Реки Накъяры часть вторая глава семнадцатая

Как только из-за угла показалась каменная ограда родного дома, Леон остановился. Дыхание сыну губернатора давалось с трудом, и каждый вздох обжигал высушенное бегом горло. Позади остался квартал, из которого отец выселил городскую нищету, чтобы построить огромную кустарню для переработки шерсти по заморским способам. Туда Леон и старший брат Тарбен частенько заманивали пьяных заезжих торговцев. В деньгах братья не нуждались, но старшему нравилось бить и грабить. В этот день он решил «добавить перца», как он сам сказал. Теперь лежал в луже своей крови, заколотый своим кинжалом, своей рукой.

Вспомнив брата, Леон захныкал. Зачем они вообще подошли к этой ведьме? Страшно, как же было страшно… Вспомнились красные волосы девушки, змейками ползущие вверх. Один рог...второй... Третий вырос над самым ее затылком, глаза налились кровью и уставились кошачьими зрачками.

Леон вытер глаза, еще раз отряхнулся и подошел к железный воротам. По ту сторону ограды залаяли собаки.
— Кого черт носит? — прогудел глубокий бас.
— Рамус, это я. Открывай.
— А, молодой господин, сейчас, сейчас. Извини, я не разглядел-то в потьмах.
Бесшумно распахнулась калитка. Леон обернулся и, как можно спокойнее, зашагал по двору.
— А где же старший брат? — спросил стражник.
— Тарбен... ээээ... он до сих пор в «Спелом Абрикосе», туда сегодня привезли новых рабынь.
Страж захохотал в кулак:
— Понимаю, ха-ха-ха, ох, как понимаю. — Посмеявшись, он склонил голову, и добавил в полголоса, — Только вот батюшке на глаза не попадайся. Сердится очень, и матушка тоже не в духе.
 
Крадучись поднимаясь по лестнице в свои палаты, Леон услышал голоса в саду. У отца, как всегда, были важные гости. Кто-то засмеялся и сказал: «Повтори за мной.»
В голове отозвались слова девушки, те же самые. Она заставила его повторить странные звуки. Леон зашатался и присел на ступень. Тошнило. Казалось, чья-то рука ухватила за желудок и трясла вверх-вниз. Собрав последние силы, он добрел до своей комнаты и, не раздеваясь, лег на пахнущее ландышем одеяло.

Мысли о смерти брата не оставляли. Нескончаемо являлось его лицо, перед тем, как он вонзил себе в грудь кинжал. Он… он улыбался. Он совсем не понимал, что делал. Как же это объяснить отцу? Постепенно тревога уходила, и воспоминания начали путаться в сладкой дреме. Леон уснул.

Приснилась девушка. Она поманила пальцем. Едва он приблизился, она бросила ему в лицо горсть перца. Дыхание перехватило и Леон проснулся. Едва приоткрыв глаза, он по-привычке пошарил рукой по прикроватному столику, чтобы взять кремень, но вместо этого сбил свечу. Медный подсвечник брякнулся об пол и поскакал по гладкому камню. Тут Леон понял, что уже рассвело. Но почему так тихо? Нет, кажется еще стояла ночь, просто все вокруг было отчетливо видно, но как будто сквозь красное стекло. Он хотел протереть глаза и не узнал свои руки. Странные, узловатые, словно древесные корни. Раз, два... Четыре когтистых пальца на каждой невероятно длинной руке.

Леон спрыгнул с кровати и подбежал к зеркалу: сквозь красное марево на него смотрела уродливая морда. Чудовище было небольшого роста, со впавшим носом и вислыми ушами. Оно стояло, слегка пружиня на коротких, мускулистых ногах, а из-за спины торчали два хвоста. На конце каждого была заостренная зубчатая кость. Леон поднял правую руку. Чудовище повторило движение, подняв четырехпалую лапу. Это было он.

Леон закричал, но вместо «Аааа» из глотки вырвался жуткий визг. Длинный язык то и дело выпрыгивал изо рта, и вместо слов получались какие-то свистящие звуки. Внизу зашумели. Где-то скрипнула дверь. Он почувствовал, как приближались люди. Двое, нет, трое. Сейчас зайдут.

Первым вбежал конюх Санор с подсвечниками в обеих руках, за ним стражник Рамус с арбалетом наперевес, и после отец, тоже с арбалетом. Свечи ослепили, заставив Леона взвизгнуть и закрыть лапами глаза.

— Леон, ты где? Где мой сын, тварь? — закричал отец.
На мгновение показалось, что это просто сон. Сейчас они меня узнают и все пройдет.
«Я твой сын!» — хотел ответить Леон, но вместо этого вырвалось: «Ну у туак’.»

Рамус прицелился.
Острая стрела. Острая стрела может поранить владычицу, — промелькнуло в голове. Леон прыгнул на стену и переполз на потолок, очутившись прямо над стражником. Рамус закрутил головой.

Так’ахпу Атс;би, — сказал Леон и метнул один из хвостов. Кость-наконечник без труда пробил незащищенную грудь стражника и, пройдя сквозь сердце, вышел из спины, оттопырив рубаху. Леон выдернул окровавленный хвост, Рамус глухо застонал, сделал шаг и рухнул. Вновь приближались люди. Шесть человек. Страх и возбуждение раскалили их тела, и Леон чувствовал это тепло сквозь каменные стены. Нужно было бежать. К Владычице. Доложить об опасности…
Леон метнулся к раскрытому окну.

— Стой! — послышалось сзади.
Леон обернулся: Отец. Нет, человек. В руках арбалет.
Хвосты свернулись тугими кольцами. Леон ощутил легкость в теле, почувствовал необыкновенную мощь своего оружия, про которое он теперь знал все. Костяной наконечник мог воткнуться в стену и потолок, но не в гранитный пол. Было отчетливо ясно до каких предметов хвосты дотянулись бы, а до каких — нет. Человек с арбалетом стоял слишком далеко. Нужно было закрепиться к потолку одним хвостом и, качнувшись вперед, метнуть второй хвост во врага. Убив его, тут же прикончить того, кто держал подсвечники и первого, кто войдет в дверь.
— Получай, тварь! — выкрикнул человек с арбалетом.
Горло обожгло тысячей раскаленных углей. Длинные руки замахали в воздухе, пытаясь ухватить торчавшую из под подбородка стрелу, но каждый раз сжимали пустоту. Комната обрела прежние цвета и тут же помутнела. Явилась девушка. Она выглядела такой, какой Леон увидел ее впервые, среди шумной толпы портового рынка. Она улыбнулась и застенчиво опустила глаза.