Разумная вселенная часть 3

Гордон был в хорошем расположении духа и было заметно, что ему не терпится поведать Хью очередную историю из его жизни. Смешинки так и лучились в его глазах и как только он сделал маленький глоток чая, то довольно улыбнулся и словно, между прочим, сказал:
– Недавно заходил к Арчену. Ну знаешь его, наверное? Он через пару кварталов от тебя живёт. Толстый такой, как бегемот. Он в каком-то конструкторском бюро работает. Беркли, кажется. Но это не важно.
Так вот. Прихожу, я значит, к нему, а он в телевизоре копается.
Я его спрашиваю: что это он с ним делает? А он мне говорит: да вот сломался. Хочу попробовать починить.
Тебе это надо? говорю. Вызови телемастера. Он тебе за пять минут всё починит.
Видно так и придётся сделать, говорит он. Хотел сам починить, да ни черта не пойму в чем дело. Всё вроде в норме.
Тут учиться надо, прежде чем в телик лезть. Думаешь, это так просто? Это раньше просто было, а сейчас одни микросхемы. Сам чёрт не разберёт, говорю я ему.
Да я лучше всякого телемастера всё знаю, кричит он. Я работу этой схемы как свои пять пальцев знаю. Сам каждый день с этим занимаюсь.
С телевизорами? Спросил я.
Нет. У нас другое направление. Но тоже всё на полупроводниках. Так что я в этом кое-что понимаю.
Я спорить не стал.
Мы поболтали ещё с полчаса, а потом Арчен плюнул и вызвал мастера.
Тот пришёл. Минут пять поковырялся. И телевизор заработал.
Арчен давай ему жаловаться: я сам, мол, физик. Работу схемы «от и до» знаю, а дефект найти не могу. Не знаешь в чём дело?
Как ты думаешь, Хью, что он ответил на этот вопрос?
Хью задумчиво приподнял брови слегка пожав плечами, сказал:
– Может, практика. Им ведь не важно, что и как работает в деталях. Главное знать назначение и принцип работы устройства. И вообще, я думаю, что там дело не в телевизоре было.
– Как ты догадался, – изумлёно воскликнул Гордон.
– Опыт, друг мой. Это кабельное телевидение и меня достало. Сам-то я почти не смотрю, а для жены это чуть ли не божество. С ума сходит по своим сериалам.
– Моя тоже такая, – грустно вздохнул Гордон. – И что она в них находит? Ни черта не понимаю.
– Да кто их поймёт, – поддакнул Хью, – этих женщин.
– Да уж, – иронично усмехнулся Гордон. – Мы никак в своих женщинах не разберёмся, а пытаемся тайны вселенной постигнуть.
– Ну, – лукаво улыбнулся Хью. – Это тоже женщина. В том смысле, что она нас родила. Так что ничего удивительного здесь нет.
– Да я, в общем-то, не об этом, – вздохнул Гордон. – Грустно как-то. Живешь, вот, живешь, в придуманном вами мире, а так и помрёшь ничего не узнав по-настоящему.
– Почему придуманном? – не понял Хью.
– Ну, взять хотя бы матрицу вашу. Вы же её выдумали, чтобы в теории всё гладко было. Чтобы сошлось всё. Концы с концами, так сказать.
Хью от досады поморщился, но поразмыслив, согласно кивнул.
– Какая-то доля истины в твоих словах есть. Но. Нужно же было как-то обозначить это явление. Между прочим, я ничего не придумывал. Это само появлялось в ходе расчётов и анализа. Любое тело требует среду для перемещения в пространстве. Рыбы плавают в воде. Мы тоже не по пустому месту ходим. Строго говоря, абсолютной пустоты не бывает. Её вообще нет. Вы никак не поймёте. Пространство это среда. Матрица.
– Но эта же матрица тоже в чём-то плавает? – перебил его Гордон. – В другой матрице?
Хью усмехнулся и тут же вперил грозный взляд в Гордона.
– Вы каким местом меня слушали, когда я говорил про свойства матрицы? Задним? Объясняю ещё раз. Эти трубочки. Струны. Называйте их как хотите. Имеют сложную топологию. Каждая из них как бы замыкается на саму себя, но это не совсем точное представление. Представьте себе дверь, пройдя которую, вы попадаете в макромир, а вернувшись обратно, попадаете в микромир. Представили?
Гордон задумался и почесал макушку.
– Ну, вроде как... но что-то вокруг этой матрицы должно же быть? Не в пустоте же она висит?
– Нет никакой пустоты. Только матрица. Нет никакого пространства за пределами матрицы. Вообще ничего нет. Даже пустоты. Так вами любимой.
– Но чего-то там должно же всё-таки быть? – растерянно пробормотал Гордон. – Так не бывает.
Хью потерянно вздохнул и развёл руками.
– Я понимаю, конечно. Вам трудно сиё представить, но аналогий, кроме как двери, я вам представить пока не могу. По крайней мере, пока.
– Так эта матрица, что,бесконечна? – задумчиво проронил Гордон.
– В этом-то и вся соль. У неё нет пределов. Она бесконечно огромна и в тоже время бесконечно мала. Как капля воды, в которой отражается весь мир.
– Но вокруг этой капли тоже есть пространство, – растерянно заметил Гордон.
– К черту! – вскипел Хью. – На сегодня хватит. А то меня кондрашка хватит.
– Ладно, вам, успокойтесь, – примирительно улыбнулся Гордон. – Я просто не пойму: нафига нам такая матрица? Нельзя было что-нибудь попроще придумать?
– Нельзя, – успокаиваясь, буркнул Хью. – Я ничего не придумал. Оно само так выходит. И я думаю, что это так и на самом деле. Бесконечная точка пространства.
– Выходит, – задумчиво произнёс Гордон, – мы единственные в этом мире.
– Ну почему же, – возразил Хью. – Таких вселенных, как наша, может быть множество.

– И всё-таки я никак не могу представить эту конструкцию, продолжил гнуть своё Гордон. – Даже если я внутри шара, то снаружи обязательно что-нибудь будет. Но если только очень длинный туннель... и ты всегда приходишь в одну точку.
– Нет, это неверная аналогия. Тогда уж лучше пусть будет пещера. Вышел: и вокруг бескрайние просторы. Зашёл обратно: и пещера сужается всё больше и больше. Но и ты как бы уменьшаешься. Чисто умозрительно, конечно. Только протиснулся в последнюю щель и бац – ты снова на бескрайних просторах. Пошёл обратно и та же история. Как-то так.
– Ну тогда, да, – подумав согласился Гордон. – Вопроса: а что дальше? как бы не возникает. Но опять же. Если представить себе это как некую область, то вопрос остаётся. Но оставим пока в стороне эту проблему. Я думаю, к этому надо просто привыкнуть. Сложно, с наскока, запрыгнуть на этого диковинного зверя. Я сейчас о другом подумал. Ну вот ладно. Появилось это непонятное чудо посреди космоса – непонятно откуда и неизвестно когда. А что тогда дальше? Ведь по вашей теории она просто не может исчезнуть, умереть. Ей просто некуда тогда деваться. Что тогда? Ведь рано или поздно вселенная должна состариться и умереть. И вот вам, пожалуйста, пустота. Как вам такая перипетия?
– Я должен буду вас огорчить. Не дождётесь. Энергия никуда не исчезает. Да. Она может опять трансформироваться в матрицу, но как только произойдет спонтанный всплеск энергии – возникнет новая вселенная. Только и всего. Так что пустоты вы не дождётесь.
– Жаль. А я надеялся что время, в конце концов, убьет всё.
– Не хочется вас огорчать, в очередной раз, но время, как физическое явление, не существует. Это всего лишь удобная мера измерения и к природе вещей она никакого отношения не имеет.
– Да?!
– Да.
– Черт возьми! – наигранно воскликнул Гордон. – Гравитации нет. Времени нет. На чём тогда мир держится? На матрице?
– На вере и электромагнитной силе, – невозмутимо ответил Хью. – Без них бы наш мир давно рассыпался.
– А что, вера это тоже физическое явление?
– Отчасти. По сути, мы живые генераторы электрического поля. Так что вера тоже играет свою роль.
Видя растерянную задумчивость Гордона, Хью улыбнулся.
– Шучу. В мире есть только одна сила - электромагнитная. Она одна держит этот мир и управляет всеми процессами. Без неё ничего бы не было. Ни нас, ни матрицы, ни вселенной.
– Будет печально, если вы ошибаетесь, – скорчив постную физиономию, лукаво обронил Гордон.
– Сомневаюсь. Даже вам, несведущим в науках человеку, должно быть видно, что кроме как электромагнитной силы мы не наблюдаем ничего. Можете взять любой процесс: от вспышки водородной бомбы до ничтожной бактерии, которая просыпается в благоприятных условиях. А что значит благоприятные условия? Свет? Тепло? Пища? Нет. Это электромагнитный фон, на который настроена её днк. Тот же вирус может спать в вас годами, где вроде есть всё необходимое для его существования и вдруг просыпается, когда казалось, как говорится, ничто не предвещало. А просто изменился электромагнитный фон и вирус ожил.
– Не спорю, – согласился Гордон. – Каждое существо излучает что-то, но кто тогда настроил это самое днк?
– Тут, в общем-то, и не надо ничего настраивать. Мир устроен так, что каждый стремиться съесть другого и здесь, я думаю, всё элементарно. Как только спектр излучения подходит для поглощения, организм активируется.
– Вот и я не понимаю, почему ваша разумная вселенная, – неожиданно вставил Гордон, – не пытается нас съесть, а наоборот, создала нас для её защиты? В чём фокус? Мир действительно устроен так, что все мы являемся пищей.
– Так она же разумная, – улыбнулся Хью. – Мы ведь тоже разводим всякую живность.
– Да, – смутился Гордон. – Я как-то упустил это из виду.
Ну и какие у неё планы на будущее? – пытаясь скрыть свою неловкость, вымученно улыбнулся он.
– Не знаю, – пожал плечами Хью. – Мы язык зверей понять не можем, а вам подавай вселенную. Поживем, увидим. Но одно я знаю точно. Если мы не справимся – придут другие.
– Мозги у неё больно большие чтобы думать, – недовольно буркнул Гордон. – Какой прок может быть от жалкого человечишки, который сам нуждается в защите.
– Размер, сам по себе, не имеет значения. У некоторых видов они гораздо больше нашего, но проку от этого ноль. У нас размер тоже не ахти какой, и мне кажется: не выбери нас вселенная в свои союзники, мы бы так и остались на уровне обезьян.
– Хотите сказать: она думает за нас?
– Нет. Но наше второе «я» своим происхождением обязано именно ей. Я не оговорился. Многие пытаются поставить своё личное я на первое место, но главным  является всё же подсознание. Именно оно управляет всем нашим телом, а мы лишь указываем направление.
– Смелое предположение.
– Возможно. Но я склоняюсь к мысли, что это именно так. Возьмём к примеру тех же обезьян. У них четыре конечности, как у нас и вроде бы мы находимся в равных условиях. Я имею в виду возможность выполнять сложную работу. И тем не менее, они не сдвинулись в своём развитии ни на йоту. А человек, даже затерянный где-то в джунглях Амазонки и не видевший ни разу цивилизации, способен за пару дней освоить даже андроид. Заметьте, он тоже не развивался, пребывая на первобытном уровне, а всё же ему достаточно легко усвоить чудеса прогресса. А вот обезьяне, это не удастся никогда. Даже, если она всю свою жизнь проживёт с человеком.
– Ей просто этого не надо, – глубокомысленно заметил Гордон. – Дельфины тоже, говорят, умные. Ну и что?
– Диким племенам это тоже как бы не надо. Их и так всё устраивает. И тем не менее. А у дельфинов одни только мозги и есть. Будь у вас плавники, много бы вы смогли что-то сделать? То-то, – надзирательно заметил Хью, увидев, что Гордон задумчиво приподнял брови.
– Я бы плавал, – улыбнулся Гордон
– Вот этим они и занимаются. Большего им не дано. А так конечно. Кто знает, если бы у них были конечности как у нас. Хотя, лично я, не вижу смысла строить что либо под водой.
– Я бы на их месте, такой большой загон для рыб построил, чтобы не бегать за ними по морю.
– Бегать всё равно придётся. Кормить вы их чем будете?
– Вообще-то, да, – смутился Гордон. – Планктон поймать ещё труднее. Пусть плавают...
– Единственное, что они могли бы построить, так это знак для людей, что они такие же как мы. Но раз до сих пор они не сделали этого, то значит, у них нет понимания происходящего. Нет того второго «я», которое присутствует у нас.
– Возможно, вы правы, – согласился Гордон. – Хотя я придерживаюсь другой точки зрения. Они просто понимают, что это бесполезно делать. Людей этим не остановишь.
– Кто знает. Может быть и так. Однако шаг не сделан и это всего лишь предположение.
– У вас тоже одни предположения, – упорствовал Гордон. – Второе «я» дано человеку богом, а не вашей разумной вселенной. Все эти чувства, эмоции; не говоря уже о мимике – не могут быть даны ею. Зачем? Для чего? Да и что она может знать об этом?
– Хороший вопрос, – согласился Хью. – Но я и не говорил об этом. Я говорил об осознании себя как личности. Способности к творчеству. А этого, согласитесь, у животных нет. Ни одно животное не пыталось изобразить себя или окружающий мир, даже, если предоставить им все условия для этого. Я уж не говорю о чём-то более сложном. Вырастить дерево, например. Или построить песочный замок. Между прочим, про эти чувства, мимику вы удачно подметили. Я давно над этим размышляю. Вот идёт человек, улыбается. Может, что-то приятное вспомнил или мысль удачная пришла. Никто из зверей не способен на это. Даже ваши дельфины. А человек может. Откуда всё это? Должна же быть основа всему этому? И не нахожу ничего. Только и остаётся думать, что это так сказать, побочный эффект нашего «я». Вот такие неглубокие мысли на этот счёт.
– Собаки тоже могут радоваться, вообще-то, – не согласился Гордон. – Хвостом виляют. Это у них вместо улыбки.
– Могут. Даже грустить, если хозяин потерялся. Но я немного не об этом. Я об отвлечённых понятиях, а не непосредственных. Вот ты же можешь радоваться в предвкушении нашей встречи? Думаешь, собака тоже может так?
– Ну, не знаю, – задумчиво почесал подбородок Гордон. – Может и может. Её же никто не спрашивал, а сама она никогда не скажет, – отшутился он.
Хью улыбнулся и посмотрел на часы.
– Ладно. На сегодня хватит. Мне ещё поработать надо.

– Последний вопрос. На засыпку, – застыл в просительной улыбке Гордон.
– Хью насторожился, ожидая подвоха, но согласно кивнул.
– Как, по-вашему, или каким образом вселенная дала это второе «я» землянам.
Казалось, Хью даже немного расстроился.
– Ну, это довольно просто, я думаю. Нас просто подключили к матрице и таким образом высвободили значительный объём памяти. Основная нагрузка легла на подсознание, а мы смогли приступить к творчеству.
– Но эта матрица чёрт знает где. Каким образом мы общаемся с ней?
– Ха-ха, – рассмеялся Хью. – Матрица вокруг нас. Она везде. Так что никуда бежать не надо. Она пронизывает весь наш мир и нас в том числе. Мы, можно сказать, купаемся в ней. Другое дело, каким образом формируется связь между нами и матрицей. Этого я пока не знаю, к сожалению. Возможно, это какой-то орган, возможно, что-то другое. Но я в этом разберусь обязательно.
– Если только это происходит на самом деле, – вставил Гордон.
– Да, – согласно кивнул Хью. – Если такая связь существует на самом деле.