Узник Хаммельбурга

Стоял солнечный день уходящего августа 1940 года. На станцию Сещенскую прибыл из Сибири поезд, из которого вышла только одна семья: мужчина в военной форме, женщина с грудным ребёнком на руках и маленький мальчик лет четырёх.
Семья Пикулевых приехала на новое место службы лейтенанта Григория Андреевича, в военный авиагородок посёлка Сеща Смоленской области. Здесь базировался 140-ой скоростной бомбардировочный полк.
Прошли дождливая осень и суровая зима. Наступила долгожданная весна. Лейтенант с семьёй обживались на новом месте, в небольшой комнате на втором этаже, где подрастали  два сына: четырехлетний Виктор и годовалый Эдик. Денег хватало даже на дорогие, хорошие вещи для жены лейтенанта Елизаветы. У неё были и модное шерстяное платье, и пуховый платок, и кашемировая шаль.
Елизавета родилась в Мотовилихе в конце марта 1914 года в бедной семье рабочих. Вспоминая полуголодное детство, она покупала вещи, запасала продукты впрок, словно чувствовала, что скоро всё это пригодится семье.
Григорий Андреевич родился в крестьянской семье в конце января 1915 года в деревне Нижняя Куба Бедряжинской волости на Чернушинской земле. Отец Андрей Игнатьевич был красным партизаном, воевал с колчаковцами, попал в плен. В конце ноября 1918 года отца, замученного, избитого плетьми, но так никого и не выдавшего, расстреляли. На руках жены Ефросиньи Алексеевны осталось четверо детей. Самым младшим был Григорий. В голодные двадцатые годы уехала в город Пермь на заработки его старшая сестра Анна. Она стала заниматься кооперацией продуктов и в конце двадцатых годов увезла Григория из деревни в город. В Перми он поступил учиться в школу ФЗО, потом уехал в город Свердловск, где окончил в начале тридцатых годов техникум общественного питания по специальности техник-технолог общественного питания. После окончания техникума работал до 1936 года в тресте столовых города Перми.
 С кареглазой, светловолосой Лизой Григорий познакомился в Перми, в буфете кинотеатра «Темп», где она работала буфетчицей. Ему понравилась стройная, небольшого роста, миловидная девушка. В 1935 году он женился на ней. В конце августа 1936 года у них родился первенец  –  сын Виктор.
 4 августа 1936 года Григорий был призван по набору ЦК ВЛКСМ в армию и направлен на учебу в Челябинское военное училище лётчиков, которое успешно окончил. Осенью 1939 года он получил звание лейтенанта по специальности летчик-наблюдатель. Его направили служить в Омск в 10-й легко-штурмовой полк. В апреле 1941 года Григория Андреевича назначили адъютантом одной из эскадрилий 140-го скоростного бомбардировочного полка.
Военный авиагородок в Сеще жил обычной жизнью. Летчики, штурманы, стрелки-радисты выполняли учебные полёты. Дома их ждали жены и дети. В мае 1941 года авиаполк начал осваивать новые самолёты «Пе-2».
В июньское воскресное утро оборвалась мирная жизнь. Началась Великая Отечественная война.
Авиаполк был поднят по тревоге в воздух. Раздавались гул, грохот, свист, шум. Это немецкие самолёты бомбили станцию Сещенскую, которая находилась недалеко от военного городка и аэродрома.  Очень быстро организовали эвакуацию семей лётного и обслуживающего состава полка. Во дворе стояли три машины и две подводы с лошадьми. Женщины с детьми торопливо садились в них.   
Витя стоял на подоконнике окна и смотрел сверху на машины и людей. Он не видел, как мама собрала чемодан и одела Эдика.

– Витя, Витя слезай быстрей! Витя, ты слышишь! –  кричала Елизавета.
Четырёхлетний мальчик не мог оторваться от окна, он очнулся, только тогда, когда мама погладила его по голове и поцеловала в щёку. Витя сполз с подоконника на стул. Елизавета надела на него вельветовую курточку. Они спустились во двор и побежали к машине. Лиза несла Эдика на руках – он ещё не ходил. Соседка Вера Ивановна помогла им устроиться в кузове машины.
Небольшая транспортная колонна эвакуированных людей двигалась на восток. Вдруг появился в небе немецкий самолёт. Он сделал круг над колонной и улетел, но опять вернулся, чтобы  сбросить авиабомбы. Елизавета с детьми успела выбраться из машины. Они устремились вместе с другими беженцами в сторону леса. Витя крепко держался за подол материнской юбки, а Лиза прижимала к своей груди маленького Эдика. Им удалось скрыться в лесу.
Одна машина была перевёрнута на бок и горела. Бомбы падали, образуя большие воронки, всё гудело от взрывов, стрельбы, криков, ржания лошадей.

Все сильно испугались, особенно Витя (Эдик был ещё слишком мал и не  осознавал, что происходило вокруг). Последствия этого военного кошмара – эвакуация – долго преследовали мальчика. По ночам Витя кричал, а утром и днём был сильно заторможен. Им повезло. Добравшись до станции, Кубинка сели на поезд. В вагоне пахло сеном и навозом, там недавно перевозили лошадей. По дороге Лиза обменяла на хлеб, сухари, варёную картошку свой пуховый платок и кашемировую шаль.
 Наконец они добрались до города Молотова и поселились в Мотовилихе, в небольшой  полуподвальной комнате родителей Лизы. Через несколько дней Елизавета получила похоронку на мужа. На сером небольшом листе бумаги было написано, что Пикулев Григорий Андреевич погиб  9 июля 1941 года.

 Ранним июньским утром вставало из-за горизонта солнце. В лесу щебетали птицы, и пахло свежестью и ягодами. А на поляне – раненый Григорий. Ему казалось, что он находился на раскаленной плите. Тело сильно болело и ныло от множественных ожогов. В голове звенело и шумело, во рту ощущался привкус горечи и дыма.
 Григорий приоткрыл глаза. По голубому небу плыли перистые облака. Он не видел догорающий самолёт и чёрные клубы густого дыма, которые уходили от него в сторону на запад. Вдруг, как будто из-под земли Григорий услышал незнакомую речь и опять потерял сознание.

В хмурое августовское утро привезли и пригнали в лагерь 62 XIII D, находившийся на территории полигона Хаммельбург Нижней Франкии (Франконии) к северу от Вюрцбурга, большую колонну военнопленных советских офицеров. Это был единственный лагерь, специально оборудованный вермахтом для офицеров Красной армии.
 Лейтенант Пикулев попал в этот лагерь. Раненых военнопленных поместили в отдельный барак. Там за ними ухаживали, тоже пленные – военные врачи. Одним из них был пожилой врач Алексей Николаевич Потапов. Он внимательно осмотрел ожоги Григория на спине, руке и правом боку, часть их уже затянулась рубцами, но узнав, что бывший лейтенант долго находился без сознания, настоял, чтобы раненого оставили в бараке. Однако уже через две недели началась среди военнопленных эпидемия сыпного тифа. Григория с другими пленными заставили работать в шахте, добывать железную руду. Они трудились кирками и лопатами до позднего вечера и спали тут же – в шахте, в выдолбленных нишах. Исхудалому и измождённому Григорию помогали выжить воспоминания о матери, о детях и жене.
В картотеках военнопленных указывалась гражданская профессия. У Григория было написано  –  повар. Это ему помогло, потому что на кухне не хватало рабочих рук. Он чистил брюкву, картофель, работал подсобным рабочим, а когда помощник повара заболел, то стал помогать и повару Гансу.
 Однажды готовился праздничный обед для начальника лагеря  Гюнтера Шёнберга в честь совершеннолетия его дочери Хелены. Обед понравился всем, особенно Шёнбергу и его дочери. Узнав, что главное блюдо – «ребрышки по-баварски» – готовил русский пленный, Шёнберг очень удивился и по просьбе Хелены взял Григория помощником повара в свой дом под Нюрнбергом.

В снежную рождественскую ночь 1943 года, когда пьяный Шёнберг и его гости, сильно подвыпившие офицеры, заснули, Григорий сбежал. Утром повар Ганс поднял тревогу. Разъярённый Гюнтер Шёнберг приказал задержать и доставить живым русского пленного. По следу пустили собак. На улице стояла ясная, теплая, зимняя погода. Собаки бежали быстро, немецкие солдаты еле-еле поспевали за ними. Григория поймали, отправили обратно в лагерь, травили собаками. По приказу Шёнберга заставили его вырыть большую яму, посадили туда без воды и пищи, продержали почти двое суток. И опять он выжил.
Его приписали к штрафной команде № 10054, которой доставались самые тяжёлые работы. Военнопленные чистили от снега дороги, а немецкий офицер постоянно недовольно кричал:
– Шнель! Руссише швайне! Шнель! Шайсе!

  Начало апреля. Уже ясно слышалась отдалённая канонада артиллерийских залпов. Однажды Григория и пленных везли на работу в горы. Вдруг в небе появились два  самолёта. Начался бой, стрельба.
Двое военнопленных и Григорий побежали в сторону леса. На этот раз пленнику повезло – побег удался.
 Он остался в лесу один, его товарищей убили. Всё дальше и дальше Григорий углублялся в чащу смешанного леса. Устав, он сел на поваленное дерево и стал думать. Что же ему делать? Как выжить в лесу?
Наломав лапок елей, он сделал  шалаш, где стал жить. Нашел в лесу небольшой ручей, накопал кореньев и нарвал разных трав. Прошло несколько дней. Трава и корни закончились. Пойти к ручью не было сил. Его одолела дрёма, и показалось, что он, как ангел вознёсся к небесам. Григорий не верил в Бога и раньше смеялся над верующими. Вдруг, он услышал сильный шум, гул от взрыва, шорох…
    Бывший военнопленный открыл глаза и не мог понять. Где он? Что с ним?
На него сверху смотрело чёрное лицо афроамериканца в каске.
Улыбающиеся губы солдата произнесли:
– Рашен, рашен! Вери гуд!

Григорий не понял слов, которые произнес американец, но  почувствовал всем своим измождённым телом, что теперь будет всё хорошо, что он поправится и вернётся домой к жене и детям.

Однако до встречи с Родиной и семьей было ещё далеко. С мая 1945 года начались долгие месяцы фильтрации, репатриации и многочисленных проверок в лагерях на территории Германии и Советского Союза.

В конце января 1946 года бушевала метель в городе Молотове. По заснеженной улице рабочей Мотовилихи шёл мужчина в шинели и ушанке. Он зашёл в подъезд одного из домов и постучал в чёрную дверь под старой, деревянной лестницей. Елизавета открыла дверь и испуганно ахнула. На пороге стоял её погибший муж Григорий.

Представительный, седой, с залысинами на голове мужчина сидел в мягком кресле и смотрел по телевизору художественный фильм «Чистое небо». Слезы катились из его зелёных глаз. Судьба главного героя, летчика Алексея Астахова, была так похожа на его судьбу и на тысячи судеб, бывших советских военнопленных.