Рождённая на стыке веков 32 глава

     Мы с Махсудом так и уснули на топчане, нам никто не мешал. Даша с Мирзой ушли, забрав Замиру, соседи давно разошлись, дети спали. Мухаббат с Хурсандой, понимая, что я с дороги и очень устала, сами везде убрали, вымыли посуду и ушли в дом. Я чувствовала дыхание мужа, правда, ночью он стонал, видимо от боли. Но уснуть в объятиях любимого человека, больше ничего было и не нужно. Только тревога за сына, не покидала меня.
     - Где он сейчас, в какой стороне его искать? Жив ли? Может ранен и рядом никого нет, - эти мысли не давали мне покоя.
     Воскресный день с утра выдался жарким. Начало лето, дети плескаются в арыке, что протекает во дворе. Абдулла ещё прошлым летом в одном месте расширил арык и углубил, чтобы дети могли купаться. Махсуд сидел на топчане и улыбаясь, наблюдал за детьми. Я налила ему чай и поставила перед ним пиалушку.
     - Эти дети... Паша и Катя, ты не давала запрос, может у них есть мать, или родственники. Фамилию они свою знают? - спросил Махсуд.
     - Я как-то и не подумала об этом. Им хорошо здесь, они только стали успокаиваться. Говорят, мама погибла при бомбёжке, а они спрятались. Когда всё стихло, в общем, пришли к нам. Не могла же я их выгнать на улицу. Но Вы правы, нужно о них сообщить в поисковый отдел. Я  слышала, сейчас при каждой махалле организован такой отдел. Сегодня же и схожу. Паша? - позвала я ребёнка, который совсем не хотел вылезать из воды, но на мой зов, он быстро подошёл.
     - Вы меня звали? - спросил Паша.
     - Послушай, Паша, ты сам видел, как погибла ваша мама? Может она жива и ищет тебя и сестрёнку? Как ваша фамилия? - спросил Махсуд.
     - Мы с Катей искали маму, но её нигде не было. Все, кто остался в живых, ушли и мы с Катей ушли. Маму мы не нашли, - испуганно поглядывая на Махсуда, говорил Паша.
     - Хорошо... а фамилия ваша какая? - спросил Махсуд.
     - Федотов. Вы нас прогоните, да? - чуть не плача, спросил Паша.
     - Нет, что ты, малыш? Никто вас не прогонит. Мы попытаемся разыскать вашу маму. А ещё кто с вами жил в Ленинграде? - спросила я.
     - Бабушка и папа. Папа на войну ушёл, мама плакала сильно, а бабушка сказала ей, мой сын жив, он вернётся. Похоронки же не было, а без вести пропал, не значит, что погиб. Но мама всё равно много плакала. Потом нас в поезд посадили, бабушка отказалась ехать, сказала, сына ждать будет, - рассказывал Паша.
     - Ладно, Пашенька, иди купайся, - сказала я.
     - Сегодня же сходи в махаллю, напиши заявление. Может детей кто-то ищет. Федотов Павел и Катерина. Так, кажется, по-русски? - сказал Махсуд.
     - Хорошо, я схожу, - ответила я.
     Подошла Мухаббат и присела рядом.
     - Вы поговорите, а схожу в махаллю, - сказала я.
     Встав с топчана, я поправила платок на голове и вышла со двора. Навстречу шла Даша с дочерью.
     - Халида? А ты куда? - позвала она меня.
     - Здравствуй, Даша. Замира, иди быстрее, там дети все купаются, - погладив девочку по щеке, сказала я.
     Она быстро побежала во двор.
- Я в нашу махаллю иду. Ты же знаешь, по всем  махаллям открыли поисковые отделы. Махсуд говорит, что Пашу и Катю, быть может, ищет мама или родственники. Нам бы самим давно догадаться сделать это. Представляю состояние матери, если она выжила. Та же бабушка, тоже верно с ума сходит. Отец у них на фронте, без вести пропал, так Паша сказал. Может вместе сходим? - спросила я Дашу.
     - Да, конечно. Пошли, - ответила она.
     Махалля находилась недалеко от нашего дома. Маленький дворик, две комнатушки, в одной из которых и расположился поисковый отдел, что и было написано на двери. Обшарпанная комната, за маленьким столиком сидела женщина, рядом с ней помощница, молодая девушка.
     - Ассалому аляйкум, Мехрихон опа. Нам надо заявление написать. Ищем маму или родственников детей, которые уже несколько месяцев живут у нас, - сказала я на узбекском языке.
     Женщина молча дала мне лист бумаги, ручку и пододвинула ко мне чернильницу. Молодая девушка, поздоровавшись, пододвинула мне табуретку. Я села и написала, что в моём доме живут Федотовы Павел и Катерина, дети восьми и пяти лет. Если кто ищет их... в общем, написав свой адрес, я отдала бумагу Мехрихон опе. Женщина, ничего не сказав, перечитала написанное и положила лист в папку.
     - Это всё? Мы можем идти? - спросила я.
     Мехрихон опа посмотрела на меня и кивнула головой.
     - У Мехрихон опа зуб болит, она говорить не может, опухла десна. Если отзовутся на поиск, мы Вам тут же сообщим, - сказала молодая девушка.
     Мы с Дашей ушли.
     - Думаешь, на твой запрос отзовутся? - спросила Даша.
     - Но у детей в Ленинграде бабушка оставалась. Если жива, думаю, будет искать и невестку, и внуков. Может статься и отец жив. Посмотрим. Пока поживут у нас, - ответила я.
     Шли дни, от Абдуллы вестей не было и это рвало мне сердце. На работе мы очень уставали, но выстаивили часами возле станков. Мирза проверял нашу работу, часто и сам вставал за станок. Прошло два месяца, Махсуд акя отсиживаться дома не захотел.
     - Шофёр без ноги из меня никакой, а вот вчера с начальником автобазы разговаривал, говорит, может взять меня диспетчером. Буду сидеть за окошком, записывать рейсы и отправлять автобусы. Печально, но больше и не знаю, куда обратиться, - горько ухмыляясь, сказал Махсуд.
     - Я понимаю Вас, Махсуд акя. Но всё лучше, чем дома сидеть и думы думать, - ответила я.
     И через неделю, Махсуд акя вышел на работу. Каждый день, сосед на своей телеге отвозил его до автобазы, вечером привозил обратно. Сосед и сам ездил на работу, поэтому это было ему не трудно.
     Так прошло лето, в конце сентября, когда я совсем отчаялась ждать письмо от Абдуллы, во двор зашёл почтальон. Я побледнела и встала с топчана, где всей семьёй мы собирались поужинать.
     - Тахир акя... Вы? С моим сыном что-то? - комок в горле не давал говорить.
     Сердце тоскливо сжалось.
     - Ну что ты, дочка? Письмо тебе, от сына твоего. На вот, почитай нам всем, - сказал почтальон, передавая мне долгожданный треугольник.
     Руки мои дрожали, слёзы текли по щекам.
     - Халида, дай я почитаю, - видя моё состояние, сказал Махсуд.
     - Да, Вы почитайте, - пробормотала я растерянно.
     Махсуд развернул треугольник.
     "Дорогие мои мамочка, сестра Гульнара, тётя Мухаббат и сестра Хурсандой опа. А так же, тётя Даша, дядя Мирза, Замира  Паша и Катя. Пишу между боями, времени совсем нет. Я жив и здоров, чего и вам желаю. Простите меня, мама, что ушёл на фронт без Вашего благословения. Но я знаю, Вы в мыслях меня благословите. Мы вместе с бойцами бьём фашистов, скоро им конец. Попал в танковую дивизию, правда, к танку меня не допустили, мал, говорят. Но учусь. За меня не беспокойтесь, я обязательно с победой вернусь домой. Мамочка, есть ли вести от отца? Напишите мне. Ваш сын Абдулла." 
     - Вот сорванец, как же его взяли в дивизию? В шестнадцать лет. Наверное, что-то придумал, мол, документы потерял  или ещё что-то. Выглядит он намного старше своих лет. Вот и поверили ему. Хотя, на войне всякое бывает. Верно, Махсуд? - сказал Тахир акя.
     - Да, на войне по-разному бывало. У нас в отряде мальчишки были, тоже не достигшие восемнадцати лет. Но время такое, людей не хватало. А воевали они наравне со взрослыми бойцами. У одного и Медаль за отвагу была, - ответил Махсуд.
     Я взяла из его рук письмо и поцеловала его.
     - Сыночек мой... живой... живой. Спасибо, Тахир акя, спасибо Вам, - обняв старика, говорила я, не переставая плакать.
     - Ну что ты, дочка... я то тут при чём? Вот, как пришло письмо, я сразу к тебе. Вернётся твой сын. А храбрец-то какой, а? - сказал Тахир акя.
     - Он у нас такой, да... такой, - с гордостью говорила я.
     Дети с удивлением смотрели на нас.
     - Ой, Тахир акя? Что же это я... садитесь, поешьте с нами. Дети, подвиньтесь, дайте место Тахир акя, - захлопотала я.
     - Что ж, ладно, не откажусь, - сев на край топчана, сказал старик.
     - Вы ешьте, а я ответ напишу. Я быстро, - сказала я и с письмом в руках побежала в дом.
     " Сыночек мой родной, Абдулла. Наконец-то ты написал своей матери письмо,  которое вернуло меня к жизни. У нас всё хорошо, за нас не волнуйся. Ты только береги себя, сыночек, возвращайся домой. Я благославляю тебя, верю на скорейшую встречу. От всех тебе большой привет, мы ждём тебя с победой, сынок".
     Я писала дрожащей рукой, вытирая лицо от слёз. Затем, я сложила письмо треугольником написала адрес, фамилию и имя Абдуллы. Когда вышла во двор, Тахир акя уже поел и ждал меня.
     - Ну, написала? Давай, я утренней почтой и отправлю. Спасибо за хлеб, за соль, пойду я, - сказал Тахир акя, вешая сумку на плечо.
     - А хлеба давно нет... - услышала я тихий голос Кати.
     Я проводила его до калитки и поблагодарила ещё раз.
     - Такие письма в радость, дочка. Иной раз и мне достаётся, а то и проклинают, когда вручаю похоронки. Но я не в обиде, понимаю всё. Ладно, поздно уже, меня старуха моя ждёт, - сказал Тахир акя, выходя за калитку.
     Тахир акя был мужественным человеком. Сам на двоих сыновей две похоронки получил. Жена его, Саврихон ая, с того дня и слегка. Паралич, сказали. Но никому и никогда старик своего горя не показывал. А когда, однажды, его спросили, как же он так держится,  ведь сыновей убили, он ответил:
     - Война. Они за землю свою, за матерей, за нас погибли. Я горжусь своими сыновьями. Павшие герои, погибшие насильственной смертью, отправляются в рай.
     Его провожали сочувствующими взглядами, он лишь качал головой и улыбался. Старшая невестка с детьми уехала к своим родителям, как только узнала о гибели мужа. Но часто привозила детей к Тахир акя и Саврихон ая. Младшая невестка, когда муж ушёл на фронт, оставалась беременной, ещё и полгода вместе не прожили. Родив сына, она осталась со стариками и ухаживала за ними.
     С момента, как я написала заявление в поисковый отдел, прошло почти четыре месяца. Я уже успокоилась и думать забыла об этом. Жила от письма до письма с фронта, от сына. Шёл осенний дождь, резко похолодало.
     - Надо же, вчера было жаркое лето, а сегодня почти зима. Наверное и снег пойдёт, - сказала Мухаббат.
     - Птицы нынче на юг улетают, зима рано придёт. А угля нет, дров мало. Нужно запасаться. А как? - размышляла я.
     - Так партком завода может помочь. Нужно попросить. В прошлом году тоже помогли, помните, кеное? - сказала Мухаббат.
     - Я с Мирзой поговорю, он поможет, - ответила я.
     Вдруг, в открытую калитку вошла женщина, лет тридцати, со светлыми волосами, в телогрейке и ботинках.
     - Здравствуйте, мне нужна Рахматова Халида, - сказала она, подходя к нам.
     - Я Рахматова Халида. Проходите в дом, здесь прохладно, - предложила я.
Женщина оглядела двор и кивнув головой, пошла за мной к дому. А я, кажется, догадывалась, кто она и зачем пришла.
     - Заходите, садитесь вот тут. Я сейчас. Мухаббат? Позови Пашу и Катю, - громко позвала я золовку.
     Женщина явно нервничала и судорожно теребила в руках кончик платка. Когда в комнату вошли дети, женщина поднялась. Минуту, Паша и Катя смотрели на неё, она на них.
     - Простите... это не они. Я ищу своих детей, правда, фамилия у них Фёдоровы, я подумала... Простите меня, дети. Я пойду, - сказала женщина, не скрывая слёз.
     Я вышла её проводить.
     - Вы не расстраивайтесь, Ваши дети непременно найдутся. А Вы ищите, ищите своих детей, - мне хотелось подбодрить её.
     - Спасибо Вам. Я и ищу, но пока, никак. До свидания, - сказала она, уходя прочь.
     Я вернулась в дом.
     - Кто эта тётя? - спросил Паша.
     - Она адресом ошиблась. Поздно уже, ложитесь спать, дети, - ответила я.
После того случая, я наведывалась в махаллю несколько раз, но мне сказали, что пока никто не обращался. Махсуд сказал, чтобы я не торопились.
     - Знать бы их адрес в Ленинграде, проще было бы отыскать, - сказал он.
     Зима пришла рано, как мы и предполагали. Мирза помог с углём и дровами, а мы их растягивали, как могли. Дети грелись в сандале, укрывшись одеялом, там, поев и засыпали.
     Абдулла писал редко, но и эти письма были для меня и Махсуда радостью. Мы знали, что наш сын жив и с боями продвигается к Польше.
     Весна пришла с пением птиц, эхо войны по радио доходило сводками с фронтов и с письмами сына. В начале марта, рано утром, в калитку постучали.      Салиха открыла калитку и вернулась с русской женщиной.
     - Мама! Мамочка! - неожиданно закричали Паша и Катя, подбегая к женщине.
     Но та вдруг остановилась, побледнела и упала перед топчаном на землю.
     - Хурсандой, быстро принеси воды! Мухаббат, помогите мне. Нужно положить её на топчан, - испугавшись, воскликнула я.
     Кое-как, мы подняли женщину и положили на курпачу. Хурсандой принесла воды, я брызнула женщине на лицо. Она открыла глаза и испуганно огляделась. Паша и Катя, которая стояла и плакала, смотрели на свою мать. Женщина, опираясь на мою руку, села и тут же крепко обняла своих детей.
     - Пашенька, Катюша... родные мои... как же долго я вас искала, -  рыдая, восклицала женщина.
     Когда все немного успокоились, я попросила Хурсандой накрыть на стол и заварить чай.
     - После того, как начали бомбить наш поезд, меня взрывной волной отбросило в сторону и я потеряла сознание. А когда пришла в себя, то лежала среди раненых в госпитале. Ранение в живот, не позволило мне подняться раньше. Месяц пролежала, потом осталась работать в госпитале. Я же врач по образованию. Писала во многие поисковые пункты, а ранним утром, получила письмо, - говорила женщина, крепко прижимая к себе своих детей.
     Я открыла письмо.
     " Федотова Анна, на Ваше заявление о поиске Ваших детей, Павла восьми лет и Катерины пяти лет, пришло письмо. Вас разыскивает Рахматова Халида Аблуллаевна."
     - И далее, наш адрес, - прочитала я письмо, которое мне дала Анна.
     - Я ещё в прошлом году, в начале лета, писала в поисковый отдел нашей махалли. Видимо, много людей ищут своих родных. А Вам есть где жить, Анна? - спросила я.
     - Да, меня приютила семья, недалеко от госпиталя, где я работаю. Премилые старики. Я могу забрать своих детей? - спросила Анна.
     Я была в недоумении, не зная, что делают в таких случаях.
     - Давайте вместе зайдём в махаллю, наверное, нужно сообщить там, что Вы нашлись. Вернее, нашлись Ваши дети. Но неважно. Пойдёмте, Анна. Хурсандой, собери вещи детей, - попросила я Хурсандой.
     Через полчаса, мы входили во дворик махалли. На этот раз, Мехрихон опа ответила на приветствие и спросила, с чем мы пришли. Узнав причину, она записала в журнал имя, фамилию, отчество Анны, имена детей и выдала справку. Я не стала спрашивать, что да как.
     - Поздравляю Вас, Анна. Не теряйте больше друг друга. А Вам особое спасибо, Халида, за своевременное обращение к нам и за детей спасибо, - пожимая мою руку, сказала Мехрихон опа.
     Когда мы вышли во двор, Анна вдруг крепко обняла меня.
     - Я никогда не забуду Вашей доброты, Халида. Вы меня вернули к жизни, сохранив моих детей. Спасибо Вам за всё, - не отпуская меня из объятий, взволнованно говорила Анна.
     - Ну что Вы, Анна... главное, Вы нашли своих детей. Я ведь тоже мать. Доброго Вам пути. Заходите к нам... хоть иногда. Мы очень привязались к Пашеньке и Кате, - сказала я.
     - Теперь, Вы мне сестра, Халида. Мы придём к Вам, обязательно придём. Дети, попрощайтесь с тётей Халидой и поблагодарите её за всё, - сказала Анна.
     Я присела и крепко обняла детей. Потом, долго смотрела им вслед.