3. Рассказ Лошки

- До обеда я обычно рыбачу у моста. На всей Поганой речке такого места для клева не найти. Рыбы там видимо-невидимо, - рыбак второй раз за день приступил к рассказу.
   Он говорил невнятно, как уставший человек рассказывает о прожитом, полном событий и приключений дне. О дне, который вымотал его до изнеможения. Говорил, пока не упал на скамью. Последние силы, удерживающие его вертикально, покинули слабое тело.
- Видимо-невидимо, - повторил он. - Я оттуда никогда без улова не возвращался, даже в самый что ни на есть пропащий день. Я оттуда... - он задумался, не зная, что сказать, но быстро нашелся: - Я столько оттуда выудил, что не поверите...
   Все замерли, ожидая конкретики.
- Я... оттуда... вагон и маленькую тележку рыбы вывез. Вот сколько. Можете верить, можете нет. Мне все равно.
- Что ты тянешь, - не выдержал Мигера, - подсекай.
- Рыба – всё жирная, мясистая, будто ее кто подкармливает, или выращивает. В прошлом году вот такую, - он раздвинул руками, обхват получился неопределенным. - Сегодня также собрался ловить, но...
- Да, что ты за человек такой, - возмутился Мигера. - Не человек, а несчастье. Тридцать три несчастья. Как в тебе столько дерьма умещается.
- ...но вначале зашел к Грицко – посмотреть его свинью, которую собирались прирезать на праздник. Ах, черт побери, до чего славную наливку прячет он в погребе! От жены подальше заныкал. Так вот, на речке закинул я удочку, ту самую, из фибергласа...
- Ты сказал: из плексигласа, - вмешался один из халтурщиков.
- Да, правильно. Закинул я ее, значит, сижу, жду клева. Нет, не так: пошел за червяками. Прикопать. Прихожу – нет ни поплавка, ни самого удила.
- Не так опять, - сказал Бойль. - Ты не так рассказывал.
- А как? Может, ты расскажешь, если лучше знаешь?
- Он поломал удочку, когда вылез.
- Стойте, стойте, - взмолился Мигера. - Ничего не пойму. Кто вылез? Кто поломал? Водяной? Рассказывайте по порядку. И кто-нибудь один. Давай ты, Лошка, ведь это ты его видел. При чем здесь Бойль?
- Вот и я говорю: не суйся, коли не видел.
- Да, ты вечно все путаешь. Как ты только в своих снастях не запутался еще и в речку не упал? Может быть, так и было: под мухой запутал леску, полез в воду распутывать и окончательно ее порвал. А удочку утопил по пьяному делу. И придумал всю эту историю, чтобы Лошкариха не побила за нанесенный семье ущерб. Признавайся.
- Не вру. Святой крест, что не соврал.
- Ты лучше бы крест поставил на своем пьянстве, и в церкви – свечку святому-заступнику, который оберегает тебя от смерти и не дает стать калекой. Не ровен час оступишься где, и поминай, как звали.
- Не каркай под руку, - сдержался, чтобы не перекреститься в очередной раз, Лошка. - Щас докончу рассказ и прямиком в церковь.
- Не дождется от тебя, видать, твой покровитель такого деяния. Никогда ничего ты до конца не доделал. Хоть дорасскажи свою байку, и на том спасибо.
- Стал я искать удочку. Вдруг из камышей выходит он самый, водяной. Собственной персоной нон-грата. Страшный, рукой машет, зовет, утопить, наверное, хочет.
- Хохочет он над тобой, а не хочет...
- А я - парень не промах. Бросил удочку и наутек.
- Ты же сказал, что потерял ее.
- Так я ее нашел, а потом подумал: зачем мне поломанная удочка, без лески, без поплавка, без крючка и грузила? Что я с ней буду делать? И жизнь дорога. Лучше ноги унести, подумал и побежал.
 - Ты хоть разглядел его толком? Что он из себя представляет? - спросил Мигера. - Ты учти, я это не потому спрашиваю, что поверил тебе, болтуну. Просто, даже если факт имел место, и кто-то действительно плавал в реке, нездешний и в странном обличии, то это уже прецедент. Нарушение порядка. Запугивание граждан. Угроза всему обществу и правопорядку. Посягательство, одним словом. Мне, как представителю власти, положено отреагировать.
- Я не возражаю, реагируйте, коль нужно.
- Так что?
- Что что?
- Что он собой представлял, дурак? Какой он из себя: высокий, низкий, худой, полный, особые приметы какие?
- Страшный он. Такого страшилища я никогда не видывал раньше. Не дай бог, во сне приснится, не проснешься. Или проснешься заикой.
- Так-таки ничего не разглядел, - с мольбой посмотрел на Лошку Мигера. - Ничегошеньки, ни самую малость. Хоть краешком глаза, хоть мельком. Эту твою формулировку: страшный, и все тут, к протоколу не приколешь. Может, одёжа на нем была какая?
- В водорослях.
- Что в водорослях?
- В водорослях он был весь. А под ними голый. И тощий, я вспомнил. Кожа и кости.
- Дурак и есть дурак.
- Ага, и головой трясет. Голова у него рыжая, как у Тихона.
   Все с опаской оглянулись на сторожа, лицо которого расплылось в довольной улыбке.
- Разве водяные бывают рыжими? - спросил Мигера, недоверчиво осматривая подозреваемого.
- Бывают, - сказал Лошка. - Сам видел.
- Ну, у него алиби.
   Бойль подвинул на столе блюдо с кусочками селедки ближе к городовому, приглашая к трапезе – разговор разговором, а о еде забывать не стоит – и протер запотевший тонконосый кувшин с ярко-бордовым вишневым напитком. Лошка принюхался и запел. Мигера задумался.
- Вот беда, - сказал он. - Что будет, когда новость дойдет до господина Вилона?
   Господин Вилон, богатый гражданин, владелец водяной мельницы, жил на речушке Поганой, вдали от города и Большой дороги. В месте, где река круто обрывалась, и вода падала отвесно со скалистых камней, он поставил мельницу и построил двухэтажный особняк. Среди горожан он слыл нелюдимым, но к нему вынуждены были обращаться все. Отправляясь в дорогу к его владениям, горожане прятали страх перед ним под напускным радушием и почтением. Городовой и мельник вскоре сдружились, ибо один имел власть, а другой – деньги.
- Что скажет господин Вилон на это? - сказал Мигера, мрачнея от дум.
- Он будет огорчен, - предположил Лошка. - До сих пор он являлся единственным хозяином реки. Никто не претендовал на спор с ним в правах. Теперь у него появился могущественный соперник, с которым возможно придется делиться. Кого устроит такой расклад?
- А-а, паршивец, - закричал Мигера. - Ты все еще тут. Давно по тебе плачет тюрьма. Не желаешь ли, чтобы в этот раз крысы наверняка сожрали бы твою пустую...
   Упоминание о крысах в участке должным образом подействовало на рыбака: он выскочил из трактира раньше, чем Мигера успел докончить фразу. Воцарилось спокойствие. Четверо халтурщиков вложили в раскрытые от удивления рты по кусочку от огромного ломтя хлеба и возобновили прерванный остывший обед.

Продолжение следует: http://proza.ru/2018/01/11/233