Мика Тилман. Августин и Декарт

КАК НЕДОСТАТОК ДОКАЗАТЕЛЬСТВА АВГУСТИНОМ БЫТИЯ БОГА
ВЫНУДИЛ ДЕКАРТА НАПИСАТЬ "РАЗМЫШЛЕНИЯ"?
Мика Тилман

Вступление

Августиновское возрождение открывает эпоху раннего модерна в Германии и Франции. После 300 лет аристотелизма Лютер и Кальвин вернулись к Августину, Паскаль присоединился к его сторонникам, а Декарт по сути переработал II книгу "Свободы выбора" Августина (1) в "Размышления о первой философии" (2). То, что Лютер и Кальвин августинисты, общеизвестно, а августинизм Паскаля легко может быть обнаружен кем угодно, кто исследует тему в течение нескольких минут. Однако то, что августинистом был Декарт, до недавнего времени игнорировалось почти полностью. Збигнев Яновский говорит нам не только о том, что "те, кто принял новую философию Декарта, были почти исключительно августинистами" (3), но и что "без епископа Гиппонского Декарт никогда бы не создал свою философию, по крайней мере, в том виде, в котором мы ее знаем" (4). После демонстрации параллелей между произведениями Августина и I, II, IV и VI Размышлениями Яновский, однако, озадачен, не найдя следов влияния Августина в II и V частях (5). Сравним это с утверждением Стивена Манна, что именно III Размышление - "наиболее характерна августинистская работа Декарта" (6), а во II и III Размышлениях  Декарт адаптирует мышление Августина из VIII книги "Исповеди" и II - "Свободы выбора" (7). Однако в своем анализе III Размышления Манн почти не упоминает трактат De Libero Arbitrio, уделяя внимание в основном "Исповеди". Поэтому в дальнейшем я постараюсь поддержать дело Манна в целом, утверждая, что такой акцент не совсем верен. "Размышления" - это свидетельство желания Декарта воскресить именно II часть труда Августина о воле. Отношения между этими двумя текстами похожи на роман и его экранизацию. Они в сущности одинаковы по замыслу, но пересмотрены для разных проектов и аудиторий. Как только мы поймем это, наша картина Декартовой революции, происхождения современного мышления и цели философии как таковой, как она обычно выглядит сегодня, должна быть значительно пересмотрена.

1. Августинский оригинал

В книге II "Свободы выбора" Августин пытается теодицею. Его первая задача состоит в том, чтобы доказать, что Бог существует (8), построив философскую башню на небеса. Он предлагает две иерархии, объединяет их, а затем утверждает, что есть что-то над ними. Основание первой иерархии - это наша уверенность в собственном существовании. Августин указывает, что если мы не существуем, мы нельзя ошибиться по поводу того, что мы существуем. И все же, если мы осознаем это, мы также должны быть живы и способны понимать. Действительно, как существа, которые существуют, живут и понимают, мы выше, чем существа, которые только живут и существуют, которые выше, чем существа, которые только существуют (9). Как люди поэтому мы высшие существа в материальной вселенной.
Вторая иерархия является эпистемологической по вкусу и пытается определить, какая часть человека является высшей. Чувства, которые принадлежат жизни, выше, чем их просто существующие объекты восприятия, и все же ниже, чем внутренний смысл, который, в свою очередь, ниже, чем разум (10). Человеческий разум, как высшая часть высшего существа в физической вселенной, следовательно, это высшая вещь в этой вселенной. Вопрос, однако, заключается в том, является ли человеческий разум самой высокой вещью вообще. Августин утверждает, что это не так; Истина выше человеческого разума. Чтобы показать это, он сначала пытается доказать, что истина находится за пределами человеческого разума, а не просто является его частью (11). Затем он пытается доказать, что истина не ниже человеческого разума и не равна ему (12). Прежнее доказательство - что истина не зависит от ума - моделирует аргумент, что разумные объекты не зависят от чувств (13). Если двое или более людей «воспринимают» объект или истину, проще предположить, что они оба воспринимают одну и ту же внешнюю вещь, нежели каждый воспринимает что-то внутреннее для себя. Другими словами, по бритве Оккама мы вправе сделать вывод, что вещи, воспринимаемые более чем одним человеком, не зависят от  воспринимающих. Однако, если Августин хочет доказать, что Бог существует, он должен показать, что истина не просто не зависит от нас, но на самом деле выше человеческого разума. Он делает это, утверждая, что Истина - это неизменный стандарт, которому должен соответствовать изменчивый человеческий разум (14). Есть, следовательно, то, что выше человеческого разума, а это значит, что Бог существует. В конце концов, если Бог существует, Бог будет выше, чем человечество, и, следовательно, выше, чем все остальное. Таким образом, если истина не есть Высшее сверхчеловеческое Существо, так может быть только потому, что есть что-то еще выше. В свою очередь, либо высшее сверхчеловеческое Существо есть, либо это не так. Но если это не так, это может быть только потому, что есть еще что-то более высокое и так далее, пока мы не достигнем Бога рекурсивно (15).
Второй аргумент Августина о существовании Бога является частью его попытки показать, что все хорошие вещи приходят от Бога. Вещи хороши только постольку, и существуют только поскольку у них есть форма (16). Формы состоят из чисел, говорит Августин (прообраз математизации понятия формы у Галилея и Декарта), и если вещь теряет свою форму или число, она теряет свою структуру и понятность (17).  Проблема, считает Августин, в том, что у вещей есть «склонность не существовать» (18): они теряют свою форму или число. И все же , вещи остаются в существовании и могут продолжать функционировать согласованным образом. Таким образом, должна существовать некая «вечная форма» всего, постоянно наполняющая вещи заново формой и числом, и это Бог (19).
 Августин затем приходит к выводу, что, поскольку свободная (В КАКОМ СМЫСЛЕ? - Пер.) воля является частью человеческой души и занимает промежуточное положение в иерархии бытия - и так как это необходимое условие доброй жизни, это должно быть как минимум промежуточное благо, и поэтому оно не только должно быть от Бога, но Сам Бог должен быть оправдан, давая нам это благо. Поэтому аргумент книги II « О свободном выборе» имеет следующий состав:
 (1) Доказательство существования Я (на основании ошибки).
 (2) Исследование двух взаимосвязанных иерархий: иерархия, ориентированная на онтологию (на трех  уровнях: существующие вещи, живые существа, понимание вещей) и эпистемологическая иерархия (на четырех уровнях: разумные вещи, пять чувств, внутренний смысл, разум).
(3) Доказательство существования вещей вне ума (сначала физические, затем умопостигаемые вещи).
(4) Доказательство существования Бога над разумом.
(5) Проблематизация непрерывного, последовательного существования вещей во времени.
(6) Доказательство существования Бога как поддерживающего.
(7) Защита законности того, что Бог дал нам волю* (В данном контексте имеется в виду воля как способность делать то, что мы хотим, а не как способность творить добро ради Бога. Очевидно, что "свобода вопреки" для Августина не была нравственной ценностью! В целом учение Августина требует доработки. - Пер).

2. Адаптация Декарта

"Размышления" слишком хорошо известны, чтобы требовать краткого изложения, даже такого схематичного, как приведенное выше. Однако нам все же следует напомнить об их базовой структуре. I Размышление представляет эпистемологический кризис, который должен быть разрешен в Размышлениях II - VI, где Декарт действует следующим образом . Во-первых, он утверждает свое собственное существование в силу невозможности быть обманутым на счет этого существования (21). Затем он описывает две иерархии: одну в вещах (режимы, конечные сущности и бесконечная субстанция) и другую в мысли (идеи модусов, идеи субстанций и идея бесконечной субстанции) (22). Он использует эти две иерархии, чтобы доказать, что Бог существует вне нашего разума и над ним (23). Во втором доказательстве он утверждает, что Бог устраивает наше существование во времени (24). Бог, однако, не несет ответственности за обман или ошибки, которые Декарт относит к человеческой воле (25). Но, по Декарту, Бог оправдан в том, что Он дал людям свободную волю (26), и так Декарт может, наконец, поднять вопрос о существовании материальных объектов вне ума (27). Прежде чем он делает это, однако, он решает изучить свои идеи таких объектов (28), и в этом процессе обнаруживает третье доказательство существования Бога (29). Затем он понимает, что он может иметь знания о материальных объектах - включая знание их реального существования вне разума - только из-за своего знания Бога (30).
 Структуры двух текстов замечательно совпадают, за исключением того, что Декарт расщепляет третий шаг Августина в два, выдвигая доказательства существования физических вещей как последний аргумент и подкрепление этого доказательства новым аргументом в пользу существования Бога. Другая часть третьего шага Августина - относительно существования Бога (или «истины») вне ума - у Декарта сочетается с выводом, который параллелен четвертому шагу Августина (доказательство того, что Бог или «истина» выше ума).
Существует как минимум пять причин, по которым этот параллелизм между "Свободой выбора" и "Размышлениями" до сих пор упускался. Во-первых, работа Августина о свободном выборе не очень известна. Во-вторых, это труд о теодицее, а "Размышления" чаще всего читаются как эпистемология и отчасти онтология. В-третьих, доказательство бытия внешних чувственных объектов было вынесено Декартом в конец, тогда как у Августина оно идет в начале.В-четвертых, в подтверждение этого доказательства Декарт добавляет третий квазиансельмовский аргумент в пользу существования Бога. И, наконец, у Августина первое доказательство существования Бога, на первый взгляд, радикально отличается от Декарта.
Я не могу размышлять о причинах относительной малоизвестности трактата «О свободном выборе», но "Размышления" сейчас чаще, чем прежде, считаются теодицеей (о чем свидетельствуют Манн и Яновский". То, что Декарт добавил свой аргумент в пользу существования Бога к своему источнику, не удивительно; кроме того, если я прав, что он пытается оживить и поддержать дело Августина - то это характерно потому, что он добавляет новое доказательство, которое может поддержатьсамую слабую часть аргумента Августина. Однако я хотел бы сказать что-то более существенное о связи между первым доказательством существования Бога Августином и Декартом, а также о том, почему Декарт вынес аргумент в доказательство бытия внешних объектов в конец текста.
Декарт, как и Августин, начинает с эпистемологического доказательства существования Бога и затем переходит к космологическому. Первое доказательство в обоих случаях - это попытка доказать, что Бог пребывает вне нашего ума и выше его. Аналогично, первое доказательство в обоих случаях сосредотачивается вокруг вопроса о том, как разум взаимодействует со своими объектами. Кроме того, оба первых доказательства зависят от двух иерархий, одна более онтологическая, а другая более эпистемологическая. У Августина две иерархии тесно взаимосвязаны; у Декарта они строго коррелируются. Следовательно, первое доказательство существования Бога у Декарта намного больше похоже на августиновское, чем кажется на первый взгляд, и приводит непосредственно ко второму доказательству, которое поразительно похоже на Августина. Второе доказательство в обоих текстах утверждает, что Бог должен существовать как непрерывная, поддерживающая Причина, поскольку вещи имеют изначальную тенденцию к прекращению существования. Августин не пытается объяснить, откуда взялась эта тенденция, но Декарт понимает: время - это дискретная величина. Каждый момент перестает существовать, так же и все в нем. Если вещь существует от одного момента к последующему, она должна воссоздаваться постоянно (31).
Кроме того, различие между двумя первыми доказательствами может быть объяснено тем, что Декарту нужно сдвинуть доказательства разумных объектов. Доказательство Августина, что физические вещи имеют существование вне ума, зависит от существования множества умов, каждый из которых воспринимает одни и те же объекты. Тем не менее, в то время как версия cogito Августина способна доказать, что разум индивидуума существует, он не способен доказать, что существуют умы, отличные от индивидуума. И та же проблема преследует доказательство Августина, что истина существует вне ума. С тех пор, как мы не можем знать - основываясь только на cogito - что существуют множественные умы, мы не можем знать множественные умы воспринимают любую данную истину и, таким образом, не могут доказать, что какие-либо истины существуют вне разума. Таким образом, Декарт вынужден изменить порядок доказательств - перейти от Бога к внешним объектам, а не от внешних объектов к Богу, и должен пересмотреть первое доказательство бытия Бога, не как эпистемологическое доказательство, основанное на интерсубъективном опыте, а как доказательство, основанное на причинно-следственных рассуждениях от внутренней природы его собственных личных идей.
Таким образом, аргумент Августина в книге II «О свободном выборе" имеет фатальный недостаток, но Декарт, по-видимому, не считает, что этот недостаток лишает законной силы весь аргумент. Этот недостаток может быть исправлен, оставляя остальную часть книги в значительной степени нетронутой. Поэтому Декарт намеревается показать, как это может быть сделано, и результатом его пересмотра является книга, которую мы называем "Размышлениями о первой философии".
Но почему Декарт должен оправдать Августина? Возможно, он считает, что восстановление августинизма в философии - с математическим представлением Августина о форме - может сделать для науки то, что он недавно сделал в протестантской Реформации для религии. Возможно это могло нарушить гегемонию Аристотеля и Фомы и таким образом создать свободу, необходимую Декарту. И если рассуждения Августина о воле были центральными в революции Лютера и Кальвина в богословии, это было логическое место для революции Декарта в науке и философии.

3. Актуальность

Если я прав насчет "Размышлений", у нас теперь есть больше доказательств того, что Декарт - лишь часть более крупного возрождения августинизма (очевидно, не лучшая! - Пер.). Это означает, во-первых, что мы должны переосмыслить историю западной философии. Августин был неоплатоником, и его тысячелетнее - вместе с Боэцием - правление европейской мыслью закончилось всего за несколько веков до Декарта Следовательно, августинианство в 1600-х годах было не столько революционным началом, сколько восстановлением после временного междуцарствия. Если "Размышления" являются адаптацией книги II "о свободном выборе", тогда они просто делают еще один шаг в вечной диалектике между «платоновскими» и «аристотелевскими» эпохами, а не являются делением времени на "до" и "после" Декарта.
Во-вторых, хотя все в нынешнюю эпоху, кажется, благодарны Декарту за прекращение тирании схоластики, единственная цель, которую мы все, кажется, разделяем - это повторение декартовской революции - но на этот раз против самого Декарта. Крайне важно, чтобы мы поняли то, против чего мы восстаем. Если я прав, что мы неправильно поняли противника с точки зрения того, как мы определили самих себя и свою миссию, мы должны переосмыслить не только то, кто мы есть, но и того, что мы делаем Например, сегодняшнее восстание против Декарта должно быть возвращением к Аквинскому и Аристотелю, и поэтому, возможно, мы все должны делать общее дело с католическими мыслителями-неосхоластами, которые никогда не воспринимали картезианскую революцию.
 В-третьих, если я прав насчет "Размышлений", нам пора понять все философское развитие как накат вперед, а не движение вверх. Точка внизу колеса перемещается назад относительно точки наверху. Точно так же философские революции продвигаются вперед с возвращениями. Каждое движение к чему-то новому основано на возврате к чему-то предшествующему. Включенный приоритет не всегда является временным; иногда он логический или онтологический. Но каждая революция утверждает, что «возвращается к тому, что имеет истинный приоритет».
В-четвертых, если книга, задающая тон и задачу современной философии, не была упражнением в радикальных началах, а скорее упражнением в обновлении путем освоения и развмития более ранних трудов, то насколько вероятно, что эта задача была выполнена? Может быть, настало время для кого-то адаптировать "Размышления" для нашего антикартезианского века? Может быть, это будет время для перехода к цельному проекту, посредством которого историки философии проходят через произведения прошлого, освежая и переделывая их для современных читателей? И, наконец, может быть, пришло время пересмотреть «вторичный» статус комментаторов и толкователей? Если самый известный пример сознательной попытки открыть новую традицию был на самом деле застенчивым переписываним старого текста, возможно, для изучения и разъяснения истории философии заключается не в том, чтобы погрязнуть в прошлом, а в том, чтобы начать самую творческую и прогрессивную работу, на которую способен философ.


1 Augustine, On Free Choice of the Will, trans. Thomas Williams (Indianapolis: Hackett, 1993). Цитаты по книгам и главам.
2 Ren; Descartes, Meditations on First Philosophy, in Discourse on Method and Meditations on First Philosophy, 4th ed., trans. Donald A. Cress (Indianapolis: Hackett, 1998). Цитаты по изданию Адама и Таннери помечены как “A&T.”
 3 Zbigniew Janowski, Index Augustino-Cart;sien: Textes et Commentaire (Paris: Librarie Philosophique J. Vrin, 2000), Introduction, 15). "Связь янсенизма с картезианством - случайность, ибо все, что у них общего - это логика, присущая и французскому богословию, и мысли Декарта" (Р.11). "Философия Декарта - прекрасная пропедевтика к религии" (Р.15) (? - Пер.).  «
4 “Mais il convient d’ajouter que, sans l’;v;que d’Hippone, le philosophe fran;ais n’aurait jamais cr;; sa philosophie, du moins sous la forme que nous connaissons” (ibid., Commentaire, VII, 173).
5 Zbigniew Janowski, Cartesian Theodicy: Descartes’ Quest for Certitude (Dordrecht: Kluwer, 2000), 146.
6 Stephen Menn, Descartes and Augustine (Cambridge: Cambridge University Press, 1998), 262.
7 Menn, Descartes and Augustine, 245. Стивен Манн, например, переосмыслил "Размышления" Декарта
 как «духовное упражнение», имитирующее «восхождение» Исповеди VII, - суждение, с которым соглашается Уэйн  Хэнки.  Великая задача Збигнева Яновского продемонстрировать окончательное влияние Августина на Декарта  каталогизирует параллельные тексты и помещает "Размышления" в контекст  XVII века о теодицее. См.  Michael Hanby, “Augustine and Descartes: An Overlooked Chapter in the Story of Modern Origins,” Modern Theology 19, no. 4 (October 2003): 455. In citing Hankey, Hanby is referring to: Wayne John Hankey, “Stephen Menn’s Cartesian Augustine: Metaphysical and Ahistorically Modern,” Animus 3 (1998): 183–210. 
8 Augustine, On Free Choice, II.3, p. 33.
9 Ibid., 33–34.
10 Ibid., 34–35 and II.5–6. 
11 Ibid., II.8–11.
12 Ibid., II.12.
13 Ibid., II.7.
14 Ibid., II.12.
15 Ibid., II.6, pp. 40–41; II.15, p. 58.
16 Ibid., II.17, pp. 63–64. 
17 Ibid., II.16.
18 Ibid., II.17, p. 64.
19 Augustine, On Free Choice, II.17.
20 Ibid., II.18–19. 
21 Descartes, Meditations, II, 63–64 (A&T 25).
22 Ibid., III, 73–76 (A&T 40–45).
23 Ibid., 75–78 (A&T 42–48).
24 Ibid., 78–80 (A&T 48–52).
25 Ibid., IV, 81–85 (A&T 52–60).
26 Ibid., 85–87 (A&T 60–62).
27 Ibid., VI.
28 Ibid., V, 87 (A&T 63).
29 Ibid., 88–90 (A&T 65–68). 
30 Ibid., 92 (A&T 71); VI, 96–97 (A&T 77–80). 
31 Descartes, Meditations, III, 78–79 (A&T 48–49). 

Перевод (С) Inquisitor Eisenhorn