ДОЛЯ. Последний выбор -I

                а)
Все возникавшие прежде проблемы Андрей решал без особых затруднений.
 Но то была молодость, здоровье, задор и в очереди на тот свет он был всего лишь одним из третьего поколения претендентов.
Нынче Андрей первоочередник.
Вопрос встал  ребром.И времени в запасе нисколько.Болезнь, о которой не оповещал близких, подавала настойчивые сигналы.Резко увеличившиеся уши, как всегда у стариков в этот период (вычитал он давно в журнале "Наука и жизнь" и теперь, сверял написанное там с зеркальным отражением)), и кое-что ещё внешне приметное явно сигнализировало и ему, и родным о скорой развязке и ликвидации всех проблем.
Но внимательных возле не оказалось.Неясный недуг выгрызал нутро Андрея.
Обратился раз к жене,объясняя симптомы болезни своего некоего вымышленного  знакомого,но жена ответила: "Пусть идёт твой знакомец в поликлинику, у нас такие услуги есть.Я диагнозы не ставлю"
 Клава,жена Андрея, работала провизором,но видно и в самом деле ничего другого не умела,и не увеличила своих знаний за десятилетия общения с врачами,с фармацевтами, с больными, приходящими за помощью и,по циничному выражению  их отпрыска хама, могла только бздеть в пузырьки.

"Не горюй,Андрюшка, умрёшь и умрёшь. Кто, когда её, курносую обойти сумел,не родился ещё такой пройдоха-проныра.Всех приберёт и тебя пристроит"

К врачам Андрей не спешил.Пошёл раз - и понял: кроме выпотрошенного кошелька ничего иного от этой затеи не получится, семья на мель сядет.
Влупить сотни тысяч в игру с запрограммированным проигрышем(где их взять?), влезть в долги - этого ярма только не хватало.
Ме-ди-цина...Что платная, что бесплатная.Да пропади они пропадом.
Евгений Евгеньевич, главный по потрохам деятель местной поликлиники направил его в частную клинику, где заведовала его жена, а он подрабатывал.
" Сходи, помогут,там у них и врачи лучше, и оборудование, и лекарств у нас таких нет, что они имеют"- кудахтал он заботливой наседкой.

Этих специалистов  по выуживанию денег Андрей знал неплохо.Сюда впредь ни шагу.
Вчера перед отъездом жены и сына, и семейства дочки на курорт, он подозвал своего  отпрыска,холостяка и едока,сорока двух лет, и указал ему на библиотеку и несколько девяностошестилистовых тетрадей - дневники и записки, в которых история их рода.
 О записках вечно суетящегося с бумажками и авторучкой странноватого главы семейства знали, ими, как и им, не интересовались.
 Кому в компьютерный век нужна макулатура.

-Это всё остаётся тебе...- успел сказать он сыну.
-Ещё твой последний пук не развеется, как всё окажется на помойке,я тебе чё,Плюшкин? У меня аллергия на бумажную пыль, - разрушил какую-либо надежду отца циничный самодовольный  отпрыск и ушёл, не дав продолжиться разговору.

Точка.Концы обрублены. Надежда рухнула,да её и не было.
Сын лет с шестнадцати с помощью потакающей всему мамы, отстранялся от родителя,видел в отце лишь помеху своим хотениям, но желание пользоваться кошельком отца держало его в рамках приличия.

Отец работал всю жизнь грузчиком на шинном заводе, зарабатывал в три-четыре раза больше среднестатистического гражданина СССР, а диплом филолога, полученный в юности, пригодился ему лишь до свадьбы.
Дохода сносного языкознание не приносило, надо было кормить детей, и он сменил место работы.

"Дочь?" подумал Андрей и тут же отверг этот вариант.
Трое детей мал мала меньше, муж алкаш и предатель и вечные переживания о них не позволят ей ничего успеть и ...захотеть, и просто сохранить не сумеет.

Зять не станет заниматься заведомо безденежным делом.На предложение сохранить его рукописи за здорово живёшь он не клюнет.И даже если дочь и захотела бы сберечь, зять поспособствует уничтожению такого наследства. Дураков нет получать в наследство картонки и бумажки , исписанные почерком, напоминавшем электрокардиограмму.

Значит...значит...?
Значит...эх! кабы не эта болячка,если бы не эта зараза, выгрызающая нутро, мозг, душу. Но не дух.Дух оставался твёрд.
И сам конец земной суеты не пугал Андрея, давно утомлённого жизнью, наполненной бессмысленными страданиями с юности.

"Выбросить?" -  так и без меня выбросят.
"К нотариусу? - да ты бредишь!!! Какое завещание,бумажки, не смеши и без того смеха вволю"

"Внуки? - Малы. И кто знает, какими они вырастут, и кто сбережёт для них. А этот добряк, похоже, так и не  размножится" -  подумал он снова о сыне, скупившемся и на букет подружкам, из которых ни одна не захотела стать  женой скупердяя.
Ещё несколько вариантов спасения никому ненужного добра продефилировали по подиуму его истомлённого мозга и, не одобренные владельцем,исчезли во Вселенной.
Друзья,родня? Он их хорошо знал и не собирался смешить ни их, ни себя.
"Получается - Омелов"

                б)
Семья известила Андрея о прибытии к месту отдыха.
Он уже  с трудом двигал ногами,несущими его с неохотой к бездне.
Надо искать Омелова, потенциального спасителя архива.

Откуда такая надежда на бродягу?

С этим внешне неприметным малорослым человеком Андрей столкнулся лет семь тому назад,бродя по территории омского каторжного острога и раздумывая о работе, надоевшей ему до блевотины.Но так и не сумел принять решения изменить жизнь.
И продолжал волочить себя по ней ради семьи. Себя смирил.

Сейчас Андрей вспоминал первую встречу.
Незнакомцу хотелось курить и он обратился к мужику,задумчиво  передвигающемуся от реставрируемого цейхгауза к казарме с сигаретой в углу губ.Тот  вытащил пачку и протянул просящему;Омелов взял одну сигарету и  про запас - три.
И умело затеял рассказ биографический...
Конёк едва ли не всех пилигримов неприкаянных.

Много чего наговорил  Омелов, вызвав сомнение у своего слушателя только одной байкой - будто бы он прежде служил попом в одном приходе Иркутской епархии.
 Во всё остальное верилось и общение облегчило душу Андрея.
 
Последовали новые полуслучайные встречи.Андрей искал их. И Омелову они стали отчего-то необходимы. В своих многолетних скитаниях редко ему встречались среди собутыльников интересные собеседники.
И Омелов тоже верил рассказам своего спутника, кроме одного, что он работает грузчиком, имея интеллект философа.
Андрей иногда снабжал Омелова небольшой суммой денег, к себе никогда не приглашал.
 Омелову же и приглашать некуда.Засыпал там,где заставало утомление  и ночь, а чаще утро - под кустом, у костра, на теплотрассе.Везде ему предоставляла родина "и стол, и дом" В еде прихотливостью не выделялся и,закусывая,обходился порой листом дерева. Предпочитал тополиный лист - сразу отбивал всякое желание наполнять желудок.

                в)
Возле фонтана, что напротив Академии путей сообщения,месте частых беспечных прогулок никому неизвестного бомжа,просидев два дня с утра до ночи,Андрей не встретил так необходимого ему бродягу.

Возле дома коменданта крепости,где полтора века назад томился Достоевский и где в нашем веке находится литературный музей его имени, следов Омелова тоже не обнаружил.

В тенистых аллеях близ музея Омелов ошивался реже, но всё ж любил и здесь шататься, вечно что-то бормоча под нос, поддаваясь неясному влечению к одноэтажному зданию горводоканала близ Иртыша,где он оказывался всякий раз незаметно для себя.Рядом со зданием росла ива невероятных размеров. Её бережно огородили заборчиком и снабдили доской-уведомлением о возрасте объекта охраняемого.
Разве может человек, пишущий стихи, пусть и плохие,обходить такие места стороной.
Омелов любил постоять возле ивы в два обхвата,огороженной защитниками природы.
И здесь Андрей не встретил Омелова.

Андрею раза два-три его стихи попадали в руки...Ничем иным, как рифмованной прозой их назвать он не смог.

Наконец Андрей узрел мужика  с пропитой харей, встречаемого прежде в компании Омелова, имени его Андрей не знал и потому старался догнать того скорым шагом, догнал и задохнулся, ухватив за рукав драной одежонки.

Тот покорно остановился.
Долгие скитания делают человека порой удивительно дерзким, а порой -  добродушным повествователем своей обычно выдуманной судьбы.Всё зависит от внутреннего доверия или недоверия к встреченному.
Андрею он доверился,сразу сказал правду о координатах товарища и не забыл, прощаясь, спросить закурить и денег.

Оказалось,поведал пьяненький знакомец Омелова,по случаю июльской жары невыносимой и бездомному, вся их небольшая компания - трое бедолаг - перебралась вброд на остров,значащийся в устной местной топонимике Бананом.

На Банане, где есть свой Байкал,в котором  половодье оставляет несметное количество рыбы, спустя сутки (Андрей спешил)старые знакомцы встретились.
Скитальцы намеревалась жить там с давно облюбовавшим островок Васей(о нём в 90-х писала местная газетка "НОС") в его землянке,а в день встречи с Андреем занимались робинзоны заготовкой грибов вместе с хозяином Васей.
Все кроме Омелова рыскали по зарослям в поисках пропитания. Омелов в солдатских кальсонах советского периода, превращённых в среднее между бриджами и шортами,голый по пояс курил беломорину и что-то огрызком карандаша записывал на  папиросной пачке.

Ягод ещё до прибытия гостей Вася насушил - битком мешочек банковский из-под монет.Занесло волной или, как обычно, где-нибудь подобрал во время вылазки в город, или, что тоже случалось, украл.
Андрей дошёл к ним, собственно, к одному Омелову, из последних сил, его раз чуть  не снесло течением.Воды реки и обильный пот омывали его в последний раз,как и положено обходиться с уходящим навек.

Он знал о наступившем своём последнем дне без намёка на сомнение.
И тащил в рюкзаке и в сумке, держа её над головой, свои бумаги и, разумеется, водку и немного еды, самой простой: лук, хлеб,консервы.
И появился пред островитянами  измождённым, что у скорого на язык Омелова сразу родило сравнение с "ушастой ходячей колбасной оболочкой  на стадии явного завершения существования".
Андрей отметил про себя  проницательность словоохотливого бездельника.

Работы по заготовке кормов бедолаги быстро свернули и вскоре возле землянки на траве всё звало к маленькому пиру одиноких, случаем сведённых в коллектив.
Прежде забега в ширину,по известному выражению Василия Макаровича,забега в котором не хватало дам, Андрей отвёл Омелова в сторонку и без многоговорения взял с него слово не дать пропасть рукописям.
Омелов дал.
Надежды - один авось.
Андрея удивлял собственный выбор.Но мысли обратиться к правильно живущим согражданам не родилось.

Андрей давно привык жить без надежды.И как в веке ХХ, безбожном, не искал опоры ни в чём, ни в партии , ни в профсоюзах, так и в веке нынешнем, опрокинувшем мир, по-прежнему ни на кого не рассчитывал, ни на государство, ни на церковь.
Но - он, хотя и понимал вечное торжество небытия,этого кошмарного НИЧТО, поглощающего ВСЁ в загадочнейшем мире,но - всю жизнь пытался придать некоторую осмысленность существованию.
Андрея не страшило небытие, всеохватывающее и торжествующее.
Он знал: борьба неравна, условия соревнования заведомо проигрышны для него, двуруконогого создания,зачем-то снабжённого ещё и головой, но, вопреки убеждению в абсурдности, силился превозмочь ситуацию и надеялся, что он обыкновенный безумец,а люди находили и найдут смысл во всей этой круговерти кутерьмы. Грядущие поколения  не дадут высохнуть  подобно Аралу нашему "славному морю, священному Байкалу", рекам иссякнуть,не вымрет род людской от жажды, болезней и голода или в огне и радиации атомного взрыва.
И потому делал должное. Всегда.
Втайне надеясь: исчезнет всё,но то,"что движет солнце и светила"-никогда.

Каждому воздаётся по мере наивности его.

                г)
Рано утром, почти ночью я перешёл вброд протоку на левобережье Иртыша в городских пределах и оказался на Банане. Чтобы не плутать густыми зарослями сибирской флоры, я пошёл берегом по оголившейся  от недавнего разлива полоске песка.Лёгкая дымка стлалась по-над водой и предвещала клёв.Там и сям плескалась рыба.Ондатры усиливали шум, гоняя рыб.

Минуя землянку, я увидел несколько человек.Люди спали. Один из них, очень худой,не дышал.Мне неоднократно приходилось видеть покойников. И я понял, что он присоединился к большинству навсегда,стал смелым  "и нам не чета".
Окликнул лежащих и указал на усопшего:
-Парни,кореш ваш не дышит, скорая не поможет, но вызвать необходимо, как и милицию.
-Ты охренел, мужик, вали отсюда! -вякнул лохматый.
-Цц!- подскочил низкорослый и безбородый.
Положил голову мёртвому на грудь и, поджав губы, утвердительно качнул головой.
Я двинулся к Байкалу. Меня окликнули. У них не оказалось телефона.
Я достал свой.Но один из живых обнаружил телефон у мёртвого.
Я снова двинулся к внутреннему озеру.Меня снова остановили.
Безбородый, низкорослый поднёс мне рюкзак и, впихивая внутрь уже подгоревшую в  костре тетрадь и вторую такую же, и несколько других, не тронутых огнём, сказал:
- Мужик, брат, это надо спасти,унеси.Не бойся,здесь ничего нет - одни бумаги. Помоги,человек.Нас менты заметут и всему конец.Пропадёт.Уноси. Я обещал Андрюхе.Он ёщё может быть нас слышит.Сбереги.Я - Омелов. Как тебя зовут?
-Городской,- ответил я, -Фёдор.
-Вижу, что не колхозник,- сказал Омелов.
-Фамилия такая,-уточнил я.
-Уходи.Бог даст встретимся. И стал звонить.

Мёртвый Андрей неожиданно облегчённо вздохнул и утих.Мурашки пошли по телу и меня тряхнуло.Пьяные увидели тоже и кинулись делать искусственное дыхание,но вдруг очнувшегося сотрясла неудержимая рвота и окрасила одежды его желчью. Секундный возврат с того света.Так бывает:находящийся в коме очнётся в последний миг существования и осознает происходящее с ним.И испугается, каким бы он ни слыл смелым.
Андрей успел осознать произошедшее с ним.
И способность думать, страдать и радоваться навсегда покинула его тело.
И желание дышать тоже.Исчезла жара изнуряющего лета и приятная прохлада объяла всё,что недавно было им.

 Мелькнувшая мысль, мол, куда  мне,тащить чужой рюкзак, своего барахла хватает, померкла и я устыдился её.
И той же дорогой  двинулся обратно.
 Дымка рассеивалась.

                ПОСЛЕСЛОВИЕ.
Рукопись,история рода Андрея Мызникова, записки, среди них и "Жёлтая пристройка к мёртвому дому", в которой приоткрывается тайна его знакомства с Омеловым-старшим, хранятся у меня.
Для потенциального читателя "Жёлтой пристройки...", во избежание путаницы,сообщаю: Омелов, о котором здесь шла речь был второй экземпляр своего отца,известного поэта.Того самого, что попал в Британскую энциклопедию,которого приметил и потерял из виду Твардовский, чьи стихи считал оригинальными, а автора более чем талантливым Евгений Евтушенко, вставивший в "Антологию русской поэзии"и его стихи.
Омелов - сын того самого молодого человека,что сидел в местной колонии №8, отбыл срок библиотекарем, осужден ни то за бродяжничество, ни то за мелкую кражу, говорят, бутылки водки, где лет за 20 до него маялся сын Анны и Николая - Лев Гумилёв,создатель теории пассионарности.
Омелов младший подражал Омелову старшему во всём. И как всякий подражатель далеко не пошёл.
Понять его выбор мне не под силу.
И встреча Андрея Мызникова с ним похожа на встречу с его отцом,что вовсе неправдоподобно, но факт.Возможно, именно их родство и подтолкнуло Андрея довериться этому невзрачному человеку.
Фамилии героев этого рассказа и "Жёлтой пристройки к Мёртвому дому"остаются теми, что дал Андрей.
Я его воли не нарушил.