Исповедь Воина Разговор со Смертью

Данное произведение не моё, автор мой любимый мужчина, человек ставший моим дыханием и жизнью.

***
Познать боль можно лишь через боль собственную. Иначе ты не сможешь ни защитить от этой боли себя и своих близких, ни дозировано применить её к другим. (с)

Диалог где-то не здесь:
- Здравствуй.
- Здравствуй.
- Вот мы и снова встретились.
- Да уж…
- Ничего не хочешь мне сказать?
- А должен?
- А хотелось бы…
- Да мне и так всё понятно.
- Да неужели? И что же тебе понятно?
- Одно из двух: либо ты пришла за мной, либо просто соскучилась и пришла меня проведать.
- Хм, угадал…
- Так четвёртая наша встреча, можно уже и не бояться.
- Всё-таки я пришла тебя увидеть, ведь следующая наша встреча будет не скоро.
- Уже легче, скорее всего, буду скучать, хоть наши встречи по-доброму и не получаются.
- Взаимно, и – да, я с тобой согласна, радости от них тебе немного.
- Увы.
- Тебя просили не спешить.
- Я постараюсь.
- Ну что же, мне пора, работа не ждёт.
- До встречи.
- До встречи.

БОЛЬ. Именно так, БОЛЬ. Болело всё, что могло болеть, и даже то, что не могло. Всё тело разрывала боль, каждую клеточку, каждый нерв. Болели даже давным-давно удалённые зубы, не говоря про всё остальное. Каждая клеточка просто горела от боли.
Да что же это такое-то? Каким образом могут болеть волосы? Но факт оставался фактом: оказывается, могут.
Не известно, сколько продолжалась эта феерия боли, время перестало существовать. Может, секунда, может, минута, день, год, вечность. Но рано или поздно всё приходит к своему логическому завершению. Так и сейчас постепенно приходило облегчение. Боль уже перестала быть бушующим ураганом, сминающим волю. Теперь она уже походила на легкий бриз. И только сейчас в голове стали появляться мысли.
Мысли? А что это такое – мысли? И что такое голова? И почему в ней должны быть мысли? И каким боком это всё относится ко мне?
Странно. Кто я, где я? И что это за «Я» такое?
Поток воспоминаний хлынул в голову, угрожая утопить сознание…
Справился, губы тронула злая усмешка. Хрен вы меня так просто возьмёте.
Так, главное вспомнили, теперь открываем гляделки. Открываем, я сказал!
Ага, белый потолок, лампы дневного света, выключены. Ещё довольно светло. Утро или вечер? Мозг, твою дивизию, чего молчим?
Тишина. Давит на уши. Противно.
Надо осмотреться, поворачиваем голову… Твою же ж мать!!! Больно же!!! Организм, молчать!!! Нужна информация, ТЕРПИ, КОМУ СКАЗАЛ!!! Тааак, кровати стоят. Скорее всего, у своих. Госпиталь, значит, жить будем…
Теперь инвентаризация: голова на месте, на этом всё. Больше ничего не известно. Ждём…
Через час начало темнеть, всё-таки вечер. В палату вошла медсестра.
- Добрый вечер, - хотелось произнести, а получился непонятный то ли хрип, то ли скрип, в общем, странный звук.
- О, очухался. Долго же ты провалялся.
- Сколько? – прохрипел в ответ.
- Неделю.
- Не могу пошевелиться.
- Успеешь ещё, спи пока, доктор только утром будет.
- Я хоть весь, целый?
- Повезло, всё на месте.
- Спасибо, а попить чего-нибудь можно?
- Пока нет, нельзя. Подожди, губы водой смочу, полегчает.
- Спасибо.
И снова пришла боль, уже не такая, как раньше, но от неё хотелось выть по-волчьи. Постоянная, сводящая с ума. Казалось, что всё тело грызли зубами. Просить анестезию? Не известно, можно ли. А вдруг лимит на сутки исчерпан? И как вызвать сестричку? В палате оказался один, блин, и попросить некого. Ладно, терпим. Я сказал терпим!!!
Да что же за жизнь-то такая, а? Хорошо, вспоминаем, чему учили: боли нет, боли нет, боли нет. А я сказал НЕТ БОЛИ!!!
Постепенно боль стала отходить на задний план. Вот ведь, бляха медная, и чем теперь бестолковку занять? Таблицей умножения? Ещё в школе надоела. Попробую провести анализ, один фиг следственная притащится, надо быть готовым.
Итак, всё, как и всегда, начиналось с инструктажа…

- Что, опять?
- А что ты хотел?
- У меня же реабилитация.
- Ну, если ты такой неугомонный.
- В смысле?
- А кто наплевал на график и режим нагрузок? Кто считает себя самым умным и добавляет себе нагрузку?
- Скучно просто так валяться.
- Ну, вот и доигрался.
- Эх, забирай уже.
- Обломись. Ишь, размечтался (смеётся)
- А что тогда пришла?
- Да тоже скучно стало.
- Обалдеть! И с чего бы это вдруг?
- Да не хочет народ умирать.
- И с чего бы это?..
- Наверное, боятся держать ответ за прожитые годы.
- Я тут намедни книжку читал... да-да, представь себе, не все буквы забыл. Так в той книге есть легенда. И я вот думаю, а насколько та легенда далека от истины?
- Озвучь.
- Там общий смысл такой: пришла ты к кузнецу подремонтировать свою косу. А тот перепугался сначала, но потом работу сделал. А пока делал, пообвыкся и успокоился. И задал вопрос, про внешний вид. На что получил откровенный монолог о человеческой натуре в целом и некоторых индивидуумах в частности.
- Вот уж не думала, что тот разговор где-то всплывёт… Да, правда… Обернись вокруг…
Я обернулся, сзади ещё не упало моё тело, застыв в довольно нелепой позе. Среагировавший персонал. И всё это не сдвинулось ни на миллиметр. А ведь давно общаемся.
- Ведь ты всё-таки богиня, – сказал я с грустной улыбкой.
- Да, но далеко не всемогущая. А расскажи мне, как ты дожился до жизни такой?
- Как-как, жил себе не тужил, а потом мамка в школу отвела и понеслось.
- Очень весело, а главное, содержательно…Давай уже рассказывай, я видела тебя в работе. Не за тобой приходила, но, как говорится, от твоих рук.
- Тогда я не понимаю, что рассказывать?
- Я занята была другими, а тут как гром с неба ещё один. И кто? Тот, кому ещё совсем не время. Что я должна была делать, по-твоему?
- Не отлынивать от работы.
- И потерять такого собеседника? Я не смогла, да и просили за тебя.
- И что именно ты хочешь услышать?
- Что случилось? Ты должен жить и подкидывать мне работёнку, а вместо этого приходишь ко мне на встречу, как это понимать?
- Растяжку не заметил, в пылу боя. Вот и здрасьте вам…
- Там не было растяжки, там полноценная противопехотная мина была, ещё с сороковых годов, по вашему летоисчислению. Потому-то тебя в клочья и не порвало.
- Материться можно?
- Не стоит.
- А жаль…
- Давай уже рассказывай.
- Что именно?
- Откуда в тебе это?
- Или я сегодня тупой, или одно из двух…
- А что второе?
- Точно тупой.
- Иронично, но я всё равно от тебя не отстану, я ведь, как и любая женщина, любопытна, а возможности ограничены. Расскажи мне, как ты вообще умудрился влезть туда, куда тебе дороги быть не должно?
- Ага, точно не всемогущая… Хочу предложить тебе другой вариант: ты ко мне во снах приходи, там я тебе и показать смогу.
- Мысль, конечно, не плохая, но невыполнимая, сны не по моей части.
- Ну, сама напросилась…
А начиналось всё довольно банально: я, будучи призывником, попал на глаза покупателям из десантуры и по критериям прошёл. А раз прошёл, то и двинули три команды в одной покорять учебный центр (на свою голову). Учёба прошла под лозунгом "никто кроме нас", и распределили меня и ещё оставшихся полста рыл в другую в/ч, с соответственным циферно-буквенным обозначением. И всё бы ничего, но не сложились отношения с дембелями. Почти дошло до поножовщины. И начштаба меня спрятал, или сбагрил. Кому как больше нравится - от греха подальше. И поехал я в ещё одну учебку, которую, кстати, неплохо закончил. Вернулся в часть, а те дембеля ещё не уехали. Тут и сложилось всё в одну кучу: и старые обиды, и невозможность до меня добраться, и моё новое не зависимое от них положение. И как на грех вся эта байда бахнула в понедельник… Меня от одного из дембелей отрывали пять человек. Я его почти задушил. Но он меня вырубил с третьего удара табуреткой по голове. Следствие, допросы, моё молчание. А потом, когда я уже готовился к дисбату, меня посетили два офицера. Смотрины прошли успешно, и так я оказался в отряде. А две учебки, пройдённые мной, поставили меня замком, среди таких же, в принципе, как и я, только детдомовских парней…
Ладно, познакомились. Начали тренировки по слаживанию, тактике и рукопашке. Пахали на совесть, жизнь-то одна. И это не компьютерная игра, где можно сохраниться. Результаты ошеломили кураторов. А что вы хотели? Молодые дурни. А кто нам сказал, что это невозможно? Есть задача, надо выполнить. Вот мы и выполняем.
Вот и закончилось боевое слаживание. Результат отличный, разрешение аттестационной комиссии получено. Начинаем свою новую работу…

Твою кавалерию, зацепило! Ладно, левая рука, не смертельно. Работаем дальше.
- Куда собрался? Кто разрешил?
Нет, приятель, нам нужны сведения. А кроме тебя нам их никто не даст. Не обессудь, дорогой, но придётся тебе слегка ноги укоротить. Так, этот лежит и орёт. Противно… Орёт противно. И заткнуть нельзя. Потерпит, никуда не денется.
Шум боя начал стихать. Ещё бы. Злая усмешка на лице. С кем связались, придурки? Ага, стрельба стихла, вопли - нет. И чего так орать-то? Подумаешь, две пули в ногах. Это не смертельно. А то, что кости раздроблены, так это мелочи по сравнению с тем, что его ждёт. Но этот представитель маленького, но очень гордого народа этого ещё не знает.
Так теперь зачистка, самое поганое в нашей работе. Свидетелей быть не должно. Это нам вбивали в наши головы с первого дня. И вбили, блин. Уже рефлекс. Как у собачки Павлова, блин!
После зачистки начинаем допрос, никакие конвенции и международные договоры нам не указ, жалиться после нас некому. Такая, блин, работа… И как не противно, но кому-то надо и её, в смысле, работу, делать. Вот мы и делаем.
На руке царапина, можно сказать ожог, от пули. Сволочи, рукав теперь зашивать. А может, этого заставить? Ай, сам справлюсь. Потом на складе новый "комок" получу, не впервой. О, очухался, начинаем третий этап, добываем сведения. К сожалению, добровольно их никто не отдаёт. Приходится вырезать и вырывать, зачастую, вместе с кусками плоти носителя. Не, ну, кто им виноват-то? Нет бы спокойно ответить на все вопросы и получить пулю в лоб, и всё на том. Быстро и почти безболезненно. Так нет же, про какие-то конвенции вспоминают, чего-то требовать начинают, и вообще ведут себя не культурно, придурки, блин. А нам нужна информация, и мы её получим в любом случае.
- Говорить сам будешь, или помочь?
Молчит, как Зоя Космодемьянская. Хорошо, мы пока не сильно гордые, спросим ещё раз.
- Я не слышу ответа?
Тишина, вот ведь блин, привязан за простреленные ноги к дереву и молчит. Хорошо, мы подождём.
В рацию: «Часовые на постах, остальным сбор». Вся команда в сборе. После обыска в лагере собрали продуктов, теперь готовим ужин. Мы, если что, живые люди, и питаться нам, как и всем, жизненно необходимо. А после работы особенно. Развели костёр, повесили котёл, добытый здесь же в лагере. Уцелевшие рабы быстро начинают готовить сытный ужин. А что вас удивляет-то? Эти, с позволения сказать, люди работать своими руками не любят, им рабов подавай. Один из которых до сих пор думал, что страной правит Леонид Ильич. И паспорт у него ещё советский. Эх, сколько их, таких или подобных, мы уже вывели на свет божий. Кого там только не было. Но чаще встречались именно девушки и женщины. Причины, надеюсь, объяснять не требуется.
Спустя час, приступаем…
- Итак, нам нужны сведения об остальных, сам будешь говорить?
- Не дождётесь, неверные!
- Вот скажи мне, пожалуйста, неужели ты думаешь, что мы эти сведения не получим, и именно от тебя? Ты, и вправду, такой наивный? Там собачки от транквилизаторов отошли?
- Да, очухались, а после препарата очень хотят кушать.
- Так, этого переворачиваем, собачек сюда…
Блин, как же противно-то… Как обычно, всей той гордости и высокомерия хватило на пять минут. Да и кому понравится, что его ещё живого начинают есть, да ещё и без анестезии? Причём не заботясь о том, чтоб съедаемый кусок был отделён. Отогнали собачек, одну пришлось стрелять. Жалко собачку.
Ох и потекла инфа, надеялись на ручеёк, а тут горная река. На диктофонах уже кассеты кончились. Пришлось вспоминать школу и писать диктант. Вот уже интересующая информация иссякла. Всё, больше он не нужен.
- Ты заслужил себе быструю смерть.
- Вы не имеете права, я военнопленный. И я
требую к себе соответствующего отношения.
- Да-да, ты прав…
Выстрел. Тишина. Собаки смотрят голодными глазами.
- Кому бл… говорили беречь боеприпасы? Ты, придурок великовозрастный, добыл трофейных патронов? И все они нужного калибра? И какого хрена мы ножами зачищали?
Всё, забираем бывших рабов и уходим. Наша задача выполнена.
Уходим, женщины плачут. Говорят, что уже и не надеялись. Больше половины беременных. А детей-то мы и не видели, да и женщины без детей никуда не пойдут.
- А где вообще дети, вон сколько вас пузатых?
- Их убивали.
И слёзы.
Не понять мне женщин. Да и молод я ещё, каких-то 20 лет. Какие мои годы…
- А как далеко нам идти?
- Дня три. Хотя с вами около пяти. Блин, снова придётся технику реквизировать.
Сканер на плече два раза провибрировал. Сука, засада. Хрен с ним, смотрим. Народ прячем в распадке. Предупреждаем о необходимости тишины. Всё поняли, молодцы. Так, теперь работаем. Вот они, что-то какая-то разношёрстная команда. А что это мы там лопочем? Ух ты, именно нас ждут. А это что за курицы? Снайперы, бабы… Ну, твари конкретно вы, твари, умирать будете очень долго… Темнеет. На том и сыграем.
Снайперов взяли без шума. Характерные синяки на месте. Трындец вам, твари.
Часовые завалились спать. Это что за нах?!!! Нам легче.
Отработали, командир захвачен живым. При обыске нашли видеокамеру. Хоть бумагу марать не будем. Допрос прошёл на удивление тяжело. Пришлось буквально нарезать его на гуляш. Уж больно хорохорился в начале. До того, как начали резать по одному суставу. Как оказалось, ждали именно нас. Какая-то сволочь нас продала…
Со снайперами долго не церемонились. Был в аптечках у нас препарат один, хороший тоник, если тяжело работать. А вот если не давать двигаться первые полчаса, то бьёт он в простату и держит эффект часов 12… К утру две пары трупов были готовы, и без видимых повреждений. Так их и оставили…


Ночь, трасса. Все в машине уже спят. Машина пожирает километр, за километром. Руки заняты, голова свободна. Могла бы быть. Всё-таки странная штука память. Говорят, плохое забывается, со временем. А сколько времени понадобится мне, что бы всё забыть? И стоит ли? Нет, я понимаю что я могу быть не прав, пытаясь всё забыть. Стереть всё из своей памяти, как будто ничего того не было, что это был лишь сон. Страшный, жуткий, от которого невозможно проснуться, но всё-таки сон. Но, увы и ах, это было. Каждый прожитый день, каждый час, всё было. Я и сам не понимаю почему я не сошёл с ума. Может тогда было-бы лучше. Не могу сказать. А может я всё-таки свихнулся. Хотя психолог сказал своё – здоров. И стоит ли ему верить? Особенно после того как сломал ему три ребра. Но как говорят доктора – диагноз установлен, можно приступать к лечению, или в морг. Хотя иногда хотелось именно в морг. Прошло уже двадцать лет. Двадцать лет, кошмаров по ночам, тоски которую никому нельзя показать. И той боли, не физической, которая никак не проходит. Двадцать лет назад всё закончилось, или не закончилось. И вот сейчас, когда машина режет ночь на трассе, проходя километр за километром. Память услужливо подсовывает мне картинки из той жизни. Заставляя всё переживать снова и снова. Как же это всё уже надоело, кто бы знал? И никто не может мне в этом помочь. И никому нельзя об этом рассказать. Секретность, туды её в кювет…

Курилка.
- Парни, я ведь не совсем из детдома. Меня усыновили десять лет назад, - сказал один из нас.
-Твою мать!!! И ты молчал? А личное дело как?
- Да писарь в военкомате не дописал. Простая невнимательность.
- А письма из дома?
- А кто их нам сюда пришлёт? Я своим написал, что переводят в другую часть, а с новой части, сами знаете, письма никуда не идут. Да и доброволец я, один среди вас.

И снова рейд за рейдом. И снова наша работа. Обкатка нового оружия, тактики и вопли штабного генерала: вас каким маршрутом отправляли?!! И куда вас хрен понёс?!!! Почему отклоняетесь?!!! И т.д. и т.п.
И нам всем вдруг стало ну очень интересно, а кто же этому уроду докладывает о наших передвижениях? Проверили, и результат как говорится на лицо… Комитет по торжественной встрече в полном комплекте. И минные поля, и дружественный огонь на поражение. Всё по полной программе. В общем итоге один из нас напоролся на композитную мину, её пакость такую ни один миноискатель не засёк ( металла в ней нет). Итог закономерен, трое двухсотые, двое трёхсотые… Среди погибших командир, и усыновлённый. Среди раненых я, но не сильно. В результате: рейд сорван, отряд не дееспособен. ( Это командование так решило, но не мы). Погибших оставили на ближайшей пригодной для посадки эвакуационной команды, и включили маячок. Сами ушли, но не далеко. Проследили за ситуацией. Все наши опасения подтвердились. Первыми на месте были не спасатели. Короткая перестрелка, враг лежит, язык есть. Время тоже было. Разговорили, сдал нас наш куратор. Это был наш последний рейд.

Именно последний. Больше их не было. А были похороны. Поседевшая за 15 минут Мать, (я не могу назвать эту женщину мачехой, они именно Мать и Отец), которым я отдавал цинковый гроб и свидетельство о смерти их пасынка. Как хоронили командира. Как я переселил того урода, который нас продал, из кресла кабинета в инвалидное. Арест, суд, сделка с совестью, лишение наград, звания и статуса ветерана, амнистия, свобода, возврат в часть дослуживать. Всё это было. И никуда от этого не деться. Двадцать лет прошло, а вот память…

От автора:

Я осознанно не пишу ни одного имени. Я хочу чтобы они все остались только в моей памяти. Из выживших пяти человек, двое после армии подались в криминал. Связь с ними пропала через год. О их смерти я узнал на много позже. Ещё двоих спрятали в дурку. Оттуда они тоже не вышли. Меня побоялись трогать, из-за очень дальнего, но всё-таки родства с очень высоким чиновником в столице нашей родины. Даже не смотря на то, тот родства не признавал. Так вот и живём)))

Снежный Барс