Осторожные богатыри Горетова

Командир 242-го гвардейского полка Ржевского корпуса Московского ордена
Ленина округа ПВО подполковник Боков Константин Сергеевич имел в те
далекие уже годы манеру разговора и голос близкий по мелодике и тембру
голосу и манере разговора руководителя Чеченской в составе РФ республики
времен Владимира Владимировича Путина Кадырова Рамзана Ахматовича.
Как-то в марте 1979 Константин Сергеевич выстроил весь наш 242
гвардейский в карэ на плацу к себе лицом, а к Можайску задом , сообщил, что подлые китайцы опять
наглеют в нашу сторону, и предложил всем желающим сделать четыре шага вперед
из строя для переписи и отправки из Горетова в Можайск - районный центр
формирования военной колонны "устрашения узкоглазых на их территории". Только
подполковник все это занудно пробубнил, как весь уже почти полк, выражая чувство
справедливого негодования "узкоглазыми" и решительного желания их узкую
точку зрения раcширить, отступил на те четыре шага от Можайска. Командир,
тоскливо окинул строй своим вечно мутным взглядом, преданность и верность
горетовских бойцов делу партии и правительства оценил и отправил
радиотехнические батареи вытягивать и чинить прогрызенные крысами кабели из
тоннелей, а стартовиков укреплять раскисшие "по самые яйца" дороги до пусковых. На том военный из Горетова в Пекин поход в тот раз и завершился.
Наступил декабрь того же года. Подполковник вновь выстроил весь наш 242
гвардейский в карэ на плацу перед собой, сообщил, что теперь уже подлые американцы
опять наглеют в нашу афганскую сторонку, и опять предложил всем желающим сделать
четыре шага вперед из строя для переписи и отправки из Горетова в Можайск - районный
центр формирования военной колонны прекращения агрессии НАТО на родной всем нам
героической земле Афганистана. Подполповник произнес текст, окинул молчаливых трусов
все тем же мутным, но на этот раз уже презрительным взглядом и передал слово для
более решительных увещеваний начальнику политотдела полка майору Чобитько Владилену
Владимировичу. Чобитько пообещал трусам и негодяям, что теперь он уже сам выберет
двенадцать из них для исполнения корпусной заявки на интернационалистов, и уйти от
этого долга и от него не удастся уже никому, если сейчас "подлецы и трусы" не наберутся
мужества и сами не выйдут на встречу подвигу. "Угрюмые подонки" только еще крепче сомкнули
свои серые ряды, а некоторые особо наглые из них негодяи стали уже, не стесняясь всего
святого, пусть и не громко, но настойчиво предлагать уже и самому майору сходить
строевым шагом на, заскочив по пути и в этот сраный Афганистан.
Майор, конечно же, не смотря на все упорное его планам угрюмое со стороны
военных сопротивление, свои угрозы исполнил бы и легко, и обязательно, но мудрое
руководство страны и народа решило не ослаблять стратегическое в себя от вражин
с воздуха направление и побереглось от греха подальше. Корпусная разнарядка была с
полка отозвана, и никто из его списочного состава не сумел сменить серый горетовский
водочный быт на яркие с героина и других тамошних радостей впечатления в далеких
южных горах. Но почему весь до единого полк, от старших офицеров до только что призванных
рядовых армейских новобранцев, решил,  что  в тот день те четыре шага в героизм к
одобрению своего-своего боевого духа высшими командирами лучше было ни за что не
делать, и как он весь и от кого об этом узнал, науке не известно до сих пор.