорк, Даллас, Майами и еще с десяток городов, разбросанных по Северным Штатам, — являлись крупнейшими центрами, в которых сосредотачивалось все пришлое население СШ. Местные в основном представляли сельские угодья.
      В Лос-Анджелесе, как не странно, снимали кино, и текучка населения здесь превосходила все мыслимые приделы. Были, конечно, люди, которые около центров кинопромышленности основали город, и город этот первым впитывал все новинки техники со всего мира.

      В Европе было тихо. Все страны процветали поодиночке, со своими правителями, валютой и своими собственными недовольными. В Европе царил дизель и пар. Где-то преобладал дизель, а где-то все еще сновали машины на паровом ходу.
      Но Европа не отставала от своего соседа — Союза Америк. Она тоже хотела быть крутой и потихоньку внедряла кибер программы.

      Африка отстала. Те, кто хотел учиться, отправлялись в Европу, а кто собирался прожить, надевая на себя лишь копье, так и жил.

      В Австралийском Союзе не было ни одного белого. Маори жили, маори живут и будут жить дальше.

      Руссия занимала местность очень большую. Западная граница проходила по землям Литвы, Латвии и Эстонии, Польши и Турции, восточная заканчивалась за Уралом, но Сибирь принадлежала местному населению — эвенкам, якутам, чукчам.
      Руссией правил и не царь, и не президент. Там был очень сложный трех-палатный парламент, в котором путались даже сами парламентеры. В парламенте Руссии большинство мест занимали монархисты, а остальное распределялось между большевиками, социалистами, анархистами, нацистами и коммунистами.
      Руссия стояла по уровню развития промышленности где-то на уровне Турции и Восточной Европы. Каждая новинка технического прогресса тщательно прорабатывалось на уровне парламента, но в большинстве своем она исчезала в бюрократической машине.
      Поэтому практически все новинки внедрялись с опозданием на несколько лет.

      Из всех стран лидировали лишь две — Империя Ниппон и Поднебесная.
      Первые успешно разрабатывали все умные идеи, пришедшие в голову местным жителям или в головы жителей других стран, а вторые благополучно тырили эти идеи в готовом состоянии.
      Во главе Империи Ниппон стояла императорская чета; плюсом шел кабинет министров, которых назначал лично император.
      В Поднебесной всю власть осуществлял Великий кормчий, он же Император, он же глава самого главного министерства.

      В мире было все хорошо. Никаких предчувствий не витало в воздухе. И это было славно.

***

      Мик летел на собственном автомобиле сборки Империи Ниппон, направляясь в Нью-Йорк. Он, конечно, же мог воспользоваться монорельсовой дорогой или купить билет на дизельные парапланы с программным обеспечением, но Мик предпочел свой автомобиль. Во-первых, он к нему привык, во-вторых, такого быстрого и компактного автомобиля еще ни у кого не было. Да и получил Мик его за классную идею, которую смог загнать кому надо по хорошей цене.

      Оставив позади Великую равнину с бесчисленными стадами бизонов и россыпью душистых трав, Мик быстро пересек оставшиеся мили и поздним вечером оказался в Нью-Йорке.
      Там он нашел классное недорогое местечко, чтобы переночевать и, загнав машину на охраняемую стоянку, лег спать в дешевом, но удобном номере недорого отеля.

***

      Рита Скархеарт с наслаждением вонзила голодные зубы в наполовину зачерствевшую булку, стараясь растянуть удовольствие. Чак, зараза, уплатил столько, что на такой кусман лишь и хватило. Видать, шибко уж отлить торопился. Ну, ничего-ничего, завтра мы ему целый блок питания приволочем и без должной расплаты не уйдём.
      Глаза внезапно защипало. Каждый день Рита копалась на местных свалках, куда сбрасывали в основном вышедшую из строя электронно-вычислительную технику. Сдачей оной в местные пункты приёма девушка как раз и зарабатывала себе на жизнь. С работой в здешних местах было весьма туго, да и у неё была весьма весомая причина, из-за которой ей не желательно было работать в коллективах.
      Подавив вздох, Рита поспешила доесть свою булку. После столь скудненького обеда девушка вновь решила прошвырнуться по свалке, дабы отогнать тяжёлые мысли, опять накатившиеся не вовремя.
Глава 4

В «Blue velvet» было людно.
      Гости ночного клуба пили вино, поглощали легкие закуски и с нетерпением ждали выступление несравненной Клэр Роуз.

      Арман, выйдя из театра в сутолоке людского водоворота, потерял следы сероглазого парня и, дабы утешиться, направил свои стопы в «Blue velvet». Он был там частым гостем и имел некоторые привилегии по сравнению с другими. Во-первых, это выражалось в том, что его всегда ждал отдельный столик в уютной нише, во-вторых, его обслуживали самые лучшие.
      Вот и сейчас, белоснежная скатерть легла на стол, водрузились тарелки, бутылка французского коньяка, икра, масло, тосты…
      Арман откинулся на деревянный стул, из канадского клена, с витыми ножками, обшитый синим плюшем и закурил крепкий табак.

      Под мерное мяуканье сакса на сцену выплыла божественная Клэр. Её волосы были подняты кверху и закручены тяжелым замысловатым узлом, на ней было серебристо-серое платье в пол, с двумя разрезами по бокам, открывающие дивный вид на стройные ноги в фильдеперсовых ажурных чулочках. Божественная Клэр подошла к микрофону открыла рот… и чарующие звуки полились из её рта. Слегка хриплый, томный голос ниспадал со сцены, обволакивая слушателей и обещая им невиданные наслаждения.

Из Руссии с любовью,
Прислал ты письмо.
Пожелал ты здоровья.…
Но мне теперь все равно.

Далека Руссия,
И ты далек.
Бросил меня милый
И ушел на восток.

Ты нашел там другую,
Про меня ты забыл.
По тебе я тоскую,
Мир мне не мил.

Далека Руссия,
И ты далек.
Бросил меня милый
И ушел на восток.

Белый снег с небес все летит,
Засыпает дорогу к тебе;
А душа моя все грустит,
Отражаясь в моей слезе.

Далека Руссия,
И ты далек.
Бросил меня милый
И ушел на восток.



      Арман пил, ел и разглядывал посетителей с бесцеремонностью завсегдатая. В середине первой песни в зал вошел развязный, слегка наглый, молодой человек в белой сорочке, расстегнутой чуть ли не до пояса, в бежевых брюках, в видавшем виде пиджаке с протертыми локтями. Он плюхнулся за ближайший столик и щелкнул пальцами. Подлетел официант. Посетитель что-то сказал ему, и официант сгинул, появившись позже с бутылкой шотландского пива.

      Арман с любопытством посмотрел на этого гражданина.
      — Скажите, уважаемый, — спросил он официанта, появившегося рядом вместе с тележкой, на которой стояло закрытое блюдо, в котором что-то скворчало, — кто это такой? Тот парень в бежевых брюках?
      — О, это Вольдемар Фиш! — сказал официант, начиная перекладывать на тарелку Армана огромный стейк с аппетитной корочкой и столь дразнящим запахом, что Арман вновь проголодался.
      — Чем он занимается? — Арман бросил заинтересованный взгляд на худенького темноволосого парня, который пил пиво, рыгал и отпускал громкие неприличные шуточки.
      — Он… сутенер, — понизив голос, объяснил официант, — по официальным данным он модельер и держит студию моделей, однако…
      — Интересно, — Арман кивком отпустил официанта и принялся за еду.

      Клэр Роуз передохнула, выпила стаканчик вина с травами, переоделась в атласное лазоревое платье с открытой спиной и вновь появилась на сцене.

Живешь только дважды,
Лишь утром и днем,
А ночью умираешь,
Под моим огнем.

Я в тебя вонзаю
Любовь свою как нож.
И до смерти желаю,
Когда ты меня возьмешь!

Я получила вид на убийство,
И ты так просто не уйдешь.
И смерть твою обставлю чисто.
Под венец со мной пойдешь!

Я в тебя вонзаю
Любовь свою как нож.
И до смерти желаю,
Когда ты меня возьмешь!



      — Пригласите Вольдемара сюда, — озвучил Арман свою просьбу следующему официанту, который убирал тарелки.
      — Как скажите, — официант быстро убрал посуду, поставил на тележку и покатил к кухне.
      Но тут к Вольдемару подсел типчик в коричневом пальто и длиннющем шарфе ядовито-зеленого цвета. Тип конфисковал пиво и принялся в чем-то убеждать Вольдемара. К столику подошел официант, наклонился над мистером Фишем и что-то сказал ему.

      Вольдемар Фиш и его неизвестный приятель подошли к столу Армана.
       — Что ты хочешь от меня? — дерзко спросил Вольдемар, плюхаясь на стул.
      — Тебя, — холодно улыбнулся Арман, — ты, говорят, содержишь школу моделей, а подрабатываешь сутенерством?
      — Это все враки, — ухмыльнулся Вольдемар, цапнув со стола воздушное пирожное и отправляя его в рот, — я — бедный несчастный модельер, который трудится на благо общества!
      — Ну, — Арман окинул опытным взглядом его одежду, — пошито у Хантсмана на Сэвил-роу.
       — Престиж превыше всего, — невнятно промычал Фиш.
      — Я ему и говорю, — визгливо проверещал тип в пальто, — сам шьешь — сам и носи!

      Арман уставился на него. Ничего примечательного. Голубые глаза, длинные волосы до плеч, худенький, невысокий.
      — А ты кто?
      — Грэг Стракофф, — представился парень; он действительно был очень молод, чуть младше Вольдемара, — я его спонсор.
      — Как мило, — промурлыкал Арман, — угощайтесь, ребята.
      — Мне это не нравиться, — пробормотал Грэг.
      — Я хочу стать вашим спонсором, ребята, — лукаво улыбнулся Арман, мысленно прикидывая, кого он возьмет первым, — доедайте, расслабьтесь. Сейчас послушаем последнюю песню несравненной Клэр, и я вам объясню, что я от вас хочу.

И целого мира мало,
Чтобы понять, как я тебя люблю.
Но моя любовь тебя достала.…
И ты покинул жизнь мою!

Нет!
Нет!
Нет!

Завтра не умрет никогда,
Я тебе на прощанье говорила.
Но случилась со мною эта беда.
Твоя любовь дорогу ко мне забыла.

Нет!
Нет!
Нет!

Золотой глаз щурит черный кот,
В темноте комнаты сыто мурлыча.
Завтра никогда не умрет.
Милый мой, ты слышишь?

Нет!
Нет!
Нет!
Глава 5

Арман полулежал на диване в своем доме и, смакуя вино, с улыбкой наблюдал за Вольдемаром и Грэгом.
      Он оказался прав. Душевная обстановка, алкоголь и сигареты с травкой поспособствовали полному расслаблению гостей.
      — Я все равно не понимаю, — хихикнул Грэг, уставившись голубыми глазищами на хозяина, — что вам от нас нужно?
      — У меня в подвале куча одежды, — сказал тот, еле улыбнувшись, — покажите мне показ мод.
      — Да запросто, — заносчиво вскричал Вольдемар, — я вам покажу такое, что вы охренеете! Пойдем, Грэг.
      Они отправились в подвал, а Арман, отставив недопитый бокал, приготовил гостиную к выступлению.

      И вот они вышли. На них без смеха смотреть нельзя было. Бывшая Армана отличалась пышными формами и тонкой талией, а эти…
      Худенькие, маленькие.
      Им пришлось несколько раз перевязать друг друга лентами, надерганными из шляп, чтобы пышные платья не спадали, но даже при такой комической внешности, Арман ощутил жгучее желание обладать ими.
      Что он и сделал.
      Невзирая на их недолгое сопротивление, Арман сгреб их и понес в спальню.

***

      А на другом конце света, детектив первого класса Мик Меллоун проснулся, позавтракал и принялся за работу. Первым делом он наведался в Полицейский Департамент города Нью-Йорка, где ему выдали полную информацию об интересующей его машине.…
      Оказалось, что машина не американского происхождения, а европейская. Северные Штаты в вопросах автомобилестроения подражали Империи Ниппон. Это заключалось в том, что для основной массы людей выпускались компактные легковые хопперы и мини-флаеры известных марок — Форд, Додж, Шевроле, Тесла, Хаммер, Меркури, Понтиак, Студебеккер, Паккард, Джип.
      Но Джипы и Хаммеры выпускали в колесно-дизельном варианте, как раз для тех мест, где летать не представляло возможности.
       У Мика была совместная машина. «Судзуки» на основе «Форда Мустанга» — компактный автомобильный флаер, могущий превращаться путем кибер трансформации и в обычный внедорожник, и в летающий модуль.

      А машина, за которой он следовал, принадлежала английской компании. Про неё много говорили — свой след она в полицейской хронике оставила. И все описывали её, как неповоротливое чудовище, меняющее цвет.
      — Это неповоротливое чудище всегда поджидает своих жертв по темным закоулкам, — вдохновенно говорила архивариус полицейского управления, — и стоит жертве зазеваться, её втягивают в темное нутро и увозят неизвестно куда.
      — Понятно, — Мик вздохнул. Его не прельщала перспектива тащиться в отсталую Европу за неуловимым автомобилем, но выхода не оставалось. В полицейском департаменте Нью-Йорка были лишь свидетельства, но никаких доказуемых улик.
      Никто не видел собственными глазами, как затаскивают жертву, никто не мог припомнить цвет машины, четверо клялись, что на лобовом стекле была непонятная наклейка, но никто не мог вспомнить, что на ней изображено.
      — Ну, хорошо, а похищения у вас были? — безнадежно вздохнул Мик.
      — А как же, — архивариус вытащила восемь толстых пачек, — вот.
      — Что это? — недоуменно спросил Мик.
      — Списки исчезнувших за последние три года людей, — охотно пояснила архивариус, — из них около двухсот пропало необъяснимо и бесследно.
      — Так, — Мик задумался и начал что-то складывать в уме, — у вас двести, у нас около двадцати, в остальных штатах — примерно сорок.
      — Можно отряд создать, — авторитетно сказала архивариус.
      — Армию можно создать, — ухмыльнулся Мик, — ничего не поделаешь, придется отправляться в Соединенное Королевство за ответами.

***

      Алиса Найджвуд работала специалистом очистителем подземных вентиляционных шахт, а её парень — Тимоти Бетч — оператором дизельно-насосной станции внешних очистительных сооружений.
      Вечер закончился пылким поцелуем, и теперь Алиса пыталась забыться сладким сном, но ей не давали покоя некоторые вещи, которые её бригада выковыривали из вентиляционных шахт с некоторых пор.
      Да и Тим говорил, что за последние три месяца они выловили из канализации штук шесть изуродованных трупов.
      Видимо, в Лондоне появился маньяк.
      Придя к такому выводу, Алиса спокойно уснула.

***

      В мрачном доме в предместьях Лондона на поздний ужин собирались двое. Две сестры-готессы. Они были невероятно богаты, невообразимо прекрасны и ужасно несчастны.
      Чёрный стол, накрытый черной скатертью с узкой полосой белоснежных кружев по краю, серебряная посуда, паровые роботы слуги в черном…

      — Несс, — обратилась та, что постарше, к младшей — тоненькой, маленькой и изящной девушке, одетой в черное платье до колен, украшенное сложной и изысканной вышивкой, — ты опять заплела свои волосы в неизвестно что.
      — Дарк, они мне мешаются, — ответила та, обратив свои ясные карие глаза на сестру, — я потом их распущу, когда по визитам поедем.
      — Хорошо, Несс, — Дарк вонзила вилку в розовую мякоть отварной семги, — сегодня лишь я еду на заседание Темной Лиги, а ты остаешься дома.
       — Как скажешь, Дарк, — согласилась Несс.

      Дарк была крупной, но хрупкой девушкой с копной черных блестящих волос, распущенных по плечам. Сейчас на ней было надето черное гипюровое платье свободного покроя и с рукавами «летучая мышь», открывающее белые точеные плечи. Она была адептом Темной Лиги, но это сообщество, в основном, состояло из богатых мажоров, которых привлекало внешняя сторона темноты. Они не питали особого старания и интереса к изучению темных сил, не призывали Сатану, и их божеством был Стимдизель — механический божок с дизельным двигателем и паровым поршнем.
      От него не было никого толку, но они почитали его и носились как с кисельной кадочкой.

      После ужина, Дарк уехала на готическом дизельном Бентли на собрание, а Несс осталась одна.
      — Кто я? — восклицала она, бродя по темным коридорам черного мрачного дома.
      — Зачем я появилась на свет? — спрашивала Несс у портретов предков.
      — Что я могу сделать в этой жизни? — осведомлялась у темного неба, сидя на скамейке в оранжерее.
      — Я хочу понять свое предназначение, — наконец решила она, — да, это разобьет сердце моей сестры, но я — личность, — поэтому Несс облеклась в черный франтоватый, хотя и потрепанный, мужской костюм, безжалостно обрезала свои темные волосы, нахлобучила на себя кепку и, забрав из копилки наличность, отправилась на поиски приключений.

***

      — Доктор Керрсон, как продвигается наше дело? — спросил бестелесный голос из репродуктора, — как там наши подопечные?
      — С ними доктор Тома Гоул, — отозвался доктор Керрсон, крупный мужчина с черными волосами, волевым лицом и классическими чертами лица, одетый в белоснежный халат, — она проводит вливание сыворотки силы.
      — Хорошо. Постарайтесь в этот раз без мертвецов.
      — Как получиться, — холодно процедил доктор Керрсон, — вы же не даете нам возможности проводить полевые испытания?
      — Вы эту возможность получите, как только ваши подопытные смогут прожить достаточно долго…
      — Доктор Керрсон, — послышалось от двери. Тот обернулся, около двери стояла худенькая девушка в халате, с темно-русыми волосами, заплетенными в две косички, — доктор, у нас проблемы!
      — Что случилось? — резко ответил Керрсон.
      — У трех подопытных анафилактический шок, срочно нужен реаниматор.
      — Идите, доктор Гоул, — распорядился Керрсон и принялся названивать в хирургическое отделение с просьбой прислать доктора Ведре и Эгер.

      Спустя час.
      — Я советую спустить трупы в канализацию, — посоветовал доктор Ведре, высокий молодой человек в тонком пенсне, и с сероватыми волосами, собранными в хвост.
      — Я тоже согласна, — заявила скелетообразная девица с длинными распущенными волосами. На её халате был нацеплен значок с изображением фей.
      — Я поддерживаю доктора Ведре и Эгер, — улыбнулась доктор Гоул.
      — Хорошо, — Керрсон, открыл люк и, при помощи коллег, отправил трупы в канализацию.