Э. Эган. Экономическое положение русских крестьян

Якою будет автономия Карпатской Руси?
Эдмунд Эган. Экономическое положение русских крестьян в Венгрии. Львов, 1901
 
Ирландец по происхождению Эдмунд Эган родился 13 июля 1851 года в городе Чаковец (Чакторня) в Северной Хорватии в семье эмигранта из Ирландии. После окончания гимназии изучал экономику в университете города Халле (Германия) и право в Венском университете. В 1883–1896 Эдмунд Эган работал на посту советника венгерского министерства сельского хозяйства, заведовал молочным отделом.
Эдмунд Эган глубоко занимался проблемами людей, которые работали на земле. Он увидел, что в худшем положении в Венгрии оказались крестьяне на Закарпатье, которые, тяжело работая, едва могли заработать себе на хлеб.
В 1890 г. вышла его книга, посвященная сельскому хозяйству Карпатского региона, где было изложено видение того, как преодолеть бедность. Среди его проектов было и массовый ввоз в край тирольских коров, и создание кооперативных молочных хозяйств, государственное кредитование закарпатских крестьян.
Однако все проекты венгерского правительства натыкались на яростное сопротивление как местных крупных землевладельцев-венгров, так и арендаторов-евреев. По данным историка Жанет Керекеш, 1913 г. евреи на правах аренды владели около 60-70% земель в Венгрии. Крупные земельные магнаты жили преимущественно в Будапеште, Вене и Париже, и им было неинтересно заниматься сельским хозяйством на своих землях.
Крестьянство в Закарпатье находилось едва ли не в худшем положении среди всех венгерских крестьян того времени. Массовые масштабы приобретала трудовая эмиграция из Закарпатья. Между 1880 и 1914 годами только в США на работу эмигрировало 225 тыс. закарпатских крестьян, которые нашли себе работу на заводах, фабриках и шахтах таких штатов как: Нью-Йорк, Нью-Джерси, Огайо, Коннектикут, Пенсильвания. Город Питтсбург и до сих пор изобилует русинскими фамилиями.
В 1897 г. вышел «Меморандум о развитии и повышения уровня духовной и материальной жизни русскоязычного народа северо-восточных Карпат и Рутении» Юлия Фирцака, где было описано катастрофическое положение крестьян в Закарпатье. Венгерское правительство, оценив ситуацию, которая сложилась на Закарпатье, направил для ее решения Эдмунда Эгана, который начал так называемую «Верховинскую хозяйственную акцию», которая вошла в историю как «Акция Эгана».
В 1897 г. в городе Мукачево был создан штаб этой акции, так называемую Экспозитуру для горных районов, которой помогало около 20 греко-католических священников. Действуя не только по приказу венгерского министра сельского хозяйства Игнаца Дараньи, но и по зову собственной совести, пораженного удручающей бедностью русинов, Эдмунд Эган объездил большинство сел на Закарпатье, встречался с крестьянами, священниками, учителями, чиновниками, почтальонами. Свои наблюдения Эдмунд изложил в докладе венгерскому правительству «Экономическое положение русских крестьян в Венгрии». Первые программные принципы помощи людям были произнесены 28 марта 1898 г. в городе Свалява уже 12 февраля 1900 г. в мукачевском отеле «Чиллаг» были подведены первые итоги сделанных шагов.
«Акция Эгана» не только улучшала положение крестьян Закарпатья, но и была экономически выгодна для самой Венгрии, увеличивала ВВП государства, интенсифицировала ее экономику. Ликвидировался экономически нецелесообразный институт посредника, который присваивал львиную долю произведенной крестьянином добавленной стоимости, поскольку договоры аренды земли заключались через государственный институт. Не было необходимости брать деньги под ростовщический процент — действовали кассы взаимопомощи, которые выдавали средства под 6-7% годовых. В результате внедрения новейших технологий не только значительно увеличился объем и качество сельскохозяйственных продуктов, производимых на селе, но и возникла возможность их переработки до получения готового к потреблению продукта — вина, сыра и др. Была ликвидирована ростовщическая монополия на торговлю в селе — товары народного потребления и даже водку на селе стали продавать кооперативы, по ценам значительно ниже, чем перед тем устанавливали ростовщики. Следовательно, добавленная стоимость оставалась на селе.
Деятельность Эдмунда Эгана вызвала сопротивление не только местных мафий, но и определенных правительственных кругов, которые беспокоились, что экономический подъем русинов может вызвать и подъём политический. Эдмунда Эгана начали преследовать. Подсыпали ему яд в коньяк, обворовывали, грабили, поджигали его жилье. Подавали на него в суд и лжесвидетельствовали против него. Писали ему анонимные письма, предлагали деньги, лишь бы он уехал куда-либо в Вену в Будапешт или куда-то еще. Однако он настолько проникся судьбой вдвойне чужого для него народа, что не хотел отступать.
20 сентября 1901 г. он ехал в карете из Ужгорода в село Среднее, где в него стреляли. 22 сентября 1901 г. Эдмунд Эган умер.
Расследование не выявило убийц и впоследствии «Верховинская акция» хоть и не была свернута, и все же со смертью своего вдохновителя продвигалась меньшими темпами.
На похоронах Эдмунда Эгана в Ужгороде сошлось 12 тысяч русинских крестьян — пастухов, дровосеков, виноградарей из самых отдаленных уголков. Очевидцы утверждали, что по селам стоял громкий плач, почти в каждом селе были проведены траурные народное собрание.
 
«Спаситель русинского народа», как еще долго называли Эгана, навсегда запечатлелся в народной памяти русинов Закарпатья. На месте его гибели был возведен памятный крест, снесенный советской властью в 1960-х, но восстановленный 23 марта 2002 г.
 
Записка Э. Эгана об экономическом положении угро-русского крестьянства
Прежде всего несколько общих замечаний об авторе статьи и об его судьбе и деятельности.
Э. Эган, по происхождению ирландец, семья которого в начале XIX в. поселилась в Венгрию, родился в 1841 году в Чакторне.
Окончив гимназию и затем сельско-хозяйственный институт в Bене и Галле, он в продолжение более 20 лет занимался сельским хозяйством. В 1897 году Эган был назначен правительственным делегатом для изучения нужд русского населения в Беречском, Мараморошском и Ужском комитатах и, вместе с тем, для руководства акцией по улучшению его экономического положения.
В 1899 году Эган представил правительству докладную записку об экономическом положении крестьян в выше названных трех комитатах, в которой он, между прочим, указал на роль, какую сыграли в обнищании этого населения, местные евреи. Благодаря этому он скоро нажил себе огромную массу врагов среди угорских евреев, которые, как известно, в политической жизни Венгрии играют исключительно важную роль. По этому поводу в угорском сейме еврейские депутаты выступили с запросом, острие которого было направлено против автора записки, посмевшего безстрашно представить действительное положение „умирающего угро-русского народа” и, вместе с тем, выступить в его защиту перед теми, кто имел власть и силу в своих руках. Последствием запроса было дисциплинарное следствие против Э. Эгана, которое, однако-же, кончилось его оправданием.
Но скоро после этого (в 1901г.) Эган скончался. Его смерть до сих пор еще окружена таинственностью и причина ея до сих остается неизвестной.
Смерть Эгана была большим ударом для угро-русского крестьянства, Он был, можно сказать, в последнее время единственным его другом, пользовавшимся влиянием в правительственных и общественных кругах Венгрии. Ибо о судьбе угро-русского народа не заботился никто. Его омадьяренная интеллигенция (учителя, священники), не чувствуя никакой связи с этим народом в национальном отношении, не считала своей обязанностью придти на помощь этому народу, считая его только бездушным объектом, который можно и следует обирать, и, по возможности долго, держать в полном невежестве. При венгерских порядках им это удавалось. Разгром русских культурно-национальных учреждений в Угорской Руси, введение народной школы только на мадьярском языке, неслыханный национальный и религиозный гнет, который столь ярко выразился в недавнем мараморошском процессе, все это привело к тому, что даже те единицы из угро-русских интеллигентов, которые не потеряли своего национального русского сознания, теряли всякую надежду на возрождение своего народа под венгерским гнетом и с отчаянием говорили: „Lasciate ogni speranza!”.
Но отношения переменились; скоро, будем надеяться, и Угорская Русь станет свободной, скоро и ея горкая участь переменится к лучшему. И потому, ожидая ея раскрепощения, считаем актуальным представить читателям мемуары великого друга Угорской Руси Э. Эгана, об ея экономическом положении. Правда, он составлен уже 15 лет тому назад. Но дело в том, что с тех пор столь ярко обрисованные им отношения к лучшему не переменились...
***
Главной причиной тяжелого положения русского крестьянства в северной Венгрии, является нерациональная регуляция земельных отношений после раскрепощения крестьянства. Власти, которым было поручено ведение этого дела, придерживались буквы закона, не принимая во внимание хозяйственных нужд крестьянина.
Они не задавали себе вопроса о том, с чего будет жить этот крестьянин, занимающийся исключительно только хлебопашеством. У крестьян были отняты сенокосы и пастбища, а, отчасти, даже те земли, которыми они пользовались раньше как общинной собственностью.
Крупные землевладельцы сдавали и сдают свои земли в аренду, главным образом, отдельным арендаторам, которые, с своей стороны, отдавали крестьянам, нужные им для прокормления семьи и скота пастбища и сенокосы в аренду, за двойную или тройную цену.
Но не одни только крупные землевладельцы тяжело прогрешались по отношению к крестьянскому населению. И государственная власть вовсе не заботилась о том, что составляет основание существования крестьян в этих окрестностях. Она не позаботилась о том, чтобы удержать равновесие между земельной собственностью и возростающей численностью населения. Крестьянин влачил еще, с бедой по полам, свое существование когда, у него было 6—10 моргов (3—5 десятин) земли. Но, когда пришлось раздробить эту землю между 4—5 детьми он сделался нищим.
 
Нечего, поэтому, удивляться, что целое угорское Подкарпатье, заселено теперь крестьянским пролетариатом, у которого нет соответствующего количества земли для того, чтобы прокормить себя и свое семейство. Обнищавши крестьянин мог бы, благодаря климатическим условиям этих сторон, найти средства к жизни, занимаясь скотоводством, однако-же, для этого у него нет ни сеножатей, ни полонин. А снять все это в аренду он может исключительно только через посредника, который забирает весь чистый доход для себя.
Фабричная промышленность в этих странах не существует. Нет также никаких копей. Кустарный промысел, который и раньше ограничивался одними шерстяными изделиями, да и только для собственных нужд, уже не существует, опять-таки потому, что у крестьян нет земли для того, чтобы заниматься овцеводством. Крестьянин покупает уже для себя одежду фабричного производства.
Кто-нибудь мог-бы подумать, что в этих странах, отрезанных от миpa, по крайней мере жизнь является дешевой. Но куда-там!
Как раз наоборот! Все свои припасы крестьянин съедает в продолжение первой половины зимних месяцев, а после того он живет уже одной только, дорого купленной пищей. За съестные припасы он платит на 8-10 проц. дороже городских цен.
Но нищета крестьян вызывается еще другими обстоятельствами. Как во времена господства абсолютизма в Венгрии (во времена министров Метерниха и Баха) никто не заботился об экономическом положении населения этих окраин, так и теперь, при конституционном правительстве, угорская администрация озабочена исключительно только соблюдением какого-нибудь государственного порядка в комитатах, а экономическое положение населения является для нее вопросом безразличным. Государственная власть в комитатах (уездах) концентрируется в руках уездных нотариусов (секретарей). Какие последствия влечет за собой это обстоятельство? Женатый русский священник,
с годичным жалованием в 400 корон, обремененный при том семейством, принужден большей частью жить с крестьян. Епископ не заезжает в эти глухие углы и никогда не проверяет исполнение священниками церковных треб. Учитель хочет жить спокойно и с удобствами, а инспектор заезжает в его школу раз в 5—8 лет. Нотариус (сельский писарь) видит своего „штульрихтера" (судью) раз в три месяца, потому нечего удивляться, что он, с временем привыкает распоряжаться в деревне по своему усмотрению и произволу. Многие из них сбирают с крестьян последнее, пользуясь для этого террором. В других окрестностях Венгрии существуют по крайней мере средние хозяйства, которые могут служить образцом для более мелких землевладельцев. Здесь среднего землевладения нет. И никто не заботится здесь о контроле администрации, о школе, о дорогах и вообще об общественных делах. Крестьянский пролетариат оставлен на произвол судьбы Последствием этих обстоятельств явилось то, что в земледельческой, главным образом, Венгрии умирает народ, занимающейся земледелием от голода. Русский крестьянин круглый год не видит ни мяса, ни яйца и выпьет разве несколько капель молока, а в праздничные дни съест кусок житнего или пшеничного хлеба. Впрочем, его пищей является овсяный паленик и — если хватит — картошка. Неудивительно, что в то время, когда в других гористых окрестностях мы видим все людей рослых, крепких и здоровых, на русском Прикарпатье мы встречаем малокровных пожелтевших, безсильных, неспособных к военной службе малорослых и золотушных людей ленивых и темных, предающихся, в крайнем отчаянии пьянству.
Приходится отчаиваться, глядя на этот умирающий народ. Уже сегодня можно-бы предсказать день, когда последний Русский оставит свою родную землю и убежит за море. До сих пор не нашлось, однако-же, даже двух-трех людей, которые занялись-бы улучшением положения этих пролетариев. И они не могли даже сделать этого, если принять во внимание то, что этот бедный и темный народ, занимавшийся исключительно только хлебопашеством, попался в руки евреев этого, самого сильного
и самого проворного торгового элемента в Европе.
(Продолжение следует)
Прикарпатская Русь. Орган Русской Народной Организации в Галичине. Ежедневная политическая, общественная и литературная газета. Львов, начало N 1516, дек.янв.1914-1915