Глава 9. Кладоискатели

Крепость выглядела величественной, несмотря на то, что уже наполовину развалилась. Ходить одному было жутковато, тем более, ходили слухи о призраках. Но, Кудыма был отважным мужчиной. Он глянул на солнце и определил, что уже пятый час, и к ночи он успеет обойти крепость.
Кудыма начал обход, но пройдя несколько комнат, сообразил, что можно заблудиться, и нужно оставлять какие-то знаки в пройденных комнатах и коридорах. Так он и поступил, делая возле каждой двери зарубки. Первая дверь – одна зарубка, вторая дверь – две зарубки, третья – три и так далее.
Ходил медленно, знакомясь с каждым коридором, комнатой и залом. Коридоров было много, то прямые, то зигзагообразные, в них легко можно было заблудиться, не говоря уже о комнатах. И не успел Кудыма обследовать первый этаж, как надвинулись сумерки. Кудыма поспешил вернуться.
У самого входа лежала куча обломков. Кудыма добавил еще камней, присыпал все пылью и устроил засаду. Кто бы в крепость или из нее не шел, ему было все видно. Кудыма помолился, поужинал хлебом и салом, запил хлебным квасом и стал ждать призраков. Просидев всю ночь, он ничего и никого не увидел.
На второй день, сделав запас еды, опять пошел в крепость. Познакомившись с первым этажом, он полез по каменным лестницам на второй этаж. Там было уже тяжелее, во многих комнатах или залах не было потолка, а если был, то кусок под стеной. Опасно было ходить по таким выступам, можно было легко поскользнуться, или выступ под тяжестью мог оторваться, и много чего могло случиться. Но у Кудымы разгорелась жажда, во что бы то ни стало узнать о призраках и о кладе.
Местами по каменной лестнице можно было взобраться и на третий этаж. И уже на третьи сутки Кудыма нашел на третьем этаже большую комнату, в которой были какие-то пьедесталы и ниши, где когда-то стояли статуи. На стенах и потолках местами можно было увидеть разрисованные красками узоры. Посреди потолка просматривался круг, а в нём нарисованные цветы, на которых порхали обнаженные купидоны. Кудыма решил, что в эту комнату обязательно должны приходить призраки, если они есть.
В углу он постелил шинель и приготовился к ночи. С наступлением полной темноты вдруг послышался шорох. Но, когда прислушался, понял, что это не здесь, а внизу. Кудыма решил, что призраки поднимаются к нему наверх, стало немного жутко, но терпимо. Под утро он проснулся от какого-то стука. Стук повторился еще два раза, а затем долетел слабый шорох, и опять наступила могильная тишина. Едва рассвело, Кудыма спустился вниз, но там все было по-прежнему.
“Что же это могло быть? Я же отчетливо слышал шорох вечером, а утром даже стук и тоже шорох. Какой же я глупый. Разве призраки будут ходить вверху, что им там делать? Они клад охраняют, а клад в подвалах. дед же ясно сказал. Но ничего, кто не ошибается, и я ошибся. Теперь пойду искать вход в подвал”, – рассуждал Кудыма.
И так он проходил целый день, не найдя входа в подвал.
“Что же это такое? Куда дыра девалась, и в каком месте она должна быть. Нужно достать лопату и лом, пороюсь по коридорам в кучах этих развалин и найду ее”.
На пятые сутки Кудыма вооружился лопатой и ломом и стал передвигать кучи обломков с места на место. Но это была двойная работа. Он уже мало верил в призраков, скорее всего, в крепости бывает живой человек. Нужно его выследить. Чтобы не вызвать подозрений, Кудыма смел мусор на те же места. Покончив с очередной кучей, сел отдохнуть и вдруг услышал песню. Звук быстро приближался. Кудыма еле успел подобрать лопату, лом и спрятаться в третьей комнате. Через дыру в стене он наблюдал, кто же пройдет. Это оказался мужчина лет тридцати. Одет неряшливо, волосы давно не стриженные. Кудыма сразу догадался, что это сельский ненормальный Омелько, о котором говорил дед Матвей.
“Глупый Омелько. Интересно, что он тут делает?”
А Омелько, едва переступил порог, вдруг увидел на куче мусора свежие камни, которых раньше не было. Он внимательно осмотрелся и стал громко возмущаться:
– И чего этим людям здесь нужно? Интересно им смотреть на эти развалины. Ничего, голубчики, я вам здесь такое устрою. Больше ноги вашей здесь не будет.
Побормотав еще что-то, Омелько пошел в один из коридоров. Когда его шаги стихли, Кудыма осторожно двинулся в том же направлении, посмотреть, что же дурак делает, но того нигде не было. Тогда Кудыма вернулся и спрятался недалеко от места, где он потерял Омельку из виду. На дворе уже были сумерки, когда Кудыма услышал Омелькины шаги. Он его пропустил, а потом, скрываясь за стенами, пошел по его следам. Омелько вдруг побежал по дороге, ведущей в крепость, и вдалеке снова послышалось его пение. Кудыма тоже ушел, но не в село, а к деду Матвею. За ужином Кудыма попросил у деда свечу.
– Что, у вас вечером нечем осветить комнату? – спросил дед.
– Бывает, что нечем.

Переночевав у деда, Кудыма опять пошел в пещеру искать вход в подвал. Целый день искал напрасно, и жалел, что не спросил деда. Но, он боялся, что дед догадается, почему он спрашивает, и промолчал.
– Ну, что же, – вздохнул Кудыма, – Оставлю я эту затею.
Прощаясь с крепостью, он решил обойти ее еще раз и хоть полюбоваться этим великолепным сооружением. Но, не успел тронуться с места, как на тропе увидел Омельку. Тот шел, размахивая руками в такт своих шагов, и орал во всю глотку какую-то песню. Кудыма побежал обратно в крепость и спрятался в укрытие. Омелько, ничего не подозревая, вошел в развалины, и чуть умерив голос, пошагал дальше. Кудыма, рискуя быть увиденным, двинул за ним, прихватив лопату и лом. В одном из коридоров Омелько оттащил несколько тяжелых камней, нашел в полу под стенкой дверцу, открыл ее и спустился в подвал. Наверно, Омелько спешил, потому что крышку закрыл неплотно. Кудыма снял сапоги, чтобы не греметь, и тоже проник следом за ним. Спускаться было нетрудно, ступени достаточно широкие, но в подвале стояла кромешная тьма. Спустившись по лестнице, Кудыма прислушался, где Омелько. Вспыхнул огонек, Омелько стоял далеко от лестницы и что-то искал на полу. Потом свечка стала медленно опускаться вниз. Кудыма понял, что Омелько спускается в следующий подвал. Кудыма побежал ко входу, и присев, стал следить за ним. Омелько поставил свечу на плиту, ножом отодвинул в стене камень, затем, положив камень на плиту, вынул из тайника шкатулку, что-то из нее достал и спрятал в карман. Потом вернул камень на место. Пока Омелько возился с камнем, Кудыма перебрался на другую сторону от лестницы и спрятался. Окончив работу, Омелько ушел.

Оставшись в подвале, Кудыма немедленно взялся за дело. Зажженную свечу поставил на плиту, как это делал Омелько, и осторожно, чтобы не поцарапать, вынул камень-плиту, уложил ее на импровизированный стол и, наконец, взял в руки шкатулку. Шкатулка была тяжелой. Открыв крышку, Кудыма ахнул. В шкатулке был крест из черного дерева и распятие из чистого золота. Крест был высотой около тридцати сантиметров, а распятие вполовину меньше. Кудыма не решился брать его в грязные руки. Он понимал, что это вещь Священная. Заглянув в шкатулку, вынул оттуда женское ожерелье, усыпанное бриллиантами. От пламени свечи ожерелье так и засверкало разноцветными огнями. В маленькой коробочке он нашел четыре кольца: два массивных золотых обручальных и два с темно-красными камнями. Обе пары колец были предназначены для женщины и мужчины, ибо одна пара была маленького размера, другая большого. Кудыма примерил и и замер от восторга, кольца оказались ему впору.
“Вот теперь, Кудыма, можешь жениться. Если баба увидит такие кольца, наверняка не откажет. Но, куда я их спрячу, если возьму? Нет, брать нельзя, такую вещь нюхом почуют, первый злюка их украдет”.
Теперь возникла задача, куда перепрятать шкатулку. Кудыма решил выйти из подвала и спрятать ее наверху, в стене. Но его ждала неудача. Омелько завалил камнями крышку люка так, что поднять ее снизу было невозможно. Но, Кудыма не упал духом, он рассчитывал, что Омелько непременно придет. Захватив, на всякий случай шкатулку, Кудыма принялся изучать подвал. Обследовав два этажа, спустился ниже.
На третьем этаже узкие коридорчики расходились во все стороны. Кое-где в них были рукотворные кельи, и ниши для полок. Похоже, здесь спасались люди в лихие времена вражеских набегов. Кудыма так увлекся своими изысканиями, что забыл и о заваленном камнями люке, и даже о еде. Он вынул из кармана часы и убедился, что уже двенадцатый час ночи. Но и ужаснувшись от мысли, что Омелько может вернуться сюда и через неделю, Кудыма не падал духом, он знал, солдат все выдержит. И постелив под лестницей шинель, обнял шкатулку обеими руками и крепко уснул.

Проснулся Кудыма, по привычке, в шесть часов утра. Открыл глаза, но ничего не увидел, в подвале по-прежнему было темно.
“Да-а-а”, – подумал Кудыма, – “Можно было бы позавтракать, но, похоже, солдату придется ждать дня два, не меньше. Сегодня Омелько придет, а может, и нет, а пока, Кудыма, постучи по стенкам, вдруг что-то сам найдешь. А то ждешь Омельку, чтобы он готовенькое тебе дал”.
И пошел Кудыма со своим ломом простукивать стенки, не зазвучит ли где-нибудь пустота. В семь часов вечера, голодный и уставший, Кудыма вернулся на этаж, где была спрятана шкатулка. Он сел на плиту и стал думать, как же ему отсюда выбраться. И так размышляя, вдруг вспомнил, что когда вынимал из тайника шкатулку, ниша за камнем была вроде бы большая, но он её тогда не разглядывал, и вот теперь, чтобы не думать о голоде, решил посмотреть, большой ли тайник и что там есть ещё. Осветив свечой отверстие, он вздрогнул. Дыра была невысокой, но длинной, и в ней стоял дубовый гроб. Пережив первое потрясение, Кудыма толкнул крышку, она чуть сдвинулась.
“Ах, вот оно что! Там, наверно, хитро спрятали настоящий клад, чтобы люди подумали, тут только мертвец”, – размышлял Кудыма, сдвигая крышку набок. Она легко поддалась, похоже, ее уже сдвигал Омелько.
Когда Кудыма заглянул в гроб, он отпрянул, как ужаленный. В гробу лежал скелет и ничего больше. Отправившись от жуткого впечатления, Кудыма перекрестился, прочитал молитву за упокой и стал задвигать крышку на место, но задвинуть оказалось труднее, чем сдвинуть. Надо было сперва сдвинуть гроб в сторону, а уж потом наложить крышку. Кудыма взял лом и стал осторожно сдвигать гроб. В одном месте лом застрял. Вынимая его, Кудыма нащупал рукой впадину. Он стал ковырять ножом и поднял каменную плитку. Опустив руку в дыру, нащупал твердый предмет. Когда с трудом достал, это оказалась такая же шкатулка, но в полтора раза больше, чем первая.
Не глядя, что в ней, Кудыма поспешил поставить гроб на место. Заделав отверстие, Кудыма сел передохнуть, и одолевая сонливость и ощущения голода, спустился со своей находкой на этаж, где было много коридоров. Найдя две ниши, где их соединял толстый, ручной кладки простенок, вынул ломом несколько камней, и временно спрятал найденные сокровища. Потом вернулся на первый этаж и лег спать с намерением, что услышит, когда утром придет Омелько. Говорят, сон укрепляет здоровье, но говорят еще, что сон мой, враг мой. Так всё и получилось.
Чтобы не испугать Омельку, Кудыма расположился под лестницей, откуда все видно, и уснул, надеясь, что услышит, когда Омелько будет поднимать крышку. Тот заявился в подвал в пять часов вечера, но не за драгоценностями, а чтобы приготовить костюм призрака. Для этого у него под плитой была спрятана белая простынь и маска из бумаги. Но бумага давно порвалась, и он вырезал на лоскуте дырки на глаза, рот и нос, потом разрисовал румяна и черные широкие брови. Завернувшись в простыню и нацепив маску, он залюбовался своим отражением в большом осколке зеркала, как вдруг услышал то ли стон, то ли храп. Омелько изумился, пошел искать, откуда звук, и наткнулся на спящего Кудыму. Чтобы лучше разглядеть, он нагнулся над ним и задел простыней лицо спящего, отчего тот проснулся и, вытаращив испуганные глаза, обомлел, полагая, что перед ним призрак.
Увидев перед собой невесть откуда явившееся в закрытом подвале стонущее подобие человека, ровно то же подумал и Омелько. Уронив свой маскарад, он с криком убежал, хлопнув крышкой и вдвойне завалив ее камнями.
Сонный Кудыма пока понял, что это не призрак, испуганный Омелько уже был наверху и с грохотом заваливал выход камнями. Кудыма кричал и уверял, что он не призрак, а живой человек, но тот не верил, да и как можно поверить, ведь крышка была всегда закрытой и на ней лежала груда камней.
“Нет, это настоящий призрак”, – решил Омелько.
“Ну, что же, теперь тебе настоящая крышка. Нашел клад, радуйся ему и умирай. Так тебе и надо, не жадничай. Сегодня уже четвертый день, голова кружится, в животе кишки затянуло, стало жарко, это от голода. Ну, что же, пойду помаленьку, выну из тайника Святой Крест, помолюсь, исповедуюсь перед ним, положу на место, и лягу в гроб умирать”, – размышлял Кудыма.
Еле волоча ноги, он добрался до своего нового тайника. Став на колени, искренне исповедовался, а потом то впадал в дремоту, то опять просыпался. Сколько времени прошло с момента, когда спрятал найденный клад, он не помнил, и, свернувшись калачиком, уснул мертвецким сном.
Ему приснилось, что он лежит и слышит, как кто-то идет. Он высунул голову из своей кельи и увидел, что весь коридор залит дневным светом, а по коридору идет мужчина в белой мантии. Неизвестный подошел к нему, положил руку на голову и сказал:
– Кудыма, встань, тебе еще не пора собираться в далекий путь. Встань и иди, я укажу тебе дорогу. Ты спасся крестом. Отнеси его туда, куда обещал. Ну, а теперь вставай, пора.
Кудыма проснулся, протер глаза и выглянул в коридор. Там было темно по-прежнему. Он зажег свечу и стал шарить по карманам. В шинели нашел несколько кусочков хлеба и съел. Потом потянул носом воздух и подумал:
“Интересно, как я раньше не заметил, что в подвале почти свежий воздух, особенно здесь. Наверно, откуда-то он поступает”.

Кудыма пошел коридором прямо, не забывая делать зарубки. И наконец, наткнулся на широкую дыру. Посветив свечой, увидел винтовую каменную лестницу и, не раздумывая, рискнул по ней спуститься. Лестница кончилась каменной площадкой. Пройдя по ней шагов десять, Кудыма увидел, что прямо у его ног чернеет вода. Он встал на колени, с жадностью напился, потом вымыл руки и лицо, и, наконец, с благодарностью воскликнул:
– О, спасибо тебе сон. Возможно, я спасусь.
Всмотревшись хорошо в черное пятно воды, он подумал: “Да ведь это не стоячая вода, это река. А может это то место, куда проникли испанцы и завладели крепостью, как рассказывал на пикнике дед Матвей. О, в таком случае мне приснился никто иной, как священник Вавельский. Да-да, пойду искать выход. Если найду, значит, мне и вправду приснился именно он. О, Господи! Помоги мне! И ты, душа Вавельского”.
Кудыма взял лопату и опустил ее в воду, меряя глубину. Оказалось, что река вообще-то мелкая. Он снял нижнюю одежду, и, щупая дно лопатой, стал продвигаться вперед. Пройдя шагов пятнадцать, увидел узкий просвет и с радостью побрел туда. Подойдя к светящейся щели и заглянув в нее, обнаружил широкий разлив реки и ее скалистый берег, а вдали, чуть левее, лесной массив. И все же выбраться на волю оказалось не так уж легко. Проем был завален камнями. Кудыма попытался вытолкнуть камень руками, но тщетно, он не поддавался. Тогда он вернулся, потушил свечу, взял лом и пошел к отверстию. С помощью лома и полного напряжения оставшихся сил, отвалить камень, запирающий щель, всё же удалось. Описать радость Кудымы, когда он выбрался из своей потенциальной могилы, невозможно.
– О, Господи! – падая на колени, воскликнул Кудыма, – Благодарю тебя! И тебя благодарю, душа Вавельского. Верю, что при жизни ты был добрым человеком и таким же остался после смерти.
У Кудымы прибавилось силы, во-первых, оттого, что он подкрепился крохами найденного в кармане хлеба, во-вторых, от холодной воды, в которой искупался и, главное, от сознания, что он спасен.

Солнце уже поднялось над землей и застало Кудыму за великим трудом. Он искал новый тайник для найденных сокровищ и спешил их спрятать где-то тут, на вольном воздухе. Возвращаться за ними в крепость ему никак не хотелось, он запомнил на всю жизнь свое любопытство. Но, Кудыме все-таки посчастливилось. Оглядывая крепость в поисках надежного места, вдруг увидел в крепостной стене дыру, расположенную не так уж высоко. Он сложил пирамиду из камней, взобрался по ним и запустил в дыру руку. О, радость, дыра соответствовала его требованию. Кудыма побежал обратно в крепость, взял свои шкатулки, затолкал их в найденную дыру, потом замесил болотную грязь с песком, приложил к дыре подобранный камень и замазал прочной замазкой щели. Окончив свой тяжкий труд, Кудыма почувствовал невероятную слабость.
“Что делать?” – подумал он, идти домой не хотелось, – “Там можешь, не можешь, хоть с ног вались, а перед поручиком встань навытяжку и отрапортуй, где был до сих пор. Да и на ферму идти дальше, чем в село. Эх, пойду в село, к деду Матвею, там лучше, спокойнее. А смогу ли я до него дойти? Сможешь, Кудыма, сможешь. Лишь искупайся в холодной воде, только на мелководье, а то на глубине утонешь. Вот и прибавятся силы”.
Кудыма еле-еле доплелся к деду. У него был такой вид, что люди, встречавшиеся по дороге, шарахались от него. Кудыма постучал.
– Кто там? Заходи, дверь открыта.
Кудыма не мог ни открыть, ни ответить, только слабо царапал по двери.
– Где же ручка? – послышался хриплый голос, – Никак не найду. Да, кто же там? Пьяный? Или шутишь?
Дверь отворилась. Через порог, еле перетаскивая ноги и держась за стенку, ввалился Кудыма. Дед подбежал, взял его под руки и дотащил до стола, усадил и изумленно спросил:
– Ты ли это, Кудыма? Что с тобой?
– Дедушка, дай чего поесть, я от голода умираю, четверо суток не ел.
Дед завертелся, закрутился, побежал на кухню, взял еще свежего козьего молока и кусочек хлеба. Накормив и раздев Кудыму, положил его в постель.
– Дед, дай еще хлеба.
– Через час, милый, дам тебе не только хлеба, но и горячего супа.

Кудыма откармливался у деда трое суток. А поручик бесился, что тот не приходит. Он его великодушно отпустил на сутки, а тот соизволил где-то проболтаться целых семь суток.
“Убью, гадюку, за самоволие. Ишь, как разобрал. Нет, солдату такую наглость прощать нельзя, иначе он тебе на голову сядет”, – рассуждал разъяренный поручик.
Когда Кудыма немного окреп, дед его спросил:
– Где же ты, милый был, что не ел четверо суток?
– Я, дедушка, заблудился в лесу.
– А почему ты ходил в лес один?
– Да это так, по глупости. Меня мой начальник отпустил на сутки погулять в селе, а мне захотелось побродить по лесу. Я и заблудился, вот и все.
Кудыма никому не хотел сообщать настоящей правды. Он знал, что секрета никто не сбережет. На четвертый день вечером Кудыма явился к своему начальнику, и стоя навытяжку, докладывал поручику свое отсутствие.
– Ты врешь, Кудыма, ты не блуждал в лесу, а гулял с бабой.
– Нет, пан поручик, я не гулял, а блуждал в лесу.
– А что, все восемь суток без еды прожил?
– Не восемь суток, а только четверо, а остальные лежал больной у деда Матвея. Можете его сами спросить, он вам скажет.
Может быть, все это обошлось лишь выговором, но на беду солдата поручик увидел на его руке кольцо.
– Что это у тебя на руке? Вроде колечко. Где ты его взял?
– Да уж, не украл. Там на дороге в лесу нашел, наверно кто-то проезжал и потерял.
– Ты врешь! – заявил поручик, примеряя кольцо, – Ты его украл. И зачем такое кольцо денщику? Ты вот что, продай его мне. Сколько тебе за него дать? Ты ведь его не купил, а говоришь, нашел, так с меня много не бери. А? Ну? Так сколько?
– Нисколько, пан поручик, сам нашел, сам и носить буду.
– А мне не дашь даже на пару дней полюбоваться?
– Да это такое дело, дашь на пару дней, а потом зубами не вырвешь.
– Вот как. Что же получается? Ты хороший, хоть и украл, а я не украл и вор.
У Кудымы лопнуло терпение, и он сказал:
– Пан поручик, перемените немножко слова и получите совсем другое.
– Вот как. Так за эту дерзость получай!
И поручик влепил пощечину своему денщику.
– За что же вы бьете? За мое кольцо?
Тут поручик еще хуже взбесился и давай молотить солдата, куда попало. Кудыма победил бы поручика, уложив его на обе лопатки, но вспомнил, что ему уже служить меньше года, но если поручик даст о нем плохие отзывы, начальство может задержать еще неизвестно насколько. И Кудыма принимал тумаки и пощечины молча. Но, при этом поклялся, что со временем отомстит поручику в тройном или даже в десятикратном размере.
“Бей-бей, негодяй”, – думал про себя Кудыма, – “Так мне и надо. Я ведь знал, что это жадная гадина. Зачем выставил кольцо напоказ. Таким трудом досталось мне, а ты готовое отнимаешь. А я, дурак, хотел ему это ожерелье подарить. Моя будущая жена такое ожерелье носить не будет, а кольцо, другое дело. Хорошо, я вытерплю, но вытерпишь ли ты, если я когда-то сведу с тобой счеты?”
К вечеру разнеслась новость, что поручик чуть не убил своего денщика. После ужина, когда поручик остался наедине с Яниной, она его спросила:
– Пан Густав, оказывается, вы избиваете своих солдат, в особенности своего денщика? И я слышу не в первый раз, что вы любите драться.
– Что вы, панна Янина. Кто вам такую чушь сказал, может, Кудыма? Тогда не верьте. Его в селе избили местные парни за какую-то женщину. Может быть, за ту же самую, за которую и капитану Роману подбили глаз, – с ехидной улыбочкой сказал поручик.
– Ах, не говорите мне такой ерунды. Не хочу и слушать.
– Ну, так и не слушайте и других, если вам говорят всякую чепуху.
Поручик сумел убедить Янину в своей невиновности, и разговор на том и закончился.