Волшебники

Добродетель терпения            

Сколько он себя помнил, все вокруг спешили. Спешили жить, с утра торопились на работу, а вечером – домой. Спешили учиться, спешили любить. Боялись опоздать на встречу или свидание. Торопились в отпуск, а в нём считали дни до возвращения на работу… И все вокруг твердили: «Катастрофически не хватает времени! Ничего не успеваю! Куда-то время уходит, словно вода в песок…»
Он даже пробовал спать поменьше, думая, что прибавит при этом несколько часов к своему дню. Но скоро бросил эту затею, поняв, что от недосыпа его день становится ещё хуже: мало того, что он всё также везде суетился и не успевал, так ещё и стал рассеянным, невнимательным, забывчивым. Поэтому на сне он решил больше не экономить и завёл себе правило – 8 часов на сон отводить.
Правило переросло в привычку, и в 10 вечера он падал в кровать, чтобы, коснувшись головой подушки, провалиться в неизвестность на тот краткий миг, пока не зазвонит будильник. А будильник никак не хотел понимать, что звонит слишком рано и упорно показывал 6 утра, хотя как могли промчаться долгие 8 часов за этот краткий миг?!
Когда знакомые посвящали его в свои сны, что бывало крайне редко, он откровенно удивлялся и досадливо отмахивался от них: «Выбрось этот бред из головы! Забудь!» Сам же при этом не на шутку раздражался: «Надо же было придумать такую глупость!»
Не то, чтобы он не верил в сны, он не верил даже в их существование!
***
Аромат свежеиспечённых пирогов обнимал, согревал и слегка будоражил. Желания неспешно сменяли друг друга, переплетались между собой, меняли и замещали, чтобы затем возникнуть опять и ласково пробуждать или настойчиво усыплять…
– Пора вставать!
– Так хочется есть!
– Надо ещё поспать капельку!
– Уж так сладко и приятно ещё чуток поваляться!
– Нет, надо вставать, и порожки уже поспели!
– Ещё чуть – чуточку подремлю…
– Какой божественный аромат!
Одни мысли стремительно проносились в голове, другие тянулись медленно, третьи мелькали как призраки, едва коснувшись лёгким дуновением чела.
Он всё же решил просыпаться и вставать и, утвердившись в своём намерении, продолжал валяться с закрытыми глазами, улавливая при этом необыкновенное счастье находиться в междумирье. То в сознании прокручиваются какие-то мысли, а потом вдруг оживают картинки какого-то сна… Как осуществляется этот переход из сновидения в явь и обратно? Он никак не мог уловить этот миг перехода, но ощущения были нежными и радостными. А ещё аромат бабушкиных пирогов!
– Бабушка! Бабулечка!
Доброго тебе утра!
Как пахнут твои пирожки!
И когда же это ты сумела их напечь целую гору!
Ах! Какая же вкуснотища необыкновенная!
– О! Соколичек наш проснулся!
И тебе утро доброе, родной!
Беги, умывайся, да за стол поскорей!
Вон и молочко тебя утреннее дожидается!
Как раз к пирожкам горяченьким!
– Бабушка! Бабулечка!
И как же ты всё успеваешь?!
Весь день хлопочешь, а всё с улыбкой, и вроде не торопишься!
А дел сколько за день переделываешь!
А к вечеру и кажется, что не устала: всё также улыбаешься и светишься вся, словно солнышко!
Да как всё вкусно да ладно у тебя выходит!
И утром – я ещё спал, а ты уже и пирожков напекла, и корову подоила, и многое чего уже успела!
Ты, верно, волшебница?!
– Верно, Соколичек!
Волшебница!
А как же иначе?!
И дедушка твой волшебник! И папа! И мама!  И ты, когда вырастешь, тоже станешь волшебником!
– Бабушка! Бабулечка!
А ты меня волшебству- то научишь?!
– Научу, Соколичек!
Научу, родненький!
Да ты не только у меня, ты у всех волшебству-то учись!
– А как же учиться-то, Бабушка!
Подскажи-ка, Бабулечка!
А ты, милый, присматривайся, да приглядывайся!
Да не только снаружи, но и внутрь глубоконько приноравливайся!
– Это как это, Бабуленька?
– А ты спросил у меня давеча, как это я всё успеваю, да не устаю, да улыбаюсь.
А я ведь дело делаю, да радуюсь: то присказку – приговорочку наговариваю, то песенку – думушку напеваю, то сказочку – присказочку сочиняю. Так и дело веселей делается, да словом и мыслью множится, да силой и мудростью подпитывается.
А ещё всякое дело душою ладится: и в пирожки свою душу вкладываю, и коровушка меня ждёт не дождётся. А я ей и песенку спою, и поглажу, и водицей напою, и слово доброе скажу. Она же и расстарается, да молочка нам даст вкусного да полезного, силушкой нас одарит.
Вот так и любое дело делается с душою да в любви!
Понравились пирожки-то?
Ну, беги, Соколичек!
Дедушка уже заждался тебя, Светик родненький!
Дедушка вырезал сказочные фигурки из дерева. Они казались игрушечными, но их можно было рассматривать часами. Каждая со своим характером, настроением. Иногда чудилось, что они живут своею жизнью. С ними можно было разговаривать, и каждый день узнавать что-то новое.
Однажды дедушка говорил с ним как бы за одного строгого и сурового старичка. У него были длинные волосы, перехваченные бечёвкой, борода, рубаха, украшенная замысловатыми резными узорами. И с какой бы стороны не посмотреть на него, его ответный взгляд был направлен прямо на тебя, будто он всё всегда видит и знает. Сначала он немного побаивался этого взгляда. Но когда дедушка поговорил словами старца, ему уже не было страшно. Он частенько прибегал за советом или просто поделиться своими открытиями.
– Деда! А Деда!
Научи меня вырезать такие фигурки!
Скажи, а это трудно?
 А как у тебя так ловко получается, будто они живые и разговаривают?!
А ты, правда, волшебник?
А как становятся волшебниками?
А я тоже уже волшебник или ещё нет?
– Постой, постой!
Ты куда спешишь, торопишься?
Утро доброе, Соколичек!
Ждал тебя!
А это тебе новый собеседник, гляди!
Дед протянул внуку новую фигурку. Он взял её в руки. И тепло разлилось по всему телу. Казалось, сияние струится лучами – волнами от неё. Молодой юноша, красивый да ладный в вышитой рубахе, подпоясанной кушаком, с открытым круглым лицом и вьющимися волосами. И лицо юноши – и солнечный лик, и снова лицо молодца – и улыбающийся солнечный диск!
Он стоял завороженный, ошеломлённый, и согревающий жар разливался из его груди по всему телу. И новой волной усиливался, и опять бежал, струился по телу.
– Это Ярилко!
Пусть он станет тебе другом!
– Деда!
Да ведь ты – настоящий волшебник!
Научи меня!
– С радостью!
Вот тебе ножичек. Но начнём мы с простого: птичку или зверюшку какую.
– Мне нравится волк, лось и медведь.
– Хорошо, но их мы сделаем позже. У каждого из них свой особый норов, характер, внутренний огонь.
А сегодня, давай, вырежем Колобка, что от дедушки ушел, да от бабушки ушёл.
Расскажи мне, какой он?
– Колобок-то?
Круглый. Но лицо у него есть – он же разговаривает и видит, слышит. Ещё он добрый, доверчивый, даже простоватый и наивный.
– Вот-вот, молодец!
Уловил характер!
Теперь дереву передай то, что сам узнал.
Он засопел, усердно ковыряя ножичком чурочку, что дал ему дед.
Ножичек соскальзывал или глубоко прокалывал деревянный брусочек. Он пыхтел и время от времени бросал взгляд на деда, который, что-то нашёптывая, мастерил новую доселе неведомую никому фигурку.
Наконец, он не выдержал:
– Деда! А Деда!
Ты мне не тот ножичек дал!
Вон у тебя какой ловкий да умелый!
А мой какой-то торопливый да небрежный!
– Ну, что ж! Давай, поменяемся!
Они обменялись ножами, и дед вновь погрузился в своё чудотворение, нашёптывая что-то едва слышимое. А он с новым рвением принялся выпиливать Колобка, но что-то и дедов ножичек не больно хотел слушаться.
– Деда! А Деда!
А твой ножичек тоже оказался непослушным: то торопиться, то спешит.
– Ну, так ты его, внучок, терпению-то научи!
Ты расскажи ему да объясни, что такое терпение.
Да зачем оно. Да как волю вырабатывает.
Да настойчивость да умение. Да ответственность да усердие.
Вот объясни ему всё это. Глядишь, и он послушным станет.
Теперь он уже не пыхтел и не поглядывал непрестанно на деда.
Вначале он тихонечко в полголоса шёпотом поучал ножичек усердию, да рассказывал о терпении. Потом начал объяснять ему про Колобка: и какой он, и что с ним стало, и если бы он был мудрее, то и от Лисы – Патрикеевны ушёл бы…
 А ещё он вспомнил, что бабушка говорила ему о песнях да присказках. И начал всем сразу – и себе, и ножичку, и Колобку – напевать что-то да рассказывать.
Долгий летний день давно уже перевалил зенит, и жаркий полуденный зной уже не так обжигал. А он так был увлечён своим творением, что заметил, что день клонится к вечеру, лишь когда закончил работу:
– Гляди, Деда!
Что скажешь?
– А что скажу?
Скажу, что молодец!
И ножичек тебя стал слушаться – терпению научился.
И Колобок ладный вышел: тёплый и добрый!
Хвалю, внучек!
– Деда! А можно я тебе Колобок подарю?!
Ведь это ты меня научил!
– И я, и бабушка!
И терпение тебе помогло!
– Верно! И бабушка меня волшебству учила!
Ей я завтра подарок смастерю!
А ещё она говорила, что в любое дело надо душу вкладывать и любовь!
Деда, а это как?
– А завтра и узнаешь!
Начнёшь мастерить, так и думай да спрашивай!
Спрашивай да отвечай!
Отвечай да опять думай!
И так в любом деле – с душой и с любовью!
И поспевать везде будешь, и дело станет спориться!
А добродетель терпения тебе в помощники!
– Деда!
А ты мне ещё про волшебство не рассказал!
– А как же не рассказал?!
Уже всё и поведал.
А что не договорил, так то ты и сам додумаешь да осмыслишь!
Любое дело по-новому делается. Один раз научился, но каждый раз по-новому, по-особенному. А зачем повторяться-то? Каждый раз оно лучше сделается, чем прежде!
Так-то вот!
***
Он проснулся ещё до будильника. Таким отдохнувшим и радостным себя не помнил. А аромат бабушкиных пирожков, казалось, прилетел из волшебного сна.


Сказки               
 
– Бабушка! Бабулечка!
А расскажи мне сказку, милая!
Это ничего, что я уже большой, а сказку прошу?
У меня день сегодня такой славный да удивительный выдался, словно в Сказке побывал!
Волшебный день!
Так тепло и радостно, будто солнышко в груди родилось – и светит, и греет!
Да ещё дедушка мне Ярилко подарил – это же наше Солнышко земное, правда, Ба!
– Верно, Соколичек, верно!
Весеннее молодое Солнышко Ярилом величают. Ярью молодецкой да силушкой восходит – набирается, чтобы Землю обогреть, да урожай хороший взрастить.
Аромат мяты и душицы приятно щекотал нос. Вечернее чаепитие стало доброй славной традицией: все собирались за старинным дубовым столом, рассказывали, как день прошёл, что на завтра делать намечали, шутили, иногда что-то вспоминали из давнего, старинного. И каждый раз бабушка удивляла чем-то новеньким: то – иван-чай, то – чабрец. А уж малинка со смородинкой – лучше всех!
Он очень любил эти посиделки. После семейного вечернего чая долгими летними вечерами выходили на улицу, где собирались ближайшие соседи, и беседа с присказками да прибаутками продолжалась там.
– А своею просьбой ты меня очень обрадовал, внучок!
Напрасно люди считают, что Сказки – только детские забавы. Их полезно слушать, читать и перечитывать в любом возрасте, ведь Сказки – ни что иное, как учебник для Волшебников!
– Вот это да!
Это как это?!
Ведь там нет никаких рецептов, как и что сотворить. Как дождь, например, вызвать; или урожай от саранчи сохранить…
– В буквальном, прямом смысле – да. Там такое не расписано по пунктам: делай раз, делай два. Но в глубинном – на втором и третьем уровне – именно про то и говорится.
– То есть как это?! На втором, на третьем уровне?!
– А Сказки, дорогой, имеют несколько уровней прочтения. И чем мудрее человек, тем больший слой мудрости он сумеет извлечь, тем больше волшебных способностей к творчеству в нём проявится.
Сегодня ты, дружочек, Колобка вырезал, верно? И сказочка про него простенькая, да всем известная. Её самым маленьким деткам сказывают да напевают. А чему она учит-то?
Хорошо быть добрым, да людям милым, но мало!
Хорошо по жизни катиться да радоваться, но мало!
Нужно учиться, познавать, различать, кто –  друг, а кто – враг, кривду с Правдой не смешивать, от лести да обмана убегать или бороться…
Лисонька хитрющая, да коварная. Лестью да похвалой заманит, да и съест, ласковым голоском бдительность усыпит, да и был таков! Нет уже Колобка-то!
– Верно, Бабуленька!
Всё так! До этого я лишь сегодня додумался, пока Колобка вырезал.
Но ты говоришь, что есть ещё второе и третье прочтение. Оно-то где кроется?
– А вот сейчас Дедушка тебе лучше расскажет. Мудростью-то он поболе нашего превзошёл, и в сказочной в том числе.
– В стародавние времена, внучек, созвездия чертогами именовали. Использовали названия животных и птиц в основном. Чертог Орла, Финиста, Бусла (Аиста), Ворона, Лебедя, Медведя, Вепря, Лисы, Волка, Лося, Тура, Коня. Были также чертоги Змея и Щуки, Девы и Раса. Всего 16 – полный Сварожий круг.
Дед Тарх и Баба Джива испекли Колобка – Луну, да и покатилась Луна-то по чертогам, в каждом из которых она становилась всё меньше да меньше: то Вепрь откусил, то Ворон отклевал, то Медведь полакомился. Все по кусочку отъели, ну а когда Луна до чертога Лисы доберётся – лишь серпик от неё останется. Лиса проглотит его полностью, и наступит новолуние... По сказочке этой детки в прежние-то времена созвездья – чертоги изучали, да лунные влияния на Землю – Матушку постигали.
Но ежели ещё поглубже эту же Сказку пообдумывать, то получается, что странствуя от чертога к чертогу, Колобок ума – разума набирается, у Природы – Матери волшебству научается, убывает да заново нарождается, премудростью восходит да с Пространством – Временем дружбу водит.
Да вот и предупреждение в Сказочке заложено.
Придёт эпоха Лисы, когда Солнышко наше ясное по её чертогу ходить свой путь начнёт – продолжит, так тёмное трудное да лживое Время для Земли наступит. Ох, и много же людей поддадутся на льстивые да неправедные Лисонькины речи. Многие с Пути сойдут Праведного, судьбою дарованного. А как сойдут-то с Пути своего верного, так и Род свой славный загубят, и Солнышко для них зайдёт, словно Колобок в пасти у Плутовки.
Здесь, внучок, упреждение уже не одному молодцу, в путь отправляющемуся, а всему Роду людскому! Даже в тёмные лихие годины – будьте бдительными! Различайте Правду от кривды, Истину ото лжи отделяйте!
– Деда!
А почему же так сразу и не написали, как ты сейчас рассказал?!
– А так сразу-то и написали.
Тут вот какая премудрость-то кроется. Сказки образами пишутся. А образы нам, людям, посылаются свыше. И мерность-то образов большая да высокая: гораздо объёмнее, чем наше земное житьё – бытьё!
И каждый в меру своего душевного да духовного восхождения и считывает на том уровне, которого достиг. Потому-то и получается: сказка одна, а каждый в ней увидел что-то своё, особенное.
Помнишь, я тебе давеча сказал, что «Принимаю Колобка твоего с радость, и благодарностью великой! Но до твоего отъезда в город, пусть он побудет с тобой!»
А вот теперь, скажи-ка мне, для чего я так сделал?
– Думаю, ты знал, что мне захочется с ним поговорить ещё.
Я теперь на него по-другому гляжу, и вопросы к нему появились совсем другие, чем днём.
– Вот то-то же!
А благодарение моё великое, потому что сегодня ты создал своё собственное творение! Ты становишься Творцом!
И учиться надобно многому, и к Знаниям – Премудростям восходить, и Волю – Матушку закалять, и Любовь величественную преумножать! Много ещё впереди-то!
А мне радостно и тепло на душе-то: своё первое творение – Колобка – ты нам с Бабушкой даровал!

Посвящение
 
Теперь к вечерним посиделкам он готовился основательно, гораздо серьёзнее, чем к школьным урокам, хотя сравнение, конечно, едва ли можно назвать удачным. В школе редко бывало интересно, а здесь он весь день думал, подбирал, оттачивал вопросы, да сам искал ответы. Полученный самостоятельно ответ воодушевлял и радовал безмерно: день становился наполненным не только делами, но и размышлениями. Он начинал чувствовать вкус «думания», поиска, разгадывания, считывания со слова или рассказа нескольких уровней прочтения. И неожиданно пришёл к выводу, что думать - не только интересно, но и полезно!
Однажды он задался вопросом: «А раньше-то я думал или нет?! Если да, то почему всё вокруг было как-то скучно да пресно; а если нет, то, в каком же состоянии я прибывал?»
Он не спешил задавать этот вопрос кому-то: ему хотелось самому вытащить на свет из потёмок опасений то состояние, которое было так привычно ещё совсем недавно. Но что-то очень мешало сосредоточиться и честно признаться самому себе. Ох, как трудно было двинуться дальше мысли: «Если прежде я не думал, то, что же это было?»
Страх посмотреть правде в глаза был огромен как необъятная непреодолимая преграда. И как же её пройти-обойти, пробить-перепрыгнуть! Или есть какой-то неведомый волшебный ключик к заветной, потаённой дверце?
Разгадывание Сказок очень помогало ему в развитии «думалки».  Оно стало увлекательным объёмным многомерным цветным познанием мира. Прежде он даже представить себе не мог, насколько богата и величественна жизнь, природа, красота и гармония, в которую ему посчастливилось окунуться!
Дел по хозяйству прибавлялось, но ему это нравилось: он во всём видел приключение, игру, узнавание всё новых и новых проявлений красоты жизни. Открытия сыпались одно за другим. Он стал многое успевать, день становился вместительным и размеренным, пролетал быстро, но оставалось доброе чувство наполненности и радости, а усталость и вовсе куда-то  улетучилась!..
Да и времени будто прибавилось: оно поменяло плотность, словно стало прислушиваться да исполнять веления его.
Однажды со взрослыми мужчинами он отправился на сенокос, в другой раз с мальчишками – в ночное. Казалось, всё живое разговаривает с ним и между собой: он стал слышать дыхание ветра, песню ручья, шелест листвы…
Как-то забежав в дедушкину мастерскую и не застав его на привычном месте, он «встретился взглядом» с тем суровым деревянным старичком, которого прежде побаивался.
И! Замер, не в силах отвести глаза от сияющих лучистых очей старца… Свет – ясный, мощный, добрый – буквально лился из его глаз! Это не поддавалось никакому объяснению, но от старца с этим Светом источалась великая сила и, проникая в глаза мальчугана, напитывала его, пронизывая теплом, огненным жаром, строгой нежностью, величайшей Любовью!
Как долго это продолжалось, он не помнил, встрепенулся лишь тогда, когда почувствовал крепкую руку деда на своём плече. Его будто заземлило, возвратило с Небес на Землю, да упрочило, укоренило.
– Ну, вот и к тебе пришла Силушка Родовая!
Теперь и ты, Соколичек, посвящён в Волшебники!
Радость да ответственность божественная!
А учиться-то ещё многому предстоит.
Люди-то всю жизнь учатся.
Да созидают, да любят!
Да Дар сей великий детям-внукам завещают!
К тебе сегодня он пришёл – тебе его преумножать, да дальше – детям передать!
Так-то и Волшебство вершится с Любовью, Премудростью да Умением!