Большой переполох в фандомах Пролог - глава 5

Пролог

— Хай, Когтястая!
      — Даров! — сплюнула на асфальт девушка лет 18, одетая в узкие чёрные джинсы, такого же цвета блестящие туфли на высокой платформе и чёрную же футболку с изображением человеческого черепа, обвитого змеёй. На шее — тяжёлая металлическая цепь с кулончиком в виде опять же черепушки, только рогатой. На левом запястье — шипастый кожаный браслет. Иссиня-чёрные волосы до плеч, чёрный лак на длинных ногтях, чёрная же помада ярко выделяется на иссиня-бледном, причём очень даже симпатичном, лице. А на глазах — линзы с кроваво-красной радужкой.

      Только вот это была не совсем обычная девушка. Вряд ли даже среди подобных особ редко встретится леди с пышным лисьим хвостом и белыми кошачьими ушами на макушке, в которых покачиваются железные серьги-колечки. Да, в этой компании она была единственной химерой — или же «зверочеловеком», говоря обыденным языком — химера по имени Саша Сильверштейн.

      — Ну шо, ничего не отменяется? Покатили к Тарантулу?
      — Да не вопрос! — ухмыльнулась лисохвостая готесса, — Моя дура как всегда, — Саша с чувством щёлкнула себя по горлу, — Спит щас в собственной блевотине, как миленькая! Так шо гуляем, пока петушки не запоют.
      — Всем-то хватит?
      — Напраслину на кореша гонишь, Зомбак! — Саша оскалилась, — Сам же в курсе: Тарантул сказал — Тарантул сделал! Не ссы, бухла будет — запьёшься!
      — Ну погнали, ёпт…
      — А то! Шо уж стоим, кого ждём?!

***



      Высокий худой бомж с всклокоченной давно немытой головой, одетый в невообразимые лохмотья, сладко потянулся в своей коробке из-под… А черт его знает из-под чего. Бомжа разбудили подростки, промчавшиеся по переулку на мотоциклах.
      — Ёб тебя етрить, — пробурчал он глухо, — не минуты покоя. Только блять лег спать, так уже будят. — Бомж вновь потянулся, погладил себя по животу. Вчера он побывал около мусорки, которая принадлежала богатому ресторану и пожевал всласть всяких вкусняшек. — А ну их всех нахрен, буду опять спать, — бомж свернулся клубком в своей коробке и захрапел.

***



      В бывшей фабрике, а ныне арт-студии вольного художника Меллоуна, почивал сам хозяин. Обстановка у него была убогая, почти что все занимала мастерская.
      Меллоун, а звали его Мик, сопел на груде матрасов. Вчерашняя гулянка по поводу удачной выставки затянулась аж до восьми часов утра. Остальные участники гулянки рассеялись по Лондону, и Мик не желал выяснять, где они потерялись. Он спал.
      На подушке виднелась лохматая растрепанная голова, а остальное было покрыто давно нестираной простыней.

***



      — Мистер Никкалс! — властно окликнула рабочих высокая, стройная японка с фиолетовыми, коротко остриженными, волосами, в бежевом деловом костюме.
      — Д-да, мэм… — жалобно проблеял брюнет лет 40, с нездоровым, землистым цветом лица, в оранжевом комбинезоне. Явно струсивший под грозным взглядом изумрудно-зелёных глаз.
      — «Да, мэм»! Знакомая песня, дорогой! — холодно произнесла «сестра Японских гор».
      — Угу…
      — В общем так, дорогуша: ещё раз вы посмеете явиться пьяным на работу — вылетите отсюда с треском! Поняли меня?
      — Ну-у-у…
      — Я спрашиваю — ПОНЯЛИ МЕНЯ?!!!
      — Да, да, мэм! — чуть ли не в струнку вытянулся дрожащий Мёрдок Никкалс.
      — Замечательно! А теперь прочь с моих глаз, пока я ещё добренькая!
Глава 1

— Ох!
      — Ой!
      Стремительный мотоцикл, разрисованный под золотистого грифона, с размаху наехал на человека, уныло переходящего дорогу и… получилась куча мала.

***



      Мик проснулся в радужном настроении.
      Потянулся в своей импровизированной кровати.
      Вылез из-под простыни, почесал задницу и побрел принимать ванну.
      После часового ритуала умывания, причесывания, которое проводилось пятерней, и одевания, Мик вновь появился в своей квартире — студии. Осмотрев помещение, сгреб грязные простыни в кучу, запихал их в корзину, туда же добавил чьи-то стринги, лифчик, неизвестно откуда-то взявшийся килт и отнес всё это вниз.
      В подвал, где у него стояла огромная автоматическая прачка, коей пользуются крупные отели. Запихав все это во чрево прачки, Мик засыпал порошок и включил её, а сам поднялся наверх, приготовить себе завтрак.
      Ага, в 12 дня.
      После еды, Мик натянул джинсы зеленого цвета, белую майку, на неё — клетчатую рубашку, на ноги — высокие кроссовки с светодиодами на подошве, закутал шею в длинный шарф серого цвета и, выйдя в гараж, оседлал мотоцикл.
      Прежде чем уехать, бросил взгляд в зеркало.
      Оно отразило среднестатистического парня с лохматой шевелюрой красно-зеленого цвета, которая торчала дыбом.
      Волосы гармонировали с рубашкой и джинсами.
      Мик удовлетворенно улыбнулся и выехал из гаража.

***



      Он жаждал творчества.
      Мик рисовал, преимущественно, пейзажи в стиле «НЮ». Сие обозначало, что на фоне пейзажа всегда была нарисована полуобнаженная женская фигура. Мужиков Мик писал неохотно, а если и писал, то в основном после долгих проб.
      Мик называл себя «титячником» или «сискоменом» и всегда смачно облизывался при этом.
      И действительно, рисовал он, в основном, обнаженных женщин до пояса. Лица женщин всегда были закрыты. Шарфиком, волосами, шляпой, букетом или чем-нибудь еще.
      Обнаженных мужиков у него было крайне мало. Всего одна серия — «Ссущие». Там были нарисованы мужики со спины на фоне городского мегаполиса, дерева, реки и живой изгороди.

***



      — Парень, ты как?! — Мик встал на четвереньки и уставился в опухшие глаза бедолаги.
      — Жить буду, — пробурчал тот.
      — Ты такой тощий, но фактурный, — Мик затрепетал от удовольствия, — какая шея! О! Изумительные ключицы! О! О! Вставай! Я тебя нарисую! Тебя как звать?
      — Шерлок, — бомжара поднялся и сплюнул на асфальт, — ты че? Педрило?
      — О! Какое смешное имя, — рассмеялся Мик, вскочил на ноги, поднял мотоцикл и похлопал по сидению сзади себя, — садись, Шерли.
      — Я — Шерлок! — упрямо сказал Шерлок, — Шерлок Холмс.
      — Садись, давай, — нетерпеливо произнес Мик, — я хочу тебя нарисовать!!!

      Шерлок призадумался. Он хотел есть, да вымыться не мешало бы. Педик этот тип или нет, но может он его накормит.

      — Меня зовут Мик, — растрепанный тип улыбнулся во все зубы, — садись, поехали. Ты потрясающе выглядишь! Думаю, ты без одежды будешь круто выглядеть. У меня есть подходящий пейзаж для тебя, и пока свет не ушел…

      Мик привез Шерлока домой, высадил, закинул мотоцикл в гараж и потащил вконец ошарашенного Шерлока в студию.
      — Давай, раздевайся до пояса. Да-да, и садись вон там. Вот тут правильно, но сперва разденься. А я сейчас приготовлю холст, — говоря все это, Мик летал по студии, одновременно доставая холст (крупный), краски (все — и акварель, и масло, и темперу) и давая указания смущенному Шерлоку, который, горя от стыда, снимал свои лохмотья. — Ага. Вот и чудненько! боже мой, какая фактура, обалденно! Ты просто потрясающ. Немного откормить, в качалку сводить, приодеть. О! О! вот так, садись, смотри сюда, вот так, — за разговорами Мик уже набросал свой пейзаж и вписывал туда фигуру своего неожиданного натурщика, — какая фактурная грудь, худощава да, но ничего. О! О! Какое скульптурно-правильное лицо! Решено, ты будешь жить здесь, а я тебя буду рисовать.
      — Э, — Шерлок пытался что-то выдавить из себя; его уже пугала перспектива остаться у этого ненормального.
      — Молчи, умоляю, ты так прекрасно сидишь. Нет, нет, я не собираюсь с тобой спать, можешь не пугаться. Я не сплю с мужчинами, я сплю только с женщинами. Я люблю женщин. Но я не сплю со всеми своими натурщицами, мне нужна загадочная и чувственная фактура, чтобы и нарисовать можно было, и познать было что!

***



      Мик рисовал до полуночи, а потом отправил Шерлока спать, поскольку тот умудрился уснуть прямо на рабочем месте.

***



      БАЦ! БАХ! БУМЦ!
      Металлическая бейсбольная бита с адским грохотом обрушилась на ни в чём неповинный «Форд» голубого цвета.
      — Йессс!!! Вот вам, сучечки! Ещё! — бесновалась юная готесса с лисьим хвостом и кошачьими ушами, снова и снова поднимая своё орудие мести. То была уже знакомая нам химера.
      Бита влетела прямо в правую фару, со звоном расколола стекло. Звон стекла и вид множества осколков только больше распалили вандалку.
      — Вот тебе!.. ВОТ ТЕБЕ, УБЛЮДОК!!!
      На несчастном «Форде» и так уже целого места практически не осталось, однако взвинченная Саша и не думала останавливаться.

      — ТЫ НЕ ОХРЕНЕЛА СЛУЧАЕМ, ВОШЬ ХОДЯЧАЯ?! — откуда-то сверху послышался женский вопль. Сашины ушки слегка дёрнулись. Причём у кричавшей явно был акцент.
      Химера задрала вверх ушастую патлатую голову. Крик принадлежал молодой женщине с фиолетовыми волосами, в строгом тёмно-сером костюме. Она так свесилась из окошка двухэтажного здания, у которого и был припаркован злосчастный «Форд», что не выпала оттуда, похоже, только чудом. Тем более, что злющая была, как сто чертей.

      — ТЫ Ж И ПЛАТИТЬ БУДЕШЬ, МРАЗОТА ТАКАЯ!!!
      — Тётя, а не пойти ли вам в жопу?! — усмехнулась Саша, лихо закинув биту на плечо.
      Однако сия просьба ничуть не успокоила «тётю». Она с новой силой принялась кричать на вандалку. Причём уже на некой непонятной тарабарщине.
      Сплюнув на капот изуродованной машины, химера с деловитым видом развернулась и пошла прочь. Под «градом» так и сыплющейся ей в спину брани.

***



      Перед тем как сбить своего нового натурщика, Мик оказался свидетелем одного интересного разбоя. И ему в голову пришла замечательная идея — нарисовать цикл «Лики Лондона». Теперь нужно было лишь узнать имена этих двух — юной леди и деловой.
      Когда разбой закончился, и юная леди-гот отправилась восвояси, Мик повернул мотоцикл за ней и погнал. А пока гнал, налетел на переходящего дорогу бомжа.

      — Ох!
      — Ой!
Глава 2

Шерлок проснулся на следующий день на куче матрасов.
      Потянулся… и его взор уперся в листок бумаги, прикрепленный скотчем к немытому абажуру.

      — «Дорогуша! Если ты проснулся, и на все твои действия никто не откликается, значит, я не дома. А теперь поднимись и по красным стрелкам на полу топай до ванной комнаты. Там тебя ждет еще одна записка.»

      Шерлок встал и пошел по стрелкам.
      Ванная комната была шикарна. Там была и ванна размером с настоящий бассейн, душ, раковина; за кирпичной стеной с сине-зеленными изразцами помещался туалет.

      Около ванны на стопке полотенец была вторая записка.

      — «Полотенца, паста, зубная щетка, гель для душа, бальзам для волос, шампунь, крем для бритья, бритвенный станок, ножницы. Это все тебе. Рекомендую принять ванну. Тебе надо расслабиться и вымыться. Никуда не торопись. Когда закончишь, вытрешься и пойдешь по стрелкам дальше.»

      Шерлок лежал в ванне чуть ли не час, потом вымылся, побрился, обстриг ногти, почистил зубы, выбрался из ванны и, обнаружив около ванны большие пушистые тапки, сунул в них ноги и зашлепал по красным стрелкам.

      Стрелки его привели к древнему комоду и двум большим шкафам.
      На комоде лежала записка.
      — «Солнышко! В комоде ты найдешь нижнее белье. У меня попадаются ужасно капризные натурщицы и натурщики. Поэтому в комоде все расцветки и размеры, а в темном шкафу — рубашки и джинсы. В светлый не заглядывай — там девчачьи платья. Оденешься и жди меня. Приеду, будем завтракать!»

      Шерлок подобрал себе одежду и вернулся в основную комнату.
      Назвать это гостиной не поворачивался язык.
      Шерлок осмотрелся, снял рубашку, нашел ведро, тряпку и принялся за уборку.
      Так его и нашел вернувшийся хозяин.
      — О! Шерлок! боже мой! — произнес Мик, останавливаясь на пороге комнаты, — какой дивный вид! Какая игра цвета и тени!!! Заканчивай! Нам надо через три часа быть в галерее в Сохо, а нам ещё завтракать.
      — Я ничего не помню из прошедшей ночи, — смущенно отозвался Шерлок, поднимая глаза от ведра на Мика.
      — А ничего не было, солнышко, — отозвался Мик, снимая обувь и начиная порхать по мытому полу, — до полуночи я тебя рисовал, а потом ты уснул, а я тебя отнёс на матрасы.
      — Но…
      — Милый мой, — Мик отобрал у Шерлока ведро, — иди, умойся, я домою.

***



      Шерлок ушел в ванну, умылся, а когда вышел — гостиная поблескивала чистотой, груда матрасов исчезла, наверху обнаружился второй этаж, который был закрыт синим матовым стеклом. На второй этаж вели три винтовых лестницы. В раскрытые окна вливался душистый летний воздух.
      — Пойдем! — Мик появился из-за стеклянной расписной двери и поманил Шерлока.

      За дверью оказалась большая кухня.
      И она была грязная.
      — Надо бы прибрать, — нерешительно предложил Шерлок.
      — Конечно, вдвоем мы быстро управимся, — Мик улыбнулся, — вот тебе фартук и губка. На тебе шкафчики и холодильник, а я — всё остальное.
      Они резво помыли кухню, быстро управились с грязной посудой, и Мик, вымыв руки, приступил к готовке.
      — Ага. В холодильнике — горошек, кукуруза, один лобстер, а… остатки окорока. Купил вчера, сегодня доедим, — Мик достал остатки окорока, проворно накрошил в сковороду, залил все это желтками четырех яиц, плеснул красного вина, посолил, поперчил и при этом не переставал разговаривать, — ты не бойся. Я тебя не трону, у меня к тебе чисто интерес по искусству. Это те типы, что говорят, что, мол, все женщины — проститутки, они — подлецы и свиньи. У меня были очень чувственные модели, можешь мне поверить. Я ведь женщин преимущественно рисую, а там фактуры там всякие и старые, и новые. Так бывают, что рисуешь модель, а она такая прямо мать — земля, а другую рисуешь, она как кошка. А некоторые… У меня была модель. О! О! такая мощная чувственная натура. Как она была смущена, это было просто нечто, она так краснела, Господи боже мой. Картину я никак продать не могу, от неё такая чувственность идет. Доставай, Шерли, тарелки, будем завтракать, — Мик быстро разложил еду по тарелкам, — пришлось её рисовать в угасающем свете дня. «Обнаженная на закате». Ты бы посмотрел на её груди, они пламенели от смущения, как бутоны цикламенов. Нет, нет. Я с ней не спал. Это так печально, но я не мог. Девушка была такая невинная и прекрасная, я заплатил ей за работу и проводил. Сейчас поедим, потом в галерею, а затем начнем делать из тебя человека.
      — Но, — Шерлок устремил взгляд серых глаз на Мика, — зачем?
      — Дорогуша! А у тебя дивные глаза цвета горного хрусталя. Обязательно нарисую. Ты — теперь моя модель. Натурщик. Ты должен выглядеть так, чтобы я испытывал вдохновение, глядя на тебя. Так что не спорь.
      — Хорошо, — Шерлок вздохнул и печально подумал, что бомжом все-таки оставаться было легче.

***



      — Вот и славненько, — они мчались по улицам на мотоцикле, — куда лезешь, грязная свинья! А, это не тебе. Эта сука черножопая меня подрезала. Сейчас сходим в галерею, я там кое-что продам, посмотришь свою картину. Эй, мудила из Северожопинска!!! Куда прешь на своей развалюхе?! Осади, дай проехать! — Шерлок сидел на заднем сидении мотоцикла, прижимаясь к спине Мика и, с пылающим от стыда лицом, не мог поверить в происходящее. — Дорогуша, а потом мы тебя сводим по салонам, оденем, обуем и потом поужинаем. Ты не бойся. А то, что я треплю языком, так это потому, что я ни с кем толком не разговариваю. У меня натурщицы крайне неразговорчивые. А… уже приехали, — Мик резко затормозил, оставив на асфальте темную полосу, — слазь. Сейчас припаркуемся. Мило, — это Мик уже поставил мотоцикл на стоянке и вместе с Шерлоком шагал к парадному входу, — народу ещё мало, никто нам не помешает. Доброе утро, Джеймс, — поздоровался он с швейцаром.
      — Добрый день, — поправил его тот, толстенький мужчина с сальными черными волосами и веселым взором черных глаз, одетый в вытянутый джемпер на голое тело и трепанные джинсы.
      — Не суть важно, — Мик прошел в двери и затащил Шерлока, — ну вот. Эта картина, — он ткнул в большую картину около входа, на которой были нарисованы четыре голых мужика со спины, — «Толерантно ссущие».
      — В смысле?
      — В прямом. Белый, негр, китаец и араб. Они стоят около дерева и отливают. Это последняя картина из цикла «Ссущие», — Мик сморщил нос, — остальные я продал. «Ссущие в Сиэтле», «Вездессущий», «Описсывающий» и «Отливающий». Пошли дальше, — поволок его за руку, — «Обнаженная в хиджабе», «Обнаженная в платке», «Цветики лесные»,
«Русалка», — и множество других полуобнаженных женщин проносились перед глазами Шерлока.
      Надо было отдать должное, Мик рисовал превосходно. Тела были написаны с тщательностью; все, что таили натурщицы, вырывалось наружу — страсть, похоть, секс, печаль, радость и прочее.
      — Вот. «Обнаженная на закате», — Мик подвел Шерлока к небольшой картине, изображавшей девушку, стоявшую на балконе. Её лицо было закрыто волосами цвета меда, а обнаженная грудь подставлялась под свет заходящего солнца. — Чувственно, не правда ли?
      — Ага, — согласился Шерлок, чувствуя стеснение в паху.
      — Туалет вон там, — Мик показал пальцем на противоположную стену, — если хочешь, можешь помечтать там о этой недоступной чувственности, а мне надо работать.
      — А моя картина?
      — Когда придешь в норму, тогда и покажу. Иди, а то мне кажется, что ты сейчас взорвешься.
      Шерлок, смущаясь, поспешил в туалет.
Глава 3

Шерлок привел себя в порядок и вышел обратно в зал.
      Пока он отсутствовал, в зале прибавилось народу.
      Группы нарядно одетых людей дефилировали по залу, останавливаясь около картин.

      Шерлок робко влился в эту толпу.
      Бесцельно кружа между людьми, Шерлок остановился около статуэтки обнаженной женщины. Не успел как следует присмотреться к скульптуре, как его болезненно ущипнули за задницу.
      — Опаньки, какая симпатичная задница, — проговорил кто-то сзади, и Шерлок вновь почувствовал щипок.
      Шерлок резко обернулся. Сзади него стоял слегка накаченный парень (с лицом мордоворота), накрашенный (весьма умело), одетый в черные кожаные брюки и белую рубашку, расстегнутую на груди.
      — А ты славненький, — проговорил парень, покачиваясь на каблуках высоких шнурованных ботинок, — перепихнёмся?

      — Лапы убрал, — прозвучало около левого уха Шерлока. Холмс повернулся на голос.
      — Мик?
      — Иди сюда, — Мик взял Шерлока за руку и подтянул к себе, — испугался?
      — Да.
      — Эй, ты! Педрило из Тагила, шлепай отсель! А то я тебя так нарисую, что от тебя не только нынешние ебари отвалят, но и будущие.
      — Не посмеешь, — парень прищурился, — у меня связи. Этот парень — твой?
      — Это. МОЙ. СПОНСОР! — весомо сказал Мик, — пойдем отсюда. А ты… Чтоб я тебя больше не видел.

***



      — Кто он? — спросил Шерлок, увлекаемый Миком в гущу толпы.
      — Педрило, — ответил Мик, — когда здесь появился, то все с ума сошли. Типа писатель от бога, художник от бога. А на самом деле — от бога у него только жопа. Трахается он с чувством, толком и самозабвением. Выжмет одного спонсора, бросит, за второго примется. Вот твоя картина, — Мик протиснулся в самую плотную толпу, протащил Шерлока, — смотри.

      Шерлок узрел картину. На любовно выписанной зеленой траве, под любовно выписанным зеленым дубом сидел молодой мужчина в драных джинсах, без рубашки и босиком. Он опирался об траву и смотрел куда-то вбок. Тщательно выписанные мышцы, светло-русые волосы с легкой рыжинкой, пробивающаяся кудрявая пшеничная бородка, серые глаза с затаенной грустью…
      Загорелое лицо и руки по локоть резко контрастировали с белым торсом.

      — А почему я русый? — шепотом спросил Шерлок, — я думал, что ты своим моделям лица закрываешь потому, что лица рисовать не умеешь…
      — Дорогуша, ты в зеркало смотрел? У тебя дивные пшенично-русые бровки и слегка темные реснички над хрустальными глазами. А лица я не рисую, поскольку моих натурщиц узнать могут, — тараторил Мик, уволакивая Шерлока, — такие иногда забавные истории попадаются. Сейчас расскажу. Садись, — Мик оседлал мотоцикл на стоянке. Шерлок даже не заметил, как они оказались на улице.
      — Значит, пришли однажды ко мне две дамы. Ну, в возрасте. Понятное дело, дамы хотели сохранить инкогнито. Одна хотела, чтобы я её нарисовал в виде русалки. Бог мой. Там такая пышечка была, ой-ля-ля. Сейчас двинем в турецкую баню, а потом в парикмахерскую. Чувственная мощь. Сексуальность так и перла. Валькирия. Написал я её в виде русалки. Вторая хотела быть амазонкой. Крутобедрая, груди как дыньки. Но… Пластика, пластика. — Мик поцокал языком, — написал я её тоже. Картины спустя месяц выставил. Пришли обе моих натурщицы с мужьями, и мужья купили… каждый свою жену. Ну, вот мы приехали.

***



      Шерлока намыли, намяли, напоили вкусным чаем, но приятней всего было слушать Мика, который не умолкал ни на секунду.
      Он говорил и говорил.

      Потом они отправились к стилисту.
      — Ногти ему сделаете, но не красьте. Шерл — настоящий мужик.
      — А тебе не надо ногти?
      — Перебьюсь, — отмахнулся Мик от настырного стилиста.

      Затем в магазин для хипстеров.
      Шерлок перемерил там тьму одежды и купил то, что ему понравилось. Платил, естественно, Мик.

      — Давай заедем в булочную на Бейкер-стрит, — объявил Мик, сажая обалдевшего от полноты ощущений, Шерлока на заднее сидение мотоцикла, — где, кстати, будем ужинать? Савой или дома?
      — Дома, — Шерлок был против всякого рода людных мест.
      — Как скажешь, — улыбнулся Мик, — сейчас булочки купим и домой поедем.

      На Бейкер-стрит 221 б помещалась нарядная булочная «Мистер Холмс». Мик припарковал мотоцикл у обочины и потянул с собой Шерлока.
      — Какая честь для нас! — к Мику тут же подлетел толстенький пухленький черноволосый человечек с маленькими серыми глазами, одетый в белоснежный накрахмаленный халат, из-под ворота которого виднелся белейший воротничок модной рубашки, — мистер Шерлок Холмс к вашим услугам!
      — Мне вон тех завитушек с ванильным кремом, и конвертиков с малиной и ещё вон тех булочек с ромом, да и ещё во-о-н тот пирог с черешней.
       — Прекрасно, прекрасно, — суетился человек-колобок, а Шерлок таращился на него и думал: — «Если это — Шерлок Холмс, то я кто тогда?» — и спросил, — мистер, а вы и вправду Шерлок Холмс?
      — Сорок лет уже, сорок лет, — улыбнулся пекарь.
      — А может у вас брат есть?
      — Есть братец. Он на фабрике работает, конфеты выпускает. Тощенький, низенький. Майкрофтом зовут.
      — И все?
      — Все, — Шерлок Холмс протянул Шерлоку завитушку с имбирем и цукатами, — погрызи, парень, а то выглядишь таким грустным.
      — Спасибо, — Шерлок взял завитушку и принялся есть.

      Домой они приехали в молчании.

      Мик, понимая, что Шерлок не в себе, не стал его привлекать к готовке ужина.
      — «Кто я такой?» — Шерлок сидел на диване, обхватив голову руками, — «а вдруг какой-нибудь маньяк? и причиню что-нибудь Мику и тем, кто его окружает? мне надо срочно бежать отсюда, пока я себя контролирую».
      — Солнышко, — голос Мика донесся из кухни, — ты бы не мог прибрать на столике? Я сейчас принесу тарелки.
      Шерлок встал и принялся убирать с низкого китайского столика, стоявшего около дивана листы ватмана, альбомы, папки. Сложил все это на другую тумбочку, отметив про себя, что стоит всё это прибрать.
      Мик принес из кухни блюдо с большими бутербродами, тарталетки с начинкой, пирог с черешней и вино.
      Поставил все на столик, сбегал за бокалами. Налил вино, а потом сел перед Шерлоком и отвел его ладони от лица.
      — Ну что ты, сероглазенький? Не огорчайся. Выпей вина, закуси и успокойся.
      — Мик, я не знаю, кто я, — пожаловался Шерлок, — а вдруг я маньяк?
      — Солнышко, я знаю точно, что ты не маньяк, — Мик протянул ему бокал с вином, — выпей.

      К концу ужина Мик сидел на диване и задумчиво жевал крекеры, периодически макая их в острый соус и запивая вином. Шерлок лежал рядом, головой на коленях Мика и дремал.
      — Ну всё, — Мик сыто выдохнул, — пойдем спать. Отведу я тебя спать.

      На втором этаже обнаружился лабиринт из сине-зеленых матовых стекол. Мик подошел к одной стене, хлопнул…
      Дверь отошла.
      Внутри…
      Внутри была огромная кровать и пара необычно-креативных тумбочек.
      — Вот теперь это всё твое…

***



      Шерлок проснулся ночью от ужасного ощущения.
      Они вернулись.
      Безликие люди, которые тыкали в него иголки, резали его бритвами.
      Но открыв глаза, убедился, что никого вокруг нет.
      Шерлока затрясло. Он просто боялся, что стоит ему закрыть глаза, безликие люди вернутся и всё…
      Встал с кровати и пошел искать…
      Мика.
      Нашел его в другой матовой комнате.
      Тот, разбросавшись по большой кровати, беспробудно дрых.
      Шерлок присел на край кровати и робко лег рядом.
      — Ты чего? — зевнул Мик.
      — Они придут за мной, — пробормотал Шерлок, — и убьют.
      — Не придут, — авторитетно заявил Мик и, не спрашивая более, сгреб Шерлока в теплые крепкие объятья.
      Шерлок счастливо вздохнул, уткнулся Мику в плечо и уснул.
Глава 4

В целом, в жизни юной мисс Сильверштейн было мало радостного и светлого. Мать, Эмма, крепко спилась после развода с мужем. И юная химера возненавидела папочку всем сердцем. В котором с тех самых безрадостных дней поселилась лишь обида и злоба. Отец-предатель, запойная мать, которая, походу дела, вообще забыла о существовании родной дочери.
      А как же бороться с тьмой в душе одинокому ребёнку? Если некому, совершенно некому помочь советом, просто поддержать, успокоить, дать верное направление? Кто-то очищает душу сам, с юных лет, а кто-то… увы… Вот и юная химера пошла простейшим путём. Снедающую её душу боль мисс Сильверштейн направляла на других, причём чаще всего на тех, кто ничем был не повинен в её бедах. Позднее найдя единомышленников в лицах одной из скверных компашек юных лондонцев.

***



      Шерлок проснулся в счастливом состоянии духа и обнаружил, что Мик уже куда-то запропастился.
      Шерлок встал с кровати и вышел из комнаты, спустился вниз и обнаружил, что уже во всю сияет солнце, а солнечные зайчики играют в прятки на пыльном полу.
      Шерлок отправился в ванную комнату, а когда вышел — его путь лежал в кухню.
      А затем Шерлок нашел ведро, налил туда воды, раздобыл тряпку и принялся проводить генеральную уборку.

***



      — Мисс! Мисс! Подождите! — Мик лихо затормозил. Он увидел эту юную девочку-лисичку, и его душа затрепетала от нетерпения нарисовать её.
      Кошачьи ушки дёрнулись. Резко повернув голову в сторону обращающегося к ней, химера сперва презрительно сощурилась. Следующим её ответом была известная комбинация с торчащим вверх средним пальцем.
      — Да ладно, — Мик залихватски улыбнулся, — я плачу. Я вас нарисую и заплачу. Обещаю, никакого интима, никаких поползновений… Такса за час — двести евро.
      — Лапшу мне вешаешь, извращуга? — химера оскалилась.
      — Всё будет просто здорово, — тараторил Мик, пытаясь уговорить неприступную девушку — гота, — вы проснетесь знаменитой на следующий же день, после того, как я выставлю картину. Даже очень знаменитой. У вас будут деньги, много денег. Вы сможете сделать все, что вы захотите…
      Саша была готова рыкнуть для устрашения незнакомца, но он всё ж сумел наступить на «мозоль». Чёртова, проклятая бедность!
      — Садитесь, я вас довезу до дома. Домчу с ветерком. — Мик похлопал по заднему сидению мотоцикла.
      — Гррр, но учти: будешь домогаться — почки отобью!

***



      Дом Мика, хоть и был бывшей фабрикой по производству чулочных изделий, но на улицу не выходил, прячась за высокохудожественным высоким забором. А если, всё-таки, любопытствующие элементы пролазили за забор, их взгляду открывался дивный вид на абсолютно дикую рощу дубов, вязов, осин, берез и прочего массива, что в первозданности своей напрочь скрывали весь дом от непрошеных гостей.
      Для гостей прошеных существовала подъездная дорожка и автоматические ворота.
Фасад блестел стеклянными панелями от крыши до фундамента, хотя, приглядевшись, можно было увидеть, что панели на уровне второго этажа разделены металлической рамой. Два крайних окна — одно около входной двери, а второе — около простого витражного окна кухни — тоже делились пополам и могли быть превращены в подобие балкончиков.

      Лихо затормозив на подъездной дорожке, Мик слез с мотоцикла и вдруг увидел, что на нижней панели окна непорядок. Солнце играло в стекле, отражаясь и преломляя лучи на небольшом отверстии в стекле и изломанных трещинах рядом.
      Это заставило Мика насторожиться. Но не выдав своего волнения, он помог Саше и отвел её в дом.
      — И что? Полы мыть буду? — фыркнула разочарованно готесса, окинув взглядом весь бардак.
      — Вот стойте тут. Точно. А теперь придайте взгляду выражение хозяина каменных джунглей. Да-да! Вот именно так! представьте, что вы — хозяйка каменных джунглей! Что вы держите руку на пульсе города! Вот, вот. Отлично! — Мик отметил, что пол в гостиной вымыт, пыли нет, беспорядка нет, мольберт отмыт, чистый ватман стоит и лежит на месте, кисточки чистые, краски закрыты, — секундочку.
      Мик резво все установил и принялся рисовать неподвижно стоящую фигурку.

      Мик писал её около трех часов.
      — Вот и прекрасно, — улыбнулся Мик уставшей Саше, — теперь, юная мисс, вы можете присесть на диванчик, а я принесу деньги.
      Через минут пятнадцать он вернулся и вложил в худенькую ручку две тысячи евро вместе с визиткой.
      — Надеюсь, вы ещё ко мне вернётесь, — Мик посмотрел на Сашу светлым взором серо-голубых глаз, — я жажду нарисовать вас в платье, когда вы расчесываете свой прелестный хвост. Если решитесь, то вот вам моя визитка.
      Саша лишь кивнула в ответ. Ей всё ещё слабо верилось в эту маленькую удачу. Кто знает, уж не сон ли это на самом деле? Однако шуршание банкнот в её руке доказывало обратное.
      — Вас проводить?
      — Эм-м… Не надо, сама справлюсь, не пятилетняя. Покеда!

***



      — Солнышко? — позвал Мик, оставшись один, — ты где, дорогуша?
      Но поскольку Шерлок не отзывался, Мик отключил от зарядки и ноут, и мобильник. Включил их. На ноутбуке набрал программу теплового сканирования дома, а по мобильнику вызвал бригаду стекольщиков.
      Пока те ехали, притащил стремянку и выковырял из края второго этажа сплющенный кусочек металла, который тут же положил в маленький пластиковый пакет.
      Слез с стремянки и пошел звонить своему приятелю.
      Сканирование показало, что ещё одно теплокровное существо прячется в кладовке.

      — Дорогуша, ты тут? — Мик легонько постучал в дверь кладовки.
      — Они идут за мной! — дверь распахнулась, и перепуганный Шерлок повис у Мика на шее.
      — Успокойся, — Мик обнял его за плечи, — никто тебя тут не найдет. Ой, да у тебя кровь. Пойдем на кухню.
      Шерлок безропотно разрешил себя увести на кухню. Там Мик принялся обрабатывать ему порезанную щёку. Ранка была неглубокая, но длинная. Щёку как будто полоснули бритвой, но найдя в ранке крохотный кусочек стекла, Мик пришел к выводу, что причиной ранки был отлетевший кусок стекла, который он тут же связал с странной дыркой в панели.
      — Они уже здесь, — плакал Шерлок, — звон над головой и боль в щеке. Они убьют меня.
      — Никто тебя не убьёт, — важно ответил Мик, накладывая пластырь на щёку, — марш наверх. Отлежись и будем ужинать.
      — Так ещё рано, — возразил Шерлок.
      — Во всяком случае, есть нам все равно надо. Пока стекольщики приедут, пока установят, пока я с ними рассчитаюсь, пока съезжу на встречу… и уже ужинать надо, — философски заметил Мик, выпроваживая Шерлока из кухни, — иди ляг… и никаких больше разговоров. Понял, солнышко?
      — Понял, — Шерлок, не споря более, ушел на второй этаж, где вскоре задремал.

***



      — НАЗАД! ВСЕ НАЗАД!!! — надрывался мужчина в форме пожарного. Хотя в этом предупреждении никто особо не нуждался. Мало кому хотелось оказаться вблизи бешено пылающего пламени. Что почти уже пожрал целый дом.
      Среди перепуганной толпы стоял ребёнок. Ребёнок, только что ставший сиротой. Саша, химера Саша Сильверштейн, та самая дерзкая готесса, полными слёз глазами глядела на беспощадный огонь, поглощавший её собственный дом. И ещё кое-что… По словам пожарных и простых граждан, по того, как начался пожар, никто вообще не выходил из дома. Никто…
      «Мама… Ну почему ты опять в кровати курила!!»
      Хоть юная химера не могла простить своей матери то, что та променяла родную дочь на алкоголь, боль утраты тупым ножом вонзилась в сердце. Теперь-то уже у неё не осталось никого. Вообще… Чёртов, хренов липучий художник! О, как же она его сейчас ненавидела! Не прицепись — она бы, может, успела спасти мать! Попадется ещё раз — уж она вырвет ему все кишочки!!

***


      — Вот сучара, — прорычала гневно Нудл, окинув взглядом безнадёжно изувеченную машину. Ну ничего, она найдёт этот выкидыш эволюции и оборвёт к чертям всю шерсть ей с поганого хвоста!
Глава 5

— Вы держите у себя опасного психа, — заявил Мику инспектор Гэтисс.
      — О чем вы? — искренне удивился Мик.
      — Вот об этом типе, — инспектор сунул под нос Мика фото с картиной «Молодой мужчина в парке».
      — Ничего не знаю, — открестился Мик, — я его нарисовал, заплатил... и он ушел.

***



      Происходило все это через неделю, как Мик нашел Шерлока . Неделя выдалась суматошной и насыщенной множеством событий, некоторые из них остались для Шерлока тайнами, а другие он вообще не видел.
      На следующий день после замены окна, в дом Мика заявился высокий мужчина с длинными волнистыми волосами, одетый в куртку, майку и потрепанные джинсы. Он принялся кружить около неподвижно сидящего Шерлока с множеством приборчиков.       Мик ходил следом и с жаром ему что-то втолковывал.
      — … чтобы у всех вставало, понимаешь?
      — Значит, тебе нужно красотку?
      — Ага. Но лицо трогать особо не надо. Видишь, какое у него обаятельное лицо, только штрихи, подчеркивающие его харизму и сексуальность.
      — Плечи широковатые…
      — Спишем на спорт.
      — Ладно. Привезу тебе через день. Только загар нанеси на него, а то заметно будет.
      — Как скажешь, Ролли, как скажешь.

      Через двадцать четыре часа Ролли принес нечто, при ближайшем рассмотрении оказавшееся женской грудью.
      — Это зачем? — спросил Шерлок, указывая на искусственные груди.
      — Тебя прятать будем, — туманно пояснил Мик, схватил его в охапку и уволок в ближайшую оптику, где приобрел для Шерлока светло-карие цветные линзы.
      Чуть позже был визит в салон, где беднягу подвергли депиляции.
      Апофеозом стало приобретение женского парика светло-медового цвета.

      Ёще через день пришёл черноволосый мужчина с гладко выбритым лицом в цивильном костюме среднего достатка. Мик имел с ним крайне продолжительную беседу.

      Ближе к концу недели начались непонятные звонки по телефону, а потом пришел ОН.
      Инспектор Гэтисс.

***



      — Дорогуша, не вертись, пожалуйста, а вы, инспектор, мне мешаете.
      — А что это вы делаете? — инспектор, лысоватый мужчина в мятом и несвежем костюме, с лицом запойного пьяницы, который протрезвел только потому, что кончились деньги, посмотрел Мику через плечо, а потом перевел взгляд на натурщицу.
      Около окна на низком пуфике, застеленном белой бархатистой тканью, возлежала крупная женщина. Бедра её были покрыты белой струящейся тканью, которая контрастировала с загорелой кожей. До пояса она была обнажена. Её груди, похожие на два небольших ананаса, задорно торчали в разные стороны.
      Красивая головка, увенчанная копной медовых волнистых волос, гордо сидела на изящной шее.
      Одной рукой натурщица опиралась на пурпурную подушку, второй сжимала золотую чашу.
      — Милая! больше страсти! Ты же приглашаешь меня разделить с тобой ложе и выпить вина! вот так, вот и отлично! — Мик выписывал всю её фигурку, купающуюся в лучах солнечного света.
      — А потом ты её будешь трахать? — Инспектор похабно ухмыльнулся.
      — Фу, как грубо, — скривился Мик, — все по взаимному согласию.
      — Я бы вдул, — у инспектора уже был основательный стояк.
      — Дрочить будете за дверью, — ледяным голосом промолвил Мик, — или дождитесь, когда картина уйдет на торги. Купите и что хотите делайте.
      — Да ладно, — инспектор ухмыльнулся, — ты — педрило?
      — Я — мужчина, но в этом случае я, в первую очередь, художник… и вообще вы меня отвлекаете…
      — А твоя модель не крупновата для девушки?
      — Спортсменка. Гандбол, кажется. Американка. Шерлин Мосс.
      — Понятно. — Но никуда не ушел, а остался стоять, наблюдая, как картина приобретает законченный вид.
      — Шерли, дорогуша! можешь расслабиться.
      — А чего ты лицо нарисовал?
      — Клиентка захотела.
      — Ты закончил?
      — Да.
      — Тогда я поговорю с твоей натурщицей, — и инспектор пошел к девушке. Натурщица села на пуфике и принялась заматываться в ткань.

      Инспектор подошел к ней и для начала ущипнул её за сосок.
      — Перепихнемся, крошка?
      Пощечина чуть не сбила инспектора с ног.
      — Эй! — грозный окрик остановил инспектора, который уже сжал кулак и собирался засветить девушке в глаз. — Моих натурщиц не трогать!!!
      — Она меня ударила!!! — возмущенно завопил инспектор.
      — А вы её за грудь ущипнули, и давайте валите отсюда. Ордера у вас нет. И того, кого вы ищете, у меня тоже нет.
      — Вы не смеете!!! — прошипел инспектор, потирая горевшую щёку.
      — Смею, — Мик вытеснил инспектора за дверь, — идите восвояси. — Потом подошел к натурщице, — ты как?
      — Нормально. А я правильно сделал?
      — Замечательно. Со всей страстью, прямо валькирия.
      — А инспектор не ушел, — сообщил Шерлок, а это он и был, — стоит в кустах и наблюдает…
      — Естественно, ждет, когда я тебя завалю прямо на пуфике, — ухмыльнулся Мик, — придется ему подыграть.
      — Ты собираешься меня изнасиловать? — с ужасом в голосе, округляя глаза от страха, пролепетал Шерлок, — но ты же…
      — Вот глупенький, — Мик снял с губ Шерлока силиконовые накладки и нежно поцеловал свое солнышко в губы.
      — О-ох, — выдохнул Шерлок и обвил шею Мика руками.

***



      Инспектор стоял за кустом, наблюдал за страстно целующимся и дрочил. А вот когда стало понятно, что дело идет к кульминации, с карниза рухнули стальные рольставни и закрыли весь обзор.
      — ****ь! — выругался инспектор, застегнул ширинку и отправился прочь.

***



       — Иди мойся, — Мик легонько отстранил от себя Шерлока, — и сними с себя эти накладные груди.
      — Ох, — Шерлок встал с пуфика и пошел в ванную комнату; на пороге коридора, ведущего в ванную, он остановился и посмотрел на Мика.
      — Что случилось, солнышко?
      — Ты классно целуешься, — Шерлок улыбнулся и облизал губы, а потом добавил игриво, — а не повторить нам как-нибудь ещё?
      — Иди уж, — фыркнул Мик, нажатием кнопки отправляя рольставни обратно.

***



      Вечером после ужина, они кемарили в гостиной.
      Мик отпивал вино из стакана, закусывал коктейльными креветками и, периодически наклоняясь вперед к журнальному столику, рисовал либо женские головки, либо пейзажи всем, что попадалось под руку.
      Шерлок лежал рядом с Миком на диване и смотрел на то, как Мик расслабляется.
      — Мик?
      — Ммм…
      — Мик, а ты бы мог иметь меня?
      — В смысле?
      — Ну, переспать…
      — А зачем?
      — Не знаю, но вдруг…
      — Хм. — Мик оторвался от маленького пейзажа, который нарисовал несколькими штрихами, и посмотрел на Шерлока, — знаешь что, дорогуша, я тебе попытаюсь объяснить ситуацию. Все думают, что художники — прямо все развратники и ебут все, что движется и не движется. Но на самом деле, каждый дует в свою дуду.
      Творчество — это секс, в прямом смысле. То есть, когда ты ваяешь, пишешь, рисуешь, ты становишься един с тем персонажем, которого ты себе выдумал или которого ты перед собой видишь.
      Писатель должен проникнуться жизнью своего персонажа, а если их много, то жизнью всех. Он должен есть с ними, спать с ними, знать их привычки, скелеты в шкафу… От и до. Только тогда его произведение будет хватать за душу и сердце.
      Когда ты рисуешь человека, ты должен влезть в его шкуру. Вот ты… милый, интересный и очень обаятельный парень. Да ты своей харизмой можешь уложить всех баб, да и не баб тоже. И вроде у тебя сейчас все хорошо. Ты и сыт, и одет, и мускулатуру наращивать начал, а в глазах… недоумение, боль… Или я вот девочку-лисичку рисовал. Такая вся — борьба, а в глазах… боль, обида и жгучее желание просто быть любимой, иметь теплый дом… Я не знаю, что там с ней случилось. Но когда ты вкладываешь душу в любое дело, оно становится более одухотворенным. И я считаю, что это правильно.
      — Но я твое вдохновение? — робко пробормотал Шерлок.
      — И ты думаешь, я трахаю всех своих муз?
      — Нет…
      — Милый мой, я тебя люблю, — Мик отставил стакан, наклонился к Шерлоку и уткнулся ему в шевелюру, — солнышко мое сероглазое. Мне нравиться нюхать тебя, обнимать и поверь… мне этого хватает. Пошли спать, дорогуша.
      — А я могу опять сегодня с тобой? — еле слышно пробормотал Шерлок.
      — Естественно. Спи. А то будешь опять орать от кошмаров, — Мик поцеловал Шерлока в макушку.