Наследие предков 2. Глава 7

Мир-3.

______



Вращая маховик по часовой стрелке, я услышал, как лязгнули ригели замка, дверь приоткрылась. Не узнать человека, который стоял ко мне лицом, было невозможно. Седые волосы, большие залысины, очки-пенсне. Только это настоящий человек, или дубль, клон? Не обращая никакого внимания на приоткрытую дверь, профессор Преображенский наблюдал за чередой двигающихся по стеклянным трубкам пузырьков воздуха. В лаборатории, размер которой определить пока было невозможно, я увидел вертикально установленные стеклянные цилиндры, заполненные светло-голубой жидкостью. Помещённые в цилиндры тела светловолосых и голубоглазых людей находились в постоянном движении из-за пузырьков воздуха, поднимающихся снизу вверх.

На длинных столах, справа от входа, я увидел нагромождение всевозможной аппаратуры, электронных приборов, большие чуть изогнутые мониторы дисплеев. Множество трубок, подсоединённых к насосному агрегату, были закреплены на стене на выносных консолях. Трубки уходили через гильзу в стену, в соседнее помещение. Профессор присел в кресло с высокой спинкой, достав из кармана белоснежного кармана блокнот, начал что-то в нём записывать. Неужели он меня не видит? Если не видит, то как это вообще возможно? Я кашлянул. Никакой реакции со стороны Преображенского не последовало. Нужно вернуться за Милой: определить идентичность Преображенского может только она, самый близкий профессору человек.

Я отступил к двери, прикоснулся к изогнутой рукояти, но дверь начала открываться самостоятельно. Сделав шаг назад, вжался в стену. Моё сердце радостно забилось в груди: в лабораторию заглянул Вячеслав, через несколько секунд – мужчина лет сорока с безобразным рваным шрамом на лбу. Профессора они видеть никак не могли: стол от них закрывал резервуар, в котором готовилась жидкость небесно-голубого цвета. Странно… я дверь не закрывал. Но настоящие странности начались после того, как Вячеслав и его напарник, с пистолетами в руках, зашли внутрь лаборатории, общаясь между собой языком жестов. Я сделал шаг вперёд, рискуя получить пулю, подошёл к Вячеслпжаву на расстояние вытянутой руки. Радость сменилась горечью и растерянностью: Вячеслав меня не видел, как не видел и второй человек, как не увидел меня и профессор Преображенский. Только сейчас я понял, что внутри лаборатории непривычно тихо: установленные на фундаментах перекачивающие жидкость насосы не издавали ни единого звука, также беззвучно работали капельные дозаторы плунжерного типа, с помощью которых прозрачные жидкости поступали в резервуар. Моя рука прошла сквозь тело Вячеслава. Он остановился на мгновенье, вздрогнул, посмотрел по сторонам. Наши глаза встретились, по губам Славика я прочитал: «чертовщина какая-то».

Дальнейшее происходило как фильме с отсутствием звуковой дорожки. Славик сделал шаг в сторону, присел, сжал кулак. Преображенский повернулся в кресле, увидев посторонних, замер на долю секунды, потом рукой нажал на кнопку, заереплённую на столешнице письменного стола. Над дверью загорелась лампа красного цвета, также, как я понимаю, заработала звуковая сигнализация. Из-за угла лаборатории появились (спарды?! Но откуда?) существа с отсутствием лиц. Вместо лиц –серые овалы, шевелящийся клубок змей вместо волос. Вот откуда эти твари расползаются по мирам! Я сейчас находился в инкубаторе, или по-другому, в маточных яслях. В руках спардов было подобие того автомата, который я «позаимствовал» у убитого копрайка. Вячеслав, как я понимаю, сразу понял своё положение, положение своего напарника. Он положил пистолет на пол, посмотрел на мужчину в камуфляже, что-то ему сказал. Как ты мог, Вячеслав, отправиться в логово зверя, не имея прикрытия, достаточно сил, чтобы..

В лаборатории появилось ещё одно действующее лицо: из тени вышел Стас. Он двигался быстро, сливаясь с тенью столов, резервуара с жидкостью. Спарды на мгновенье принимали вполне нормальные очертания, лица людей. С ними происходили метаморфозы, спарды открывали в ужасе рты, чтобы чуть позже упасть на пол лаборатории и исчезнуть, превратиться в пепел. Вячеслав и его напарник доделали за Стасом остальную работу, а мне.. Мне оставалось лишь наблюдать за количеством гильз, которых на полу становилось всё больше и больше. Скоротечное сражение подошло к логическому завершению: в воздухе кружился пепел, профессор Преображенский, забившись в угол лаборатории, сидел на полу, обхватив голову руками. Страшно? Представляю как! Я прошёл по лаборатории, заглянул в монитор компьютера, в лежащий на столе открытый блокнот и попытался рассмотреть, разобрать, что в нём написано: попадались знакомые буквы, цифры, но их, на фоне остальных, было процента два-три. Буквы, похожие на арабскую вязь, сплетались в непонятные слова, слова в предложения.

Я почувствовал покалывание в теле: через меня прошёл Вячеслав и, положив блокнот в карман, выстрелил из пистолета с глушителем в монитор, в системный блок компьютера, в насосный агрегат и огромную ёмкость-резервуар. Он что-то сказал военному, тот, кивнув, остался охранять профессора. Стас опять исчез из поля зрения, растворился в окружающей обстановке, слился с тенями. Подожди, Юра! Если в подземелье спустился Стас, то где-то рядом должны находиться и Санторис и Велес с Юргасом. Остались наверху, чтобы прикрыть Вячеслав и незнакомого мне военного? Эх, как же я хочу вернуться домой! Запереться в квартире, отключить мобильный и стационарный телефоны, открыть бутылку «Джек Дэниэл» и включить «Manowar». И пусть весь мир подождёт. Вряд ли это у меня получится сделать, потому что кое-кто решил править Вселенной, не обращаясь за помощью к санитарам.

Я пошёл за Славиком. За углом лаборатории находился небольшой коридор, дверь в смежную с лабораторией комнату. Хм.. Эта комната показалась мне бесконечной и огромной. В несколько рядов в ней находились всё те же стеклянные цилиндры, заполненные голубой жидкостью, безвольные, пока безвольные и неодушевлённые тела со светлыми волосами и голубыми глазам. Рассадник заразы, которую, Вячеслав должен уничтожить. Уничтожить, даже если он этим самым отрежет мне путь возвращения в родной мир. Главное во всём этом безумии слово «должен». Я шёл следом за Вячеславом и Стасом, как и они смотрел по сторонам, рассматривал ясли-инкубатор. Это что же получается? Аненербе ещё во время войны, точнее в конце войны, умели перемещаться между мирами? Получается что так. Единственное, что их, фашистов, остановило от катастрофы, от применения «оружия возмездия» с ядерной начинкой, это отсутствие у потомков «героев» Аненрбе возможности перемещаться во времени. Монье, умница, отказался открыть секрет сдвига пластов времени и теперь находится в моём мире, в своём мире, из которого его похитили. Молодец Николя Монье, Героя России ему, нет, Героя Мира! Мало! Героя Вселенной!

Я оглянулся назад и выругался: за мной следовали фантомы. Они, как и я, смотрели на цилиндры, на дуб-людей и нелюдей, крутили головами. Сумасшествие какое-то! Так недолго и с катушек слететь! Я выдохнул воздух, постарался взять себя в руки.

«То, что должно произойти, обязательно должно произойти и произойдёт»

Я сбился с шага, посмотрел по сторонам. Началось то, о чём я только что подумал: я схожу с ума и слышу в голове чей-то голос. Мужской и чуть хриплый. В голове провели гусиным пером, я вновь услышал голос:

«Вы опять вмешиваетесь в дела миров, пытаетесь изменить ход истории? Но вспомните, к чему привело ваше вмешательство в прошлом! Мы были вынуждены стереть из истории мир, миллиарды человеческих жизней».

Предтечи. Но они-то здесь каким боком и знаками препинания?

Лаборатория закончилась, Вячеслав остановился возле стены за которой, по идее, должен быть склад. Я же видел табличку на двери «Складские помещения». Я ещё раз представил расположение дверей и помещений в подземелье и понял, что прав. За стеной Аненербе хранили всевозможные артефакты Древних. Других мыслей в моей голове почему-то не было. Я смотрел на Вячеслава, на бродившего по лаборатории Стаса-тень. О чём они думают, чёрт побери? Нужно возвращаться на поверхность земли, брать взрывчатку и .. Стена между лабораторией и складом начала исчезать. Как будто кто-то в фоторедакторе задействовал функцию «волшебный ластик». Через несколько я увидел многоярусные стеллажи, стол у стены и двух человек: пожилого, лет семидесяти пяти, мужчину и молодую женщину. Она поднесла ко рту плоскую фляжку, сделал глоток, но потом, увидев Вячеслава, закашлялась. Реакции мужчины можно было только позавидовать: он, не целясь, выстрелил. Пуля, как в слоу-мо, вращаясь, начала медленно приближаться к Вячеславу. Я даже увидел пунктирную линию траектории движения пули, её звериный оскал, ухмылку. Пунктирная линия заканчивалась на груди моего друга, напротив сердца.
«Нет!» – закричали я и мои фантомы.
«Мы вынуждены вас изолировать, Юрий! Вы меня слышите?»

Я не стал отвечать на вопрос кого-то из Предтеч, сделал шаг вперёд. Попробовал сделать шаг вперёд, но мои ноги стали неподъёмными, словно отлитыми из чугуна болванками.

«Что же вы за твари бессердечные, а?» – закричал я. – «Он сейчас умрёт!»
«То, что должно произойти, обязательно должно произойти и произойдёт»
«С-с-уки!»

Я почувствовал, как моё тело захлестнула боль, как начали рваться мышцы и сухожилия на ногах, груди, руках. Пуля была в метре от груди Вячеслава, когда он почувствовал что-то неладное и начал поворачиваться к стене лицом. Из последних сил, вспоминая матерей Предтеч, заодно и их отцов, я «прыгнул», оттолкнул от себя бетонный пол лаборатории. Пуля вошла мне в тело, я закрыл глаза. Боже, какая же глупая смерть! Или я действительно нарушил целостность нереальной реальности, или Славик, в самый последний момент меня увидел, я услышал протяжное:
«Юра!?»

Штык – молодец, а пуля во всех мирах и измерениях – дура. Она вошла в моё тело, но в нём, на некоторое время, и осталась. Потом кусок свинца упал на пол, меня и моих клонов-фантомов размазало по стенам, потолку и полу лаборатории, швырнуло куда-то вверх, вбок, вниз. Я то погружался с головой в бетонный пол, то оказывался подвешенным вниз головой к потолку. Это безумство продолжалось вновь и вновь, но потом надо мной «сжалились», я, непонятно каким образом, вылетел из мыльного пузыря, преградившим путь Рустаму и нам в коридоре. От удара спиной о белоснежную стену я на несколько минут потерялся во времени и в пространстве. Отдышавшись, опершись на локти, приподнял голову: коридор был пуст, Мила, Ник и Рустам куда-то исчезли. В воздухе витал запах.. я принюхался. Да, сладкий запах табака и эрзац-одеколона. Немцы, но как? На домысливание времени не было. Как и сил, точнее, здоровья. Я тупо смотрел на белеющую бедренную кость, которая проткнула мягкие ткани правой ноги, материал штанов. Сказать, что из меня вылилось огромное количество крови, ни о чём не сказать. Я кое-как дополз до стены, опёрся спиной о стену, снял кроссовок, подарок милой Милы, выдернул шнурок. Хорошо, что он оказался длинным. Сложив его пополам, я перетянул ногу выше перелома. Достав из кармана жилетки-броника карандаш профессора Преображенского ( кто из них настоящий, интересно) я как следует закрутил получившийся «жгут». Боли, как ни странно, не было. Была злость на Аненербе, на мир Коммуна, на Предтеч, на все миры вместе взятые. Скрепя зубами, цепляясь руками за бетон пола, зубами за воздух, я пополз в сторону выхода из подземелья. На повороте коридора я оглянулся: мыльный пузырь выгнулся дугой, внутри происходили какие-то процессы. И я догадывался какие. Сколько времени прошло в моём мире? Час, два, неделя? Неизвестно, но я был уверен, что Вячеслав с помощью военного со шрамом на лбу, с помощью Санториса и всех-всех-всех, взорвали к чёртовой матери рассадник заразы, маточные ясли и вместе с ними мир Коммуна. Мне так хотелось, во всяком случае. Астрал сходил с ума и я понял, что оказался прав: в каком-то из миров произошёл чудовищный по силе взрыв с выбросом колоссального количества энергии.

Проклиная строителей и ступени, которые стали для меня непреодолимым препятствием, я таки сумел доползти до замаскированного кустами орешника выхода из подземелья. На несколько секунд кто-то нажал на клавишу выключателя, белый свет померк. Когда я пришёл в сознание и пошевелился, то понял, что поднять меня на ноги не смодет даже многотонный кран «Либкхер». Я подтянулся на руках, раздвинул кусты орешника. Река всё также несла воду в безграничные дали, солнце наполовину скрылось за горизонтом. На траве, со связанными руками и ногами, лежали Мила, Ник и Рустам. Рустам, почувствовав мой взгляд, повернул в мою сторону лицо и покачал головой. Мол, не вздумай нас освобождать, не отбирай у нас звание Героя. Посмертное. Щазз! Так я и дам вам умереть! А кто тогда меня домой вернёт? Из-за дерева, поигрывая автоматами и мускулами на лице и руках, вышли истинные арийцы. Суки-недобитки. Они подошли к связанным и обездвиженным-обездоленным, пнули каждого по печени. Мила закричала, второй удар, теперь по лицу, её успокоил. Надолго. Как я понимаю, девушка потеряла сознание.

Змееголовые отошли от пленных на несколько метров и, усевшись на траву, закурили. Ну-ну, последнее желание перед казнью обычно выполняют. Захотели покурить на дальнюю дорожку! Аминь! Свет на несколько секунд опять погас и когда я открыл глаза, змееголовых было уже шесть человек. Они к чему-то прислушивались. К звуку летящих коптеров? Да хрен его знает! Может им нравится шум горной реки и пение птиц. Это их дело, моё же… Я приложил ладонь к земле, прислушался. Услышав недовольно бурчание моего самого нелюбимого элементаля Земли, закрыв глаза, мысленно произнёс:

«Мне нужна помощь».
«Что я получу взамен, человек из другого мира?»
«Ты что, лохматый юблюдок, не узнал меня, вернувшего в ваш мир порядок и доступ к энергии мироздания?»
«Узнал. Но всё же: что?»
«Я сохраню тебе и твоим братьям, элементалям Огня, Воздуха, Воды и Хаоса, жизнь»
«А Хаос-то причём, человек?»
«Заодно. Я сегодня на удивление добрый. Ну?»

Земля под ладонью шевельнулась, стала похожей на землю из кротовой норы. Такая же мягкая и пушистая.
«Что делать, человек?»
«Другое дело, лохматый. Видишь людей с оружием?»
«Не вижу, но ощущаю их присутствие».
«Они должны увидеть недра земли, полезные ископаемые и бушующую магму. Только людей, лежащих на земле, не тронь. Понятно?»

Ответа я не дождался. Какие мы обидчивые. В строну змееголовых по земле протянулсь нить свежевскопанной земли. Кто-то из змееголовых почувствовал неладное, посмотрел в мою сторону. Раздалась автоматная очередь, горячий шмель на душистый хмель больно ударил меня в правой плечо. Опять свет погас, я провалился в забытьё. Пришёл в сознание от того, что земля ходила ходуном. На том месте, где находились змееголовые, был вертикальный обрыв. В земле образовалась трещина метров шесть-семь в ширину. Мила и парни лежали на самом крае обрыва, непонимающе смотрели по сторонам. Ну что, вперёд? Наш путь тернист, но мы его преодолеем. Только как это сделать в моём положении? С одной здоровой рукой и полу здоровой левой ногой. Но ползти-то нужно, через немогу и с помощью матерных слов. Они всегда русскому человеку помогали,  должны и сейчас помочь. Я кубарем скатился с небольшого пригорка, сухая ветка ткнула аккурат в вылезшую наружу кость, я закричал от боли и от понимания того, что больше не смогу ползти. До ребят оставалось всего-навсего три-четыре метра. Обидно до зелёных соплей.

— Рустам, ты меня слышишь? – прохрипел я.
— Слышу.
— Сможешь стать на время ужом и добраться ко мне.
— Попробую.

Услышав за спиной грохот, я обернулся. Часть горы с подземной лабораторией начала медленно оседать вниз.
— Быстрее, Рустам, иначе..
— Я уже рядом. Боги всемогущие! Где ты потерял пол руки, Юра?
— Волки сожрали. Ползи быстрее.

Я посмотрел на правую руку: ниже плеча увидел кость. Ни о каком трицепсе-бицепсе речи не могло быть. Хорошие пули у змееголовых, правильные, хоть и дуры. Я почувствовал, что подпитываю своё тело только из стихиального сосуда, жизненный был пустой. Энергия расходовалась очень быстро, по ощущениям – её хватит минут на десять, не больше. Тогда наступит неотвратимая смерть. Энергетическая самая страшная. Моё тело за считанные секунды превратится в тело высохшей мумии, затем распадётся на молекулы.

— Я рядом с тобой, Юра. Спиной повернулся.

Я рвал верёвку зубами, ломая зубы. Рот наполнился кровью и я её начал глотать. Сил на сплёвывание просто не было. Да и времени тоже. Энергия уходила как вода в песок. Вокруг темно, слева от меня обрыв, позади меня непонятно что. Весело у нас нынче на кладбище.. Мёртвые восстали из могил и танцуют румбу на костях невинно убиенных детей и их матерей. Шаманы бьют в бубен, но откуда на кладбище шаманы? Это моё угасающее сознание вытворяет неизвестно что. И неизвестно где.
— Всё, Юра. Теперь я сам, – раздался голос Рустама.

Ну, сам значит сам. Вы свободны, я свободен. Чёрт, как у Кипелова в песне. Только там всё в иносказательном смысле, здесь же.. Как же хочется жить. Я успел увидеть, как левая рука превращается в пиксельное изображение, мир вокруг распался на множество изображений-пазлов. Загорелась лампа резервного питания энергии, потом и она погасла. Энергии нет, нет жизни. Пазл к кричащей Милой, пазл с Рустамом и Ником, смотрящим на меня с состраданием. Живите, люди. Аминь…