Национальный вопрос

        На переломе двух эпох побывали в 90-м году у сестры в Германии. Они там служили. Её муж сделал через кого-то приглашение. Мы с сыном быстро так собрались. Всё провернули: загранпаспорт, обмен денег, билеты. Поехали. Говорят, язык до Киева доведёт. Нас довёл до Штендаля. Как бы ни ошибиться с произношением. Stendal.
        В Берлине зашли в  электричку. Там в коридоре мужчина у окна стоял. Я спросила у него, путая два языка, как доехать до Штендаля? На чистейшем русском с небольшим акцентом он ответил: «Ровно через сорок пять минут вам выходить». Мы с ребёнком зашли в купе, где сидели два пожилых немца, муж с женой. Сумку поставили под ноги. Сил уже не было, никаких. Устали очень. Немец предложил забросить вещи наверх в багажник. Я поблагодарила, сказала, что скоро выходим. И отрубились с сыном сразу, уснув глубоким безмятежным сном. Сквозь сон слышу визг тормозов электрички. Открываю глаза, смотрю на часы, прошло ровно сорок пять минут. Бужу ребёнка, хватаю сумку. Выскакиваем в коридорчик, а там тот мужчина волнуется, что мы не выходим. Шагами мерит расстояние нашего купе туда и обратно. Сказала ему спасибо и до свидания.
        Сошли на перрон. В какую сторону направляться, не знаю. Опять спрашиваю у очередного мимо проходящего немца, куда нам идти. Он, конечно, объясняет, показывая рукой направление вниз, и говорит: «Метро». А я в свою очередь думаю, какое может быть метро в столь маленьком городке, почти как наша Рузаевка? Дядечка что-то путает. Он  буквально берёт меня за руку и ведёт к подземному переходу под железной дорогой. Раскланиваюсь. Идём.
         Выходим на ту сторону вокзала. А до деревни, где была наша часть, нужно добираться автобусом. Идут две пожилые дамы. Ухоженные: с причёсками и маникюром. Одеты в юбку-брюки. Сразу бросается в глаза – Европа. Хотя, пока я там находилась, успела повидать разных людей. Так вот. Спрашиваю у дамочек, как нам проехать в Борстель. (Кстати, в той деревне была рождена мать Гитлера). Они наперебой стали объяснять, с какой буквой нам сесть в автобус. Там нет номеров на автобусах, а вместо них таблички с латинскими буквами. Ещё, удивило название местечек, очень схожих со славянскими словами. Потом уже Михаил Задорнов в своих передачах рассказал, что в тех местах жили западные славяне, которых вытеснили со временем варвары германцы. Отвлеклась. Бабки не успокоились, пока не посадили нас в автобус. Ещё, как дуракам, несколько раз повторили: «С,С».
          Пока мы шли до дома сестры, по цепочке сообщалось, что к кому-то едет родня. Оказывается, когда я у русских спросила, как нам доехать до Борстеля, они сказали, что не знают. А сами, походив по магазинам, вернулись именно туда. Только мы в автобус сели с той стороны вокзала, а они уехали с площадки перед вокзалом.
          У нас с мальчиком округлились глаза, когда зашли в небольшой магазинчик в городе. Мы приехали из голодного края, не зная, что на свете есть йогурт или жвачка. А от обилия колбасы на витрине закружилась голова. Мой сын увидел красивую плетёную корзинку, в которой в красочной упаковке, где на картинке парень и девушка держатся за руки, лежали квадратные пакетики. Он потянулся за пакетиком. У продавщицы, глядя на нас, округлились глаза. Она стала мотать головой и делать мне знаки. Я поняла, какая резинка лежала в той корзинке. У нас такие, можно было купить, разве что в аптеке. Сыну потихоньку говорю, что это только для взрослых. Накупили всякой всячины. Меня сестра предупредила, что деньги большие, но они очень быстро кончаются. Потом, пошли с ней в универмаг и купили мне обувь.
         По приезду домой надела туфли - лодочки на шпильках. Нарядилась на работу. И где-то чиркнула каблуком по камню, торчащему из асфальта. Сразу поняла, что случилось. Как серпом по мягкому месту. Металлический штырёк набойки остался в каблуке, а сам квадратик срезало как бритвой. 
         На рынке видела киоск «Ремонт обуви». Пошла туда с туфлей. На другой день взяла обувь обратно. Каково было моё разочарование и возмущение. Вместо того чтобы потихоньку высверлить штырёк, сделать набойку, «ремонтник» отрубил часть каблука. Туфель стал походить на инвалида на пять миллиметров короче своего правого собрата.
         Стою с двумя туфлями в руках, чуть не плача от возмущения и досады, а он, обувщик кавказской внешности, кроет меня матом из оконца киоска, вспоминая мою маму. Женщина подошла с сапогами, заменить набойки. Я её предупредила, какие могут быть непредсказуемые последствия ремонта. Кавказец, слыша мою речь, посылает меня на х…й, добавляя: «Пошла отсюда русская свинья». Я в ту пору была красивая, молодая, стройная, как лань. Так мне вдвойне обиднее стало.
          Мимо шли двое ребят возрастом от шестнадцати до восемнадцати лет. Улыбчивые такие. Доброжелательные. Остановились возле меня, спрашивают, что случилось? Я рассказываю и показываю из-за чего сыр-бор. Да ещё говорю, что кавказец назвал меня русской свиньёй. Мужик из киоска раззадорился, кричит с характерным акцентом: «Я вам выйду, наваляю сейчас». А пацаны, так, не всерьёз, говорят: «Выходи». Смеются.
           Вылазит из киоска коренастый мужик лет сорока пяти, чуть ниже среднего роста, нетрезвый, но и не сильно пьяный. Парни не говоря ни слова сразу бьют его по морде, мастер - ламастер падает на асфальт, мальчики для пущей убедительности дают ему с двух сторон пинка под зад и убегают.
           Из киоска выходит русская пьяная баба, охает, ахает, говорит, что этих ребят я позвала. Мужик лежит на асфальте весь в харкотине и кровавых соплях. Я возражаю, что никого с собой не приводила, потому, что не убежала вместе с ними. Постояла со своими испорченными туфлями, пооглядывалась. Кавказца женщина завела внутрь. Ребята исчезли. Спасибо сказать некому. Поплелась на работу.
           Потом думаю, что ж это я своим слесарям не отдала туфли ремонтировать? Всем делали набойки, никто не жаловался. Просто обязанной не хотела быть никому. Ребята за мою поруганную честь отомстили. Им обязана.
          Скажу откровенно. Я была душой благодарна пацанам. По сути, они заступились, представляя, прежде всего, на моём месте свою мать. Понаехали тут иноземцы, да оскорбляют, как хотят, русских. Дали  им возможность работать. Жить  мирно под одним небом. Там бы на его родине за такое глотку порвали свои же собратья по расе.    
          Однажды из Курска возвращались на проходящем грузинском поезде. Проводник их нации оказался. Всю ночь не дал нам сомкнуть глаз. Открывал своим ключом дверь в купе, орал матом на двух языках. Кем мы только не были? А когда добрались до Москвы, заперся в своём купе и не вышел даже. Трусы они все. Пока их много - они герои. Надо было ему тырок дать на прощание. Жаль, на пересадку спешили.
          Весь интернет кипит от возмущения. До президента добрались. Дожили. Зато, нам талдычили с рождения, что все люди – братья и сестры. Показали те родственнички теперь кузькину мать.
           Немцы из века в век воевали с Русью. Но, вспоминая время, которое я  пребывала в Германии, не один из них меня никак не задел. Говорят, что к русским так относились, потому, что мы победители. Как сестра мне рассказывала. Ехала в поезде с детьми из Магдебурга. Показала им город. В соседнем купе попутчиком оказалась шумная немецкая молодёжь. Сестра боялась неприятностей всю дорогу, что это нацисты. В ту пору они уже поднимали голову кое-где.
А когда доехали до места, молодёжь вышла на перрон с красным флагом и запела интернационал. Они ещё помнили, что стало с немцами по вине фашизма. 
          Да, а киоск тот потом сгорел дотла. Вспоминаю часто Александра нашего Невского: «Кто к нам с мечом придёт, тот от меча и погибнет».               
 

09.07. 2019 год.