Глава 19 Последний цветок стихии

Третий день Зайде кружила между серыми дьявольскими постройками. Прислужник Иблиса оказался очень хитёр и спрятал камень на недосягаемой высоте в одной из этих мёртвых серых глыб. Не могло быть и речи, чтобы зайти туда, под своды неживого камня, где нет солнечного света, где сам воздух отравлен, стены отвратительно-влажны и холодны, громада верхних уровней давит могильной плитой на плечи, дышит в лицо гнилым запахом разложения.
Снова Джаханнам глумится над беспомощной рабыней, радуется её мукам и гонит прямо в зловещий капкан.
Повинуясь зову Проводников и содрогаясь от омерзения, Зайде сделала первый шаг внутрь скопления скверны и грязи, но отвратительный для любого джинна металлический скрежет чуть не отрезал её навсегда от единственного, пусть и слабого, источника энергии чужого мира — холодного далёкого светила.
 
Ловушка готовилась захлопнуться за её спиной, но теперь, когда направляющая рука Пророка Сулеймана (да живёт он тысячу лет!) вела своего ослабевшего воина в мире, лишённом радости лучистой энергии Джанны, Зайде почувствовала опасность каждой частичкой своего тела и вовремя успела выбежать наружу.
Огромное металлическое полотно перекрыло тёмный провал входа с оглушающим грохотом, от которого содрогнулась не только Зайде, вздрогнула вся постройка, качнулись чахлые деревца, с высоты верхних уровней вниз посыпались мелкие ветки, такие же мёртвые, как любая вещь, которой коснулся Иблис (да будет проклято его имя сейчас и навечно!).
 
Путь к спрятанному самоцвету оказался неприступен. Три хмурых дождливых дня и три непроглядных ночи Зайде пыталась отыскать в себе силы и шагнуть в обитель Шайтана, но так и не смогла заставить себя прикоснуться обжигающему металлу.
Ах, если бы с ней был огонь родного мира!
Он делал её лёгкой, как пушинка, и стремительной, подобно быстрым орлам в небе, окутанная его защитным покрывалом, она преодолела бы высоту в одно мгновение и завладела бы своим камнем, своим единственным убежищем.

«О великий Пророк Сулейман сын досточтимого Дауда, да хранит Тебя Аллах и приветствует! В скорбной печали обращаюсь я к Тебе, несчастная рабыня проклятого Джаханнама. Я покорно несу свою участь, освети же мне путь, дабы могла я вновь возносить молитвы Всевышнему!»

В свете далёких звёзд искала Зайде ответ мудрого повелителя всех джиннов. Она не осталась возле неприступной постройки, а решила восстановить силы на крохотном участке не умершей земли, среди развесистых деревьев, слишком скудных на сочные плоды, напоённые жарким солнцем, ведь здешнее светило не было щедрым на тепло, но все-таки цвели они здесь не менее пышно, чем густые персиковые рощи во владениях могучего Шахфаруха.
Для своего уединения Зайде выбрала заросли тонких вишнёвых прутиков, которые сложно было назвать деревьями, и оттого цвели они особенно буйно. В укрытии плотного кустарника она закрыла глаза, ожидая подсказки от Пророка (да убоятся его тени враги Аллаха!), а слёзы усталости, безнадёжности и отчаяния катились по щекам и падали в едва проклюнувшиеся пучки травы.
 
Ответ повелителя всех джиннов, окутанный свежей ночной прохладой и ароматом цветущих вишен, снизошёл незаметно, подобно тонкому лучику света, блуждающему во тьме.
Сначала в камни-Проводники хлынула холодная энергия, не принадлежащая Джанне, не принадлежащая Джаханнаму — непонятная дикая энергия, накопленная в земле, на которой сидела Зайде. Позволив ей свободно течь по своей крови, она согрела её последними остатками своей силы и перенаправила на поиски нужной стихии.

Несколько минут Зайде сидела, вытянув руки, напрягая кончики пальцев, прислушиваясь к внутренним ощущениям, пока не ощутила, не почувствовала, как рвётся к ней нетерпеливый огонь из подземного источника.
О счастье!
Стихию, так похожую на родную, она приняла в себя трепетно и благоговейно. Наслаждалась ею, пока тело напитывалось благословенным жаром, пробовала силы, обёртывая вокруг себя гудящие лепестки, звонко смеялась от радости и пряталась в огненном бутоне, не верила глазам, рассматривая языки пламени, пляшущие на ладонях.
Древняя колыбель стелилась перед ней мягким покрывалом, как в гамаке качала свою дочь на уютном ложе, омывала и ласкала кожу, заплела растрёпанные волосы в красивый высокий узел и закрепила его двумя длинными заколками — обсидиановыми кинжалами.
Огонь грозно ревел, поднимаясь в чёрное небо высоким плотным столбом, выбрасывал устрашающе-длинные языки, засыпал землю клочьями жарких лепестков от распустившегося бутона. Он радовался долгожданной встрече, неожиданной свободе и весело играл с ветром.
Охваченная бесшабашным весельем, Зайде и не подумала его сдерживать, наоборот, она восторженно приплясывала от охватившего возбуждения, зачерпывала руками целые охапки голубых и рыжих лепестков, подбрасывала над собой, любуясь неповторимой красотой искрящихся фонтанов на фоне ночного неба, и, с нетерпением ждала, когда же её защитник станет настолько силён, чтобы поднять её в воздух. Они должны вместе найти камень, в котором её силы окончательно восстановятся. Зайде уже решила, что не потерпит больше никаких хозяев в своей жизни, а того, кто достоин выпустить её на волю выберет сама.
Все они — лишь жалкие люди, смертные, а она — грозный ифрит! Пусть она останется рабыней своего камня под пятой Джаханнама, но любой, кто посягнёт на её пристанище, умрёт раньше, чем произнесёт формулу, призывающую её к покорности!..

            * * *

Иришка проснулась посреди ночи от страшного предчувствия беды, и от оглушительного грохота, похожего на начало Апокалипсиса. Даже плотные тройные стеклопакеты не смогли приглушить его громовые раскаты. Раскачивалась люстра под потолком, дрожали стены, можно было подумать, что вот сию секунду дом рухнет.
Грохот за окном сменился громким гулом, стало слышно, как в соседних квартирах вскрикивают перепуганные люди.
— Что это? Господи! Землетрясение что ли?!
Не потрудившись накинуть халат, босиком Иришка подбежала к окну и зажала рот ладонью.
Город пылал!
Громадное зарево пожара освещало улицы зловещим пламенем, рассыпало тучи искр, от страшного гула не только вибрировали стены их квартиры, казалось сама земля дрожит, словно они находятся не в Средней полосе России, а где-нибудь у подножия молодой и неспокойной горы посреди Кавказского хребта.
— Денис! Денис, просыпайся, вставай скорей! — заорала она не своим голосом.
— Уже встаю! Что ещё там стряслось? Грозы испугалась? — муж повернулся на другой бок.
— Землетрясение! Пожар! — отчаянно крикнула Иришка. — Город горит!
— Чего?! — Денис кубарем соскочил с кровати.
Одновременно ожил его телефон.
— Да, Варламов слушает! Понял, сейчас буду!
Он метнулся в ванную.
— Куда ты?! — жена подхватила халатик и последовала за ним, как нитка за иголкой.
— Ир, сидите с Серёжкой дома, никуда не выходите, поняла? — ответил он уже из ванной. — Там непонятно, что случилось, объявлена Чрезвычайная Ситуация, всех собирают в Управление. — Денис натянул джинсы, влез в тонкий джемпер на голое тело, сунул ноги в кроссовки. — Мне не звони, я сам позвоню, когда всё прояснится.
Серёжкина лохматая голова как раз просунулась в коридор, страха в возбуждённо-округлившихся не было, а только восторг и восхищение грандиозными силами природы.
— Там такой пожарище!
— Да, мы уже знаем, — вздохнула Иришка.
— Это парк горит! — сообщил мальчишка. Оказывается, он уже рассмотрел очаг возникновения пожара во всех подробностях.
— Всё, пока! — Денис засунул руку в рукав куртки, схватил сумку. — Когда приеду, сказать не могу!
Жена и брат проводили его встревоженными взглядами до самого лифта.
С лоджии в Серёжкиной комнате пожарище было видно, как на ладони, треск веток горящих деревьев, шум падающих стволов слышались громко и отчётливо на фоне непреходящего гула, словно прямо по крыше их дома грохотал бесконечно-длинный состав товарного поезда.
Стоять на лоджии было страшно, и Иришка потянула Сергея в комнату, но и там она не почувствовала себя в безопасности…

* * *
 
— Ситуация такая, — Дивенков проводил быстрый инструктаж прямо в полицейском УАЗе. — Внимательно осмотреть место происшествия, найти возможных свидетелей, все найденные улики тщательно пронумеровать и (он поднял вверх указательный палец) оставить на месте до моего распоряжения, самое главное: отыскать очаг возгорания. Возможно это дело нашим и не станет, но работать следует в полную силу. Языками не трепать, свои выводы держать при себе, никакой пищи чужим ушам не давать, всё ясно? На вопросы граждан — если таковые будут — отвечать чётко и ясно, мол, идёт работа.
— Ясно, товарищ майор! — бодро ответила опергруппа.
Место происшествия уже было оцеплено широкой лентой в красно-белую полоску, через каждые пять метров периметр охранял боец Росгвардии в противоударном шлеме, с длинной резиновой дубинкой у ноги и автоматом на груди, надёжно укрытой бронежилетом.
Яблоневый парк, которым так гордились жители Протасовичей, выгорел почти дотла, лишь кое-где одиноко торчали обгоревшие ветки с помятыми цветками, в самой глубине пожарища всё ещё гигантским одиноким факелом полыхал огонь, выбрасывая в небо чёрный дым.
Три пожарных подразделения после трёх часов напряжённой работы оставили после себя месиво из воды, пены и грязи.
Рядом с машинами аварийной Газовой службы и службы МЧС слепили глаза проблесковые маяки двух карет Скорой помощи, к ним же присоединились две полицейские машины. Чуть поодаль от оцепления пресса уже снимала живой репортаж об очередном террористическом акте для программы новостей Главного канала телевещания — эти прибыли, едва начало светать.
С разных сторон сгоревшего парка подтягивались любопытные обыватели, мирный сон которых был так бесцеремонно прерван, впрочем, подходить к оцеплению никто не решался, стояли в отдалении и тихо переговаривались. В воздухе витал запах едкой гари и газа.
— Ищем взрывное устройство, или его фрагменты, — определил задачу майор.
Казупица, Варламов и ещё два опера полезли под ленту ограждения, на всякий случай каждый имел при себе фонарь, было ещё темновато. Вслед за ними устремилась Новикова Людочка с портативным чемоданчиком для экспресс-анализов, кроме снимков, взятия соскобов с возможных улик, ей предстояло взять пробы воздуха на наличие отравляющих и взрывчатых веществ.
— Следователь по особо важным делам Дивенков, — майор развернул удостоверение перед начальником пожарного расчёта и представителем Газовой службы. — Причины пожара можете назвать? Пострадавшие есть?
— Возгорание подземного магистрального газопровода, — объяснил представитель Газовой службы, опуская респиратор с носа на шею. — Вероятно появилась трещина в трубе, судя по площади возгорания, повреждение обширное, точнее сможем ответить, когда подберёмся к трубе, сейчас только перекрыли секцию.
— А почему всё ещё горит?
— Остаточный газ выгорает, может ещё гореть и сутки, и больше, но уже не страшно, — мужичок вытирал пот с грязного лба, оставляя разводы жирной копоти на коже, ему было жарко. — Место локализации охраняется.
— Пострадавшие есть?
— Если только птицы, — невесело усмехнулся собеседник. — На такие пожары они слетаются, как мотыльки на огонь. Видел там несколько перелётных гусей — зажарились с корочкой, а уж воробьёв и галок под ногами!.. — он махнул рукой и досадливо поморщился.
— Какие могут быть причины возникновения трещины в трубе?
— Коррозия, — растолковал представитель Газовой службы непонятливому следователю. — А может, плохо заваренный шов, но такое бывает очень редко, каждый шов проверяется и испытывается, а вот трещины от напряжения время от времени возникают, и от блуждающих токов, может возникнуть микробиологическая коррозия, кстати, ей способствуют азотные удобрения, а тут был сад, студенты подкармливали деревья, окапывали. Я в курсе, потому что у меня дочь студентка — каждый апрель выходят на субботник — озеленение родного города. В общем, когда выгорит остаток, можно будет взять образец трубы на анализ.
— Понятно. Спасибо, распишитесь вот здесь, и вы, пожалуйста, — Дивенков протянул листок с протоколом начальнику Пожарного расчёта, который топтался рядом с ними.
К месту пожарища плавно подкатили машины ФСБ.
— Здорово, Михалыч, ну что здесь? — коллега старшего следователя, такой же майор, только из другого ведомства, дружелюбно протянул руку Дивенкову. Тот пожал её в ответ.
— Возгорание газа.
Информация об этом уже не секрет и поделиться ею было вполне можно.
— Твои ребята уже там?
— Это вы любите поспать, а нам некогда.
— Если не возражаешь, я со своими тоже посмотрю — всё-таки взрыв посреди города! — усмехнулся на беззлобную шутку майор ФСБ.
Вместе со своими помощниками он бесстрашно нырнул под ленту, не беспокоясь о едкой пене на ботинках, о жидкой грязи.
Через час все они бодро вынырнули обратно из-под полосатого ограждения во главе с командиром, который, кряхтя и охая, стряхивал с ног целые ошмётки бурой грязи. Дивенков к этому времени успел опросить людей, выслушать эмоциональные рассказы о коррумпированной власти, допустившей у себя под носом террористические акты, а после опроса ещё выкурить две сигареты и затянуться третьей.
— Ну так как: ваше или наше? — осведомился он у коллеги.
— Забирайте, — разрешил щедрый безопасник.
Машины ФСБ удалились с бесшумным достоинством, мягко шурша по короткой грунтовке, окружающей парк.
Майор поднёс к уху телефон.
— Казупица, всё, что нашли тащите сюда!
Грязные, как черти, оперативники показались из прокопчённой глубины пожарища, впереди всех бодро шагала Людочка, единственная из всех не запачкавшая одежду.
— Анализ отрицательный, никаких взрывчатых веществ, кроме пропана, — отрапортовала она. — Из вредных примесей: повышенная концентрация угарного газа, незначительно повышено содержание сернистых соединений, диоксида азота — других отравляющих веществ нет. ФСБшники тоже всё проверили.
— Ничего нет, товарищ майор, — вторил её Казупица. — Только Варламов вон что-то нашёл.
— Что?
— Камешки, товарищ майор, такие же были в машине, когда Старика грохнули, — Денис протянул ладонь с мелкими тёмно-янтарными каплевидными образованиями.
— Похоже на мумиё. Да откуда оно здесь? — пробормотал Дивенков. — И как ты их разглядел в этой грязи?
— Светились на земле, а взял в руки — потемнели.
Дивенков разглядывал находку, хмурился, жевал губами, что-то беззвучно шептал себе под нос. Подчинённые переминались с ноги на ногу. Наконец, майор оторвался от созерцания почерневших непонятных камешков.
— Может, это и есть наш вещдок, — загадочно пробормотал он своей команде. — Но может, это просто застывшая грязь под ногами. Ладно, возвращаемся, Юсупов, заводи мотор!
Старший следователь сложил в пакетик застывшие горошины и отдал на хранение Людочке Новиковой, та молча убрала их в свой чемоданчик.
Возвращались в полной тишине, говорить не хотелось никому, даже Юсупов Абул, который обычно любит травить разные байки, и тот помалкивал, зевал со стоном и хрустом каждые десять минут — опять не выспался. Зевота заразительна, ближе к Управлению вся опергруппа выворачивала себе челюсти и ругалась:
— Хватит зевать, Юсупов!
— Да нет порядка в доме, товарищ майор! — оправдывался водитель. — Дети не боятся, жена не боится! По три раза надо сказать, не слушают!
— А зачем это надо, чтобы тебя боялись? — поинтересовалась Людочка.
— Как зачем? — удивился Абул. — Кого-то должны бояться, чтобы порядок был. А так, набаловались тут, только играть хотят, компьютер просят. Одного деда боятся.
— Да они же у тебя ещё маленькие! — вступилась за малышей Юсуповых девушка. — Конечно они хотят играть!
— Помогать должны! — не соглашался молодой отец. — С братом гулять, по дому делать. Дед скажет — делают, я скажу — бегут к матери.
Команда перестала зевать, заинтересовалась, Абулу начали давать полезные советы по наведению в доме порядка, в салоне поднялся весёлый гомон, смех, даже Людочка улыбалась, а она очень редко позволяла затягивать себя в чисто мужские разговоры, которые казались ей сплошной вульгарщиной.
— Тихо! — Дивенков приложил телефон к уху. — Слушаю, товарищ полковник! Через пять минут будем на месте!
Несколько секунд он задумчиво смотрел перед собой, обречённо вздохнул, провёл по лицу ладонью: снова начальство вызывало на ковёр, высшее командование посчитало слишком уж тревожным для всей области в целом, резкое обострение криминогенной ситуации в небольшом районном городке Протасовичи, ранее абсолютно благополучном…

    * * *

Безутешно рыдала Зайде, глядя, как умирает её огонь, как ожесточённо и мужественно он старается сопротивляться трём адским механизмам, убивающим его едкой смесью воды и пены.
В сторону её ненадёжного укрытия летели последние цветки пламени и падали, беспомощно рассыпаясь у её ног на крохотные искры. Родная стихия прощалась с ней и прощала свою неразумную дочь, которая вызвала её из глубин земли, и сама же погубила своей неосторожностью. Она чувствовала любовь и энергию ободрения, посылаемую к ней последним одиноким лепестком — всё, что осталось от гордого и чистого пламени.
Маленький факел трепетал на холодном ветру и из последних сил отдавал ей свою нежность. Зайде не могла бросить его одного и долго пряталась в тени уцелевших деревьев, перебегала с места на место, роняя янтарные слёзы, но ничего не могла поделать, чтобы помочь умирающему другу.
Жалкая, ничтожная пленница Джаханнама, потерявшая свою клетку!
Она понапрасну растратила последние силы, но самое страшное: она не сумела правильно распорядиться великим подарком Аллаха (пусть падут на её голову его проклятья!) — вторым шансом на жизнь и возможную свободу. Зайде готова была вырвать себе все волосы на голове, ей хотелось разбить лицо о камень — но что бы это изменило?
С обречённым равнодушием она ощутила, как с тела сорвались два растрескавшихся Проводника, провела рукой по лбу и смахнула чёрную пыль — измученное тело теряло связь с миром Джанны, даже её дух не сможет туда вернуться.
Радуйся, о ненавистный Иблис!
Тебе удалось вытянуть из своей рабыни всё, что только можно, и душа её навечно останется в твоём вонючем заточении.
Зайде приподняла зелёную рубашку и посмотрела на оставшиеся Проводники. Снова вызвать огонь из глубины недр — об этом можно забыть, но прежде, чем и она сама, и этот мир провалятся в пекло Джаханнама, несколько капель её крови смогут сотворить ей подходящий саван…

* * *

Иришка с досадой покрутила кран газовой горелки и оставила это бесполезное занятие.
Что же за день сегодня такой?! Сначала этот ужас посреди ночи, а утром оказалось, что отключили газ, а вместе с ним воду и отопление. Умыться, кое-как почистить зубы ей и Серёжке удалось остатками воды из чайника, позавтракать пришлось бутербродами, а вот приготовить обед уже не получится, даже просто попить и то нет ни одного глоточка. И, как бы это не звучало банально, нужна была вода для туалета.
— Я могу сходить в магазин, — вызвался Серёжка.
— Нет, мы пойдём вместе, — остудила его Ирина. — Купим две девятилитровки и две пятилитровки, а потом с пустыми баллонами можно будет сходить в автомат на улице.

Однако из ближайшего к дому супермаркета им пришлось уйти несолоно хлебавши: без газа и воды сидел целый район и все крупные ёмкости с питьевой водой народ разобрал сразу после открытия. Такая же ситуация повторилась и в следующем магазине, и ещё в двух. На полках стояли только соки и разнообразная газировка, даже поллитровые бутылочки с питьевой водой, и те раскупили, постепенно разбирались и сладкие напитки, и минералка.
Возле двух работающих уличных автоматов гудела плотная толпа, на трёх последующих висели безжалостные таблички «Автомат временно не работает».
— Что же вы так поздно пришли? — пожалела их продавщица в очередном магазине. — Сегодня к самому открытию уже очередь стояла.
— Пойдём на речку! — предложил находчивый Серёжка растерянной Ире. — Наберём для туалета, а для питья у нас минералка есть.
— Да сколько мы принесём с речки? У нас всего два ведра, и тащить оттуда — без рук останемся, — сомневалась девушка, но вынуждена была согласиться, другого выхода не было — тупик какой-то!
Вот вам и цивилизация: отключили воду и всё — невозможно нормально жить!

Мимо двух неудачников спешили успешные люди, нагруженные заветными баллонами с водой — успели захватить в автомате; проносились машины с открытыми багажниками, наполненными огромными канистрами, двадцатилитровыми баками и девятилитровками, не позволяющими опустить крышку — эти явно ездили за город на родник; даже дряхлые старики везли в сумках на колёсиках баллоны с водой, даже они смогли позаботиться о себе, в отличие от молодой девицы в полном расцвете сил.
 
— Пошли на речку, — решила Иришка. Ей стыдно было перед подростком за свою никчёмность и нерасторопность. — Только это далеко, ты не устанешь?
— Я не устану, — заверил Серёжка. — Я и один смогу два ведра нести.
— Ага, силач нашёлся, тебе нельзя ещё такие тяжести таскать, понесёшь пластмассовое ведёрко, которое под мусорным пакетом стоит, литров семь в него входит, только бы ручка не отлетела.
— А тебе можно, что ли таскать? — спорил подросток.
— Я взрослая! — отстаивала авторитет Иришка.
— Ха! — хмыкнул на это мальчишка.
Зайдя в квартиру, они вооружились вёдрами и двинули к дверям, настроившись на быстрый пеший путь к реке и долгий, медленным шагом с перерывами на отдых, обратно. В хорошие дни до реки нужно было ехать четыре остановки на автобусе, но вездесущий подросток обещал провести более короткой дорогой, через дворы и овраги.
Они почти уже вышли, как у Иришки заиграл телефон в кармане куртки. Звонила мать:
— Ира, как у вас там с водой?
— Никак! — буркнула Иришка, недовольная задержкой, время-то идёт. — Нету воды, и в магазинах уже нет, а в автомат надо полдня стоять, там, по-моему, полгорода собралось. Не задерживай, мы собрались на реку, хоть для туалета набрать.
— Ира, какая река?! Отец сказал, в каждый двор должны прислать цистерны с водой! Бесплатно! До вечера будут стоять!
— Да?! — едва выслушав ответ матери, Иришка бросила трубку. — Серёжа, побежали скорей!
Цистерну они обнаружили позади дома (и кто бы догадался, что она здесь стоит?), к ней тоже толпился народ, но очередь шла быстро, основная масса граждан, скорых на подъём, уже набралась в других местах, и Варламовым щедро наполнили из шланга два железных ведра и одно маленькое, пластмассовое. В дополнение к первой цистерне подъехала вторая машина, которая выдавала людям драгоценные пятилитровые баллоны с питьевой водой. Тоже бесплатно.
Ирина переглянулась с Серёжкой.
— Стой здесь! — И кинулась к машине. — Мне четыре штуки!
Согнувшись в три погибели и меняя руки каждые пять минут, в два захода они дотащили свою ношу, которая оттянула обоим все руки, начиная от затылка.
— Всё, больше не могу! — пролепетала Ира.
— Давай отдохнём и ещё раз сходим! — беспокоился Серёжка.
Из них двоих он оказался самым выносливым, и, если жена его брата упала в кресло совсем без сил, то у него их было ещё вполне достаточно в запасе.
— В магазин надо сходить, — простонала девушка. — Купить на салат зелени, овощей. Если газ не дадут, закажем пиццу и нарежем салат.
— Я схожу! — предложил свои услуги Серёжка.
— Нет, тебе вообще нельзя выходить из дома.
— Во-первых, я уже сто раз выходил, — парировал мальчишка. — А во-вторых, может, ты забыла: мы с тобой всё утро пробегали на улице по магазинам. Схожу и вернусь через пять минут — делов-то!
Иришка выпрямилась в кресле.
— Только нигде не задерживайся.
— Да где я задержусь? Я тут и не знаю никого.
— Ладно, напишу тебе список, — рискнула девушка…