Русская Одиссея продолжения глав 6

                Третья глава
                ИТИЛЬ!

      Несколько недель продвигались всадники Хорона по зелёному ковру донской степи. Мимо заросших холмов и оврагов вышли они к большой излучине реки. Там неторопливый Дон почти вплотную подходил к величавой Волге, стремясь слиться с красавицей воедино.

      На цветущей равнине то тут, то там встречались небольшие селения половцев. До прихода монгол они были разбросаны на пространстве от Днепра до Оби.

       Синяя орда, разгромив половецких ханов, осела у Дона и Волги. Уцелевшие половцы смирились, отдавая потомкам Чингисхана самое лучшее: красивых девушек, тучные стада скота, горячих степных скакунов и просторные зелёные луга — всё, на что ложился жадный взгляд завоевателей. Местных кочевников заставляли участвовать в походах Батыя, и они первые бросались в кровавую сечу и последние выходили из боя. Всё шло к тому, что этот степной народ должен был исчезнуть с лица земли...
      Проходили дни за днями, а голые равнины тянулись без конца и без края.

Пленные ростовчане с тоской по Родине осматривали враждебные дали. Льняные домотканые рубахи невольников колыхались на свободном ветру. Где, как не здесь хотелось думать о воле:

- Земляки! Ускакать бы от иродов...
- Мы как на ладони! Куда тут убежишь!
- Гиблое дело. Эх, злодей — тоска!

      Но вот с высоких холмов открылся необозримый волжский простор.
Путешественники обомлели. Двуязычный отряд от нахлынувших чувств заволновался. На пути встал мощной преградой большой водный поток, а за далёким берегом всё так же зеленела широкая степь.

     Монголы в синих чапанах[6] радовались, как дети, увидев огромную реку, и торжествующе кричали:
- Итиль! Итиль!

     Они прекрасно знали, что Волга приведёт их к новой столице Синей орды — Сараю. И среди русских рабов были слышны удивлённые возгласы:
- Вот она какая тут — матушка Волга!
- Как полноводна! Как величава!
- Ядрёна Матрёна!

     Ехавший стремя в стремя с Иваном Алексеевичем Фёдор Книга заметил, качаясь в седле:
 - А мы уже переходили в верховьях энту реку, пару месяцев назад на Руси.
      Иван печально ответил другу:

- Рвётся последняя ниточка, связывающая нас с землёй святорусской.
      Фёдор, оглядев волжские дали, с горечью выплеснул Ивану свои умозаключения:
- Вот трудноодолимая граница Руси наряду с Доном, Камой и Каменным поясом. Когда русское государство было единым, Великие князья

--------
[6] Чапан – кафтан, верхняя одежда.
стремились к Дунаю, к Византии. Хотели в Болгарии построить столицу и оттуда править. Не видели государи, что грозная беда грядёт с восхода солнца. Из глубин Азии приходили к нам лютые вороги одни за другими. Сначала хазары, потом печенеги, за ними — половцы, а ныне дождались мунгал. Следовало бы освоить богатое Черноземье у Дона и Волги, да поставить крепости на переправах. Да, что говорить, оплошали наши князья и перессорились, а мы теперь хлебаем энту горькую кашу...

                Глава четвёртая
                ТРУДНАЯ ПЕРЕПРАВА

     Великая Волга, обрамлённая крутыми берегами, мерно катила седые волны на юг. На высоком холме, у самой реки, стояли суровые монгольские воины в кожаных шлемах, из-под которых свисали длинные чёрные косы. Предводители «бешеных» собрались на совет. Старый сотник Берке усердно предостерегал:

- Одолеть такую преграду даже опытным кочевникам нелегко, а у нас ещё урусский полон. Вода в конце весны, после паводка, довольно холодна.
      Другие сотники соглашались с его доводами:

- Река ещё студёна — подождать надо.
- У нас много людей и добра — нужны лодки или плоты.
Хорон выслушал всех своих соратников и одобрил:

- Спустимся ниже по Итилю к новой ордынской столице. Там и средства будут для переправы, да и вода в реке к тому времени нагреется под жарким солнцем...

      Минула неделя, другая и «бешеные» вышли берегом к месту, откуда до Сарая, лежащего по другую сторону Волги, было рукой подать. У песчаного плёса качались на волнах десятки больших лодок и камышовых плотов. Они служили для перевозки гонцов, торговых людей, воинов и рабов. Речной флот соединял западные и восточные владения монгол, но он был невелик для нескольких тысяч всадников с громоздкими баулами и перемётными сумами. Поэтому мужчины стали готовиться к переправе традиционным монгольским способом: у береговой кромки надувались кожаные бурдюки[7], чтоб, используя коней, сразу перевезти узлы с личным и ценным имуществом.

      Просто решали «бешеные» и другую трудную задачу — как переправить
--------
[7] Бурдюк – мешок из цельной шкуры животного.
более тысячи лошадей с тяжёлой поклажей. Кочевники табунами загоняли коней в Волгу, заставляя их плыть к другому берегу. А дары Великого кагана, Батыя и других ханов грузились большими тюками на просмолённые лодки.

     Тростниковые плоты оставили для русских девушек, их группами заводили на них, и так доставляли к цели. Тут-то черноглазый Хорон, и приметил выделяющуюся белоснежной славянской красотой, голубоглазую Ольгу Красу. Он восхищённо зацокал языком и восторженно сказал неразлучному Берке:

- Что за девка! Она достойна самого Великого кагана и Батухана!
     Прищурившись, бывалый сотник оскалил пожелтевшие зубы:
- Многие наши багатуры хотят после похода обзавестись белокожими урусскими рабынями...

     А в это время на Волге случилась беда. При переправе двое ростовчанок от безысходности положения бросились с плота в воду. Монгольские нукеры, не уследившие за девушками, заорали и, выхватив кривые мечи, приказали жестами оставшимся полонянкам сесть и не двигаться. А белые платки русских лебёдушек, решивших покончить с собой, ещё какое-то время виднелись среди покатых волн печальной Волги, ещё доносились сдавленные крики прощания с подругами:

- Простите, милые! Не достанемся мы поганым!
- Умрём в русской реке!

      Вскоре несчастные исчезли в глубоких серых водах. А плоты всё подвозили и подвозили живой товар к азиатскому берегу.

      В это время Иван Алексеевич с друзьями собирались преодолеть на бурдюках Волгу. С прибрежной возвышенности они видели гибель юных славянок. Фёдор Книга, оглядев толпившихся соотечественников, удручённо сказал:

- Эх! Тысячу свадеб можно 6 было сыграть, а теперь мы все обвенчаны со смертью, чтобы сгинуть в чужих краях.
     Иван кивнул и негромко, но твёрдо ответил:

- Всё так, но есть надежда на побег.
      Мимо русских, сгорбившись, проскакал Домур на рыжей кобыле и хрипло бросил:
- Пора! Вперёд! Уррагх!

- На переправу! Передайте всем! — зычно крикнул Алексеевич землякам и тронул за рукав Книгу, задумавшегося о судьбах людских. -Поплыли, придерживайся меня. В такой реке не захочешь, да утонешь.

     Людям, спустившимся с холмов к Волге, казалось, что дальний берег отодвинулся к горизонту. И монголы, и ростовчане, раздевшись, входили в нагретую июньским солнцем тёплую воду, с надутыми бурдюками и уложенными в узлы вещами. Понукая своих лошадей к переправе, хозяева садились на мешки, и, держась за хвосты коней, плыли за ними. Среди русских мужиков было немало таких, кто и рек-то больших не видывал. Они костерили монгол как могли:

- Анафемы! Ироды мохнатые!
- Тащат нас на погибель!

      Бывалые на водах мужи подбадривали струхнувших товарищей:
- Держись меня, Ерёма!
- Крепчайте, удальцы, с нами Бог!

      Волга подхватила мощным течением тысячи галдящих людей и протяжно ржущих коней. До середины реки, её быстрой стремнины, всё шло благополучно. Но потом силы некоторых лошадей, особенно тех, что достались пленникам, стали иссякать. Испуганное предсмертное ржание далеко разносилось по окрестности. Хозяева этих несчастных животных, лёжа на бурдюках, отчаянно, изо всех сил, гребли руками к более удачливым соседям, стараясь присоединиться к ним.

     Один молодой парень из крестьян по имени Викула до последней возможности спасал свою слабую лошадку и соскользнул с надутого мешка. Бурдюк отнесло течением.

     Как на зло, Викула переправлялся одним из последних среди ростовчан. Молодец, почти не умеющий плавать, оказался в одиночестве. Он бил по воде руками и в ужасе вопил:

- Спасите, ради Христа!
     Вблизи проплывал на полном мешке только один угрюмый монгол, держась за хвост сильного коня. Нукер, беспокоясь за свою безопасность и сохранность большого узла с награбленным добром, решил не помогать славянину. И тот, испустив сдавленный крик, воздевая руки, исчез под речной волной...