Эй-эй!

Виктор Матюк

Эй-эй!

С годами становишься чуточку мудрей, немного умней,
Тебе нечего терять кроме своих цепей, когда тебя гонят взашей
От воевод и королей! Уже немало лет несу сей тяжкий крест,
Матерно выражаю свой протест, сам становлюсь морально сильней,
Мне бы скорей вещи своими словами назвать, не могу на совесть уповать!
Вынужден свою речь прервать, мимо прошла одна из статных баб,
Какая стать, какая фигура, с виду – не дурра, с ней бы пообщаться на натуре,
А потом спустить с неё три шкуры! В ней что-то есть, на ней преломляется свет,
И цвета радуги вызывают волнения и радости, и тут же избавляют от слабости!
На дворе холод лютый, нет ни одной свободной минуты для общения,
Не жизнь, а светопреставление, везде скорбь, нужда и смута!
Да, баба и вправду смотрится круто! Мысли уже разбрелись по свету,
У них обратных путей нету, их сживают праведники с белого света,
И нагло ждут ответа от деятеля того, чьё кормило долго рулило,
Что было, всплыло, ложь ушла на дно, да, он жил грешно,
Но ложился костьми, общаясь с простыми и грешными людьми!
Они вместе слушали шелест трав, над ними пролетал розовый журавль,
Свой словарный запас исчерпав, мужчина святость попрал,
На дыбы привстал, выше росточком стал, перед ним край желанный,
Здесь нет политической рекламы, только в православном храме
Утром ранним воздают похвалу только Господу одному!
О, глупая земля! Она же меня родила, с виду свежа и зелена,
От горя едва живая, на обе ноги хромает, но никогда не унывает,
Воздух открытым ртом вдыхает и горькую слезу наземь роняет!
Странный гул вокруг стоит, мужик немощен и разбит, неужто не сыт,
Но пытается толпой руководить, ему бы не хамить толпе, а сосчитать в уме,
Когда и как этот старый мудак может людям знак подать, дабы они веру сберегли!
Эй-эй! Ты на стороне чьей? Бухарей и вождей или приличных людей?
Если сказать точней у порядочных людей, жизнь намного скучней,
Чем у тех, кто неправ и живёт во имя утех, у них главенствует грех,
Но у них больше прав для гульбищ, пьянок и забав! От них народ устал,
Не снизился жар противостояния, могу сказать заранее, что их притязания
 На верховенство власти приносит деньги, веселье и счастье! Их жирный лик
Рядом с собой видит деревенский мужик, он к такой жизни не привык,
Да и душа к ней не лежит! Отношусь к себе не слишком строго,
Бегут дни отпущенные богом по узкой и скользкой дороге,
Боль и тревоги усложняют жизненный процесс,
Улучшает его секс, но лишний вес мешает и тоску на баб нагоняет!
Маленький фаллос и большой живот – вот и всё что от мужика осталось,
На носу старость, а она ни в радость всем, а зачем надо множество проблем?
В грехах живу, пока ещё наплаву, верный путь выбираю, но чётко не знаю,
Куда дойду и как? С утра начинается замысловатый обряд: выпроваживания баб,
Эти стервы уходить не хотят, треплют нервы, как немцы в сорок первом!
Кто ты есть, что для тебя долг и честь, как лесть в момент интриги
При участии местного забулдыги из-за написанной намедни книги!
Рёв и крики у попа - расстриги покатились по всему околотку,
Словно недопитая бутылка водки, а из глотки вырвался вопль,
Он ударил из последних сил в очерствевший мозг,
Но остановить свальную драку так и не смог!
Кому придётся отправляться в острог,
А к кому-то свою милость проявит бог, да, он строг и справедлив,
Слегка двери, в истину приоткрыв, он проявили снисхождение к грешникам,
Простым бабам и мужикам, они идут в ногу пол избитой ногами дороге!
Я же сижу под мохнатой сосной, сам не свой – жизнь проходит стороной,
Добра нажито мало, всё, что было, задарма пропало, тяжкой думой объятый,
Невдалеке бегают молодые солдаты, кто с киркой, кто с лопатой,
Они ведут спор с судьбиной, с роком, честью и гордыней!
От веки и поныне враг приходил к нам с повинной,
Мы же с гордой головой шли в кровавый бой! Стремя в стремя,
К рассвету бежит быстротекущее время, не время и не час разделять всех нас,
Одна часть - туда, другая – сюда! Беда всегда приходит нежданно,
Утро туманное, утро  странное, есть желание непостоянное тискать и любить,
И любимым быть, но как прежние ошибки не повторить?
Страсти в дрожь тела вгоняли, люди никогда не роптали,
 Даже пребывая в печали, творили и создавали, отшутились,
И разошлись: каждого своя личная жизнь, я же смиренно судьбу принимаю,
Лошадь на женщину не меняю, отвечаю року, что мои пороки подобны водному потоку,
Так же громко шумят, словно наземь падает ливень и град уже немало лет подряд
При виде статных и красивых баб! Былого не вернуть назад, не рискну назвать на свой лад,
Какая из баб – шлюха или ****ь? Все хороши, если их трахаешь от души,
Осуждать никого не спеши, не ваши имена ли местных женщин в краску вгоняли?
Даже граф Толстой редко спал со своей женой, чаще с чужой, туман густой покрыл его грехи,
Мне же осуждать людей великих как-то не с руки, все мужики – мудаки, а бабы - ****и,
Любому члену рады! Итак, возвращая язык и взгляд в этот благословенный зоопарк,
Ты возвращаешься назад лет эдак на пятьдесят, крутится шар земной, как и прежде,
 В стороне от Дао любви стоят только невежды, а поклонники Даосизма
Смотрят на любовь через трёхгранную призму земного бытия, но не я!
Зла ни на кого, не тая, стою сейчас у алтаря, грешил я зря, душа моя пуста,
Всё начинаю с чистого листа, вокруг гнус и мошкара, от них прячусь у костра,
Вокруг столетняя тайга, там вышки и лагеря, но мне – не туда! Там темнота,
 Холод, голод и тоска, а по ночам тьму разрезают прожектора, и глыбы льда!
Ни травинки, ни куста, ни деревца за проволокой колючей, вокруг лес дремучий,
Только неурочный случай может отправить тебя наверняка в столь отдалённые места!
Там жизнь страшна, обманчивая тишина тоже грустна, нет ни стыда, ни совести,
В начале жизненной повести они владели всем, тебе же один хрен: когда и где, и с кем, но зачем?
Вот так каждый день, благословен лишь тот, кто сам себе отдаёт справедливый отчёт
За поступки свои, другим плевать на благополучие семьи, их только пальцем помани,
 Как люди-дикари взрываются изнутри ради плотской любви! Не уходи! Обожди!
Давай поговорим о высокой и степной любви! Горемыки, ваше место у ног всесильного владыки!
Прекрасных видений земной поток святость на мелкие части безбожно рвёт и душе покоя не даёт,
Страсть, как буйвол ревёт, вот-вот штаны порвёт, возможно, нет, если ты и немощен и сед,
И у тебя денег нет ни на ужин, ни на обед! Ей-ей! Узрев половую щель, углубись в то дупло,
Там приятно и тепло, и не мешает никто падать низко и взлетать высоко,
Без участия твоего не происходит ничего, то гнездо для одиноких птиц,
Даже у известных лиц есть немало тайно исписанных страниц с именами девиц 
Сомнительных профессий, они поют до утра приятные песни,
Только плесень прожитых лет оставляет в голове неизгладимый след
Былых поражений и громких побед! Заметь, любая мадам,
Раздвигающая ноги вам, не верит ни словам, ни любовным речам,
 В том гуденье слов едва мелькнёт сокровенная любовь,
Сразу исчезает, никто загодя своего конца не знает!
Стоп! В том гнезде кто-то уже утоп, там поток страстей такой,
Что мужик хмельной может погрузить с головой и умереть от страсти роковой!
Бог ты мой! Хочется прошлое скомкать, как в крупную полоску связанный шарф,
Он висит, как бант на шее, или бечева на рее, можно по воле небес обойтись и без
Фривольных словес, ускорив любовный процесс, если обоюдное желание есть!
Последний вздох совпал с женским стоном, в мире оном
Сам этот процесс называется непристойным словом,
Мы же с очередным любопытством и явным бесстыдством
Идём напролом, чтобы в сумраке ночном уменьшить собственный пыл,
Но нет желания лишиться белоснежных ангельских крыл! Каким ты бал, таким ты и остался!
Боже, с кем же я связался? Довольства полный, я вступил неспешно в сумрак безмолвный,
Помешкав, принял женские объятия с кислой усмешкой, грешный и потешный,
Не очень успешный, вышел из общего строя, и тут же превратился в изгоя!
Ярость вспыхнула, как порох, грехов ворох,
Подорожал на рынке творог, и видит бог,
Что только слог мне обрести истину помог!
Познавшим муки ада, ничего от грешниц уже не надо,
Была бы прохлада над головой, был покой в жизни земной!
Кто здесь святой? Здесь нет таких! Пусть дует летний бриз,
И звенят паруса, я же не стану взвешивать всё против и за,
А просто-напросто нажму на тормоза из-за последнего греха!
Твой утлый чёлн давно уже сломался и на крутой волне едва ли не переломался посредине,
Нет былой славы даже в помине, она осталась на бескрайней равнине,
Теперь лучась и дробясь в поздний вечерний час, осуществляет половую связь
Между полами, мы же в этот час молимся в православном храме,
В жизненной бесконечной драме выживают только наглецы и хамы!
Эй, мадам в букле, вы не убрали на своём столе, что же творится в вашем дупле?
Небось, аврал на корабле! Все мысли несутся врозь, все стремятся под откос,
Но целуются промеж собой взасос! Хватит жить былым, иначе станешь злым,
Во всяком случае, грусть вконец измучает, и оставит в душе едва заметный след,
Но взор ищет новый узор среди бескрайних зелёных равнин и заснеженных гор,
Нельзя глаза сомкнуть, тут же ветер начинает дуть в хилую и тощую грудь!
Мне бы пару минут отдохнуть перед тем, как вновь отправиться в путь!
Дела не ждут, душа немало лет в себя вбирает господний свет,
Но предмет всех радостей любимых исцеления достиг за краткий миг,
Он встал на сторону страстей, сказал им немало гадостей и даже послал взашей,
Жизнь стала веселей от взаимных колкостей! Когда ты в возрасте преклонном,
Поднимаешься с коленей с криком и стоном, но не слывёшь пустозвоном,
Крик и гомон слышны за соседским домом, желание встало в горле комом,
Словно в армии перед утренним подъёмом! Бог хочет тишине,
Мне же в день Полновесной Луны снятся до зари эротические сны,
Живу убого, надеюсь, что скоро удастся сменить ветхую берлогу на терем,
И я вновь буду верен только одной, авось, через много дней что-то сокровенное отыщу в ней!
Эй-эй! Не бросай своего любимого мужчину, не ищи причину,
Отпразднуй с ним очередную годовщину взаимного общения,
Коль нет настроения, не дребезжи, тихо позволь ему уйти,
Неисповедимы господние пути! В предрассветном блеске
Вырост статус королевский мужика того, чьё негромкое ремесло
До полного совершенства давно уже дошло, почто же он издаёт крики стон?
Неужто не удовлетворён ночным исходом?  С каждым годом он всё меньше общается с народом,
В сумраке старинном он привык быть властелином утех, у него здесь явный перевес перед всеми,
Кто в своё время трудился в этой системе, это трудная работа, проливаются тонны липкого пота,
Пока удовлетворишь ту, что испоганила себе жизнь, теперь ходит туча тучей,
В её мыслях – лес дремучий! Любовники глубоко вздохнули, друг другу поцелуи отстегнули,
И скромно разошлись, такова жизнь! Коль ты с детства болен сексом,
То есть одно лишь средство не жить с ним по соседству даже,
Если женский визг стоит на страже, и довольный крик, как туман над околотком повис,
Катится жизнь, сердце, тревожа, страхи, множа и грехи итожа! Итак, вперёд,
Вот запад, там восток, дел у каждого невпроворот, баба подождёт! Стой! Не уходи!
Окончательное решение подожди! Вот пройдут проливные дожди, и тогда придут иные времена,
Над тобой начнут смеяться женщины громко,
А ты отправишься в путь с посохом и котомкой!
Ты захочешь тишины, но страсть вынырнет из-за спины,
Ты глянешь на её обличье, но твоё безразличье не по нраву придётся ей!
Эй! Моих слов важность удвой и из себя девственницу не строй,
Катись тогда кувырком, встретимся за соседним бугром!
Боже, жизнь мою восстанови и вознагради бездонностью страсти и любви!
На моём веку из души впервые извлеку самую заветную гитарную струну,
Что доступна бывалому мужику, он – не в соку, но признается как на духу в склонности к греху, 
В борьбе с ним изнемогая, сам себе желает не гула обвала благих намерений,
 А ухода от искушений, они стали клеймом всеобщего стыда,
В час великий небесного суда будут у ангелов веские улики,
 Что каждый из нас из последних замираний во время мук и страданий желал,
Чтобы этот час никогда не настал! Мы того суда не ждём, грешно живём
И неспешно идём своим путём! Мы привыкли к испытаниям, к восторгам и страданиям,
Жизнь же проходит во времени, потом приходят сомнения в верности твоего решения!
Не боясь грехопадения, вступаю с наслаждением в новые отношения,
Ничто не имеет отношения по сравнению  с искушением, оно превыше всего:
Водка, бабы и терпкое вино! Неизвестно только то, когда небесные муки
Прервут дивные звуки старой песни о любви? Не спи! Момент лови,
Пока не потухли уличные фонари! Войди в неё, и отдай ей прилежание своё,
Не сдавайся ни за что, попытайся свои намерения объяснить, а уж потом звонить
Во все колокола, что страсть прошла и продлилась она лишь до утра!
Пока её светоч не потух, укрепляй тело и дух, в бесконечной мгле без просвета
Ни у кого не проси совета, на любовь нет запрета даже у всесильного неба,
Она врывается с плоть, как незваная комета, прилетевшая с другой половины света,
Голая и раздетая, разутая и босая, стройная, нежная и не косая!
Ей светит будущность такая, что она всем желаниям супруга потакает,
Не журит, не обвинят, вместе с ним она сверкает на виду толпы,
Люди не настолько глупы, чтобы страдать из-за своей правоты!
Страсть дух подымет, силы отымет, и отчаянья мрак опустится на глаза так,
Что каждый твой шаг напомнит зигзаг судьбы, все мы грешны,
В решениях поспешны, морально бедны, на рознь с судьбой обречены!
В этом нет нашей вины, таким нас создал господь, чтоб грешная и безнравственная плоть
Могла жить без забот и по своему усмотрению искать способы наслаждения,
Однако, чтобы уйти от мрака, без божьего благословения не обошлось,
Но воз и ныне там, где зодчие начали возводить древний православный храм!
Неужто конец мечтам? Наглецам и хамам противостоит рок упрямый,
То канавы, то ямы на пути, ни проехать, ни пройти! Непонятна высшая идея,
Бог гонит грешников в шею, а бесы наоборот одаривают плоть множеством щедрот!
Эй! Эй! Одинокую женщину в своих объятиях согрей да поскорей
И будешь счастлив до скончания дней! Коль человек, пусть долгим будет его век,
Господа признал и Его канонам внял, на колени в божьем храме встал,
И слова молитвы долго шептал, тогда почему не удаётся ему жить по уму?
Губы застыли в недоумении при виде нового искушения, когда же придёт прозрение?
Почто находясь у дьявола в служенье, мы просим у Господа на добрые дела благословенье?
Почто живём грешно? Неужто нам всё равно, когда, как и с кем, но зачем?
Поднимаясь на новую вершину, ты вспоминаешь в ту годину, как несчастен ты?
Где же символ твоей мечты? Он скрылся среди темноты, оставив тебя наедине,
Свет погас в твоём окне, и ты сидишь при догорающей свече и зришь,
Как сгущается мрак, но ты же не вурдалак, не упырь и не слабак, ты – великий муж,
Заехавший в глушь по собственной воле, благодаря судьбе, року и доле!
В минуту отчаянья перешёл грань одичания, не произносил слова любви и признания,
Любил из сострадания, зная заранее, что исход произойдёт вот-вот,
Когда судьба сбежит за поворот! Этот краткий эпизод наложил свой отпечаток на твою судьбу,
Ты пошёл у неё на поводу, топтал траву-лебеду, экономил еду, но продолжал любовную игру!
Не подававшие виду мужи из страсти стремглав разожгли огромные и подыхающие костры,
Они полыхают даже по краю земли, и марево того костра всю ночь сопровождает грешника
До раннего утра, чуть свет, чуть заря наземь падает горькая девичья слеза,
Страсть в тот миг выступает в роли шута, нет защитного щита у девицы той,
Что пленила бунтаря своей не писаной красотой! Не хочу дальше ворковать на эту тему,
Она рождает одни и те же проблемы! Не время и не час вступать в половую связь
Несчастному брадобрею, как бы ни пришлось отвергать высокую идею,
Или получишь по шее! Ветер веет, повевает, но не он любую судьбу определяет,
Он не греет, только охлаждает, толпа с зависти счастливчиков осуждает тех,
Чей грех мелькает между соблазнов, говорят разное, но не хором и не все сразу,
Хотя у каждого на стороне есть непубличные связи! Годам примерно к пятидесяти,
Ты узнаёшь все тропы и пути, по которым можешь уверенно к любой бабе подойти,
И единственную болезненность найти в правой или левой половине груди!
Обескуражен разум страстями, он холодными ночами обливается слезами,
Истина не за горами, мы же выглядим рабами у шлюх, ух, страсть захватывает дух,
На носу время побед и разрух! По околотку пронёсся слух, что у двух подруг есть общность одна,
Копейка ей цена в базарный день, что за хрень каждый день давит на сердце?
Истина на конце, то есть на стержне мужском, всё дело в том,
Что бес задаёт тон в деле с виду наивном и простом,
Всю ночь слышен над ухом его баритон, похожий на стон!
Этот голос пытает сломить нас всегда, даже в день последнего суда,
Такова судьба человека, его унижают от века до века, словно бы он нищий или калека!
Унижаясь и скорбя, ты не уважаешь сам себя, во бля, что за фигня?
Испытано на собственной шкуре, что от избытка дури мы гнёмся перед бесом,
Как лес во время бури, никак не совладаем со стрессом, пороком и прогрессом!
Так всё ж, где же правда, а где же ложь? Что посеешь, то пожнёшь,
Отрезанное, не пришьёшь, ты пашешь и жнёшь, и смотрит вперёд,
Что же делает шальной народ, когда гром закладывает уши,
Строит и рушит, махнув на жизнь рукой, люд простой весь такой,
Что у него под рукой, он быстро хватает, крушит и убивает!
Неистов жар жестокий, он сильнее, чем на солнечной припёке,
Не выжить человеку одинокому и, судя по всему, придётся пережить беду ему!
Вправду и всерьёз никто не решал этот сложный вопрос без ругани, криков и слёз,
Пожар в груди от безответной и страстной любви безумен,
Готов совершить грех даже игумен преклонных лет!
Любовь зажигает и гасит свет перед очами, не спится ночами,
Покоя нет даже в господнем храме! Жизнь не лучше и не хуже,
Лишь с годами трапа становится намного уже, чем была,
Ушедшая любовь стремглав обожгла два белоснежных крыла
У стареющего орла! Он путается в мыслях своих, не слышит наставлений чужих,
Какой ему прок от них? Схоже он воздвиг для себя немыслимое ложе,
Купил костыли, чтоб мог больные ноги едва оторвать от матушки-земли!
Написал на листке календарном, что лично он любовь оставил на потом,
Им вот грянул гром небесный в день воскресный, разменяв чистоган,
Мужик наполнил огненной водой гранёный стакан, и зашёл в божий храм,
Чтобы помолиться там своим сокровенным богам! Приуныли люди, что невдалеке жили,
Собаки выли, как перед грозой, а он высокий, тощий, худой и хромой был готов в момент любой
Пройти по узким проулкам захолустного предместья, но не сам, а с молодой невестой,
Ему бы уйти на задворки, оставив в стороне все отговорки в своей тёмной каморке!
Взор его совсем не к пене воли прикован, он своими неудачами разочарован,
Новой женщиной прельщен, но счастлив ли будет он? Пепел ладящий падает на свет уходящий,
Звон в ушах кричащий терзает всё чаще и чаще душу и плоть, а новая зазноба смотрит в оба,
 Как старый и бывалый дурак к бесу обратился, неужто его разум вновь затмился?
Произошла небольшая заминка, внезапно расстегнулась ширинка и туда попала песчинка,
Резкая боль затмила очи посреди промозглой ночи, божий раб увидел воочию 
Ситуацию чисто рабочую, и вспомнил с горечью сволоту прочую,
Что обитала в этом благодатном краю! Большое ли дело добиться исполнения цели,
Ведь у истоков половой щели, полы не скрипели, и соловьи не пели свои прекрасные трели,
Ручьи отзвенели ещё в холодном апреле! Душа с плотью ложь не разделяют,
Общее одеяло не раздирают по частям, чтобы прикрыть свой стыд и срам!
Трудно успокоить душу, когда грех сам лезет наружу, горло сушит,
И сердце болит, а в груди тошнит, ну что за вид? Ну что за стать?
Мужику ровным счётом наплевать на старых и костлявых баб!
Он привык их уважать, но не может их намерения понять?
После ночных страстей, мужик присел подле судьбы и доли своей,
Но его послали взашей под шелест речных камышей, он не издал ни звука,
Лишь развёл в стороны руки, ему претила разлука, но тем не менее,
Бывший шут поборол сомнение, оно растаяло в лучах заката,
Осветило только дедовскую хату, он жил в ней когда-то,
От прошлого осталось дырявое ведро и три ухвата,
Да старая сковорода, она ещё в былые времена на видном месте стояла всегда!
Во избежание нового греха по кромке сердца прошла новая глубокая и длинная борозда,
Её оставила соседская сноха! Она была упрямой и на вид простой, с длинной и чёрной косой,
Могла в момент любой старика признанием ошарашить, но он с закрытыми глазами сеет и пашет,
Но под чужую дудку никогда не пляшет! Пару слов нежно и ласково скажет, и замолчит,
Или сделает вид, что его женских прихотей знобит!
Эта молодая тётка легко могла заткнуть мужику глотку,
Девка дрянная, тихая и злая, отругает и выпишет оплеуху,
Не баба ещё и не старуха, но ей мешает отвисшее брюхо вставать в позу,
Срывая в миг страсти шипы и розы! Чем тесней единение, тем больше наслаждение,
Лишь краткое затмение в глазах, порождает сиюминутный страх,
Нет толка от маленького осколка от преходящей любви,
Есть граница стыда, но при слове «никогда» болит лишь седая голова,
Голь на выдумку мудра, дождь льёт как из ведра, смывается наземь мирская шелуха
Со старого вонючего козла! Тут же обрывается связующая нить,
Которую оба любовника пытались сохранить,  но не дано им в миг страстей продлить!
Помимо воли прошло подобие тоски и душевной боли,
Ничто не происходит в жизни без зазубрин, мир любви не загублен,
Он остановлен на краткий миг, словно не дописанный эскиз!
Ей без него не прожить, она, как осиновый лист дрожит,
 Но былыми отношениями никак не дорожит! Пришло время бабе рот закрыть,
Зачем ты девку неволишь, ведь сам же мосты наводишь, летаешь, как херувим
И дыханием глубоким своим не даёшь уснуть двоим! Мы за ценой не постоим,
Сговоримся с голытьбой, махнём на прошлое рукой, но нехватка боязни, хуже казни,
Люди грязные, больные и заразные всё заметней обрастают, как раки сплетней!
Мир страстей непостижим, мы все грешим, нам по душе скрытный режим любовных отношений,
Без этих мгновений, как без зазубрин прелестный миг будет напрочь загублен среди тины бытия,
Люди, пощадите хотя бы самих себя! Ничто не радует душу лучистым взглядом,
Приятно только то, что ночью рядом! Страсть нам люба, она ласкает грудь и губы!
Годы – невесомый балласт, он уменьшает любовную страсть, но не сейчас, а опосля,
Присядет у резного крыльца, впереди деревянного дворца, но не батюшки-царя,
А степенного сельского поводыря, он поднимается чуть свет, чуть заря,
Чтобы втихаря в дом вбежать, и слов укоризны от жены не услыхать!
Домашние устои трудно ломать в возрасте зрелом, ты – немощен телом,
Да и морально тоже слаб, как всякий божий раб, выпить и погулять не дурак!
У него пятеро детей на руках, нервы изрядно шалят, но он парит в облаках,
Преодолевая страх,  оставляя бабу на вторых ролях в жизни половой,
Вот так и спорит мужик удалой с роком, долей и судьбой!
От измен опьянев, рок скрыл собственный гнев, презрев судьбу,
Предсказал подопечному своему, что тот, когда помрёт,
Былые грехи бог узнает наперечёт! Не расскажешь же толпе
О себе и о жене, что её озорство до укоризны шалопая довело!
Что было, прошло, но шило в мешке не утаишь, не выбросишь слов из песен,
Этот мир тесен, толпа выклёвывает печень, а студёный ветер затихает только под вечер!
Гаснут огни, замирают этажи, жизнь озаряется ореолом постоянной лжи,
Как бы люди страстям не сопротивлялись, все равно в ночи в пылких объятиях соединялись,
Как не кричи, что ни говори, много возни и нет никакой новизны,
Плохие сны приподнимают бровь, и без лишних слов притупляют взгляд много лет подряд!
Мужик тот не языкат, у него повсюду блат, он любому общению рад, у него есть свой дворик,
Он не грешит в пятницу и вторник! Он живёт в мире старом, и в том полупьяном угаре
Член стоит перпендикуляром, лишь иногда, когда с потолка капает дождевая вода
Не складываются любовные дела, пятна на обшарпанных обоях никого не устроят,
Вода потушит даже горящую свечу, но старику любая дума по плечу,
Я в том доме не живу, а торчу подобно солнечному лучу! Чувствую себя свободным,
Великим и благородным, даже свет внутренней зари раздвигает дозволенные рамки внутри,
Что ни говори, но коль нет высокой любви, тебе не помогут знатные поводыри
Досконально понять суть страсти и любви! Ты же знаешь из старинных и новейших книг:
Почему вопрос  о многожёнстве давно уже возник и до сих пор в головах людей колос стоит,
Как бревно у завалинки, на нём вися т прохудившиеся валенки, стоит на эту картину взглянуть,
Как прекратится задуманный путь, страсть кипит внутри, словно нежность в горсти,
А вокруг тебя завистники и враги, как не крути, мимо них ни проехать, ни  пройти!
Боже, благослови, и сразу прогони с лица печаль, мне своих ошибок жаль,
Не стоит из-за них закатывать скандал! У нас обоих похожие роли, но разные судьбы и доли,
Ты – всесилен и велик, я – же обычный сельский мужик, почти что старик, росточком не велик,
Пошёл весь корень, быстр и проворен, люблю ходить по редколесью с заунывной песнью,
Вот так борюсь я болезнью духа им плоти, все мысли о любви и о работе!
Воля на пределе, когда желания и чувства при деле, дрожь в теле при виде щели,
Нервы на грани уже, член стоит на страже, он – смел и отважен, но беспечен,
Никто не вечен на земле, пришло время в этом убедиться мне!
Днём его не разыщешь в штанине с огнём, когда же звёзды появляются в небе ночном,
Они чудо творят с деревенским мужиком, стужа за окном, а в душе – пламя и огонь,
Он предан Музе, не член союза, бесстрашен, как мой младший кузен,
Он привык идти на риск, в руках женщины его дальнейшая жизнь!
Не торопись осуждать намерения мужиков и баб, их грехов масштаб не так уж велик,
 Как народная молва об этом гласит, но на хрена ему всё это, коль нет сакрального ответа?
У него нет даже хлеба корки, да и живёт он на задворках, слушает народные поговорки,
Бабы делают ему миньет, а он им в ответ открывает божьей истины свет! Что за бред?
 Что за околесица? Больше полумесяца скрипит в доме старая лестница,
От этого скрипа можно повеситься, когда же по ней входит в спальню баба стройная,
Все стоит стоймя, и в штанах полная обойма страстей для приличных людей и ****ей!
Только ноги раздвинулись врозь, тут же податливый мозг понёсся вразнос,
Он мысленно готов ту женщину пронзить насквозь, но член – не кость,
 А сгусток крови, приходится нахмурить брови, дабы не оказаться в тени своей судьбы!
Войдя туда, куда давно не ходят поезда, сука не возьмёт следа, но страсть,
Пока жар в груди не погас, набрасывается, словно Пегас на жертву свою,
Я же сам процесс никогда не тороплю, и редко когда говорю, что воистину сношение люблю!
Раздевшись догола, выхожу из тёмного угла, не завершив начатые дела,
Восстав из небытия, оплакал боль утрат, вспомнил прекрасный аромат прелестных баб,
Не раб и не слуга, только снег и пурга не оставляют на земле и следа, а нужда в любви,
Как душой не криви, зажигает яркие огни на скользкой стезе, где грешны все
От мала до велика, от дитяти до старика! В голове разброд, грехам потерян счёт,
Что такое – не везёт, и как с ним бороться? Едва дотянув до седин высоких худощавый господин,
Остался один, как былина в поле, давно расписаны роли в пьесе бытия,
Беспощаден всесильный судья! Ему плевать на меня! Скомканы брюки, заняты руки,
Новые звуки в мотне, какое новшество должно привидеться мне? Ты усталая и худая
Скромно пришла, уселась за край обеденного стола, ни ела, ни пила,
Ни слова не произнесла, тогда я по всем законам бытия проявил гостеприимство,
Меня не поняло жалкое большинство, что на проводы пропавшей безвестно любви пришло!
Если бы они дома сидели, искоса бы не смотрели во все половые щели,
Я же прошёлся с трезвой подругой по зелёному нескошенному лугу,
Мысль металась в разброде, душу радовали крестьянские угодья!
Сам в сердцах не ведал, что себя в обиду дал, глазами проморгал мимолётное счастье,
Затихли страсти мгновенно, житие благословенно только для тех, кто презрел грех!
Мало тех и много других, кто божью истину ещё не постиг, не принял постриг,
Головой поник долу, едва закончил школу, где же другая половина?
Она пришла в храм с повинной, и только недотрога пошла своей дорогой,
Она всегда боялась бога! За изгородью прошедших дней прошлое скрывается всё сильней,
Будущность темна, прохладой веет из открытого настежь окна! На всё воля господняя,
Даже если женщина не свободная, она на секс голодная, и готова среди белого дня
Оставить дома своего трухлявого пня и окунуться в ворованную страсть, любая предаст,
Коль супруг – педераст! Зыбкая рама на стенах семейного храма,
Необходимо снимать житейский стресс, у мужчин весомый перевес,
Взор отрывается от небес, а под ногами дремучий лес!
Чья бы ни была вина, виновен муж или жена, они скандалят с утра и допоздна,
Особенно, если баба – не робкого десятка и имеет бесстыжую хватку!
Я же посапывал сонно, читая псалмы Сименона, у него никогда не было дома,
И вот ты стоишь перед церковной оградой, мимо проходит деревенское стадо,
Было не поправить, жену не оставить, но она продолжает в семье балом править!
Как я убытки чужие покрою, когда сам стою с протянутой рукою, подобно последнему изгою?
Это не шутки, человек в здравом рассудке чувствует боль в голодном желудке,
Ему плевать на прибаутки, пусть завидуют ему ублюдки, тишина внезапно наступила,
Задевая старые стропила, какое-то время спустя, баба свою жизнь начала с чистого листа!
Поступь видавшего виды старика по-стариковски тверда,
Липкий пот капает с чела, жизнь ещё не прошла, впереди страда,
Надо пахать с вечера и до утра и двигать упрямо к стенам благословенного храма!
Женщина смущена, она от бывшего супруга ушла, не попрощавшись,
Быстро собравшись, сбежала, чтобы уберечь себя от его ядовитого жала!
Он не хнычет и пальцем в её сторону не тычет, что-то тихо химичит,
Громко талдычит о том, что его слово для бабы – закон! Его щёки жирны,
Как ягодицы жены, поступки – не умны, а намерения вредны для всех,
Превыше воли, судьбы и доли – желание утех, где главенствует секс!
Каждый, кто в глубокую щель внезапно шагнул, бесу на верность присягнул,
Ему плевать на уличный шум и гул, под ним давно шатается старенький стул,
Нет под ногами тверди, безвестность впереди, как головой по сторонам не крути,
Набекрень свихнутся мозги! В те жуткие мгновения женщине хватило терпения,
Чтобы не вступить в долгие прения, она ушла спать в холодные сени,
У супруга губы в пене, он плюётся слюной, слова летят вразнобой
И разлетаются по сторонам за дамской спиной! Неведомо никому,
Когда же ты, оставив жену, шагнёшь во тьму?  В миг роковой тропа, ведущая домой,
В несколько верст длиной, простёрлась перед бесовским слугой,
С виду немощный и больной наш герой встал под густой сосной, его колют иголки,
В тех местах наколки! Надобно о грехах забыть, но мужик не привык баклуши бить!
У него стоит, как страсть погасить? Она была нам порукой и опорой,
Сдвигала с места горы и рушила заборы,  ей впору прекратить досужие разговоры,
У неё иной предел, она стремится к воссоединению обнажённых тел!
Цель оправдывает средства, а какова она у жалкого большинства,
Чётко знает седая голова? Старый тамбовский волк в любви знает весомый толк,
В этой православной державе завистники не правы, они, прикрывшись кумачом,
Толковали бог весть о чём! Я же плохо спал ночами, снились дрова, уложенные штабелями
На просеке лесной, и волчий рык за сгорбленной до земли спиной! Бог ты мой,
Что со мной? Укрывшись белой простынёй, слушаю возню за соседней стеной,
 Не разбираю последние слова, что слетели с чужого языка, но суть была такова,
 Что женщина всегда права! Мужик от забот уже поседел,
Свой срок давно отсидел в Туруханском крае, его сообщников не знаю,
Но предполагаю так, что кто-то ему подал знак во время обострения классовой борьбы
В стороны от троцкистов отойти! Неисповедимы господние пути! Бога зазря не зли!
Бог над нами, мы же бродим под монастырскими стенами, не называя имён,
Издаём проклятие, похожее на крик и стон! Тот, кто был хотя бы раз влюблён,
Стал рабом бабы той, что казалась с виду святой! Держа бразды крутой рукой,
Не допускала словесного прекословия, судила по законам бытия, найдись такой,
Кто бы встал у неё на пути, что ни проехать, ни пройти! Сны, что напевала вьюга,
Переходили друг другу, они раздували пламя, вспыхнувшее между нами,
Оно вставало стеною под белоснежной холщёвой простынёю,
Ворованная любовь хотя и под запретом, но ты засыпаешь вместе с любимым портретом,
Крутишь по сторонам головой и вертишь у виска правой рукой,
Твоё чувство не знало меры в той запретной сфере, а твоему уму
Трудно было разобраться самому: что и к чему?  Для простого человека,
Жизнь, прожитая более четверти века без любви и секса, подобна бегству от самого себя,
Во бля, что за фигня? Коль утерян шанс, не поможет шнапс вернуть былое назад,
Не поможет ни крик, ни мат, ведь жертвуя настоящим, ты не дорожишь запахом пьянящим,
Слаще его нет ничего! Как такого мужчину не восславить, он балом правит в городе и селе,
Иногда стоит на голове, нередко на головке красиво и ловко держит молодую бабу,
Уже много кряду, наложил на её слабости лапу, и требует от бедолаги награду!
Та, едва не плача, боль сердечную от толпы прячет, не скулит и не судачит,
А на мужика того всю ночь батрачит! Тут ни убавить, там ни прибавить,
Зависть души грешникам травит, ситуацию никак не исправить,
Бог слова любви вложил в его уста видать по всему неспроста,
Русь велика, без края и конца, закон, презрев, мужчина выпустил на свободу свой гнев!
Вопреки отцовской воле вышел на битву в дикое поле, ему все народы поют и слагают оды!
Проходят годы, проходит жизнь, во всей доподлинной натуре мы избегали злосчастной бури!
Зачем же ты народ так пугаешь? На что ты толпе намекаешь? Себя не изобличаешь,
На старые мозоли наступаешь, тебе легче не станет, на тебе лица нет!
Былое оставило на нём следы, испещрили его равнины глубокие лощины,
Только посредине – губы и нос, по сторонам торчат глаза и уши,
Да во рту постоянно что-то сушит! В грешном ложе, сидя, стоя и лёжа вершится грех,
Он – один на всех, тот, кто без особых помех пишет собственный портрет,
Не гасит свет перед собой, он соседствует с путеводной звездой,
Осмелев и озверев, набрасывается на жертву, как голодный лев,
Ни одна из обнажённых дев ему перечить не смогла, она весела в тот миг была!
Легко плыла по волнам к иным берегам, где нет мирских забот, а былые грехи не в счёт!
Бывало, что очертание женского овала между стройных ног нам приоткрывал сам бог,
Я же со стыдом, тихо говорил: «Мадам, пардон!», когда входил в заветное гнездо,
Там уютно и тепло! В тот миг тебе ничего не жаль, уходят тоска и печаль,
Пусть завидует нищая шваль чужим успехам,  вместо доспехов – член и презерватив,
Они – тот локомотив, что двигает прогресс, и легко снимает даже застарелый стресс!
Врага разя, детородный орган напоминает ферзя и короля, кончишь три раза,
Закроешь бесстыжие глаза, вокруг тебя благодать, хотя баба пытается на ухо что-то ворковать,
А тебе плевать на всё, что было и что прошло, назад не возвращается ничто!
Светило ушло в другое полушарие, только люди отсталые или усталые,
Оставшись наедине, не ищут статную бабу, мельком возникшую в раскрытом настежь окне!
«Ей, мадам, не нужен ли я вам на полчаса? В этом мире происходят чудеса,
А проходите мимо них, оставаясь при интересах трефовых своих!»
Влетел туман в окно, он похож на парное молоко, глядь, а молодая ****ь,
Уже далеко, видит око, что прорицательница мирских пороков не водит склоки, 
И не обивает чужие пороги даже в миг душевной тревоги, у неё стройные ноги,
Но отвисли щёки, мы же одиноки и бываем не в меру жестоки! 
Пошлые намёки нам по душе, но нет рая в родном шалаше!
На поверхность внезапно всплыла безупречная женская верность,
Она, как былая пропажа, стала украшением однообразного пейзажа!
Эта фраза была стариком повторена три раза, горькая слеза омыла глаза,
И упала в воды унитаза, но не сразу, а опосля, когда перелилась вода!
Вспоминаю жизнь холостую, её ласкаю и целую, время потеряно не впустую,
Те яркие мгновенья требовали принятия мудрого решения!
Должен, как на духу признаться, что любил я бесноваться,
Души грешницам тревожил, но не с одной до старости не дожил!
Шутки плохи, все мы – скоморохи! Я же метал бисер, свои полномочия превысил,
Любил и стройных и кривых, то есть всех живых, все они далече, по всем законам речи
Пришлось расправить плечи и уйти, дабы свою честь и совесть от новых убытков спасти!
Грабителю беззаконному старые вороны не выклёвывают глаза,
Их часто омывает крупная слеза, ну, чего же ждёшь?
Почему так грустно на исходе живёшь? Пылкая молодёжь не любит всерьёз!
Шутить брось! Как-то даже в антракте любовникам пришлось отрицать неблаговидные факты!
Во время тьмы они брали тайные чары страсти и любви взаймы, пир во время чумы не состоялся,
Ты вновь на грани унижения оказался, неоднократно падал, когда спотыкался,
И даже матерно ругался, как свинопас, когда нарывался на бабий отказ!
Она, как белый ангел в небе, ты же бросил жребий и тебе вновь повезло,
Но потом всё не по твоему сценарию пошло, пришлось утирать глаза рубахой,
И рыдать на проезжем шляхе! Всё в любви едино, от слов до тына,
Только бы не помешала в тот миг тебе соседская скотина соитие совершить,
И своё благополучие на пару минут продлить! Как быть? Как дальше жить?
Кого любить и кого боготворить? Та женщина хочет и хочет, сквозь слёзы хохочет,
Мужик едва ноги волочит, у него уставший вид, ему такая половая жизнь инфарктом грозит!
Он на ходу спит, но молчит и в три дырки устало сопит, плотность тьмы затмила страждущие умы!
У него едва стоит, пот катится с пениса и лба, уже кружится голова, ей не помогут страстные слова,
Только рукоплесканье листьев отвлекает старика от грустных мыслей,
Он на деле бескорыстен, и никогда не скажет лишнее,
Только наущение Всевышнего вернёт естество в лоно его!
Прошлое позади осталось, никого из приличных людей на пути не попалось,
Сомнение в душу мужчине закралось: как же так сталось, что искривилась ось бытия?
Неужто нельзя поступить по-иному, выходя из дому? С головкой отсечённой,
Мужик отказался от своей нареченной, ему солнце палило в лысое темя,
Сейчас перекусить бы время, но ночь темная стояла, и полночная звезда над головой сияла,
Вдруг к его ногам упало белоснежное персидское покрывало, женщина зарыдала,
Развела ноги и плечи во избежание увечий, и тут же мужик набросил на спину тулуп овечий!
Ничего не видя от огорчения, старик искал себе на голову всё новые приключения,
Ему недоставало наслаждения в столь поздний час, в штанах кипела страсть!
Сердце надорванное ныло, прошлое душу тяжелило, всё, что было, прошло,
Не осталось в памяти ничего! Прижались, обнялись и понеслись исполнять стриптиз,
Лишь зловещая мысль устремилась вниз, то есть туда,
Где во все года, царила чуждая мужикам среда,
Как подкрепить иссякнувшие силы? Жажда и голод очи затмили,
Слипаются от сна ресницы у моложавой на вид девицы!
Она жадно пьёт воду прохладную, я же в стороне стою,
И тихо зрю на соперницу свою! Благодарю судьбу за то,
Такая особь подарила грешному естеству россыпь из наслаждения,
Ей плевать на людские суждения, они сходятся во мнении,
Что в день погребения не будет ни свечей, ни церковного пения!
В солнечном потоке им удалось в миг оргазма, преодолевая спазмы,
Разглядеть озеро в осоке, прочь розни и склоки, мужчина одинокий
Встал у женского изголовья, и без лишнего предисловия диктует барышне свои условия!
Она остановила его на полуслове, женщина жаждала крови и потому не дала договорить ему!
Ей не нужно несметное богатство, не по душе женщине святотатство, она смерти не боится,
Но к высокой любви постоянно стремится, её безмерная отвага в виде строк легла на бумагу!
Никто им мешать не будет разобраться в себе, они доверятся року, богу и судьбе,
А, оставшись наедине, сами решать, как им поступать: вступать ли в рать,
 Или гнать досужие мысли от себя в безвестные холодные края среди белого дня!
Надо быть терпеливым, чтобы жить с бабой сварливой, разбираться неторопливо
В  форме шутливой с женщиной красивой, но очень лени вой в кровати,
Она давно путает числа и даты, ей всё некстати, у неё все виноваты,
У самой нет ни дома, ни хаты, с ней работы непочатый край, с ней жизнь не похожа на рай!
Дым и копоть в доме, там уж точно не хоромы, женщина в полудрёме
Показалась нагишом в оконном проёме, ей всё нипочём,
Пусть свидетели рассвета выполняют ленинские заветы,
Но не она, ей даль небес видна из открытого настежь окна!
Оба-на! Чужие языки лезут в дверные проёмы, с ними мы не знакомы,
Сами спим на снопах соломы, потому что изгнаны из дому!
Голос строгий, похожий на глас божий, за душу грешников тронул,
Произвёл фурор, словно в народном суде районный прокурор,
Сам – взяточник и вор! Чем же занимается моя королева, она, как жена Адама Ева,
Пришла с пирушки с новой невиданной доселе игрушкой, странной побрякушкой,
Похожей на мужской член, он отвис до колен, этот соратник мужских измен
Что-то требует от женщины взамен! Всё – тлен! Всё – суета! Впереди тлен и маета,
Жизнь вновь будет пуста, а в голове крестьянки – гульба и пьянка, пусть играет тальянка,
На носу новая пьянка, странно запело шарманка, её мелодию подхватила старая цыганка,
Она лихо танцует сербиянку на дороге непроезжей, какой-то невежа  набивает даме в соседи,
От плохих людей все наши беды! Ух, ты! Не было бы нужды замести свои давнишние следы,
Не пришлось бы совать ноги в армейские унты, твои мольбы не для разношерстной толпы,
Могу сказать дерзко, и открыто пару слов в свою защиту, баба забитая грехами залитая
Стремится отмыться от злого деяния, не вступая ни с кем в пререкания,
Но где же её покаяние? Она не подаёт виду, что на небе исчезла её планида,
В одно мгновение тесное общение пришло к роковому завершению!
Нет грешницам прощения, пусть святое проведение или небес знамение
Грех заставит на дно залечь, чтобы силу духа грешницы сберечь!
Мужику тому и вправду приходится тяжело трудиться на любовной орбите, как астронавту,
Он не торопит события, действует по наитию и делает для себя всё новые и новые открытия!
Подставив своё предплечье объекту злоречья, детородный орган сам получил тяжкое увечье,
Как бы ему не пришлось в травмированное тело вставлять рёберную кость! Шутить так брось!
Тот мужик к его выходкам уже привык, он в момент борьбы в руках держал
Свой обоюдоострый кинжал и руку не разжал в момент борьбы,
Вот если бы всё произошло наоборот, он бы от крика широко открыл рот
И тогда событие великое вошло в дом его через фае, нынче там пусто,
На душе грустно, хотя чув2ства в напряжении, они на полпути от наслаждения!
Эй-эй! Сойди с тропы моей и не пугай достопочтенных людей!
Они по наивности своей впадают в грех, ты его проводник, а я – простой и смертный человек,
Нам не дано творить дело одно и то, мои чувства о звёзды спотыкались,
Но грехи к плоти всё ближе и ближе приближались, им легче рядом с ней дышалось,
Сомнение в грешную душу закралось давно, именно оно зубы точит,
Плоть же едва ноги волочит, ей нужна подмога, грехов у неё много,
Один расчёт на помощь Бога! Шалит злой народец, ему нужен строгий полководец,
Пусть тогда попляшет и руками опосля помашет! Даю голову на отсеченье,
Что в одно мгновение не наступит прозрение, трудно отвоевать в сраженье всё,
Что уже в другие руки перешло, зов страсти неистов, вот-вот прольётся безвинная кровь,
Но не остынет в сердце бескорыстная и страстная любовь!
Чем ближе к греху, тем больше пестрота внизу, а наверху – резь в глазу,
Слишком долго истину ищу, пытаюсь поладить с расчётом благим,
И дать свободу желаниям и чувствам своим! Мы за ценой не постоим,
Идти то некуда, вокруг только царство холода и льда, как свои принципы сберечь
И в другую постель с новой избранницей не лечь? Любое злоречье наносит телу увечье,
Вдруг тебе не сподобилась одна из твоих подруг, всем нам недосуг для долгого общения,
Мы жаждем сиюминутного наслаждения, облокотившись на левый локоть,
Пытаемся распутниц по заветному месту ладонью хлопать! Хотя жизнь уже не та,
Обвисло долу всё, что ниже живота, член мордатый проморгал его соглядатай,
Он заткнул уши ватой, спутал значимые числа и даты, эму, как и вам одна дорога – в храм,
Только там можно душу от греха отвести, спрятав сокровенную тайну в горсти!
Небось, надоело жить на авось, а болтовня стареющего мужика, как банная шелуха,
Нет ни худа, ни добра, главное - довести жизнь до приемлемого конца,
Усевшись на шаткий табурет, вовремя закончить старческий бред,
Пусть господний свет сопровождает грядущий рассвет!

Г. Ржищев
8 июля 2019г.
9: 56