Мы окажем вам любезность, мы поможем злу исчезнуть

                Первое  действие.

  В  квартире  идет  ремонт. Поживший  на  свете  Зунин  и  его  более  молодые  товарищи  по  бригаде  Лебяжков  и  Курылин  сопровождают  работу  беседой , ну  или  ради  беседы  работу  откладывают.

Лебяжков. У  меня  бабушка  умерла  в  день  рождения  другой  бабушки.
Зунин. У  одной  дата  хорошая.
Курылин. У  другой  тоже  ничего!
Лебяжков. Она  ничем  особо  не  болела , а  когда  боль  не  грызет , чего  радоваться , что  пришел  вечный  мрак…
Зунин. Бабушки  у  тебя  не  ладили?
Лебяжков. Думаешь , специально  померла , чтобы  день  рождения  испортить?
Зунин. А  с  днем  рождения  она  ее  поздравила  или  помирала  уже?
Лебяжков. Да  откуда  мне  подробности  знать. Я  тогда  в  армии  служил.
Зунин. Ты  спустя  столько  лет  об  этом  вспомнил. Создал  впечатление , что  важное  событие  для  тебя.
Лебяжков. У  меня  наша  хозяйка  в  башке  сидит. Навроде  моих  бабушек  старуха. Мы  ремонт  ей  доделаем , а  она  нам  не  заплатит. Куда  нам , в  суд  идти?
Зунин. Через  суд  у  старухи  не  выбьешь. Какую  бы  бумажку  ни  подписала , отмажется  тем , что  в  маразме  она.
Курылин. Скажет , что  мы  заставили  ее  подписать.
Зунин. Она  такого  наговорить  может…
Курылин. Ремонт  сделали  до  нас , а  мы  заявились  и  вынудили  ее  подпись  поставить. Зачем  ей  маразм  приплетать? Сознание  у  нее  ясное , нас  опознать  готова… про  своих  детей  она  что-нибудь  говорила?
Зунин. Бездетная  она. Муж  на  ипподроме  погиб. Она  мне  о  нем  рассказывала. Пошел  на  ипподроме  в  конюшню  и  дерущихся  конюхов  бросился  там  разнимать. Дракой  назвал  я  неправильно – у  них  не  драка , а  выяснение , на  вилах  они  выясняли , кто  мужик.
Лебяжков. Если  вилами , оба  мужики.
Зунин. Ее  мужу  к  ним  бы  не  приближаться , но  он  же  с  добрыми  намерениями.  Смерть  предотвращал  и напоролся.
Лебяжков. Земля  пухом.
Курылин. Проткнувшего  его  конюха  не  посадили?
Зунин. Смешной  срок. Какое-то  убийство  по  неосторожности.
Курылин. На  вилы  лезть – действительно  неосторожность…
Зунин. Неосторожность  не  к  мужу – к  конюху  относится. Вилами , придурок , осторожней  орудуй.
Лебяжков. Детей  не  родила , мужа  потеряла , и  чего  с  квартирой  возиться? Без  ремонта  доживай.
Зунин. Старушке  охота  помирать , уставившись  в  покрашенный  потолок. Причуда  не  запредельная. Вытащить  ванну  она  же  нам  не  сказала.
Лебяжков. Вытащить  и  заменить?
Зунин. Вытащить  и  ничего  не  ставить. На  Преображенской  площади  молоденькая  девка  нам  с  Александром  распоряжение  дала. В  доставшейся  квартире  ремонт  и  избавление  от  ванны.
Курылин. На  душевые  кабинки  сейчас  многие  меняют.
Зунин. Вы  ее  объяснение  не  слышали. Недавно  ее  крестили  в  емкости , напоминающей  ванну , и  ванна  приобрела  для  нее  высший  смысл. Полежать  в  ванне – осквернение , травмирование  пришедшей  к  Богу  души , мы  с  Александром  отсоединили  и  понесли. В  дискуссию  не  вступали. На  установку  душевой  кабины  заказ  от  нее , кстати , не  поступил.
Лебяжков. Место , где  стояла  ванна , возможно , тоже  священно.
Зунин. Кто  в  Бога  не  верил , но  поверил , а  затем  разуверился , тем  длительное  восстановление  требуется.
Курылин. Ты  о  нашем  бедном  Павле  Викторовиче…
Зунин. Работать  он  умел.
Курылин. Я  его  своим  учителем  считаю.
Зунин. Быть  учителем  ему  оказалось  недостаточно. В  ученики  потянуло. Курылин. Курсы  повышения  христианской  грамотности  дармовщиной  его  привлекли. У  нас  в  Рязани  куда  бесплатно  вечером  сходишь?
Зунин. В  скверике  с  женой  погуляй.
Курылин. Жена  приелась , а  тут  Иисус  Христос… 
Зунин. Жил  без  молитв  - справлялся , а  стал  молиться – сломался. Попросил  у  Бога  поступлению  дочери  на  экзаменах  поспособствовать – она  провалилась , за  выздоровление  собаки  помолился – в  тот  же  день  сдохла , мешающего  соседа  сказал  приструнить – к  соседу  еще  более  шумный  родственник  переехал. Если  не  молишься – это  для  тебя  обыкновенная  полоса  невезения , а  у  верующего  ум  за  разум , я  же  молюсь , я  взываю , а  что  происходит?
Лебяжков. Испытание  тебе  Бог.
Зунин. Вступительное  испытание  в  число  будущих  баловней  судьбы?
Лебяжков. Нельзя  исключать.
Зунин. Наш  Павел  Викторович  глубоко  в  замыслы  Господа  не  проник. Разочаровался  во  всем , включая  пиво  с  воблой.
Лебяжков. Не  спивается , что  неплохо.
Курылин. Я  зову  его  пивка  выпить , а  он  через  дверь  мне  кричит , что  из  квартиры  он  никогда  не  выйдет. Неплохо?
Зунин. Его  дочка  с  моим  сыном  гуляет.
Лебяжков. И  что  она  об  отце  говорит?
Зунин. Варенье  ест  ложкой , а  макароны  вилкой.
Курылин. Она  что , своего  папу  нормальным  считает?
Зунин. Своему  молодому  человеку  ей  же  не  хочется  примеры  того , что  папа  у  нее  сдурел…
Лебяжков. У  Викторовича  не  помешательство , а  депрессия. Ему  бы  таблетки  принимать , но  у  него  жена  против  лекарств. Я  над  народной  медициной  посмеялся , а  она  мне  в  глаз  дала.
Курылин. Твой  легендарный  фингал  мы  помним.
Лебяжков. Я  к  нему  чего  только  ни  прикладывал , но  он , как  нарисованный , недели  три  не  сходил.
Курылин. Ты  не  знаешь , что  прикладывать  следует.
Лебяжков. У  нее  было  нужно  спросить?
Курылин. Она  бы  тебе  подсказала. Тетка  она  отзывчивая – к  ней  половина  Рязани  по  поводу  травок  обращается , и  она  выслушает , подберет , о  деньгах  не  заикнется. Верующего  оскорбишь – сесть  можешь , а  она  тебе  врезала  и  в  расчете.
Лебяжков. В  суд  меня  не  потащила…
Зунин. Ее  Викторовича  за  побои  чуть  не  закрыли.
Курылин. До  надлома  он  нередко  горячим  бывал. Какие  побои  ты  вспомнил?
Зунин. Противному  заказчику  подручным  инструментом  он  вмазал. Викторович  ему  стену  пробил , а  тот…
Курылин. Известный  случай. Менял  планировку  и  план  Викторовичу  не  на  бумаге , а  на  словах. И  поди  что  докажи.
Лебяжков. Викторович  не  мог  не  ту  стену  сломать. Пьяным  он  не  работал. Я  разок  выпившим  появился , так  он  на  лестничную  площадку  меня  вывел , чтобы  лекцию  прочитать.
Зунин. Громко  с  тобой  беседовал?
Лебяжков. Во  весь  громовой  голос.
Курылин. Александр , наверное , услышал  и  выручать  тебя  пошел.
Лебяжков. Александра  с  нами  не  было. Вдвоем  на  объекте  работали. Курылин. А  на  лестничную  клетку  тогда… почему  в  квартире  не  распекал? Лебяжков. Я  думаю…
Курылин. Я  тоже  думаю , но  не  надумывается  у  меня  ничего.
Лебяжков. Алкоголь  он  на  рабочем  месте  не  терпит. А  во  мне  плескался  алкоголь. Мы  с  женой  всю  ночь  друг  на  друга  бурчали. Под  утренний  бутерброд  с  краковской  колбасой  было  необходимо  стресс  снять.
Курылин. Краковская  у  нас  ненастоящая.
Зунин. От  нее  кто-то  помер?
Курылин. О  трупах  вроде  не  сообщали.
Зунин. Имеем , что  вполне  себе  колбаса. Нечего  причитать.
Лебяжков. Наладься  у  меня  с  женой , я  бы  пустой  хлеб  с  радостью  ел. В  выпадении  волос  она  меня  обвиняет. Нервничает , что  подолгу  в  Москве  я  живу. 
Курылин. Где  работу  предлагают…
Зунин. Работа  ближе  к  дому – деревня  Колдушино. В  Москве  отработаем – колдушинскую  усадьбу  поедем  поднимать.
Курылин. О  Колдушино  мы  позже  решим.
Лебяжков. С  Александром.
Зунин. Он  нам  не  Стенька  Разин , без  которого  его  ватага  на  приступ  не  пойдет , потому  что  всех  перебьют. Для  бригадира  строительной  бригады  слишком  высоко  вы  его  задираете. В  микроавтобусе  из-за  кого  мы  вповалку  ночуем?
Курылин. Комнату  он  нам  отыщет.
Зунин. Его  мысли  нам  не  отгадать!
Лебяжков. С  той  квартиры  мы , да , как-то  странно  съехали…
Зунин. Полчаса  нам  на  сборы  дал!
Лебяжков. В  нашей  машинке  все  ничего , только  бензином  попахивает.
Зунин. Мы  и  сами  не  без  запаха.
Лебяжков. Друг  к  другу  мы  привыкли , не  мужики  мы  что  ли. Я  Александра  спрашивал , почему , говорю , уезжаем…
Зунин. Ответ  нам  от  него  общий.
Лебяжков. Оставаться  здесь  мы  не  можем… а  моя  жена  волнуется , что  я  ей  в  Москве  изменяю. Будто  мне  есть , куда  женщин  водить.
Курылин. Сюда. На  ночь  мы  должны  уходить , а  днем  квартира  в  нашем  распоряжении. Тут  в  супермаркете  кассирш  десять  сидит. Смену  закончим  и  к  нам , если  сумеем  уговорить.
Лебяжков. Я  жене  не  изменяю.
Зунин. А  она  считает , что  да.
Лебяжков. Она  меня  любит  и  приписывает  мне , что  я  соблазнитель , покоритель , женщину  поманю , и  прибежит… я  жены  полгода  добивался , а  кассирша  со  мной  сразу  пойдет.
Курылин. Я  бы  у  кассы  с  ней  поболтал.
Зунин. Поделился  бы , что  для  вечернего  стола  спер  у  них  кое-что.
Курылин. Колбасу  стащить?
Зунин. Краковскую.
Курылин. Когда  заловят , никакой  колбасы  не  захочется. А  разговор  мне  ничего  не  грозит. В  Рязани  я  даже  со  стоматологом  заигрывал.
Лебяжков. Ты  зубы  себе  делал?
Курылин. Я  с  острой  болью  пришел. Она  сказала , что  мне  на  три  коронки  нужно  поставить , но  на  коронки  я  не  потратился. В  Москве  заработаю – нижнюю , наверное , поставлю. Неудобно  жевать.
Зунин. Передние  зубы  есть , а  остальное  вторично. С  обезболивающим  уколом  ты  лечил?
Курылин. Она  меня  заставила. Ни  к  чему  ей , сказала , мои  мучения  еретика  наблюдать. Еретика , поджариваемого  на  костре. Пришлось  раскошелится , зато  боль  сразу  ушла , я  обратил  внимания , что  мой  стоматолог – бабенка  славная… с  дикой  зубной  болью  женские  прелести  как-то  совсем  неважны.
Зунин. И  о  чем  это  говорит?
Лебяжков. О  чем?
Зунин. О  том , что  эти  прелести  не  являются  прелестями  вне  зависимости  от  всего. Прелести  ли  они , зависит  от  зуба , от  гвоздя , от  люстры. Ты  вешаешь  люстру , слезаешь  с  лестницы , и  люстра  на  тебя  падает. Над  оказывается  обеспокоенная  хозяйка , ее  роскошная  грудь  тебя  чуть  ли  не  касается , но  плафон  люстры  разбился  об  твою  голову  и  все  груди  мира  тебе  сейчас  глубоко  по  барабану.
Курылин. Для  тяжелой  люстры  требуется  особо  надежный  крепеж.
Зунин. Намертво  я  ее  приделал!
Курылин. А  она  упала.
Зунин. До  женщины  разбившемуся  на  мопеде  экстрасенсу  она  принадлежала. Его  сын , распродавая , ей  продал. В  люстрах  я  не  фраер. Опыт  физически  не  даст  напороть. Исполнил  хоть  для  учебника , а  она  сорвалась. Не  обошлось  без  чертовщины.
Курылин. Экстрасенс  же  не  колдун.
Лебяжков. Они  мысли  читают.
Зунин. Мысли  он  здесь  читал.
Лебяжков. А  когда  разбился…
Зунин. На  что  способен  экстрасенс , пребывающий  на  том  свете , не  знает  никто  из  нас  троих.
Курылин. Приказал  люстре  на  тебя  налететь? И  неживым  предметам  указывать  может?
Зунин. Ложки  они  ведь  гнут.
Лебяжков. Экстрасенсы  или  телепаты?
Курылин. А  разве  они  гнут?
Зунин. Я  по  телевизору  видел. Но  вроде  бы  опровергли , в  конце  сказали , что  мошенничество  там  было.
Курылин. Выходит , они  и  ложку  согнуть  не  в  силах. А  обрушить  люстру , к  тому  же  будучи  покойником , совсем  за  гранью , я  думаю.
Зунин. Сейчас  я  направлю  на  тебя  взгляд. Он  у  меня  стальной.
Курылин. Ну  немного…
Зунин. Такой  взгляд  говорит  об  уверенности. Я  уверен , что  люстру  я  безусловно  основательно  закрепил!
Лебяжков. А  если  не  экстрасенс , а  сама  люстра? Не  захотелось  ей  на  новом  месте  висеть.
Курылин. Предметы  собственной  волей  не  обладают. Но  у  меня  был  галстук , который  никак  завязываться  не  желал.
Зунин. У  тебя  руки  кривые.
Курылин. Люстру  не  я  паршиво  укрепил.
Зунин. Ему  объясняют , а  он  как  баран. Как  баран  на  меня  прешь? Выясним , чей  лоб  крепче?
Лебяжков. Пусть  он  про  галстук  расскажет. Для  чего  тебе  галстук , куда  ты  в  нем  ходил?
Курылин. В  помощники  депутата  пробиться  пытался.
Зунин. Бог  ты  наш  Христос , да  не  покраснеет  твой  нос…
Курылин. Мозги  включил  и  попытку  сделал.
Зунин. Говорила  мне  мама , что  гвоздями  сколачиваются  доски , а  мозгами  состояния. Объявление  депутат  разместил , что  помощников  он  набирает?
Курылин. Я  по  знакомству. С  улицы  он  бы  не  принял , а  со  мной  поговорил. Вскоре  сказал , что  помощники  ему  не  нужны. Я  через  Антона  Кизлякова  затеял.
Лебяжков. Пивного  Антона?
Курылин. Разливным  пивным  королем  себя  он  считает.
Зунин. Он  не  король – куцый  князек  на  тощей  лошадке.
Курылин. И  я  ему  о  том  же  сказал.
Зунин. Пришел  к  нему  за  протекцией  и  оскорблять  его  начал?
Курылин. Я  после  визита  к  депутату  ему  высказал. Уже  убедившись , что  его  помощь  старому  приятелю  и  прожженного  сигаретой  презерватива  не  стоит. Женщины  с  шутками , случается , перебарщивают… к  депутату  устроить  меня  не  сумел – соизволь  правду  послушать!
Лебяжков. К  депутату  он  тебя , извини , послал. Остальное  от  тебя  зависело.
Курылин. Я  старался. Галстук  надел.
Зунин. Чтобы  попасть  в  отечественный  рай , галстука  недостаточно.
Курылин. Ну  скажи , что  у  меня  нет  образования , кабинетных  навыков  нет…
Зунин. Сволочью  надо  быть. На  хрена  нашему  депутату  в  окружении  порядочные  люди?
Курылин. Спасибо , что  я  для  тебя  порядочный…
Лебяжков. Александр  бы  сволочь  прогнал. Мы  все  ребята – не  сопрем , когда  отвернешься.

   Откуда-то  из-за  стены  доносится  приглушенный  крик «Помогите!».   

Зунин. Это  что?
Лебяжков. Женский  голос.
Зунин. К  нам  обращается?
Курылин. Она  не  знает , что  мы  существуем. В  надежде  на  счастливый  случай  кичит.
Зунин. Сверху , сбоку , снизу? Голос  откуда  идет? Сверху?
Лебяжков. Боковая  стена. Оттуда , по-моему , шло.
Зунин. Если  бы  мы  не  сомневались…
Лебяжков. Квартира  рядом  с  нашей. 
Курылин. Правильнее  всего  вмешаться , но  как  бы  могилу  себе  не  выкопать.
Лебяжков. За  женщину  мы  должны  заступиться.
Зунин. Дверь  взломать?
Лебяжков. Необходимый  инструмент  имеется.
Курылин. Мы  туда  влетим , а  там  ничего  не  происходит. Девка  напилась  и  блажит.
Лебяжков. Пойдем  обратно. За  дверь  выплатим.
Курылин. Навешают  еще…
Лебяжков. Еще  кто  кому  навешает!
Курылин. Пятеро  кавказцев  позвали  проститутку  и  над  ней  издеваются. Из-за  шлюхи  полезем  на  ножи , а  то  и  на  стволы?
Лебяжков. Пусть  шлюха. Мне  не  важно , кто  она , мне  важно , кто  я.
Зунин. Одобряю  твои  мысли.
 
               Повторный   крик. «Помогите  же  кто-нибудь!».

Зунин. Соседняя  квартира.
Лебяжков. Точно  оттуда.
Зунин. Пошли , мужики!


                Второе  действие.

 Лицо  у  нее  грубоватое. Хорошая  фигура  частично  прикрыта  порванным  платьем. Евгения  Сугнарева  рассказывает  о  случившемся  и  о  жизни  в  целом.

Сугнарева. После  долгих  уговоров  я  согласилась  к  нему  зайти. Не  сказать , что  он  мне  нравился , но  мужчина  он  настойчивый , а  заинтересованность  в  тебе  с  годами  начинаешь  ценить. Тебе  исполнилось  тридцать  два , день  рождения  ты  отметила  с  родителями… отец  у  тебя  генерал  ФСБ. Мама  когда-то  где-то  работала , но  мы  с  отцом  считаем  это  мифом. Мама  заводится , говорит , что  перед  телевизором  не  всю  жизнь  она  просидела , отношения  у  нас ,  в  принципе , хорошие. Хорошая  семья. Я , папа , мама… сироты  мне , наверное , позавидуют. Здоровые  многодетные  семьи  возненавидят. Они  вшестером  в  двухкомнатной , а  мне  отец  три  комнаты  в  замечательном  доме  выкружил. Ни  копейки  не  потратил. Он  генерал  ФСБ , а  у  ФСБ  огромные  жилищные  фонды – вспоминается  операция  «Трест» , операция «Шаровая  молния»… отец  провел  операция «Квартира» , и  мне  от  государства  прекрасная  трехкомнатная  на  Смоленской. Отец  не  зарывается , целый  этаж  для  меня  не  стал  урывать , ему  по  силам , но  он  из  чекистов , о  скромности  не  забывших. Бывает , родители  неохотно  дочь  в  самостоятельное  плавание  отпускают , а  мои  наоборот , подталкивали  меня – квартира  у  тебя  есть , в  нее  переселяйся  и  гнездо  создавай , хоть  о  внуках  не  говорили. К  внукам  они  спокойно , не  донимают  меня  разговорами  о  желании  кого-то  понянчить. Подруга  у  меня  родила , а  ее  родители  в  младенца  вцепились  и  лишь  друг  другу  передают. От  любых  забот  ее  избавили. И  она  в  Голландию  уехала. И  не  слышно  о  ней  ничего. Я  о  ребенке  стараюсь  не  думать. Мне  бы  мужчину  найти , а  там , надеюсь , и  дети  у  нас  в  планах  возникнут. Мужчину  найдешь – себя  потеряешь… придется  под  него  подстраиваться , глядеть  на  удары  по  физиономии , если  бокс  ему  захочется  посмотреть… ты , любимый , смотри , а  я  бокс  не  люблю? На  путь  разобщения  желательно  не  вступать , чертовски  сложно  с  него  сойти. Моего  отца  возит  парень , на  бывшей  актрисе  женатый. Ей  около  сорока. Из  театра  ее  выгнали , а  его  нашла , очаровала… моему  отцу  он  говорит , что  ему  грех  жаловаться – какой  момент  ни  возьми , кровать  ли , проведение  досуга , везде  она  его  устраивает. Парень  он  симпатичный , сотрудник  ФСБ… по  словам  отца , абсолютно  бесперспективный – лейтенантом  на  пенсию  уйдет. Вечером  она  наливает  ему  рюмку , вторую , ему  на  следующий  день  за  руль  и  норму  он  пока  знает. Ему  бы  и  к  искусству  его  приобщить , но  она  поперек  ему  не  идет – не  будем  об  искусстве , если  оно  тебе  до  лампы , мой  милый. Из  театра  ее  уволили  не  за  пьянку – ролей  ей  не  давали , и  она  по  ходу  постановки   Томаса  Манна  выскочила  на  сцену , стала  за  героиню  реплики  выдавать , разнервничавшиеся  актеры  разбежались , со  зрителями  она  осталась  наедине… и  как  ее  со  сцены  убрать? Выволакивать? Опустить  занавес  и  из-за  кулис  выкрики  в  духе: «Не  трогайте  меня , сволочи!»? Чем  такой  скандал , пусть  лучше  говорит , текст  исчерпает – об  ухудшении  международной  обстановки  расскажет… на  этого  шофера  и  я  с  интересом  смотрела. Отец  возражал. С  идиотом  не  связывайся , жениха  поприличнее  тебе  мы  подыщем. Отец  у  меня  не  пустобрех , кого-то  зарыть  пообещает – непременно  зароет. Обещание  и  тут  он  сдержал – подогнал  мне  щупленького  бизнесмена , при  его  комитетской  конторе  кормящегося. Папин  подарочек  меня  не  привлек. Почувствуй  я  безразличие , о  браке  с  ним  я  бы  задумалась , но  кого  мне  папочка  уготовил  увидела  и  по  всем  жилам  реакция  отторжения , неприятия , я  бы  скорее  ни  с  кем , чем  с  ним , да  уедет  он  в  полярную  экспедицию  и  обморозится  в  сломавшихся  аэросанях… пакет  черешни  я  бы  ему  в  больницу  принесла , а  жить  с  ним  никогда. Отец  на  меня  не  давил. Порычал  и  опять  безопасностью  родины  занялся. Жениха  он  мне  предоставил , упустила – мыкайся  дальше , как  хочешь… в  «Кофемании» пирожное  я  доедала. Глазами  по  сторонам  не  стреляю , пирожное  себе  ем. За  фигурой  слежу , но  почему  бы  не  повторить , пирожное  же  небольшое , вряд  ли  я  завтра  на  весах  закричу. Ко  мне  подходит  мужчина , спрашивает , не  скучаю  ли  я… какие  вопросы  девушке  при  знакомстве  задавать. В  телешоу  эмоционально  обсуждали. По  мне  значение  имеет  не  твой  вопрос , а  твой  вид. Есть  у  тебя  внешность – любую  глупость  спрашивай , женщину  все  равно  привлечешь. Он  был  вполне  выразителен – нос , кадык , брови  пушистые.  Мы  начали  куда-то  ходить  и  через  три  дня  он  пригласил  меня  к  себе. Я  пошла  к  нему  через  пять. Ой , жалела  я  потом , что  отцу  его  адрес  не  сказала… в  квартире  оказался  еще  один  мужик. Мы  пили  вино , я  пыталась  что-то  понять… когда  вино  мы  прикончили , они  предложили  мне  секс. От  группового  эксперимента  я  отказалась , направилась  в  прихожую , чтобы  домой  идти , они  меня  уговаривали , а  после  уговоров  повалили  на  пол , я  кричала… отец  мне  говорит , что  люди  у  нас  сволочи , в  экстренной  ситуации  не  на  помощь  зови , а  о  пожаре  кричи , прости  меня , папа , но  о пожаре  мне  тогда  не  кричалось. Осрамили  тебя , папаша , не  такой  ты  и  эксперт… дверь  выломали , этих  двух  гадов  жутко  избили , одежда  у  меня  разорвана , слезы  ручьям  льются… мои  спасители  сказали , что  домой  меня  отвезут. В  микроавтобусе  ехала , на  родную  столицу  в  окошко  взирала… жутковато  для  меня  она  выглядела. Психологическая  травма. Преобразования  поднадоевшего  мэра , видимо , не  причем. В  одиночку  мне  случившееся  переживать? На  кровати  клубочком  и  воспоминания  в  деталях… спасшие  меня  мужики – народ  простой , явные  работяги , в  дороге  о  стройматериалах  болтали. О  цементе  и  гипсокартоне  я  бы  и  дальше  слушала. Лишь  бы  в  себя  не  уходить , туда  не  возвращаться… моих  спасителей  я  к  себе – предложение  расслабляюще  выпить  им  сделала. Я  бы  пила , они  бы  болтали , ужас  постепенно  спадет… они  сказали , что  посидеть  со  мной  они  могут , но  не  втроем , а  впятером. В  бригаде  их  пятеро , намечающимся  угощением  товарищей  обделять  нехорошо , да  ради  бога , впятером , значит , впятером. Они  кому-то  позвонили , без  малейшего  выпячивания  своего  героизма  объяснили , что  произошло , через  двадцать  минут  около  моста  двоих  мы  забрали. Тот , кто  поинтересней , мне  представился , Александр  у  него  имя… трое  моих  спасителей  представиться  не  додумались. И  я  к  ним  с  именем  не  лезла , какое  имя  в  рваном  платье? С  Александром  пошло  уже  с  применением  этикета  – я  Александр , я  Евгения… я  быстро  заметила , что  Александр – мужчина , внимания  весьма  достойный.


                Третье  действие.

   Евгения  Сугнарева  за  накрытым  столом  со  своими  избавителями  и  добавившимися  к  ним  здоровяком  Банчиным  и  рано  поседевшим  лидером  этой  бригады  Александром  Осецким.

Зунин. Неужели  лошадь  так  ударить  способна? И  чего  ей  человека  бить , она  же  не  мул.
Банчин. К  изучению  вопроса  Александра  ты  подключи.
Зунин. Не  думаю , что  в  поведении  лошадей  он  лучше  меня  разбирается. Ты  в  деревне  жил?
Осецкий. Нет.
Зунин. А  я  до  переезда  в  Рязань  шестнадцать  лет  о  канализации  лишь  теоретически  знал. 
Банчин. Во  двор  бегал?
Зунин. Если  припрет , бегал.
Банчин. И  на  лошади  ездил? Лошадь  у  тебя  в  деревне  была? Какие  в  деревнях  лошади , прошел , по-моему , их  век.
Зунин. Ты  деревню  не  знаешь…
Банчин. Скажешь , что  целый  табун  вы  с  мамой  держали – не  возражу  я  тебе.
Зунин. У  нас  с  мамой  было  четыре  курицы. Пятилетним  мальчонкой  я  за  яичком  пошел , упал  и  яичко  разбил.
Сугнарева. Тебе  бы  это  не  запускать. Наведаться  к  психоаналитику , чтобы  он  в  тебе  покопался. То  яичко , оно  на  тебя  влияет… миной  замедленного  действия  оно  у  тебя  в  подсознании. Весело  мне!
Курылин. Выпила  ты  немало.
Сугнарева. Мина  замедленного  действия  еще  не  действует , а  я  говорю , что  на  тебя  уже  влияет… доказываю , что  да , я  выпившая. На  случившееся  наложилось  и  голову  повело. В  самый  омут  меня  утаскивали , но  я  выплыла…
Лебяжков. Мы  тебя  вытащили.
Сугнарева. От  всей  души  вам  огромное , не  выражаемое  в  словах… а  кто  переваливаясь  ходил?
Банчин. Звукоинженер  Пятаков. Его  лошадь  лягнула  и  шейку  бедра  сломала. Он  для  фильма  или  для  песни  лошадиные  звуки  приехал  записывать.
Лебяжков. Тревожное  ржание?
Банчин. Может  быть.
Зунин. Довел  и  огреб. Профессия  у  него , хромоту  допускающая , не  спринтер  он  в  конце  концов - нечего  рыдать , на  гаревую  дорожку  уставившись. Везде  сегодня  лошади  вылезают! Лишь  недавно  в  квартире  об  ипподроме  мы  говорили. Что  до  твоей , квартирка  у  тебя  замечательная. У  входа  охрана. В  мужском  накинутом  пиджаке  охранника  ты  взбудоражила.
Сугнарева. Если  бы  я  рваном  платье  ничем  не  прикрыла , он  бы  точно  панику  поднял.
Лебяжков. С  женщиной  что-то  сделали  и  домой  ее  ведут…
Банчин. Продолжать?
Курылин. Имущество  выносить.
Банчин. Жутко  проигралась  в  карты! Насчет  выплаты  долга  всех  посылала , но  ее  сломили.
Осецкий. Все  правильно , только  не  в  карты , а  в  лото.
Банчин. В  стариковское?
Осецкий. Ума  оно  совершенно  не  требует , поэтому  у  наших  государственных  людей  в  большем  почете , чем  преферанс. Я  знаю  ведомство , где  на  столе  у  начальника  карточки  для  лото  и  купюры  горкой. С  победителя  проститутка.
Лебяжков. Кому , наиболее  проигравшему?
Осецкий. В  тебе  крепко  сидит  ложное  представление  о  социальной  справедливости  этого  мира. Проститутку , естественно , начальнику.
Сугнарева. А  сам  он  выиграет?
Осецкий. Тогда  дело  его. Не  в  настроении – проститутку  не  вызывает.
Зунин. Из   деревни  Колдушино  вышло  множество  проституток. Разговорами  о  проститутках  мы  вас  не  смущаем?
Сугнарева. Я  уважаю  их  труд. Не  было  бы  проституток , порядочные  женщины  страдали  бы  куда  чаще. Деревня  опустела? Мужчины  на  завод , а  женщины  в  проститутки?
Зунин. Мужчины  уехали , а  женщины  в  сапогах  по  грязи  еще  чавкают. Попадаются  довольно  ничего. На  панель  же  не  те , что  опережают  всех  по  красоте – по  бойкости  первые. Кому-то  и  Рязани  мало – неугомонность  гонит  в  Москву , из  Москвы  в  Афины… я  бы  языка  с  хреном  поел. У  синего  кита  язык  какой  толщины?
Лебяжков. Сантиметров…
Зунин. Трехметровый!
Осецкий. Забавные  факты  выискивать – какая-никакая , а  умственная  деятельность. Ты  бы  не  знал , и  мы  бы  не  узнали. Консервированного  языка  у  вас  не  найдется?
Сугнарева. Увы.
Осецкий (Зунину). Не  возблагодарит  тебя  жизнь  за  просвещение  наше , возможно , даже  накажет. У  проститутки , что  из  Москвы  в  Салоники , все  хорошо?
Зунин. В  Афины.
Осецкий. Это  одно  и  то  же.
Зунин. Афины  и  Салоники – не  разные  города?
Осецкий. Старое  название  и  новое.
Сугнарева. Ты  перепутал , они  совершенно  разные , Афины  там , Салоники  там…
Осецкий. Где  там?
Сугнарева. В  Греции.
Осецкий. Да. Я  говорил  несерьезно. И  скольких  людей  заставил  серьезно  мозги  напрячь. Работа  у  нас  примитивная , но  я  стараюсь , чтобы  у  мужиков  мозги  паутиной  не  покрывались. Что  об  Афинах  она  говорит? Восхищают  они  ее?
Зунин. Я  с  ней  не  в  переписке. В  деревне  Колдушино  сказали , что  она  в  Афинах. В  греческие  богини  секса  заделалась. Отцу , которого  самогонщиком-убийцей  в  деревне  кличут , амфору  посылкой   прислала.
Курылин. Сувенир?
Зунин. Он  ее  никому  не  показывает.
Курылин. Она  у  него  от  дочери , а  дочь  у  него  шлюха. Взгляните , друзья , какая  у  меня  амфора  от  дочки  моей , шлюхи  портовой!
Осецкий. Есть  амфоры  за  десять  евро , а  есть  за  миллион. То  ли  безделушку  отцу  на  память , то  ли  ценнейшую  вещь  ему  на  хранение.
Лебяжков. Провела  раскопки  и  откопала?
Банчин. Не  проститутка  она , вероятно…
Курылин. Для  отвода  глаз  у  нее  прикрытие?
Банчин. Могла  бы  что-нибудь  не  столь  позорное. Сказала  бы , что  продавщицей  устроилась.
Зунин. Они  все  такое  говорят. С  ее  отцом  у  нее  была  возможность  сказать , что  она  отцовский  самогон  за  бугром  продвигает. Для  леди  и  джентльменов , пресытившихся  обыкновенными  впечатлениями  от  бухла.
Сугнарева. Его  самогон  вряд  ли  убивает  буквально. При  идущей  молве  о  смертельном  самогоне  что  он  продаст?
Банчин. Партия  на  партию  не  приходится.
Зунин. После  того  ужасного  отравления  исправиться  он  обещал. И  трупы  же  не  в  его  деревне – траванулись  рабочие , что  газопровод  по  лесу  тянули. Их  приятели  по  деревне  походили , Васильевича  не  нашли…
Сугнарева. От  следователя  посложнее  спрятаться.
Зунин. Да  кто  будет  ментов  вызывать! Похоронили  и  концы  в  воду. Рабочие  неоформленные , расспросы , куда  не  надо , уведут… там  совершенно  неясно , чего  они  на  самом  деле  в  лесу  делают. Говорят , газопровод , а  прокурор  начнет  вникать  и  увидит , что  на  газопровод  совсем  не  похоже… алкоголь  полчаса  назад  у  нас  кончился. В  Колдушино  я  бы  к  Васильевичу  сгонял , а  тут , в  Москве , магазины  к  нашим  услугам. Две  бутылки  коньяка – это  слабовато  на  нашу  толпу. Третья  в  твоем  баре  для  нас  не  нарисуется?
Сугнарева. Она , если  честно , у  меня  завалялась.
Зунин. Попрошу  на  стол!
Сугнарева. Ее  цена – несколько  тысяч  долларов. Папа  для  особого  случае  мне  подарил.
Зунин. Твое  спасение  от  насильников  случай , разумеется , рядовой…
Сугнарева. Я  ее  сейчас  принесу.
Осецкий. Пока  прибереги  ты  ее. Решим  выпить – до  магазина  как-нибудь  дойдем. Но  я  думаю , что  с  выпивкой  мы  на  сегодня  закончили.
Зунин. Еще  по  рюмочке  было  бы  самое  то.
Осецкий. Тогда  в  магазин.
Зунин. Раз  в  жизни  подвернулось  шикарную  вещь  попробовать , а  на  те  же  полки  с  дешевым  коньяком  нам  пальцем  указывает…
Банчин. Коньяк  в  два  раза  дороже  водки. К  чему  ты  дешевизну  приплел? Мы  с  сыном  ходили  за  продуктами  и  я  бутылку  коньяка  для  себя  прихватил. Сын  заговорил  с  уважением: о-ооо , папа , ты  коньяк  покупаешь…
Зунин. О-ооо , папа , маме  до  тебя  не  дотянуться , когда  с  ней  ходим , она  только  водку  берет…
Банчин. Она  без  меня  не  капли. Ей  бывает  очень  тоскливо , но  она  не  срывается. Шатающейся  ее  кто-то  видел?
Курылин. На  улице  не  шатается , а  в  серванте  все  стекла  побиты. Пойдет  побродить  по  квартире  и  локтем  стекло. Сын , подметая , плачет… или  без  тебя  он  слезы  не  льет?
Банчин. Без  меня?   
Курылин. Тебя  нет – паренек  он  веселенький. А  как  ты  объявишься , слезливость  на  него  и  драчливость.
Банчин. Иди  ты  в  лысое  поле  и  об  мертвую  землю  для  мужской  силы  потрись , ни  к  чему  мне  в  твою  чушь  вникать…
Курылин. Я  по  факту!
Банчин. По  факту , что  жена  у  меня  квасит  по-тихому?!
Курылин. По  факту , что  с  сыном  ты  дрался. Этим  фактом  лично  ты  нашу  коллекцию  фактов  пополнил.
Банчин. У  нас  не  драка , потолкались  мы  с  ним  чуть-чуть…
Лебяжков. Ты  говорил  о  драке.
Банчин. Моему  Вальке  двенадцать , не  стану  же  я  ему  с  размаха  впечатывать. За  плохие  отметки  я  его  отругал , он  огрызнулся , для  сохранения  родительского  авторитета  я  его  ладонью  в  плечо…
Курылин. А  он  в  ответ  по  зубам  тебе  съездил. Что  он  ударил  тебя  по  зубам, тебе  не  отвертеться , твои  слова.
Банчин. Я  от  отцовской  гордости. Он  у  меня  не  ахти , по  фигуре  куренок , а  отцу  двинул. Мужчиной  растет.
Сугнарева. С  парнишками  понятнее. Про  девочку  не  скажешь , что  она  женщиной  растет. Ко  мне  на  выпускной  заглянул  мой  отец , а  девчонки  накрасились , нарядились  и  от  него  удостоились. Будущими  женщина  легкого  поведения  он  их  сквозь  зубы.
Курылин. Проститутки…
Зунин. Что  за  бормотание , в  чем  секрет?
Курылин. Я  не  против , чтобы  разговор  к  проституткам  вернулся.
Осецкий. Мы  коснемся  ее  отца. Он  не  впервые  всплывает , а  мы  никак  не  уточним , кто  он  есть. Итак?
Сугнарева. Он  генерал  ФСБ.
Осецкий. Поговорим-ка  мы  о  проститутках. С  ними  бывает  очень  интересно. Одна  как-то  мерзла  на  улице , и  я…
Сугнарева. Генералов  вы  не  любите?
Осецкий. К  армейским  весьма  терпимо.
Сугнарева. Дело  в  ФСБ.
Осецкий. Наверное. Для  проститутки  она  старовата , плюс  от  мороза  вся  сжалась , в  общем  вызывает  только  сочувствие. Я  бы  угостил  ее  в  кафе  чашкой  чего-то  горячего , но  без  денег  она  со  мной  не  пойдет , покупай  меня , говорил. Я  недорого  стою. Выплатить  ей  приличную  по  моим  меркам  сумму , чтобы  затем  в  кафе  угощать?
Банчин. Чашка  кофе  тогда  бы  с  нее.
Осецкий. Я  ей  сказал , что  кофе  в  закрытом  стаканчике  ей  сейчас  принесу. Когда  принес , она  его  похлебала , о  законе  перехода  работы  в  тепло  с  усмешкой  начала  говорить…
Лебяжков. Умная?
Осецкий. Не  с  младых  лет  на  панели. Жизнь  поводила  по  институтским  аудиториям. Подержала  за  заваленным  документами  столом. И  погнала  на  панель.
Лебяжков. Сломанная  судьба  женщины  с  образованием…
Осецкий. России  не  привыкать  ломать.
 Курылин. Случай  почти  твой.
Осецкий. Отклик  на  ее  невзгоды  у  меня  не  больше  чашки  кофе.
Сугнарева. А  с  вами  что  приключилось? Какая  беда  стряслась?
Осецкий. Меня  упрятали  за  решетку.
Сугнарева. Без  вины?
Осецкий. Я  ведущим  инженером  на  оборонном  предприятии  был. Жуткое  воровство , расхищение  государственных  средств , приехавшая  следственная  бригада  закрыла  не  директора , а  его  заместителя  и  меня , ни  крошки  от  сожранного  пирога  не  урвавших. Якобы  мы  секреты  за  границу  продавали. Да  наши  секреты  лет  двадцать  пять  ни  для  кого  не  секрет , кто  за  них  что  даст… директор  договорился  с  ФСБ , и  вместо  хищения  дело  об  измене  Родины  в  производство  пошло. Чего  им , сложно , к  тому же  за  вознаграждение , воровство  густой  политической  краской  покрыть  и  в  фигуранты , кого  взбредет?   Я  на  допросах  повякал , но  мне  сказали , что  мое  положение  безнадежно , от  колонии  строгого  режима  я  не  отверчусь. Процесс  не  затянулся. Месяца  через  три  после  ареста  меня  к  десяточке  приговорили.
Сугнарева. Срок  вы  от  звонка  до  звонка?
Осецкий. Из  десяти  я  восемь. По  моей  статье  досрочно  не  выходят , но  мне  пятую  часть  скостили.
Сугнарева. Адвокат  действовал  и  его  усилия…
Осецкий. Плевать  им  на  адвоката! Думаю , шедший  со  мной  по  одному  делу  замдиректора  до  какой-то  шишки  сумел  достучаться. Ему-то  семь  оставалось  сидеть. Когда  нам  объявили  приговор , его  жена  выдохнула  на  весь  зал: слава  богу , что  не  расстреляют! По  закону  расстреливать  нельзя , но  мы  же  в  России  живем , судье  позвонят , и  он , опустив  рожу , пробурчит  о  высшей  мере. С  мужиками  как-то  приезжаем  делать  ремонт  и  узнаем , что  заказчик - судья!
Курылин. Прижимистый  гад.
Зунин. Смету  утвердил , а  как  платить , вонь  поднял. Финансовый  кризис  у  него , понять  мы  должны…
Курылин. Взятку  не  подогнали  и  кризис. Он  на  нее  рассчитывал , а  ему  говорят: честно  суди. А  какая  ему  радость  честно? А  если  бы  он  нам  не  заплатил?
Осецкий. Мы  бы  лесом  пошли.
Курылин. А  чего  же  заплатил , а  не  кинул?
Осецкий. Я  его  прижал. Не  выплачиваете  нам  в  полном  объеме – мы  с  вашей  квартирой  делаем  такое , словно  бы  в  ней  был  взрыв. На  моем  лице  он  прочитал , что  я  не  шучу.
Сугнарева. На  зоне  вы , наверное , умели  за  себя  постоять.
Осецкий. Я  ни  во  что  не  вмешивался , и  на  меня  никто  не  набрасывался. Новые  профессии  я  осваивал. Времени  в  мастерской , сколько  мне  позволялось , проводил. Умственным  трудом  я  планировал  в  будущем  лишь  для  собственного  удовольствия  заниматься. Мне  бы  и  не  дали  особо , и  слишком  далек  кабинет  от  реалий  лагерных , совершенно  недостижимым  тебе  кажется , что  вернешься  ты  в  него. Вышел  и  ребят  повстречал , нашли  мы  , так  сказать , друг  друга… с  квартирой  на  Электрозаводской  закончим  и  разъедемся  отдыхать.
Зунин. Мы  же  договорились  усадьбу  в  Колдушино  восстанавливать. Я  в  страшной  борьбе  заказ  для  нас  вырвал!
Осецкий. Договор  не  подписан.
Зунин. Ты  подписывать  его  не  желаешь!
Осецкий. Мы  не  реставраторы , не  сможем  мы  в  дореволюционный  вид  ее  привести.
Зунин. Восстановление  точь-в-точь  он  от  нас  не  требует! От  нас  надо , чтобы  жилой  она  стала. За  несложное  дело  хорошие  бабки  отваливает!
Осецкий. Сомнительная  он  личность.
Зунин. Он  ведь  не  наркотой  заколачивает , у  него  бизнес – мобильная  связь. Вышки  по  всей  области  устанавливает.
Осецкий. А  на  вышке  легавый  с  автоматом  стоит.
Зунин. Для  приема  сигнала  они. Ты  его  не  выносишь , как  если  бы  твоя  жена  к  нему  ушла!
Осецкий. Не  к  нему.
Лебяжков. Он  по  семечкам  оптовик…
Банчин. Не  береди!
Осецкий. Да  говори , вылечило  меня  время. Химиотерапией  оно  во  мне  что-то  убило , а  что-то  спасло. Верно , семечками  в  гигантских  количествах  он  промышляет. Кто  любит  погрызть , поклонитесь  ему  от  себя  и  других  грызунов.
Банчин. Ты  согревай  душу  тем , что  тебя  она  шесть  лет  ждала , а  его  и  полгода  не  будет.
Осецкий. Она  стала  старше. В  ее  нынешнем  возрасте  мужчинами  не  разбрасываются. Когда  мы  с  ним  разок  встретились , у  него  был  безжалостный  взгляд. Я  насчет  кое-какие  вещей  к  ней  зашел , и  он  жестоким  победителем  на  меня  уставился. Я  потупился , с  нижайшей  просьбой  к  нему  обратился…
Зунин. Унизился?
Осецкий. Пакетик  семечек  у  него  попросил…
Банчин. Сильно , ха-ха! Найдешь  ты  себе  женщину , не  сомневайся , не  закончил  ты  с  ними , не  отмучился. Даже  из-за  стола  вставать  не  нужно , чтобы  на  поиски  идти! Женечку  ты  как  оцениваешь , не  отрицаешь  возможность  чувств? Не  зацепила  тебя – неважно , когда  нас  с  женой  познакомили , мы  так  же  за  столом  сидели  и  украдкой  плевались. Вам  бы  вместе  куда-нибудь  выбраться.
Осецкий. Я  завтра  на  кладбище  пойду.
Лебяжков. К  брату?
Осецкий. В  Москве  у  меня  похоронен  исключительно  он.
Сугнарева. Он  москвич?
Осецкий.  Мы  оба  родились  в  Новосибирске. Он   переехал  в  Москву  и  в  Москве  утонул  в  бассейне. Утонул – неправильное  слово , он  бы  и  в  взбесившемся  океане  не  утонул , сердце  у  него  не  остановись. Поэтому  он  в  бассейне  не  утонул , а…
Сугнарева. Скончался.
Осецкий. Не  поднялся  назад  на  бортик. Тот  бассейн  его  предупреждал – не  ходи  ты  в  меня , несчастливое  для  тебя  я  место. Года  за  полтора  до  смерти  он  в  том  бассейне  поскользнулся  и  ногу  сломал. В  больнице  все  вздыхал , что  как  женщина  он  завопил… настоящим  мужчиной  он  себя  позиционировал. На  костылях  скакал , подбородок  держа  высоко. Мою  братскую  помощь  категорически  отвергал. Минимальный  контакт  мы  поддерживали. Его  могильную  плиту  я  вижу  гораздо  чаще , чем  его  живого. Тянет  меня  к  нему.
Банчин. К  его  праху.
Осецкий. Замечание , заставляющее  задуматься. На  его  плиту  задницей  брякнусь  и  воодушевляюсь  от  того , что  он  мертв , а  я  дышу , на  солнце  гляжу…
Зунин. На  солнце  ты  не  смотри – глаза  повредишь. Пару  дней  поболят , а  на  третий  ослепнут.
Осецкий. Полезная  беседа , добавочные  сведения… в  глазах  у  тебя  мрак , а  ты  с  ослепительной  улыбкой  лежишь. На  твоем  лице  солнце. Тебя  любят  и  из-за  накрывшей  тебя  слепоты  любить  не  перестанут.
Сугнарева. Такое  случается.
Осецкий. В  неизведанных  галактиках  параллельной  Вселенной.
Сугнарева. И  на  Земле  есть  примеры. На  кладбище  меня  с  собой  возьмешь?
Осецкий. Зачем  тебе  со  мной…
Сугнарева. Ты  не  возражаешь.
Осецкий. Я  ни  от  чего  не  бегу.


                Четвертое  действие.

  Александр  Осецкий  и  Евгения  Сугнарева  на  могиле , огражденной  решеткой  с  острыми  пиками.               

Сугнарева. Отдельная  могила  в  Москве  серьезно  стоит.
Осецкий. Торгашеское  отношение…
Сугнарева. Если  бы  ты  рыдал , я  бы  об  этом  не  заговорила. Молча  бы  ждала, когда  отрыдаешься.
Осецкий. Тебя  послушай , смерть  брата  эмоций  в  принципе  недостойна.
Сугнарева. Давняя  смерть. Я  по  цифрам  вижу , что  она  не  вчера  случилась.
Осецкий. Просто  у  меня , кроме  брата , теперь  никого.
Сугнарева. Кроме  брата , которого  нет.
Осецкий. Так  печально , что  даже  смешно… я  ему  на  могилу  ни  копейки  не  дал. Вдова  без  меня  справилась. насколько  я  знаю , из  России  она  отчалила.
Сугнарева. Когда  у  тебя  есть  деньги  на  безбедную  жизнь , многие  думают , что  в  России  ее  проводить  ни  к  чему.
Осецкий. Тебе  сам  бог  велел  за  границей  обосноваться. С  твоим-то  отцом. Дети  таких  родителей  между  Майами  и  Швейцарией  выбирают.
Сугнарева. Наибольшая  скученность  в  Лондоне.
Осецкий. Сейчас  я  действительно  засмеюсь. Лондон  в  моем  уголовном  деле  нередко  упоминался. Секреты  родины  я  же  англичанам  сбагривал. Потрясающе  справедливая  у  нас  власть – себе  Лондон  и  мне , чтобы  и  я  отношение  к  нему  имел… мое  общество  тебе , наверное , не  подходит. Я  тебе  его  не  навязываю.
Сугнарева. Понуро  опустив  голову , я  с  кладбища  не  пойду. У  меня  тут  никто  не  лежит. Ты  меня  практически  прогоняешь , но  я  максимум  могу  на  несколько  метров  отойти.
Осецкий. Проявляемая  тобой  привязанность  характеризует  тебя , как  женщину, при  попытке  изнасилования  весьма  тронувшуюся. Отцу  ты  на  тех  козлов  не  настучала?
Сугнарева. Твои  друзья  их  неслабо  отделали. С  них  достаточно.
Осецкий. Генерал  ФСБ  приказал  бы  их  грохнуть.
Сугнарева. Скорее  всего.
Осецкий. А  авторитетных  персон  среди  насильников  не  было? Ты  ему  дочь , но  карать  влиятельных  людей  он  бы  поостерегся. Отчаянные  генералами  у  нас  не  становятся. Ты  не  политик , эмоции  глубоко  не  засовываешь… у  меня  на  зоне  майор  над  всякими  интеллигентами  издевался , а  бугра  по  имени-отчеству. Полковником  точно  будет.
Сугнарева. Говорят , что  от  полковника  до  генерала  дорога , как  от  Нигерии  до  Урала. Сколько  ни  иди , без  ветра  в  спину  не  дойдешь. Кто  продвинул , тому  всегда  ты  обязан. После  тюрьмы  с  женщинами  ты  встречался?
Осецкий. Изредка  мне  везло. Усилий  не  прикладывал , но  до  чего-то  доходило.
Сугнарева. Продолжение  следовало?
Осецкий. Я  не  так  хорош  в  постели , чтобы  с  утра  они  на  мне  висли , уходить  не  давая. Я  выходил  веселым , при  выходе  из  подъезда  под  дождем  или  снегом  безудержно  танцевал… если  серьезно , обыкновенным  мрачным  типом  вливался  в  суету  нового  дня. На  работе  меня  отпускало , деятельность  все  же  позитивная – красоту  в  квартирах  наводим… бригада  у  меня  толковая, свое  дело  знаем  и  за  работу  не  мизерные  суммы  берем. Вырвалось! Похвалил  себя , дурачка! Для  тебя  мы , конечно , работяги , кипятком  лапшу  заливающие. Даже  сразу  не  скажешь , кто  в  обществе  ниже  нас.
Сугнарева. Ты  не  работяга.
Осецкий. Прежним  высокоумным  инженером  меня  считаешь? Но  для  тебя  и  инженер  ведь  дерьмо.
Сугнарева. Меня  только  крупный  судовладелец  устроит.
Осецкий. Вроде  Онассиса?
Сугнарева. Я  же  Жаклин  Кеннеди  или  Мария  Каллас…
Осецкий. Поразительно. Неужели  я  вижу  перед  собой  чудо  из  чудес , самокритично  настроенную  женщину?
Сугнарева. Себя  я  оцениваю  трезво. 
Осецкий. Так  трезво , что  и  работяга  сойдет?
Сугнарева. Ты  не  работяга!
Осецкий. Давай  я  с  тобой  соглашусь – я  не  работяга , в  рабочий  класс  мне  до  конца  не  войти… книжки  до  сих  пор  я  почитываю. При  ремонте  они  зачастую  на  выброс , и  я , что  могу , на  нашем  микроавтобусе  вывожу. Частную  библиотеку  моего  приятеля  пополняю. В  Детском  Мире  мы  познакомились.
Сугнарева. А  для  кого  ты  покупал? У  тебя  дети  есть?
Осецкий. Я  по  этажам  ходил , экскурсия  у  меня  была. Детей  нет. А  у  него  дочь  только-только  в  школу  пошла. По  поводу  игрушки  он  с  бывшим  зэком  с  чего-то  решил  посоветоваться. Поговорили , общие  темы  нашли… минут  через  пять  он  разрыдался. Жена  не  позволяет  ему  дочь  навещать. У  него  полквартиры  игрушками  для  дочки  завалено.
Сугнарева. Как-то  страшно  он  перед  женой  провинился.
Осецкий. Три  года  вне  дома  пропадал. За  просветлением  по  свету  мотался. Жена , говорит , меня  понимала , а  потом  перестала  понимать.
Сугнарева. Тут  и  первоначальное  понимание  трудно  себе  представить. У  них  крошечная  девочка , а  он  странствовать  уезжает? А  на  какие  деньги? Семью  перед  своим  отъездом  он  обеспечил?
Осецкий. Он  на  дорогу  еле-еле  набрал.
Сугнарева. Жена  у  него  чокнутая , если  поначалу  нормально  к  этом  относилась.
Осецкий. Дамочка , похоже , не  без  сдвига  была. Без  него  пожила  и  стала , как  все. Воистину  духовного  человека  возненавидела.
Сугнарева. Жену  с  ребенком  бросил – ничего  в  нем  от  человека… сплошная  духовность.
Осецкий. Духовностью  он  до  краев  себя  накачал. Приземленные  вопросы  не  занимают. Индия  воздействует , а  Япония  меняет. Но  он  Восточную  Европу  не  покидал.
Сугнарева. По  Румынии  с  цыганским  табором  путешествовал? За  три  года  раз  двести  ее  пересек.
Осецкий. Табор  подразумевает  движение , но  к  чему  цыганам  туда-сюда  кататься…
Сугнарева. Им  важна  не  цель , а  дорога!
Осецкий. Дорога  в  смысле  новых  впечатлений. Глянь , Сара , какой  вид  за  рекой… всего  семидесятый  раз  мимо  проезжаем. С  цыганами  он  не  ездил. В  Сербию  прилетел  и  в  ней  засел. По  плану  собирался  работать , на  заработанное  ехать  дальше , но  на  работу  он  не  устроился. Попрошайничал , понемногу  прозревал , на  собственной  кухне  бутерброд  с  утра  мазать , наверное , счастье. Или  до  поры  не  осеняло  его. Прежней  глупости  он  держался. В  сербских  монастырях  побываю , а  там  к  святыням  жаркой  Азии…
Сугнарева. В  горные  обители  все  постигших  буддистов? Не  жара – холод  собачий  там.
Осецкий. В  Сербии  зимы  тоже  хоть  удавись , если  погреться  негде.  В  твоей  тонкой  куртке  тебя  бьет  колотун , а  ты  себя  успокаивай , говори , что  я  нахожусь  среди  своих , среди  бомжей… величайшую  божью  милость  лежать  на  кровати  при  температуре  плюс  двадцать  без  подобного  опыта  не  осознать. Голодом  и  холодом , как  огнем , себя  покрестишь , и  никаких  у  тебя  метаний  духа , вернуть  бы  сдуру  утраченное , добраться  бы  до  Москвы. Он  совался  в  посольство , по  площадях  громким  голосом  ситуацию  объяснял , годы  шли. Я  забыл  сказать , что  паспорт  у  него  сперли. Паспорт  уплыл , а  тулуп  приплыл.
Сугнарева. Тулупом  он  обзавелся?
Осецкий. Съеденную  молью  дубленку  на  помойке  подобрал. С  ее  помощью  перезимовал , а  весной  судьба  ему  послала  добрейшую  на  свете  женщину. Вскоре  он  раскормился , обрел  силы  надавить  на  посольство  и  документы  восстановить , где-то  в  мае  на  борту  самолета  он  пристегнулся. И  в  расцветающую  Москву. Жена  ушла , а  родина  никуда  не  делась.
Сугнарева. У  сербской  женщины  не  жалость , думаю , а  любовь.
Осецкий. Ну  да , слишком  много  для  просто  жалеющей  она  для  него  сделала.
Сугнарева. Она  его  полюбила , а  он  к  жене…
Осецкий. Он  сказал , что  дела  уладит  и  тут  же  к  ней , в  городок  Кикинда.
Сугнарева. Какой  коварный! За  мужчинами  водится. В  опустившемся  бродяге , и  в  том  коварства , как  в  испанском  принце  крови…
Осецкий. Он  бросивший  и  он  же  брошенный.
Сугнарева. Жена  совершенно  правильно  с  ним  развязалась , не  заслужил  он  иного. А  сербская  женщина , видно , хорошая , на  материальные  жертвы  пошла, билет  ему  до  Москвы  покупая… а  он  с  ней  как?
Осецкий. Он  с  ней  гадко.
Сугнарева. От  лица  всех  женщин  анафеме  его  предаю!
Осецкий. На  чужбине  он  по  дочке  соскучился.
Сугнарева. Ах , у  него  же  дочка…
Осецкий. Растоптать  чувства  чудесной  женщины  во  имя  любви  к  дочери  позволительно? 
Сугнарева. Любить  надо  вовремя. Не  от  переживаний  о  маленькой  дочке , а  от  ее  криков  ночи  не  спать. У  нее  зубы  режутся , а  у  тебя  спустя  несколько  лет  черт  знает  в  какой  стране  слезы  на  подушку  льются. Почему  ты  не  с  дочерью? 
Осецкий. Бывает , что  дома  не  усидеть.
Сугнарева. У  кого  бывает , у  безответственных  сволочей?
Осецкий. Т-ссс… мужчина  с  бадминтоном.

  На  пакете  у  него  матрешка , в  пакете  бадминтон , Павлу  Ефстянову  сорок. Походка  ритмически  слабая.

Ефстянов. Приветствую  вас , друзья. Не  болеть  и  не  умирать  желаю. Кто  у  вас  умер?
Осецкий. Брат.
Ефстянов. А  у  меня  жена  скончалась. Скоропостижно.
Сугнарева. Женщины  от  инфаркта  редко  умирают.
Ефстянов. Не  я  ее  довел!
Сугнарева. Я  на  вас  и  не  подумала.
Ефстянов. Карьерные  устремления  ее   прикончили. Я  говорил  ей , остановись , не  рви  жилы , не  выбьешься  ты  на  должность , по  блату  занятую. Не  снимут  твоего  начальника , как  бы  он  ни  косячил! Безупречной  работой  на  износ  она  думала  добиться  высокого  назначения. В  погожий  воскресный  день  находила  силы  поиграть  со  мной  в  бадминтон. На  ее  могиле  присяду , ракетки  на  колени  положу… летом  ими  можно  мух  отгонять. Своей  ракеткой  машу , а  ее  не  трогаю. А  почему  сегодня  цветы  у  входа  не  продавали , вы  не  в  теме?
Осецкий. Я  брату  цветы  не  ношу. Не  обращаю  внимания , продают  их  или  не  продают.
Сугнарева. Цветочников  у  входа  не  было. Они  на  видном  месте  стоят?
Ефстянов. Сегодня , наверное , попрятались. Как  правило , не  скрываются – они  в  глаза  бросаться  должны , а  не  сложности  покупателям  создавать. Наш  народ  ведь  жадный! Цветочников  не  видно  и  замечательно , сэкономлю  на  них. Я  на  цветы  без  сожаления  деньги  выкидываю. Букетами  ее  могилу  не  заваливаю , но  с  одним  букетом  прихожу  строго. Чего , людям  в  погонах  они  не  заплатили? Для  нравоучительной  беседы  их  куда-то  увезли?
Осецкий. Когда  тебя  обирают  представители  государства , крепко  поразмысли, нужно  ли  тебе  бунтовать.
Ефстянов. Я  бы  ни  секунды  на  размышления  не  потратил. Не  о  чем  размышлять. Отстегивай  дальше  и  как  получается  живи. Не  с  простреленным  затылком  в  канаве  лежи.
Осецкий. Не  будут  легавые  убивать.
Ефстянов. А  кладбище , я  считаю , не  под  ними. Слишком  жирный  для  них  кусок. Гляди  выше , на  Лубянку  гляди…
Сугнарева. Да  что  вы  о  ФСБ  знаете.
Ефстянов. Побольше , чем  они  обо  мне! 
Сугнарева. Им  известно , где  вы  живете , где  работаете…
Ефстянов. Я  официально  не  оформлен. К  тому  же  непонятно , работаю  ли  я  еще. В  пятницу  в  наш  офис  пришел , а  он  за  долги  опечатан. Примечательная  вы  женщина! На  защиту  Лубянки  грудью  бросаетесь. За  великие  подвиги  им  благодарны? Телевизора  насмотрелись?
Сугнарева. Я  ничего  некому  не  обязана  говорить.
Ефстянов. Прекрасный  подход. Его  и  со  следователем  лучше  всего  применять.
Сугнарева. Отвечать  следователю – ваш  долг.
Ефстянов. Какому  следователю? Нынешний  режим  старательно  обслуживающему?
Сугнарева. Пробейся  ваша  жена  в  начальники , вы  бы  мыслили  по-другому.
Ефстянов. Охотно  допускаю. Важным  барином  я  бы  ехал  в  карете  и  на  холопов  поплевывал , а  так  слюна  летит  в  меня. Рукой  не  утрешься , хватаю  полотенце , мокрое  оно  уже  насквозь… и  скончавшаяся  жена  добавляет! Грустно  мне  без  нее. Нервы  то  струны , то  тряпочки – заведусь , а  на  следующий  день  депрессия , эмоциональная  яма , в  которой  разные  крысы  тебя  пожирают, а  ты  пальцем  не  в  состоянии  пошевелить. Мне  бы  снова  научиться  свет  видеть.
Сугнарева. Очень  хорошо , что  вы  из  ямы  стремитесь  выбраться. Куда  наметили , идите , и  свет  мелькнет.
Ефстянов. Я  завишу  от  бадминтона. 
Сугнарева. Бадминтонный  наркоман?
Ефстянов. Мою  связь  с  ними  он  для  меня  выражает. С  женой  и  прежней  весьма  неплохой  жизнью. Жену  не  вернуть , а  вот  жизнь… мне  бы  ракетку  в  женскую  руку  вложить. Пригласить  женщину  по  воланчику  приложиться. С  ней  поиграю  и  отпустит  меня  в  смысле  тоски  по  жене. Бадминтон  для  меня  не  на  лужайке , развлекаясь , прыгать – опора  он  для  тоски. Опору  мне  бы  выбить. С  кладбища  выйду – к  первой  встречной  даме  обращусь.
Осецкий. На  кладбище  проще  найти , где  в  бадминтон  поиграть. На  дорожку  вышел  и  играй.
Сугнарева. Машина  не  собьет.
Осецкий. Толпа  пешеходов  не  затопчет.
Ефстянов. А  покой  обитателей  здешних  могил  мы  не  нарушим?
Осецкий. Со  мной  работал  эпатажный  мужчина , притащивший  на  кладбище  динамики  и  девиц  уговоривший  прийти. Дискотека  у  них  была. Мертвых  она  из  себя  не  вывела. Им  на  все  совершенно  начхать.
Ефстянов. Играть  надо  с  кем-то , а  кого  я  на  кладбище…
Осецкий. Партнерша  у  вас  имеется.
Ефстянов. Она?
Осецкий. Я  с  ней  близко  не  знаком , но  на  закомплексованную  особу  она  непохожа. Вдобавок  кладбищенский  бадминтон  не  глумление  над  покойниками, а  вызволение  вас  из  плена  невыносимой  тоски. Покойники  были  бы  только  рады.
Сугнарева. Человечные  покойники. Чистые  души.
Осецкий. Они  одобряют , а  мнение  загнувшихся  сволочей  нас  не  волнует. Я  на  зоне  в  мини-футбол  как-то  играл. И  казенные  брюки  по  шву  порвал.
Сугнарева. Надзиратели  не  наехали?
Осецкий. Обошлось. Стать  лекарством  против  его  болезни  ты  готова? Ракетку  ему  тебе  передавать?
Сугнарева. Махать  ракеткой  я  не  слишком  умею.
Осецкий. С  тебя  не  мастерство  демонстрировать , а  импульс  к  новой  жизни  ему  давать. Самим  фактом , что  он  играет  с  женщиной , надеждой  его  ты  наполнишь.
Ефстянов. Да! Через  бадминтон  перешагну – уверенно  к  свету  пойду. Играл  с  женой , но  несчастье , жена  умерла , но  я  опять  с  кем-то  играю! Возьми  ракету.
Сугнарева. Ладно.
Ефстянов. Здесь  мы  встанем. Напротив  меня  вставай. Я  на  тебя , а  ты  старайся  отбить.
Сугнарева. Сильно  отбить?
Ефстянов. Отбить  удобно  для  меня. Лупить  незачем – чем  волан  чаще  падает , тем  мы  хуже  играем. Я  подаю. Ну  куда  ты  его  запустила?
Сугнарева. Я  хотела  на  вас.
Ефстянов. Ошиблась – нестрашно. Я  на  тебя  легонько , и  ты  несильно. Скажи  голове , чтобы  он  твою  руку  ограничивала. Со  второй  попытки  розыгрыш  устроим  мы  долгий , ничего  хитрого  нет – я  отбил , ты  отбила , изнутри  себя  сдерживай , и  волан  сильно  не  полетит. Подаю! Молодец… молодец… я  же  тебе  говорил , не  лупить  по  нему!
Сугнарева. Я  совсем  несильно  пробила.
Ефстянов. Гораздо  слабее  нужно. Чуть-чуть  ракеткой  его  поддавай. Он  мало  весит , с  него  небольшого  усилия  довольно. Центром  ракетки  несильный  удар. Исполни , пожалуйста , таких  несколько. Подаю! Угу… угу… чересчур  сильно  это! Жена  у  меня  классно  играла , а  ты  что? Всем  вам  до  моей  жены  не  дотянутся , не  заменит  мне  ее  никто. (подходит , забирает  ракетку , удаляется) Размечтался  я , идиот – встречу  другую  женщину , заживу  без  печали… не  родилась  женщина , сравнимая  с  моей  Наташей , до  смерти  лишь  скорбеть  буду… дернулся  и  обжегся. Твоя  ракетка , Наташенька… ты  бы  знала , в  каких  кривых  руках  она  побывала.   

Сугнарева. Его  надежду  я  уничтожила.
Осецкий. Не  нарочно.
Сугнарева. Из-за  меня  он  от  зависимости  не  избавится , не  отвяжется  от  могилы… ужасное  у  меня  состояние.
Осецкий. Не  переживай.
Сугнарева. Имей  я  представление , что  мне  в  бадминтон  придется , я  бы  потренировалась. Отбросила  человека  назад  к  покойнице... недостаточно  сосредоточилась , ответственности  не  понимала… его  дальнейшие  проблемы  на  моей  совести.
Осецкий. Совестливая  ты  моя. (целует  ее  в  губы) Чисто  по-человечески  захотелось  тебя  поддержать.
Сугнарева. Отличный  поцелуй.
Осецкий. На  кладбище , видишь , целуемся.
Сугнарева. После  бадминтона  чем-то  вызывающим  не  кажется.
Осецкий. Не  вспоминай  про  бадминтон.
Сугнарева. Не  буду.
Осецкий. Хотя  так  нельзя. Наружу  его  надо , не  закапывать  в  подсознании. На  соревнования  по  бадминтону  с  тобой  сходим.
Сугнарева. А  плохо  мне  не  станет?
Осецкий. Станет - поцелую  тебя.
Сугнарева. Целуй  сейчас.
Осецкий. Попахивает  серьезным  увлечением. (целует) Заставил  себя  прекратить… целовал  бы  тебя  дольше , но  пошло  возбуждение , а  секс  на  кладбище  не  слишком  в  плане  приличий.
Сугнарева. Ты  интеллигент.
Осецкий. В  строительной  бригаде , хозяйка , я  состою. Задумаешься  и  недоуменный  восторг  посетит. Вокруг  мертвецы , а  мы  целуемся.
Сугнарева. На  кладбище  ценишь , что  мы  живы. Сегодня  мы  не  расстанемся!
Осецкий. Я  и  мысли  не  допускал , что  каждый  в  свою  сторону  двинет. Ты  была  очень  грустной. И  как  изменилась , в  глазах  огоньки…
Сугнарева. Ты  их  зажег.
Осецкий. Бог  ты  мой… способен  на  это  оказался.


                Пятое  действие.   

  Бородатый  старовер  Качкуев  в  кабинете  у  обаятельного  областного  начальника  Сергея  Билина , поглаживающего  сидящую  у  него  на  столе  разбитную  сотрудницу  Тушкову.

Качкуев. Я  вам  скажу , в  чем  я  уверен. Голос  Бога – это  голос  высшей  правды. 
Билин. Его  никто  не  слышал.
Качкуев. С  библейскими  персонажами  Бог  говорил.
Тушкова. А  персонажи  Диснея , ха-ха , с  Белоснежкой  сожительствовали.
Качкуев. Библия – святая  Книга. Написана  людьми , но  события  в  ней  непридуманные. Мои  религиозные  чувства  вам  не  охладить. Из  старовера  вновь  в  атеиста  перекрещиваться? Без  веры  я  уже  существовал.
Качкуев. Денег  куда  меньше , чем  сейчас , зарабатывал.
Качкуев. Вера  и  в  делах  помогает.
Билин. Ты  пришел  к  Богу , и  Бог  привел  тебя  ко  мне. Не  заручись  ты  поддержкой  заурядного  государственного  мужа , ты  бы  на  БМВ  к  моим  дверям  не  подъехал. Староверы , как  я  замечаю  по  тебе , предпочитают  БМВ.
Качкуев. Я  обычный  прихожанин. Наши  священники  дорогих  вещей  сторонятся , а  нам  можно.
Тушкова. А  зайца  есть  можно?
Качкуев. Жареного  зайца? Мы  не  сыроеды , сырое  мы  не  едим…
Тушкова. Мне  попадалось , что  давние  староверы  не  ели  зайцев , поскольку  они  созданы  дьяволом.
Качкуев. Какие-то  темные  пережитки…
Тушкова. Современным  староверам  они  не  свойственны?
Качкуев. Мне  хотелось  ходить  в  храм , стоять  на  службах… куда  мне  было  ходить , если  от  РПЦ  меня  трясет?
Билин. О  Российской  Православной  Церкви  у  тебя  составилось  ложное  представление.
Качкуев. Сплошные  бессеребренники  и  люди  духа  обряды  в  ней  отправляют?
Билин. Следуя  рука  об  руку с   властью , РПЦ  тащит  упирающуюся  ослицей  Россию  в  потрясающе  сияющие  дали!
Качкуев. Касательно  церкви  меня  не  Россия – меня  моя  тоскующая  по  Богу  душа  интересует.
Билин. Речь , достойная  общественного  осуждения  и  уголовного  наказания. В  кабинете  государственного  чиновника , блюстителя  патриотических  настроений , ты  смеешь  говорить , что  хоть  в  чем-то , хоть  где-то  Россия  для  тебя  не  превыше  всего?
Качкуев. Легко  снимаемая  маска  весь  патриотизм  ваш…
Билин. Маска , чей  образец  официально  утвержден.   
Качкуев. Вредно  всегда  в  маске  ходить , лицо  прыщами  покроется.
Билин. С  работы  домой  мы  ее  не  берем. Ты  за  нас  не  беспокойся – у  меня  кожа  на  лице  пристойная , а  у  Людмилы  до  того  в  порядке , что  для  рекламы  косметической  фирмы  можно  фотографировать.
Качкуев. Людмила  у  тебя  женщина  прелестная.
Билин. Пришлось  серьезный  пост  в  аппарате  ей  дать. Иначе  не  столь  сильно  меня  бы  любила.
Качкуев. Природа  ваших  отношений  секретом  не  является.
Тушкова. Секрета  мы  и  не  делаем. Был  бы  у  меня  муж , тут  бы  никого  выпячивания , но  я  не  замужем.
Качкуев. А  сослуживцы?
Тушкова. Я  обожаю  их  зависть.
Качкуев. Они  и  Ольге  завидовали…
Тушкова. О  его  прежней  любовнице  ты  сказал?
Качкуев. Много  я  себе  позволил , нельзя  просителям  авторитетных  женщин  покусывать , простите…
Тушкова. Ольга  в  Питере. В  администрации  их  губернатора  дела  вершит. Если  Сергею  Петровичу  я  надоем , он  и  меня  пристроит. Он  милый  душевнейший  человек…
Билин. Есть  такое.
Тушкова. Расставаться  с  моим  маленьким  не  хочу…
Билин. Совпадение  чувств  у  нас  абсолютное.
Тушкова. Жизнь  постоянно  меняется. Бестолковую  Ольгу  ты  в  Питер , а  мне  бы  отсюда , если  не  в  Москву , то  в  Сочи  уехать. Подвязками  в  Сочи  мой  милый  Сергей  Петрович  располагает , я  спрашивала.
Билин. Тот  человек  недавно  слетел.
Качкуев. Не  на  нары?
Билин. За  исключением  ближнего  президентского  круга  и  круга  вокруг  каждого  из  них , свобода  никому  не  гарантирована. Жизнь  у  народа  трудная , и  вместо  улучшения  ее  качества  здесь  принято  показательные  процессы  устраивать. В  понедельник  министра  с  помпой  у  себя  принимал , а  в  среду  под  раздачу  попал. Пальцем  на  тебя  указали , а  почему  на  тебя?
Качкуев. Несчастный  случай. Кого-то  надо , и  хватают  тебя.
Билин. Наряду  с  невезением  и  ограниченное  количество  теплых  мест  нашего  брата  губит. Кресло  ночного  сторожа  вряд  ли  кому  приглянуться  способно , а  мое?
Качкуев. Меня  в  ночные  сторожа  не  взяли. Студентом  для  подработки  пошел, и  послали  меня.
Билин. На  низшем  уровне  и  должность  ночного  сторожа  многосложными  интригами  завладевается , но  влиятельные  товарищи  на  нее  не  позарятся , а  на  мою  в  элементе. Не  сумею  ее  за  собой  удержать – меня  с  нее  вбок , вниз , в  никуда. Еще  в  вашу  церковь  приду  свечками  на  стульчике  торговать. Я  не  наивен , не  мечтаю  я , что  меня  в  церкви  до  живых  денег  допустят – в  монастырское  хозяйство  хорошо  бы  забросили , навоз  разгребать. Господа  староверы  коровок  у  нас  держат?
Качкуев. Не  возбраняется.
Билин. Молочную  продукцию , наверное , продаете.
Качкуев. Рынок  для  нас  закрыт. Я  тебя  примерно  из-за  этого  визитом  побеспокоил. Надави , прошу  тебя , на  РПЦ , чтобы  они  нас  поменьше  душили.
Билин. На  РПЦ , что  в  Москве?
Качкуев. На  их  здешнего  руководителя , отца  Софрония. Наши  церкви  перед  законом  равны!
Билин. Не  о  чем  спорить , равенство  безусловное.
Качкуев. Но  к  ним  повсюду  с  раскрытыми  объятиями , а  нам  ногой  под  зад! Магазины  нас  отсылают , собственную  точку  набежавшие  инспекции  мигом  прикрыли... от  безысходности  к  отцу  Софронию  мы  пошли. Он нас выслушал , покивал… и  дикий  процент  назвал! Разорится  наша  ферма , столько  денег  отцу  Софронию  откидывая.
Билин. Идеологически , получается , вопросов  он  к  вам  не  имеет.
Качкуев. Только в   проценте  разошлись.
Билин. Благословенные  сейчас  времена  для  раскольников  русских!
Качкуев. Я  тебе  совсем  иное  внушаю…
Билин. Раньше  вас  бы  на  дыбу  или  в  Сибирь , а  теперь  со  стаканчиком  медовой  браги  сидите  за  столом  переговоров , о  проценте  вполголоса  торгуетесь , на  крик  с  отцом  Софронием  вы  не  перешли?
Качкуев. С  ним  наши  священники  переговаривались – не  я. я  мог  бы  и  не  сдержаться.
Тушкова. На  своих  подчиненных  в  своей  сотовой  фирме  вовсю  ты , наверно , орешь.
Качкуев. Нашего  человека  не  подгонишь – он  целую  пачку  сигарет  выкурит , страшно  закашляется , но  перекур  не  прервет  и  к  делу  не  приступит. За  второй  пачкой  потянется. У  нас , староверов , курить  не  принято.
Билин. Какие  вы  молодцы. А  стакан  засадить?
Качкуев. По-разному.
Билин. Со  службы  выйдешь , по  лесу , вдыхая  чудесные  ароматы , пойдешь , в  твоей  душе , поразительное  единение  с  Богом , а  перед  тобой  четыре  березки. Четыре. Четыре  березки  перед  тобой , замечательно  помолившимся.  Четыре  березки  ты  видишь.
Качкуев. Ну  вижу.
Билин. А  в  действительности  их  две.
Качкуев. Пьянство  у  нас  не  проблема. Дали  бы  повод – газетенки  бы  что  есть мочи  зазвонили , что  староверы  не  просыхают. Стоит  оступиться , собак  на  нас  спускают  зубастых… женщину  из  церкви  вывели , и  поползла  информация , что  избили  ее.
Тушкова. Изможденной , сухой  как  вобла  богомолке  морду  набили?
Билин. Был  такой  случай.
Качкуев. Не  было!
Билин. Я  о  скандале – прогремел  он , запомнился. Она  вас  сразу  в  нескольких  преступлениях  обвиняла. Избили  и  изнасиловали… нет , нет – воровство , кажется , фигурировало.
Качкуев. Началось  с  ее  воплей , что  у  нас  в  церкви  варежку  у  нее  из  кармана  украли. Литургия , Херувимская  песня , а  она  вопит , нашего  басовитого  батюшку  заглушает… ее  умоляли  замолчать. При  следующем  обращении  сказали  покинуть  помещение. Она  не  умолкала , и  ее  вывели. Я  тоже  руку  приложил.
Тушкова. У  тощенькой  богомолки  артрит , а  ты  ее  заломал , потащил…
Качкуев. Артрит?
Тушкова. Для  согревания  рук  они  и  летом  в  варежках  ходят. Или  это  зимой  случилось?
Качкуев. Где-то  на  Крещение… конечно , зимой. И  она  отнюдь  не  скелет , пудов  шесть  в  ней  живого  веса. Вчетвером  еле  выпроводили. Восстановить  справедливость , то  бишь  нас  урыть , с  чувством  она  обещала… тут  же  стало  поводом  для  тревоги. Поняли  мы , что  засланная  она , на  РПЦ  однозначно  пашет. Позволить  ей  сорвать  литургию  было  бы   умнее , не  поганили  бы  тогда  наше  имя , в  ментовку  бы  не  тягали… поражаюсь , что  дело  не  возбудили.
Билин. Перебор  шума  властям  ни  к  чему. На  защиту  своих  единоверцев  старообрядцы  бы  со  всей  страны  съехались.
Качкуев. Подтянулись  бы , думаю.
Билин. Пусть  не  первого  сорта , но  вы  все  же  православные. Притеснять  вас – в  разрез  с  национальной  политикой  идти. Свидетелей  Иеговы  у  нас  растоптали , а  вас  растоптать  не  санкционировали.
Качкуев. Не  ты  РПЦ  осадил?
Билин. Я  всегда  в  стороне.
Качкуев. Чиновники  федерального  уровня , подозреваю , вмешались. В  высшем  государственном  аппарате  староверы , я  слышал , есть.
Билин. Лично  я  слышал , что  в  кремлевской  братии  гомосексуалистов  в  избытке.    
Тушкова. Ну  чего  ты  как  не  в  России  живешь , он  же  стукнет  кое-кому , о  чем  ты  болтаешь , и  на  взятке  тебя  в  кабинете  возьмут.
Билин. Захотят - схватят. Я  под  стол  и  монетки  из  кошелька  не  ронял , а  они   чемодан  денег  оттуда  вытащат. В  материалах  напишут , что  принес  мне  их  военком…
Тушкова. За  что?
Билин. Придумают. Для  плантации  конопли  ему  понадобилась  земля , пользуясь  служебным  положением , я  ему  выделил… плантация  сфотографирована  и  подшита. Издали  на  картошку  похоже , но  это  конопля.
Качкуев. У  военкома  полно  связей , не  закроют  его , только  чтобы  тебя  подставить.
Билин. Для  родителей  призывников  военком  реальный  Господь  Бог. Сына  не  забирайте , и  мы  вам  жертвоприношение , соседского  мальчишку  на  вашем  алтаре  с  погонами  и  фуражкой  прирежем… для  больших  игроков , процессом  из  Москвы  управляющих , он  даже  не  разменная  пешка , головка  от  пешки  для  них  военком. Если  меня  решат  сбросить , на  заслуги  военкома  не  посмотрят , в  главные  обвиняемые  без  сомнений  определят.
Тушкова. Поэтому  о  пользе  молчания  я  тебе  повторю. Ты  ему  откажешь , и  он  в  отместку  телегу  на  тебя  накатает. Напишет , что  они  поставили  тебя  управлять , а  ты  кодлой  педиков  их  обзываешь.
Билин. За  ложные  порочащие  сведения  до  тюрьмы  он  докатится… отцу  Софронию  мне  приказать  доступ  на  продуктовые  рынки  вам  открыть?
Качкуев. Скажешь  и  не  ошибешься. На  бессмертие  души  поработаешь.
Билин. Безвозмездно?
Качкуев. Не  забывайся. С  продаж  мы  тебе  долю , а  Бог  к  этому  еще  и  спасение  души  тебе  бонусом? Устроился  ты  хорошо , но  не  настолько. Не  будет  тебе  спасения  за  поборы  твои. 
Билин. Удовлетворив  твою  просьбу , благое  дело  я  совершу. Я  прав?
Качкуев. Его  надлежит  совершать  без  личной  выгоды. Благодеяния  с  наваром  Господь  не  засчитывает.
Билин. Господь  знает , как  у  нас  все  устроена. Маслица  не  подольешь – шестеренки  не  закрутятся. Я  и  о  шестеренках  в  моей  голове  говорю. Предельно  честно  с  тобой  разговариваю. Переменить  позицию  отца  Софрония , ты  думаешь , просто? Отодвинуть  его  в  сторону  без  выплаты  компенсации – великий  дипломатический  труд , занесения  в  толстые  кожаные  книги  достойный. Бесплатно  мне  трудиться  прикажешь?
Качкуев. Долю  ты , возможно , получишь , но  о  спасении  души  забудь.
Билин. Не  стану  я  о  нем  забывать. Благое  дело  сделано! Улучшение  мира  произошло! Я  немножко  подзаработал , но  я  претворил  в  жизнь  добро. Истинное  добро , которое  без  меня  бы  здесь  не  воссияло. Кто  делает  зло  бесплатно , тому  ад , а  кто  добро  за  деньги , тому  тоже  в  аду  гореть?
Тушкова. Ты  его  озадачил.
Билин. А  раньше  он  меня. Разрушенную  усадьбу  выкупил , в  груду  камней  средства  вложил…
Качкуев. Дом  еще  крепкий. Про  развалины  необъективная  у  тебя  информация.
Билин. О  купце  Овсянникове  она  у  меня  точная. Из  староверов  он  был.
Качкуев. Выходит , тебе  известно , что  положительных  качеств  у  Виктора  Федоровича  Овсянникова  было  не  счесть – деловой , богобоязненный , вдов  и  сирот  пригревал…
Билин. Деловой  на  первом  месте!
Качкуев. Не  с  того  я  перечислять  начал , каюсь. Действительность  давит , приоритеты  нашего  чертова  времени  вдавливают… у  нас  в  губернии  никто  обездоленным  столько  внимания  не  уделял. Он  и  особенно  богатым  не  стал , поскольку  на  устройство  их  быта  огромные  суммы  со  счетов  списывал. Революция  застала  его  здесь.
Тушкова. В  Париже  он  бы  выжил.
Качкуев. Ему  бы  хоть  куда-нибудь , но  выехал  с  родины  он  не  успел…
Билин. Его  расстреляли? Я  не  в  теме.
Качкуев. В  предоставленных  мне  расстрельных  списках  его  нет.
Билин. А  они  сейчас  в  открытом  доступе?
Качкуев. Я , чтобы  ознакомиться , деньги  платил.
Билин. И  о  чем  это  нам  говорит?
Тушкова. Ни  о  чем. Доступ  закрыт – плати  и  смотри , открыли  они  доступ – несколько  лет  будешь  добиваться  на  документы  взглянуть. Для  ускорения  процесса  опять  же  плати  и  смотри. За  твои  деньги  половину  еще  и  не  покажут. 
Качкуев. Я , когда  просмотрел , о  том  же  подумал. Не  все  мне  списки  были  показаны.
Билин. И  что  ты  предпринял?
Качкуев. Доплатил.
Билин. Вопросы  наше  отечество  перед  нами , да , ставит , но  они  решаются. Кто  бы  отказался , чтобы  ему  доплатили?
Тушкова. Желательно  неоднократно!
Билин. За  твою  доплату  список  мы  тебе  полнейший , но  у  нас , оказывается , еще  завалялось…
Тушкова. Под  наиболее  секретнейшим  грифом…
Билин. За  подобные  материалы  без  дополнительной  доплаты  за  доплату  никак…
Качкуев. Овсянникова  в  последнем  списке  не  было , а  Овсяновых  сразу  двое.
Билин. А  Овсенянов  четверо. Армянских  игроков  в  водное  поло , обыгравших  команду  областного  ЧК  и  в  отместку  после  окончания  матча  расстрелянных. Схожие  фамилии  в  списке  ничего  о  твоем  Овсянникове  не  говорят.
Качкуев. Вместе  с  ним  и  его  старый  отец  в  те  дни  сгинул.
Тушкова. Обоих  расстреляли  и  зачем-то  под  чужими  фамилиями  в  список  внесли?
Качкуев. О  его  отце  я  начал  копать  и  нарыл  сведения , что  революции  в  противоположность  сыну  однозначным  другом  он  был. Обыкновенный  крестьянин , наемных  работников  не  держал , в  минуту  страшных  испытаний  поддержал  молодую  советскую  власть… деревенским  хором  руководил.
Билин. Народное  искусство  коммунисты  приветствовали.
Качкуев. Непросто , мне  думается , для  исполнения  постоянно  правильные  песни  подбирать. Старикан  для  советской  власти  он  свой , но  с  песенкой  промахнулся  и  за  околицей  его  шлепнули.
Билин. По  твоей  логике  его  убили  вместе  с  сыном.
Качкуев. А  в  чем  сложность? Купца  доставили  и  рядом  с  папашей  поставили.
Тушкова. Не  сын  отца  за  собой  потянул , а  отец  сына?
Качкуев. Существует  вероятность , что  их  вообще  не  расстреляли. Чекисты  были  продажными , за  взятку  отпустили , и  они  под  фамилиями  Буйков  и  Нанайский  в  Турцию  отвалили. Скорее , конечно , грохнули. Старика  Овсянникова  расстрелять  проблематично , он  же  чуть  ли  не  медаль  за  прогрессивную  деятельность  на  селе  получил… для  сокрытия  следов  заменили  на  Овсяновых. Упрямый  старик! Из  своей  хибары  в  усадьбу  к  сыну  не  переехал.
Билин. Родная  земля  не  отпустила.
Тушкова. А  сын  его  к  себе  звал? Может , они  с  отцом  двадцать  лет  не  разговаривали.
Качкуев. Что  бы  ни  случилось , человеку  нашей  веры  ни  пристало  к  отцу  злобу  питать. Я  убежден , что  он  отца  уговаривал , самую  светлую  комнату  ему  предоставлял , но  тот  из-за  упрямства  отказался.
Билин. Для  обыкновенного  православного  вы , господа  старообрядцы , отступники , раскольники , еретики. Сволочи , короче.
Качкуев. Увы , но  да. Весьма  мерзкое  отношение  веками  к  нам  формировалось.
Билин. Старик  Овсянников , он  ведь  не  из  староверов?
Качкуев. Московского  патриархата  пес  заблудший…
Билин. Псом  ты  его  показательно.
Качкуев. Заблудший  олень! Так  культурнее?
Билин. Сына , ставшего  старообрядцем , он  и  сыном , должно  быть , не  считал. В  своей  хибаре  сдохну , но  к  сыну-нечестивцу  поедать  тетеревов  в  сметанном  соусе  не  подамся!
Тушкова. Сын  для  него  незнакомец.
Билин. Верно , он  же  знать  его  не  хочет  и  не  знает , мне  тут  мужик  с  граблями  о  сыне  сказал , а  о  каком  сыне , у  меня  дочь  вроде  была… когда  усадьбу  ты  восстановишь , народ  в  нее  будешь  пускать?
Качкуев. Экскурсии? 
Билин. Европейские  замки  в  определенные  дни  двери  для  посетителей  открывают. Государство  обязывает.
Качкуев. Моя  усадьба  не  объект  исторического  наследия. Руки  вы  к  ней  не  тяните.
Билин. Доход  от  посетителей  тебе  бы  шел.
Качкуев. Ой , не  надо , вы  меня  мигом  прижмете , деньги  унюхав. Стоит  что-то  придумать , из-за  угла  появляется  наше  государство. С  твердым  намерением  тебя  ободрать. Усадьбу  я  только  для  себя  восстановлю.
Тушкова. Преемственность  староверов-домовладельцев. Качкуев. Приблизительно  так.
Тушкова. Дизайнером  интерьеров  ты  Кочерягину  позови.
Качкуев. Подруге  протекцию  делаешь?
Тушкова. Жанна  Кочерягина  виллу  председателя  местного  суда  оформляла. Он  остался  доволен. Достаточная  тебе  рекомендация?
Качкуев. Мне  бы  дырки  в  стенах  залатать , а  интерьер  потом…
Тушкова. Пригласи  Кочерягину! Если  проблем  ты  не  хочешь , ты  ее  позовешь.
Качкуев. (Билину) Она  с  твоего  одобрения  эту  Кочерягину  мне  навязывает? С  ее  собственной  инициативой  я  ее  пошлю , а  к  тебе , куда  деваться , прислушаюсь.
Билин. С  Кочерягиной  я  знаком.
Качкуев. И  что , брать  мне  ее?
Билин. Дело  твое.
Тушкова. А  почему  бы  тебе  за  Жанночку  не  замолвить? Я  бы  оценила.
Билин. Добрые  отношения  с  ним  мне  существеннее  выгод  госпожи  Кочерягиной. Не  смотри  на  меня  разъяренной  волчицей. Не  усложняй  себе  жизнь. Тебе  и  мне , нам  обоим , на  Кочерягину  положить. Ты  уяснила?
Тушкова. Ты  не  злись , зачем  ты  , мой  милый , злишься… к  чертям  собачьим  Кочерягину , в  жизни  тебе  о  ней  не  скажу. Ты  меня  поцелуешь?
Билин. Еще  подумаю. 



                Шестое  действие. 

  Оставленные  наедине  Осецкий  и  Сугнарева , пользуясь  моментом , на  диване  не  просто  сидят , а  несколько  друг  друга  тискают.

Сугнарева. Ты  побрился , но  тебе  и   щетина  идет…
Осецкий. Одноразовой  бритвой  я  бреюсь. Недели  три  ее  использую. Пока  позволяет , не  выбрасываю. 
Сугнарева. Выбрасывать  вещь , готовую  послужить – расточительство. А  я  не  знала , какая  у  тебя  бритва , электрическая  или  простая. А  где  ты  у  меня  бритву  кладешь?
Осецкий. С  собой  уношу.
Сугнарева. Боишься , что  можешь  не  вернутся?
Осецкий. Потерю  одноразовой  бритвы  я  бы  пережил. Я  не  каждую  ночь  у  тебя  провожу. Бритва  понадобится , а  она  у  тебя.
Сугнарева. У  тебя  что , запасной  одноразовой  бритвы  нет?
Осецкий. В  наборе  десять  штук  было. Сейчас  десятой  я  бреюсь. За  покупками  с  мужиками  поедем – новый  набор  куплю. Отец  у  тебя  деликатный.
Сугнарева. Очень  озабоченный  он  сегодня.   
Осецкий. Когда  ему  позвонили , он  не  нам  сказал  выйти , а  сам  вышел  поговорить.
Сугнарева. Я  видела , как  он  задергался.
Осецкий. Я  не  заметил.
Сугнарева. Он  же  не  телефон  выронил – в  глазах  слегка  промелькнуло… на  работе , наверное , неприятности.
Осецкий. От  того , что  я  себе  представлял , встреча  с  ним  отличается. Думал , он  под  кожу  с  расспросами  будет  лезть , а  он  больше  слушает.
Сугнарева. Мою  натужную  болтовню. Ты  не  особенно  подключаешься. Тебе  бы  прибавить  в  раскованности: он - генерал  ФСБ , но  ты  же  со  мной. Он  тебе  ничего  не  сделает. А  как  тебе  моя  мама?
Осецкий. Она  крайне  быстро  встала  из-за  стола.
Сугнарева. Была  не  в  аппетите.
Осецкий. С  отцом  почти  не  разговаривала.
Сугнарева. Поругались , скорее  всего. Ругаются  они  чуть  ли  не  шепотом. Я  с  детства  знаю – в  их  спальне  тишина , но  там , возможно , идет  жуткая  ругань. На  твою  шутку  о  пляшущих  монахах  она  улыбнулась.
Осецкий. Смущенно.
Сугнарева. Смеяться  над  церковью  у  нас  не  принято.
Осецкий. Икону  в  прихожей  я  видел. Что-то  мне  говорит , что  для  вида  висит. Для  православного  имиджа. Его  и  в  ФСБ  теперь  необходимо  поддерживать?
Сугнарева. Будь , кем  знаешь , но  показывай  верность. Не  иди  против  течения. Монахи  пляшут  на  дискотеке.
Осецкий. Ее  хозяин – их  приятель , бывший  монах.
Сугнарева. Обычных  людей  их  пляски  бы  не  разозлили. Пришли  и  пляшут , забавно  даже. А  кто  сам  из  монахов , с  негодованием  к  их  веселью  отнесся.
Осецкий. Я  в  постоянном  молитвенном  настроении  был , а  они , сволочи , дрыгаются!
Сугнарева. Он  для  этого  их  и  позвал.
Осецкий. Не  для  этого. Он  позвал  их  похвалиться , как  свое  заведение  он  сумел  раскрутить.  А  они  по  коктейлю  всосали  и  в  пляс  бросились. Под  зарубежную  танцевальную  музыку!
Сугнарева. Насиделись  в  кельях , размяться  мужиков  потянуло…
Осецкий. Он  их  выгнал. Отвязно  выплясывая  с  девками  в  мини-юбках , монашеское  одеяние  они  на  его  взгляд  опозорили. Убирайтесь  сейчас  же  в  обитель  нашу  благословенную!
Сугнарева. Машина  по  бездорожью  не  проедет , но  ноги  донесут… приглашать  нищих  монахов , чтобы  они  от  его  достатка  рты  пооткрывали? Это  отвратительно.
Осецкий. Нищета  в  тех  кругах  не  совсем  полная.
Сугнарева. У  настоятеля  сундуки  золотой  утвари , а  простой  монах  сигареты  у  прохожих  стреляет. В  зачуханном  населенном  пункте  возле  дачи  моей  подруги  увидеть  мне  выпало.
Осецкий. Хозяин  дискотеки , кстати , я  его  знал , любил  говорить , что  если  жизнь  в  Христе  тебя  тяготит , иди  дальше. Но  расстанься  с  Иисусом  честно. Не  носи  его  одежды  на  теле , никакой  души  в  себе  не  ощущающем.
Сугнарева. Почему  танцы  и  наличие  души  нельзя  совместить , я  не  понимаю. Монахи  плясали , ловили  позитив , Богу  за  счастливые  минуты  кланялись… а  хозяин  их  в  шею. Не  мужик , а  истеричка. (отцу) Полезно  поговорил?

   Вошедший  в  комнату  генерал  Сугнарев  мужчина  по  телосложению  хрупкий.

Генерал. Польза  чего-либо  зачастую  не  выпирает… червивый  гриб  ногой  по  дурости  собьешь , а  под  ним  жемчужина. На  тайник  ты  нарвался.
Сугнарева. Везучий  ты  человек.   
Генерал. Тебе  повезло , но  это  везение  впоследствии  может  обернуться  кошмаром. Тайник  принадлежал  нехорошим  людям. Они  тебя  вычислят  и  убьют. (Осецкому) Зная , что  ты  встречаешься  с  моей  дочерью , я  твое  уголовное  дело  поднял. Халтурная  работа.
Осецкий. Мне  говорили , что  умелый  адвокат  меня  бы  вытащил. Но  я  денег  на  него  не  нашел.
Генерал. Лишних  трат  избежал.
Осецкий. Он  бы  меня  вытащил. Я  бы  не  сидел!
Генерал. Тебя  бы  никто  не  вытащил. В  делах  подобного  рода  от  адвоката  ничего  не  зависит. Как  бы  следствие  ни  косячило , от  тюрьмы  тебе  было  не  уйти. Приличный  адвокат  дело  бы  развалил , но  судья  бы  и  из  обломков  каменную  клетку  для  тебя  выстроил. Занять  достойное  положение  в  обществе  судимость  тебе  не  помешает. В  какой  сфере  попробовать  себя  хочешь?
Осецкий. Работу  мне  предлагаете?
Генерал. Могу  устроить  тебя  в  банк.
Осецкий. Ремонтом  квартир  нормально  я  зарабатываю. И  начальников  надо  мной  нет.
Генерал. Женя  утверждает , что  вы  собираетесь  вступить  в  законный  брак. Мой  зять  не  должен  унитазы  за  деньги  ставить. Только  в  свободное  время. Как  хобби. Странное  хобби  дозволяется , а  грязная  работа , извини. Кроме  банка , местечко  в  охранном  агентстве  тебе  отыщу.
Осецкий. Рядовым  охранником  вам  вашего  зятя  и  в  страшном  сне  не  представить. Директором  меня  сразу?
Генерал. Директором  по  развитию.
Осецкий. Без  меня  оно  не  развивалось , а  со  мной  попрет? Что  же  я  придумаю , на  моем  знании  межмолекулярного  взаимодействия  стратегию , вероятно, выстрою…
Генерал. Совершенно  справедливо , чего  добру  пропадать - ты  выходец  из  науки , а  я  тебя  к  идиотам  охранным… научным  консультантом  тебя  пристроить? Им-то  тебе  работать  не  зазорно?
Осецкий. В  работе  мне  требуется  смысл.
Генерал. Стоять  на  страже  науки , иначе  говоря , истины , означает  быть  в  верхних  слоях  того  самого , упомянутого  тобой  смысла.
Осецкий. В  фирме , занимающейся  продажей  дверных  ручек , роль  научного  консультанта  формальна.
Генерал. В  дверные  ручки  я  тебя  не  запихну. Не  посрамлю  свои  генеральские  погоны. У  нас  неплохие  завязки  с  богатенькими  церковными  организациями…
Осецкий.  Последнее  место , где  научные  консультанты  нужны.
Генерал. Ты  бы  перед  их  шишками  выступал , разъяснял…
Осецкий. И  они  бы  меня  слушали? 
Генерал. Слова  человека , пришедшему  к  ним  от  нас , они  бы  даже  конспектировали. Впрочем , туда  я  тебя , конечно , не  могу , не  научным  консультантом… настучал  святейшему  бугру , он  выйдет  на  первейшего , и  раскаленное  масло  на  меня  польется. Я  отскочу , но  к  чему  мне  дергаться. Задача  нашего  ведомства  участвовать  в  подъеме  России  духовной. Церковь  плывет  заваленной  драгоценностями  баржой , а  мы  сторожевыми  кораблями. В  средствах  коммуникации  типа  рации  ты  разбираешься?
Осецкий. Неидеально.
Генерал. У  нас  и  относительных  специалистов  не  сыщешь. Нарисовано  грамотно , а  воплотить  некому. Деньги  вкачаем , сделанный  на  них  продукт  повертим  и  выкинем. Сумеешь  работающий  продукт  выдавать?
Осецкий. Мощь  ФСБ  укреплять? Создавать  для  вас  технику , которая  поможет  вам  невиновных  людей  в  тюрьмы  засовывать?
Генерал. Наша  деятельность  многогранна. Террористов  мы  ловим. Сегодня  около  двух  часов  дня  белорус  в  Новороссийске  с  бомбой  был  взят.
Осецкий. Что  за  белорус , зачем  белорусу…
Генерал. Международный  терроризм  нетрадиционные  фигуры  для  своих  целей  находит.
Сугнарева. Белоруса  религиозно  охмурили  или  заплатили…
Осецкий. Кто  заплатил?
Сугнарева. Их  штаб , спонсоры  озверелые…
Генерал. Ты , дурья  твоя  башка , на  нас  думаешь? Сунули  белорусу  бабки  и  сказали  ему  по  улице  с  бомбой  гулять?
Осецкий. Мысль , что  белорус  стал  чокнутым  исламистом , я  не  допускаю.
Генерал. Видимо , не  стал… помимо  денег , его  могли  использовать  втемную.
Осецкий. Сказали  сумку  картошки  куда-то  отнести  и  между  картошкой  бомбу  вложили?
 Сугнарева. Он  пошел , и  тут  вам  в  управлении  анонимный  звонок…
Осецкий. Хватайте  идущего  с  сумкой  белоруса! Изъятую  картошку  на  комитетский  корпоратив! Вы  его  долго  вели  или  подозрительного  субъекта  заметили  и  схватили?
Генерал. Не  моя  операция , не  знаю  деталей. Да  с  чего  ты  решил , что  белорус  исламистом  не  может  стать? В  закрытые  данные  залезу  и  цифры  тебе  в  нарушение  инструкции  предоставлю. Увидишь  тогда , сколько  белорусов  потенциальными  террористами  у  нас  числятся.
Осецкий. Ваша  база  для  меня  не  авторитет. Больное  воображение , будущая  личная  выгода , мало  ли  из  каких  соображений  людей  в  нее  вносите. Спецслужбам  постоянно  надо  активность  изображать. Бесконечно  предотвращать. Все  государственные  посты  заняли  сволочи , м-да , увы , предотвратить  не  удалось , зато  мы  схватили  готовящего  теракт  белоруса. Четверых  учителей  музыки  изловчились  поймать! Директору  школы  набрали , поинтересовались , кто  из  преподавателей  мутит  у  него  воду , он  на  учителя  музыки  указал. Русские  народные  песни  не  уважает , говорит , что  Стравинский  расцвел  не  на  Родине , «Петрушку» и «Весну  священную»  не  в  Рязани , а  на  проклятом  Западе  написал… вносим  учителя  в  базу. Наступил  месяц  в  плане  терроризма  пустой , рапортовать  не  о  чем , значит , заглянем  в  базу , подберем  симпатичную  жертву… учитель  музыки  Дульский.  Изобличим-ка  мы  Дульского  в  создании  взрывного  механизма , в  его  отсутствие  готовую  бомбу  под  диванчик  ему  положим… шик-блеск?
Генерал. Несерьезно.
Осецкий. И  мне  показалось , что  не  то. Попытка  свержения  законно  избранной  власти  компот  гораздо  вкуснее! Естественно , он  не  в  одиночку , несколько  коллег  к  нему  пристегнем , в  эпоху  массового  патриотизма  интеллигенция  доведена  до  отчаяния , в  зависимости  от  характера  ей  хочется  выть  или  стрелять… подбросим  автоматов , совместных  смонтированных  фотографий , вот  они , товарищ  прокурор , все  четверо. Не  окажись  мы  такими  умными , машину  губернатора  они  бы  расстреляли.
Сугнарева. Учителями  быть  они  могут , но не  музыки.
Осецкий. Музыки , именно  музыки!
Сугнарева. Учителями  музыки  женщины  обычно  работают. 
Осецкий. Введем  в  сюжет  женщин. Отмороженных  воительниц  за  справедливость  в  духе  испанской  гражданской  войны. Машину  губернатора  мы  изрешетим , выползающего  охранника  пощадим , а  кровососущую  мразь  добьем… за  ликвидацию  их  страшной  банды  к  Герою  России  кого-то  из  вас  представят.
Генерал. Звание  Героя  России  гарантий  от  пикирования  вниз  не  дает. Тебя  наградят , а  спустя  полгода  ты  на  заслуженном  отдыхе. В  лучшем  случае.
Осецкий. Генеральские  позиции , наверное , покрепче  прочих.
Генерал. Старшего  лейтенанта  выгонят  и  имя  забудут. С  генералом  сложнее. Генералы , как  правило , знают  кое-что , для  пенсионера  совершенно  лишнее.
Сугнарева. Тебя  на  пенсию  не  отправят. Для  вашего  шефа  ты  его  человек , не  станет  он  тебя  убирать.
Генерал. Убирать…
Сугнарева. Увольнять.
Генерал. Мы  стараемся , выкладываем  мозаику , она  сложилась , но  существуют  факторы , стирающие  ее  в  пыль. Ураган  не  смотрит , что  ты  там  выложил. И  как  филигранна  твоя  работа. Он  несет  тотальную  гибель. Ну  как  же  мне  тебя  все-таки  определить? Шел  бы  ты  в  банк. Кабинет  рядом  с  Женей  займешь. 
Осецкий. Я  в  курсе , что  они  за  что  деньги  в  банке  получает.
Генерал. Ты  так  ему  и  сказала?
Сугнарева. Соврать  ему  следовало? Заявить , то  на  моем  гениальном  финансовом  мышление  весь  банк  держится?
Генерал. Приукрасила  бы  себя , разве  неприятно , когда  вторая  половина  мощную  величину  в  тебе  видит… ты  в  банке  сидишь , а  он  не  желает. С  гонором  у  тебя  работяга.
Сугнарева. Папа! Не  зови  его  работягой  или  я  язык  тебе  откушу!
Генерал. О  размерах  твоей  нездоровой  влюбленности  я  догадывался. Над  нами  с  мамой  тонна  железа  теперь  зависла… ниточку  перережете , и  свалится. В  крематорий  нас  на  автобусе  повезут. Десяток  гитаристов  наигрывают  задорные  латинские  мотивы , вы , присев  на  наши  с  мамой  гробы , фотографируете  друг  друга  на  телефон  и  физиономии  получаются  смешнее  и  смешнее… кроме  установленной  платы , кислой  кладбищенской  тетке  пятьсот  долларов  сверху. По  случаю  праздника  забирай! Честные  люди  спят , а  вы  ночь  напролет  в  ресторане  освобождение  от  нас  с  матерью  отмечаете. Наследница  и  ее  горланящий  непристойные  песни  супруг. На  зоне  ты  в  самодеятельности  выступал?
Осецкий. Матерные  песни  администрацией  не  дозволяются.
Генерал. В  ресторане  оттянешься. Состояние  у  нас  немаленькое , и  оно  перешло  к  твоей  жене. А  она  в  тебе  души  не  чает.
Сугнарева. Тревожишься , что  твое  имущество  к  рукам  мы  прибрать  захотим?
Генерал. Ты , девочка , нас  любишь , но  чего  стоит  любовь  к  родителям , когда  любовь  к  мужику  тебя  охватила. Он  будет  на  тебя  давить , красоты  жизни  без  меня  и  без  мамы  расписывать , и  как  нас  извести , вы  придумаете. Предпосылки  несомненно  есть. Я  человек  системы , а  он  ее  ненавидит.
Сугнарева. Он  мне  скажет , и  я  вас…
Генерал. В  гости  забежишь , и  в  кофе  подсыплешь.
Сугнарева. Тебя  бы , отец , не  обольщаться. Ты  устал , но  ты  еще  поживешь! Мне  не  кажется , что  ты  можешь  такое  допускать – атмосфера  в  вашей  конторе , конечно , влияет , но  не  все  же  у  вас  в  параноиков  превращаются. Подозревать  тебя  в  этом  раньше  ты  поводов  не  давал. Если  при  мутных  обстоятельствах  ты  умрешь , ваши  копать , думаю , примутся?
Осецкий. Генерал  Госбезопасности – не  пастух  Николай. Почему  скопытился , государству  интересно.
Генерал. Мой  труп  скрупулезно  изучат. По  лабораториям  с  высокоточным  оборудованием  его  потаскают. Найденные  признаки  насильственной  смерти  приведут  наших  работников  к  вам.
Сугнарева. А  ты  говоришь , убьем  мы  тебя. Нас  же  поймают. 
Осецкий. Генерала  убили… а  кто  убил?
Сугнарева. Мы.
Осецкий. Попрошу  доказать. Остановка  дыхание  у  него  от  кем-то  вводимо  препарата , но  мы  ничего  не  вводили. Зарубежные  спецслужбы  ввели. Генерал  был  близок  к  раскрытию  исландского  шпиона , и  исландцы  через  своих  партнеров  по  НАТО… я  скажу , что  сомнительный  литовец  к  нему  заходил. В  кабинете  уединялись , вскоре  переходили  на  крик , предчувствуя  драку , я  намеревался  идти  разнимать , но  ты  меня  удерживала. Папа  сам  разберется , говорила.
Сугнарева. Литовца  я  им  подробно  опишу. Волосы  русые , взгляд  острый , правое  плечо  заметно  наклонено.
Генерал. Превосходно , доченька , кособокого  убийцу  отцу  придумала.
Осецкий. Не  убивал  он  вас. Чего  ему  перед  тончайшей  ликвидацией  на  всю  квартиру  с  вами  ругаться?
Генерал. Бытовуху  разыгрывал.
Осецкий. Он  же  вас  препаратом  прикончил.
Генерал. Помню  я  о  препарате , так  о  бытовухе  сказал… вслед  за  литовцем  на  меня  вышел  кто-то  еще?
Осецкий. Эстонец. Литовец  вас  проверял , а  эстонец  уже  замочил.
Генерал. А  его  проверка…
Осецкий. Ваши  моральные  качества  они  испытывали. Проверяли , способны  ли  вы  к  врагам  Родины  переметнуться.
Генерал. От  денег  я  отказался , и  меня  грохнули. Для  чекиста  очень  достойная  смерть.
Осецкий. Достойнее , чем  дочерью  и  зятем  быть  отравленным.
Генерал. Особенной  утраты  достоинства  я  здесь  не  вижу.
Осецкий. Вы  о  человеческом , а  я  вам  о  профессиональном. Угрозу  вы  проморгали. С  вашим  опытом  и  навыками  допустили , чтобы  вас  дешево  отравили. Мы  любители , а  вы  профи  и  вы  труп. Любая  репутация  рухнет. Кофе  вы  любите?
Генерал. Пью  по  утрам.
Осецкий. Пачку  молотого  я  вам  подарю. Она  герметичная , но  шприцем  можно  вспрыснуть.
Генерал. Я  посмотрю , что  ты  будешь  впрыскивать , если  я  сегодня  завещание  напишу. По  закону  мне  наследует  Женечка , а  по  завещанию  детский  дом  я  в  наследники.
Осецкий. Детишки  в  нем  миленькие , недаром  наше  управление  подумывало , что  генерал  у  нас  педофил…
Генерал. Безумный  бред! Ни  у  кого  и  близко  о  педофилии  не  промелькнет! Осецкий. О  ней  сейчас  столько  разговоров , волей-неволей  мысль  закрадется. Генерал. Пускай , согласен… к  детскому  дому  щедрость  не  проявлю. Дому  престарелых  все  завещаю.
Сугнарева. В  нем  доживает  семидесятипятилетняя  Людочка. Премудростям  половой  любви  она  меня , младшего  лейтенанта , обучала…
Генерал. Подобная  Людочка  у  многих  была.
Сугнарева. И  у  тебя?
Генерал. Ты  у  своего  будущего  мужа  о  его  прошлых  романах  выпытывай. А  у  отца  постыдись. Сообразил  я , Женечка , как  мне  кофе  спокойно  пить  и  булку  жевать. Наследнице  есть  из-за  чего  отца  убивать , а  простой  любящей  дочери? Я  позвоню , и  нотариус  через  часок  ко  мне  приедет. Наравне  с  моим  и  завещание  твоей  матери  нотариально  заверит.
Сугнарева. Умный  ты  у , папка , выкрутился  и  доволен…
Генерал. О  нотариусе  я  не  шучу.
Сугнарева. Ты  наследства  меня  лишаешь? 
Генерал. Я  отнимаю  у  тебя  соблазн. На  ваш  счет  уверюсь – завещание  перепишу. Думаешь , отдавать  деньги  чужим  людям  мне  приятно?
Сугнарева. (Осецкому) Заигрались  мы  с  тобой , кажется.
Осецкий. Я  тебя  прокормлю. Посоветовал  бы  тебя  со  мной  расстаться , но  и  тогда  тебя  из  наследниц  выкинет.
Генерал. Само  собой. Взамен  тебя  с  таким  свяжется , что  он  прямо  на  свадьбе  меня  в  туалете  задушит.
Сугнарева. Как  бы  я  тебя  без  всякой  свадьбы  не  задушила… насчет  нотариуса  ты  наврал.
Генерал. Ни  грамма  лжи. Сегодня  он  приедет.
Сугнарева. Слово  офицера?
Генерал. Слово  генерала!
Сугнарева. Куда  выше  оно  ценится… если  завтра  ты  подавишься  куском  торта , я  даже  нашей  дачи  не  получу?
Генерал. Торжественный  прием  пищи  у  меня  завтра  на  работе , да , намечается. Важных  сирийских  чекистов  будем  встречать. Направление  не  мое , но  за  стол , наверное , попросят. Сейчас  вспомнил , как  к  нам  люди  из  Северной  Кореи  пожаловали  и  мы  русскими  пельменями  захотели  их  удивить. Отведайте  нашей  национальной  кухни , то , на  чем  Россия  стоит… они  попробовали.
Осецкий. Впечатлились?
Генерал. Разочарованно  пробормотали: а-ааа , равиоли… наша  национальная  еда  им  по  итальянской  знакома.
Сугнарева. Еще  раньше  в  Китае  делали.
Осецкий. Не  в  Китае , а  везде. Простейшее  дело , кусочки  мяса  в  тесте , кто  тут  может  на  оригинальность  претендовать?
Генерал. Мы.
Осецкий. Понятно… 
Генерал. Мы  на  все  претендуем. Между  прочим , северные  корейцы  и  помимо  пельменей  страшно  привередливыми  мужичками  оказались.
Осецкий. Голодающему  народу  комфорт  ни  к  чему , а  сторожевым  собакам  от  режима  теплые  будки. А  наши  прилежными  учениками  сидят , уроки  впитывают… северные  корейцы  не  учиться  к  нам  приезжали.
Сугнарева. Учить?
Осецкий. С  оппозицией  они  у  себя  ловко  справляются. По  информации  оттуда  вся  их  нация  законченные  придурки , вождя  неуемно  славящая.
Сугнарева. Есть  и  недовольные.
Осецкий. В  лагерях  есть. Да  и  о  про  них  тебя  скажут , что  вероломной  политикой  США  они  недовольны.
Генерал. За  это  в  Северной  Корее  не  сажают , а  они  сидят.
Осецкий. Ой , проблема  разве  придумать , за  что  посадить. За  мелкое  воровство  посадили.
Генерал. На  двадцать  пять  лет? 
Осецкий. У  них  всего  очень  мало. Батон  хлеба  и  электрическая  лампочка  столь  ценны , что  двадцать  пять  адекватный  срок. Шикарную  систему  они  построили. Она  и  у  нас  была , но  со  смертью  Иосифа  Виссарионовича  развинтилось , разболталось , без  посторонней  помощи  не  восстановить. Хвала  Господу , учителя  еще  не  перевелись. Петр  Первый  с  просвещенного  Запада  выписывал , а  нынешний  правитель  к  Северной  Корее  обратился. Вы  же  не  станете  говорить , что  для  международного  антитеррористического  сотрудничества  вам  северные  корейцы  понадобились. Их  колоссальные  успехи  в  борьбе  с  внутренними  врагами  вас  привлекли.
Генерал. Я  тебе  никогда  не  понравлюсь.
Осецкий. Ребенка  из  загоревшегося  автобуса  вытащите – потеплею  я  к  вам. Ну  раскройте  мне  тайну , по  поводу  чего  вы  с  корейцами  консультировались. Подавление  оппозиционной  активности?
Генерал. Тайна  останется  тайной. Чего  бы  нам  об  искусстве  не  поболтать? Мы  с  женой  на  вечер  патриотической  песни  недавно  ходили.
Осецкий. Из  зала  не  подпевали?
Генерал. Возле  меня  чета  из  Генеральной  Прокуратуры  места  занимала , вот  они  в  припеве  подхватывали. Чета  голосистая , нетрадиционная… однополые  субъекты , давно  живущие  одной  семьей. Родственных  гостей  в  дворце  на  Рижском  шоссе  принимают.
Осецкий. Натуралы  туда  не  вхожи?
Генерал. При  твоем  ранге  не  ниже  генерала  тебе  там  всегда  рады. Я  бы  запросто  мог  напроситься. Но  иначе  как  по  заданию  не  поеду , не  люблю  неловко  себя  чувствовать.
Осецкий. С  кем  спать , их  дело , но  на  прокурорские  зарплаты  иметь  дворец…
Генерал. Тебя  что-то  удивляет?
Осецкий. Наглость. Взятки  везде  берут , но  у  нас  на  них  дворцы  строят. Бесстрашно  выпячивают , что  мы , мол , такие , с  небольшими  зарплатами  и  гигантскими  дворцами.
Генерал. Им  разрешено.
Осецкий. Персонально  разрешено? Ты , Иван , строй  дворец , а  ты , Степан , своими  мешками  денег  открыто  не  пользуйся?
Генерал. Верным  людям  позволено  у  нас  все. Вопрос  в  твоем  ощущении  собственной  устойчивости. Кто  уверен , что  не  пошатнется , на  условности  плюет , а  кто  оценивает  ситуацию  для  себя  не  столь  выгодно , не  дворцы , а  обыкновенные  домики  этажа  в  четыре  возводят. Тем  содомитам  из  Генеральной  беспокоится  не  о  чем. Их  сверху , я  вам  шепну , заметнейший  государственный  деятель  прикрывает.
Осецкий. А  слетит  их  покровитель?
Генерал. Не  слетит.
Осецкий. А  режим  сменится? 
Генерал. И  кто , думаешь , на  смену  придет? Честнейшие  прекраснейшие  люди? Страна  у  нас  в  пике , начнешь  выворачивать – фюзеляж  от  перегрузок  развалится. Летит  вниз , но  летит , до  земли  еще  в  принципе  далеко… я  глаза  от  ужаса  не  закрываю. Да , земля , да , конец , и  чего? Такова  история – конец  Вавилону , конец  Древнему  Риму… мне  один  подследственные  говорил , что  развал  России  наш  единственный  шанс. Или  при  нагнетаемой  патриотической  истерии  мы  все  в  дурдоме  окажемся. Россия  распадется , и  не  будет  висящей  на  стене  карты , с  ума  наш  народ  сводящей. Страна  у  нас  самая  большая , мы  огромны… а  сам  ты  кто? Ты  никто. Но  страна  у  нас  гигантская… а  жил  бы  ты  в  Воронежской  или  Саратовской  республике , безумие  бы  тебе  не  грозило. Страны  вокруг  равные , и  ты  лучше  всех  себя  не  считаешь , на  здоровую  голову  оцениваешь  законы , условия , быстро  подмечаешь  ущемление  прав , хорошо  оплачиваемой  работой  на  себя  и  свою  семью  двигаешь  вперед  экономику , к  правителю  относишься  не  как  к  царю , а  как  к  временному  чиновничку , с  возложенными  на  него  обязанностями  не  справляется , новые  больницы  и  школы  не  открывает , с  соседями  не  ладит  и  деньги  на  вооружение  высасывает – без  сожалений  прочь. А  если  дружкам , обирая  стариков , деньги  по  карманам  сует…
Осецкий. Уголовное  дело.
Генерал. Уголовное   дело , естественно , завели. На  человечка , вышеизложенные  размышления  в  интернет  выложившего. Впаяют  ему , будьте  уверены , основательно.
Сугнарева. Тебя  при  Александре  карателем  себя  не  выставлять… не  способствует  вашего  сближению.
Генерал. С  нашим  грядущим  антагонизмом  я  смирился. Дай  бог , какую-нибудь  услугу  ему  окажу , и  он  ко  мне  слегка  проникнется. Ничего  не  надо?
Осецкий. Приструнить  бы  кое-кого… на  криминальную  сферу  влияние  вы  имеете?
Генерал. К  нам  все  вообще-то  прислушиваются , но , смотря , какой  он  бандит. Если  от  него  в  Администрацию  Президента  доля  идет , подвергать  риску  свои  зубы  я  не  буду. Ни  за  что  обломаю. При  достаточных  масштабах  всякий  поискать  крышу  у  них  может.
Осецкий. Деньги  решают…
Генерал. В  Москве  нужно  учитывать  фактор  мэрии , для  особых  поручений  некоторые  банды  при  себе  держат… говори , что  за  парень , пробью  я  его.
Осецкий. Из  Рязани  он  гопник. По  чуть-чуть  в  столице  грабежами  клюет.
Генерал. Столь  неказистому  братку  в  борьбе  с  нами  рассчитывать  не  на  что. Что  он  посмел  тебе  сделать?
Осецкий. С  мужиком  из  моей  бригады  в  Рязани  подрался. В  драке  огреб  и  ужасную  месть  задумал. В  Москве  как-то  на  нас  вышел , у  нашей  съемной  квартиры  я  его  рыскающим  заметил… из  квартиры  мы  срочно  съехали. В  микроавтобусе , смешно  сказать , поселились. Не  хочется , чтобы  моего  приятеля  он  пришил. В  Рязани  он  ходил  со  стволом. Вряд  ли  в  Москве  только  с  пачкой  сигарет  ходит.
Сугнарева. Лезть  под  пули  ты  мне  не  вздумай. С  квартиры  сбежали  и  дальше  этому  следуйте. Не  думала  я , что  ты  побежишь… серьезно , я  очень  рада , что  ты  не  геройствовал. 
Осецкий. Ворвись  он  к  нам  с  пистолетом , я  бы  прикрылся  стулом  и  побежал  не  от  него , а  к  нему. Но  у  меня  было  время  уйти  и  людей  увести.
Генерал. Ты  поступил , как  боевой  командир. О  своих  людях  позаботился.
Сугнарева. Вместо  отступления  командиры , бывает , вступают  в  бой…
Генерал. Кровавого  фонтанчика  из  пробитой  шеи  твоему  Александру  ты  желаешь?
Сугнарева. Я  не  о  нем , а  в  принципе. О  командире  вообще.
Генерал. К  командиру , выведшему  безоружных  солдат  из-под  огня  противника , упреков  быть  не  может. Закончились  патроны. Чем  им  отстреливаться?
Сугнарева. Враг  наступает.
Генерал. С  толковым  командованием , обеспечившим  войска  патронами  и  горючкой , чего  бы  ему  не  наступать. 
Сугнарева. Врага  нужно  остановить.
Генерал. Отступят , возьмут  патроны  и…
Сугнарева. Отступление - трусость!
Генерал. Предлагаешь  остаться  и  дать  себя  перестрелять?
Сугнарева. Вечной  славой  себя  бы  покрыли…
Генерал. Господи , какой  ужас. (Осецкому) Ты  мой  шок  разделяешь?
Осецкий. Выявилось  словно  снег  на  голову. Я  не  замечал , что  у  нее  мозги  настолько  промыты.
Генерал. Телевизор  она  смотрит , а  если  ты  это  делаешь , ты  пропал. Работа  над  тобой  беспрерывно  ведется. Стоишь  под  флагом – за  флаг  сдохни , Сталин  дал  приказ – ищи  танк  и  даже  без  гранаты  под  него  бросайся…
Осецкий. Надейся , что  гусеницу  повредишь.
Генерал. Ни  на  что  не  надейся! Приказ  тебе  зачитали , и  ты  теперь  не  ты , а  правительственный  кусок  мяса. Я  свою  доченьку  всем  расхваливал , а  она  у  меня  дурочка!
Сугнарева. Я  с  рождения  живу  с  мыслью , что  отец  у  меня  офицер. Однако  офицер  особенный , совершенно  не  героический , лет  в  семь  хотела  тебя  штурмующим  крепость  представить , но  не  получилось  у  меня. Его  приятеля  от  бандиты  ты  защитишь?
Генерал. Улажу  я  с  бандитом.
Сугнарева. (Осецкому) Передай  своему  приятелю , что  он  вне  опасности.
Осецкий. Хорошо.


                Седьмое  действие.   

  Ревет  бензопила , стучит  молоток , перетаскиваются  доски , Зунин , Лебяжков  и  Банчин  у  распахнутой  двери  во  двор  работают  в  обшарпанном  объемистом  холле.

Банчин. Через  пару  недель  в  божий  вид  мы  тут  все  приведем.
Лебяжков. С  канализацией  повозится  придется.
Банчин. Я  насчет  канализации  не  верил. Считал , что  наш  старовер  трубу  во  двор  канализацией  называет. А  увидел  систему  сложную… купец  для  себя  постарался , Европу , наверное , опередил.
Зунин. Не  опередил.
Банчин. Ну  лучшее  позаимствовал.
Зунин. Личность  духовная , но  удобства  ценил.
Банчин. Он  деньги  делал. Он  же  не  оторванный  от  жизни  старец , который  на  улицу  сбегает , на  дырке  посидит  и  опять  возвышенному  предается. Он  обыкновенный  деляга , только  верующий. Сейчас  это  необычно , но  раньше , говорят , случалось.
Зунин. Раньше , наверное , было  можно  бизнес  честно  вести. Родное  государство  так  не  душило. О  каком-то  расцвете  в  начале  прошлого  века  звенели  где-то… вроде  бы  догоняли  мы  тогда  остальной  мир.
Лебяжков. А  в  чем  мы  от  него  отставали? Военных  побед  недостаточно  что  ли  одерживали?
Зунин. Душа  населения  у  нас  победная , а  вот  на  душу  населения  маловато  приходится. Когда  у  народа  вконец  живот  свело , душу  от  задвинул  и  революцию  закатил. Эту  усадьбу , удивительно , что  не  сожгли.
Банчин. Да. Она  принадлежала  староверу , но  народ  ее  не  тронул.
Зунин. В  момент  поджогов  народ  не  волновало , старовер  ты  или  кришнаит. Разуверился  в  боге  народ. Из  чисто  человеческих  соображений  кого-то  жгли , а  кого-то  жалели.
Лебяжков. Народные  нужды  учитывал , на  водку  давал…
Зунин. Не  спалим  тогда  мы  тебя?
Лебяжков. А  что  его  тогда?
Зунин. За  одежду  чистую , за  жилище  с  канализацией , за  упряжку  в  три  вороных  коня. Стаканом  водки  откупиться  от  народа  задумал? Дешево  же  ты  нас  ценишь!
Банчин. Его  усадьбу  тем  ни  менее  не  сожгли. Охрану , вероятно , выставил.
Лебяжков. Кто  сунется , тому  в  башку  приказал  стрелять?
Банчин. Крестьяне  с  факелами  бегут , а  охрана  с  винтовками  их  поджидает.
Зунин. Не  по-христиански  в  несчастную  бедноту  из  винтовок  шмалять. Перед  богом  не  отмоешься.
Банчин. В  усадьбе  у  него  старинные  церковные  книги , любимый  иконостас – что  осквернению  бы  не  подвергли , то  сожгли. Наш  Александр  про  захваченный  большевиками  Зимний  Дворец  говорил. Молельные  комнаты  всех  прежних  царей  с  дерьмом  и  мочой  познакомились. Купец  не  крестьян - приближающихся  демонов  он  видел. Приказ  открыть  огонь , перекрестившись  как  перед  боем , отдавал.
Лебяжков. Охрану  он  крутую  нашел. Тут  же  не  те  крестьяне , что  при  царе , они – новая  власть… власть  рабочих  и  крестьян.
Банчин. Власть  комиссаров.
Лебяжков. Но  хозяевами  полей  стали  крестьяне.
Банчин. У  хозяина  есть  полномочия  выйти  в  поле. До  заката  солнца  с  поля  не  уходить. Домой  себе  с  поля  ничего  не  забирать. Вкалывать  в  поле  не  желаешь - ковыряйся  формально. Переехать  в  город , чтобы  на  заводе  трудиться? Из  приемной  председателя  пошел-ка  ты  к  собачьим  чертям. Никуда  ты  не  уедешь. В  поле  иди!
Лебяжков. До  заката  не  уходи… крестьяне  не  хозяева , но  они  же  не  профессора  противные  и  не  банкиры  гнусные , они , как  бы  сказать…
Зунин. Олицетворение  взявшего  власть  народа.
Лебяжков. Оно! И  охрана  не  испугалась  это  олицетворение  перебить. (взглянув  на  улицу) Господи , девок  привел…
Зунин. Потертые  шкатулки  с  секретом  как  обухом  по  темени  нам  привез. У  магазина , видимо , подцепил. Не  за  деньги?
Лебяжков. Мы  деньги  ему  на  еду , а  он… очень  недорого  они  в  таком  случае  стоят.
Банчин. Нищета  кругом. Заходить  они  думают?
Лебяжков. Не  дворе  же  они  заехали  посмотреть. Наружность  у  них  не  проституток.
Зунин. Ты  об  их  фигурах?
Лебяжков. Проститутки  ярко  накрашены.
Зунин. Нет  у  них  средств  на  косметику. Нищета  кругом , сказали  же  тебе.
Банчин. Если  они  проститутки , побольше  им  заплатим.
Лебяжков. Я  с  проститутками  не  сплю.
Банчин. Поможем  обычным  женщинам.
Лебяжков. За  секс  с  нами  поможем?
Банчин. В  бригаду  поработать  возьмем. Женские  руки  нам  пригодятся. Всем  привет!

   Обогнавшие  Курылина  женщины  немолоды , нестары , в  Елене  Сазонтьевой  какой-то  шарм  виден , а  в  Тагдеевой  и  Челушкиной  нет.

Челушкина. Здравствуйте…
Зунин. Привет…
Курылин. Привет , мужики. Я  к  вам  с  прекрасными  гостьями. У  магазина  познакомились.    
Зунин. Мы  догадались , где. Продукты  купил?
Сазонтьева. Я  заставила  его  все  по  списку  еще  раз  проверить. Чтобы  не  получилось , что  его  встреча  с  нами  без  еды  вас  оставила.
Тагдеева. Разволновался  и  майонез , ха-ха , забыл!
Челушкина. А  они  крутые  яйца , ха-ха , в  майонез  окунать  хотели!
Сазонтьева. Он  и  яйца  купил. Два  десятка  написано – два  доставлено. Раньше  у  нас  яйца  в  магазине  никто  не  покупал , у  многих  куры  были  и  яиц  на  продажу  полно. Сейчас  только  магазин.
Зунин. И  куда  куры  делись?
Челушкина. Какие  куры , людей  о  окрестностях  почти  не  сыщешь , кому  кур  держать…
Зунин. Вы  бы  и  держали.
Тагдеев. Не  представляет  мужичок , что  говорит.
Челушкина. Они , городские , на  своей  планете  существуют.
Сазонтьева. В  чуть  теплых  деревнях , типа  нашей , кур  разворовывают. Замок  сломают , и  перышки  выметай , курочек  вспоминай.
Лебяжков. Поселили  бы  их  в  доме  вместе  с  собой.
Челушкина. Демон  твоими  устами  вещает…
Тагдеева. Да  не  услышит  тебя  Зина  Прокофьева. А  то  вскрикнет , и  в  штаны  ты  наложишь.
Лебяжков. С  чего  мне  бабских  криков  пугаться , не  я  ли  женат  и…
Тагдеева. С  того  света  она  вскрикнет!
Сазонтьева. Пришедшие  за  курами  бандиты  ее  жизни  лишили. Они  были  бы  не  против  бескровным  воровством  ограничиться , но  тетя  Зина  припрятала  кур  в  избе.
Тагдеева. И  кто  же  ее  надоумил…
Челушкина. Из  приезжих  кто-то , водяной  Матвей  их  топи!
Сазонтьева. При  всем  хорошем  к  вам  отношении  приезжих  мне  не  обелить. Наши  люди  здешней  обстановки  нанюхались , не  посоветовали  бы  они  ей  такое.
Тагдеева. Да  и  не  послушалась  бы  она  никого  из  наших. Она  деревенщина  и  мы  деревенщина , чему  мы  научить  ее  можем!
Челушкина. У  городских , разумеется , мозги  более  полно  наполнены…
Тагдеева. Лишь  к  городским  словам  ухо  оттопыривать  буду. Раз  и  навсегда  она  для  себя  решила!
Челушкина. К  ней  из  Рязани  парнишка  прикатывал…
Тагдеева. Великий  советчик  определенно! Алексей  он  вроде…
Челушкина. Не  Матвей?
Тагдеева. Ты  права , не  я… да , Матвей.
Банчин. И  водяной  у  вас  Матвей?
Сазонтьева. Имена  одинаковые , но  судьбы  дай  бог , чтобы  разными  были…
Тагдеева. Наша  речушка  всякого  неумелого  купальщика  проглотит. Что  первого  Ферапонта , что  второго  Матвея.
Челушкина. Не  посмотрит  она , конечно , что  Матвея  уже  брала. Матвей  подвернется – Матвея  сожрет.
Зунин. Меньше  водки  жрать  надо. В  речушке  по  колено  не  будете  тогда  тонуть.
Сазонтьева. Матвей  трезвым  полез.
Челушкина. На  день  его  последнего  купания  три  месяца  в  завязке  находился!
Сазонтьева. С  юности  и  до  поздней  зрелости  пил  он  по-черному , но  потом  бросил. Семью  захотел  создать.
Тагдеева. У  нас  бы  он  и  с  бутылкой  в  руке  нашел  на  ком  жениться.
Сазонтьева. Женщины  у  нас  нетребовательные. Но  он  своей  женой  женщину  не  из  нашей  деревни  видел.
Челушкина. Мечтал , идиот , что  городская  на  него , алкаша , польстится!
Сазонтьева. Но  пить  он  же  бросил…
Челушкина. На  пределе  он  был , не  развязывая. Еще  бы  сутки-другие , и  его  шатающееся  тело  опять  бы  нам  везде  попадалось.
Тагдеева. Мужики  напьются  и  в  избе  валяются , а  Матвей  любил  побродить…
Челушкина. Счастье , наверно , искал. Спьяну  в  него  поверит  и  на  поиски. Я , помню , его  окликаю , а  он  башку  ко  мне  не  поворачивает!
Тагдеева. Он  же  не  тебя , а  счастье  искал.
Челушкина. Меня  не  оценил , и  его  упустил. Был  бы  со  мной  самым  счастливым  во  всей  деревне!
Сазонтьева. Он  и  так  им  был.
Челушкина. А  зачем  он  счастье  искал?!
Сазонтьева. Быть  счастливее  кого-то  из  нас  не  значит  быть  счастливым. Когда  он  утонул , сколько  в  деревне  нас  жило?
Челушкина. Человек  двадцать. Степаныч  умер , а  Лиза  Шурова  оставалась , она , кажется , позже  уехала…
Сазонтьева. Где-то  двадцать  бедолаг. Еле-еле  выживающих  русских  людей  с  головой  вечно  опущенной. Назови  мне  того , кто  в  смысле  получаемой  и  ощущаемой  радости  над  Матвеем  возвышался.
Челушкина. Из  радости  у  нас  телевизор  посмотреть…
Сазонтьева. У  кого  он  исправен , те  смотрят. Мой  сломался.
Тагдеева. Я  тебя  к  себе  постоянно  зову  телевизор  посмотреть.
Челушкина. И  ко  мне  заходи!
Сазонтьева. О  проблемах  с  телевизором  я  властям  написала. Верю , что  бесплатно  починят.
Тагдеева. У  нас  бесплатно  и  покосившийся  столб  для  электричества  выправлять  отказываются…
Челушкина. Скидываться  говорят!
Тагдеева. Он  упадет , провода  порвутся , током  кого-нибудь  убьет. Солидные  люди  здесь  не  появляются , а  нас  им  не  жалко. Дармовая починка телевизора , сказки  сказочные…
Сазонтьева. По  телевизору  выступает  наш  президент. О  государственных  целях  и  задачах  уставившийся  в  экраны  народ  информирует. Меня  нашего  президента  не  послушать , не  посмотреть  на  него , обделенной  себя  я  чувствую… он  говорит , а  я  даже  не  знаю , о  чем.
Тагдеева. О  нашей  силе  он  говорит. 
Сазонтьева. А  я  об  этом  даже  не  знаю! Депутату  Маркелову  я  написала  и   предупредила  его , что  если  мое  техническое  средство  для  узнавания  президентских  мыслей  не  починят , я  самому  президенту  жалобу  на  него  напишу. Денег  на  ремонт  телевизора  у  меня , господин  президент  нет , а  у  депутата  Маркелова  четыре  квартиры  и  шесть  джипов , но  смешную  сумму , чтобы  я  могла  слушать  ваши  мудрые , наполненные  любовью  к  России  речи , депутат  Маркелов  мне  не  выделил. Хитроумно  я  сочинила? Испугался , думаете , депутат? 
Челушкина. Как  бы  он  всю  деревню  не  приказал  ликвидировать…
Тагдеева. Не  волнуйся , не  столь  он  силен.
Челушкина. А  губернатор?
Тагдеева. У  губернатора  силы  побольше.
Челушкина. Губернатору  не  пиши! Не  заставляй  всех  нас  за  твою  хитрость  платить!
Сазонтьева. Без  смелости  мы  ничего  не  добьемся… вы  и  в  нашу  речку  зайти  боитесь! Надоели  вы  мне  с  вашими  страхами , что  Матвей  вас  утянет.
Тагдеева. У  нас  мужчины  теперь  появились. С  ними  купаться  пойдем.
Челушкина. Водичка   у  нас  прохладная , но  приятная. Сходим  вечером  окунуться?
Курылин. Понятно , сходим!
Зунин. Ваш  Матвей  нас  во  всяком  случае  не  остановит. А  откуда  у  вас  в  мозгах  укрепилось , что  в  реке  водяной , и  он  Матвей?
Тагдеева. Течение  реки  издает  звуки , напоминающие…
Челушкина. Под  водой  особенно  слышно.
Сазонтьева. С  головой  погрузишься  и  там , надо  признать , поразительно  отчетливо.
Челушкина. «Я  Матвей , я  Матвей»!
Сазонтьева. Скорее  всего , мы  хотим  это  слышать  и  слышим…
Челушкина. Мы  не  хотим!
Сазонтьева. Ты  вспомни , с  чего  началось. Матвей  утонул , а  ты  через  несколько  дней  освежиться  на  речку  пошла. Или  о  Матвее  на  берегу  погрустить.
Челушкина. Погрустить…
Сазонтьева. Но  в  воду  ты  залезла.
Челушкина. Припекало-то  жутко , лишь  конченая  идиотка  была  бы  на  берегу  и  не  окунулась.
Сазонтьева. Ты  залезла  и  тебе  под  воздействием  твоих  мыслей  показалось , что  движение  под  водой  создает  звуки…
Челушкина. «Я  Матвей , я  Матвей»!
Сазонтьева. О  звуках  ты  рассказала  нам , в  воду  мы  стали  забираться  с  невольным  настроем  что-то  услышать… а  зимой  он  куда  девается? В  толще  льда  сидит?
Тагдеева. Перед  приходом  морозов  водяные , я  думаю , уплывают  туда , где  вода  никогда  не  замерзает.
Челушкина. В  море  перезимует  и  домой  устремляется.
Курылин. Перелетные  птицы  фактически!
Банчин. Птичка  крыльями  помашет  и  километра  нет , а  у  водяного  руки  отвалялся , пока  он  километр  проплывет…
Зунин. А  до  моря  ему  неблизко.
Банчин. Месяцев  десять  грести.
Зунин. Чтобы  не  попасть  в  ледяной  плен , в  море  ему  надо  быть  примерно  в  ноябре. Выплывать  примерно  в  марте. И  сразу  назад…  поплывет , упрется  в  лед… если  сразу  опять  в  море  плыть…
Лебяжков. У  меня  голова  закружилась!
Зунин. Подсчеты  непростые , охватывающие  этот  год , следующий… поплывет  в  сентябре – до  морозов  не  выберется…
Банчин. До  моря  он  за  пять  минут. 
Зунин. Каким  образом?
Банчин. Немыслимую  скорость  включает.
Челушкина. Как  наше  секретное  подводное  оружие?
Тагдеева. К  его  разработке  мы  уже  приступили.
Челушкина. У  нас  на  вооружении  оно  уже  стоит!
Банчин. Мы  здесь  оторваны , новости  проходят  мимо  нас… телевизору  вы  верите?
Тагдеева. Ничему  не  верить – безверие  придет!
Банчин. Жуткое  дело  безверие…
Тагдеева. Понятно , что  жуткое! У  народа  был  бог , а  нынче  телевизор… а  у  нее  телевизор  не  работает.
Курылин. Все  равно  что  бога  у  нее  отняли. Хлипкое  он  божество. Икона  висит  и  висит , а  телевизор  заискрился  и  погас. Пригласишь  меня  в  гости – попробую  тебе  починить.
Сазонтьева. Одного  тебя?
Курылин. Они  в  технике  не  слишком  разбираются , только  мешать  мне  будут. Адрес  мне  дашь – загляну.
Сазонтьева. У  нас  табличек  с  номерами  на  домах  не  осталось.
Курылин. Приметы  дома  мне  скажи , и  я  отыщу. А  таблички  куда  подевались? 
Сазонтьева. Они  у  нас  красивые  были. Ручная  деревянная  работа. Один  умелец  давным-давно  сделал.
Тагдеева. По  имени  его  что  ли  назови.
Сазонтьева. Николай  Станиславович…
Тагдеева. Николай  Станиславович  Гуровицкий. На  пенсию  вышел  и  для  всей  деревни  расстарался , циферки  из  дерева  вырезал. С  войны  пришел  с  контузией , но  ум  ясный , руки  золотые.
Челушкина. А  нынешние  никакой  войны  не  нюхали , а  как  контуженные!
Сазонтьева. Проблема  не  только  наша , не  только  деревенская…
Челушкина. А  я  совсем  не  о  деревне  говорю!
Сазонтьева. О  стране  в  целом?
Челушкина. Говорить  такое  о  стране  я  поостерегусь , посадят  еще… вы-то , мужики , в  тюрьме  не  сидели?
Курылин. Наш  главный  сидел. Он  сейчас  не  с  нами , у  него  свадьба  в  Москве  намечается. Я  тоже  против  официальных  отношений  не  возражаю.
Сазонтьева. Ты  мне  говоришь?
Курылин. В  гости  я  к  тебе  бы  зашел.
Зунин. А  что  с  номерами-то  стало? Сгнили  ваши  деревянные  номера?
Сазонтьева. Покупатель  на  них  в  Рязани  обнаружился. Заслал  к  нам  скупщика , и  тот  больше  половины  сразу  с  собой  увез. Отказавшимся  продавать  сказал , куда  привозить , если  надумаем.
Тагдеева. Ты  до  последнего  держалась.
Сазонтьева. Душа  болела , но  когда  денег  на  самое  необходимое  нет , сопротивление  души  преодолевается. Не  хочешь  попробовать  угадать , какой  номер  у  меня  был  прибит , а  потом  оторван?
Курылин. Ну  угадаю  я , и  чего  мне  за  это?
Сазонтьева. Ты  не  угадаешь.   
Курылин. Надежда  у  тебя , что  не  угадаю , да? Незачем  угадывать  мне  в  таком  случает , пустая  затея…
Сазонтьева. Ты  без  обещаний  с  моей  стороны  угадать  попытайся. Детская  игра  как  будто.
Курылин. Мы  не  дети…
Сазонтьева. Ладно , угадаешь – я  посмотрю , чем  тебя  наградить. Но  не  угадаешь - попрошу  от  меня  отстать.
Курылин. Ты  хочешь , чтобы  я  от  тебя  отстал? Происходящее  на  нашей  планете  для  меня  все  больший  секрет! С  какой  целью  вы  к  нам  заявились , разве  не  с  мужиками  знакомиться?
Челушкина. Знакомство  не  в  конце  списка  стояло…
Тагдеева. О  приехавших  мужиках  узнали  и  встрепенулись…
Сазонтьева. Я  приехала  на  усадьбу  взглянуть. Порадоваться , что  восстанавливать  ее  начали. Мы  же  еще  девчонками  сюда  бегали , прятки  разные  затевали…
Тагдеева. Я  не  бегала.
Челушкина. Конечно , ты  же  где-то  на  Севере  в  школе  училась! Из  Нарьян-Мара  тебе  сюда  бежать?
Тагдеева. Я  в  Нарьян-Маре  в  жизни  не  была!
Челушкина. Обидится  сейчас…
Тагдеева. Пожалуй , обижусь!
Челушкина. Неточно  мне  вспомнилась , не  обязана  я  в  деталях… небо  коптила  не  в  Нарьян-Маре , а…
Тагдеева. В  поселке  Африканда!
Лебяжков. Господи , что  за  место…
Зунин. Невероятно  страна  наша  обширна  и  самобытна…
Челушкина. А  про  Африканду  ты  мне  раньше  говорила? Впервые , по-моему , о  ней  слышу.
Тагдеева. Говорила  я  тебе , даже  не  думай , что  не  говорила. Милая  моя  Африканда! Кольская  АЭС  и  рассветы  чарующие… я  тебе  говорила , а  ты  на  меня  глядела  и  слушала!
Челушкина. У  меня  мысль  об  Африке , вероятно , пошла…
Тагдеева. Значит , не  слушала  ты  меня!
Челушкина. За  мной  не  водится  слова  собеседников  мимо  ушей. Убей  меня , но  абсолютно  твоя  Африканда  не  отложилась. Может , параллельно  собственные  важнейшие  раздумия  захватили. В  каком  регионе  она , извини , в  крайнем  каком-нибудь?
Тагдеева. В  Мурманской  области. Рядом  с  озером  Пинозеро.
Зунин. Озеро  Пинозеро?
Тагдеева. Да , Пинозеро. Озеро , как  озеро! Жили  бы  там – не  усмехались. Тяжелые  условия , в  декабре  продолжительность  светового  дня  двадцать  минут…
Лебяжков. Ничего  себе.
Тагдеева. Заполярье!
Банчин. Осудить  тебя  за  то , что  ты  из  Африканды  свалила , ни  у  кого  рот  не  откроется.
Тагдеева. Свалить  оттуда  все  мы  были  готовы , но  куда? На  что? Начальство , конечно , не  бедствует , а  народ  во  дворе  соберется  и  обсуждает , из  чего  бы  суп  сварить. Говяжьи  кости  есть , проблема - из  этих  костей  уже  варили…
Челушкина. Во  второй  раз  навара  не  будет.
Тагдеева. Еловые  ветки  навара  не  дают , но  аромат  хвойный , русский  аромат… нужно  обязательно  процедить , чтобы  иголки  не  попали. Я  не  придумываю , была  у  нас  баба , из  еловых  веток  варившая. Ветки  после  Нового  года  остались , а  деньги  за  новогодние  праздники  до  копейки  потратили. И  все  продуктовые  запасы  пожрали. С  отчаяния  или  с  перепоя  ветки  она  в  кастрюлю  и  на  конфорку  ее. Кто  ел , не  нахваливал , но  и  не  отравился  никто. Или  помер  у  нее  кто-то. Помню  похороны , ту  бабу  на  похоронах… кого  же  хоронили? Татьяны  Вавиловой  мужа! На  атомной  станции  он , бедолага , работал.
Лебяжков. Работать  там , выходит , риск?
Тагдеева. А  то  не  риск!
Лебяжков. Требования  безопасности  соблюдай  и  радиации  не  нахватаешь…
Тагдеева. Люди  на  нашей  АЭС  осторожнее  некуда. Здоровенное  кладбище  осторожных… при  деньгах  ты  собрался  и  поехал , а  без  денег? Квартирки  у  нас  копейки  стоят , продашь  и  купишь  кубометр  досок , на  спине  куда-нибудь  перетаскивай  и  лачугу  сколачивай… малоценная  в  Африканде  недвижимость. Мизер , хорошо , покупай  за  мизер , но  и  за  мизер  покупателей  не  отыщешь! Мне  повезло , мужичок  под  помещение  для  самогоноварения  захотел  купить. До  продажи  я , разумеется , изучила , что  за  полученные  деньги  приобрести  я  смогу. Просмотрела  цены  в  Москве , в  Нью-Йорке…
Лебяжков. Ха-ха , в  Нью-Йорке!
Банчин. В  Москве  не  дешевле.
Лебяжков. Ну  понятно…
Тагдеева. Любые  города  сразу  отметаются , только  в  деревнях  цены  приблизительно  подходящие. В  предложениях  я  поковырялась  и  домик  в  этой  деревне  нарыла.
Челушкина. Пришли  мы  на  новую  хозяйку  поглядеть , явно  свихнувшуюся  тетку  ожидали  увидеть… деревня  умирает , и  она  умирать  вместе  с  нами   пожаловала!
Сазонтьева. Выяснилось , она  человек  совершенно  адекватный. Вкуснейшие  пироги  печет.
Тагдеева. Будет  вам , пироги , как  пироги… из  картошки , муки  и  воды  чего-то  особенное  не  сделаешь.
Зунин. С  грибами  пеки. Здесь  вокруг  лес , а  леса  совсем  без  грибов  не  бывает.
Тагдеева. Я  не  доверяю  грибам…
Челушкина. Она  около  АЭС  выросла!
Тагдеева. У  нас  в  Африканде  говорят , что  от  бледной  поганки  ты  умрешь  быстро , а  от  подосиновика  небыстро , но  умрешь.
Зунин. Собирать  грибы  для  тебя  психологически  сложно , а  я  бы  за  ними  сходил.
Челушкина. Милости  просим. За  наш  лес  я  тебя  говорю. Милости  просим  идти  и  искать!
Зунин. С  недоброй  подоплекой  твое  приглашение , нечисто  тут  дело… перевелись  у  вас  грибы?
Челушкина. Грибов  у  нас  не  понатыкано , но  растут. Грибные  места  я  тебе  подскажу.
Зунин. Благодарю  за  содействие.
Челушкина. Глубокой  ночью  надо  тебе  выходить. Жаль , правда  в  том , что  не  разберешься  ты  во  тьме , куда  тебе  идти  следует.
Зунин. После  рассвета  пойду.
Челушкина. Будет  поздно! Живущий  впроголодь  деревенский  народ  в  сезон  грибов  чем , думаешь , кормится? Правительственными  обещаниями? Небо  еще  темное , а  люди  уже  в  лес. Не  в  пять  утра , а  пораньше. Городскому  господину  спотыкаться  об  корни  незачем , солнышко  вышло , и  он  с  корзинкой  пошагал… чистая  прогулка  тебя  интересует – иди. Вниз  можешь  даже  не  смотреть , не  попадется  тебе  грибок  или  ягодка , унесены  они  сборщиками , чуть  ли  не  полуночными  сборщиками…
Тагдеева. Светлана  Павловна  с  фонарем  во  лбу  на  сбор  грибов  выдвигается. Как  у  шахтеров.
Зунин. Особенности  ее  технической  оснащенности  я  уяснил. Корзину  набрала  и  трясется… за  корзину  грибов  у  вас  здесь , не  сомневаюсь , убьют.
Сазонтьева. Нападения  были. Машенька  Антипова  решила , что  выскочивший  мужик  на  ее  честь  сейчас  покуситься , а  он  позарился  на  ее  грибы…
Курылин. А  Антипова  внешне  неплоха?
Сазонтьева. Она  отсюда  уехала. Вы-то  когда  реставрационные  работы  закончите? месяц  поработаете  и  поминай , как  вас  звали?
Банчин. За  месяц  не  управимся.
Курылин. Ради  общения  с  вами  на  полгода  растянем.
Зунин. Нам  платят  за  результат. Старовера  не  облапошишь , со  всей  его  религиозностью  тертый  он  калач. Об  оплате  несколько  часов  мы  спорили. Меня  он  знает , как  большого  специалиста. Человека  высочайшей  квалификации. Не  уставал  ко  мне  лезть  с  тем , чтобы  за  работу  мы  взялись , а  едва  я  согласился , отчаянно  торговаться  начал. Чуть  не  сцепились  мы  с  ним… 
Челушкина. Были  бы  ножи , схватились  бы  за  ножи!
Зунин. Я  называю  ему  им  же  обещанную  цену , а  он  утверждает , что  не  по-божески  это. Ты  же  ее  мне  назвал! И  я  от  нее  не  отступлюсь! Заорал  и  забеспокоился , что  за  мои  крики  меня  он  прогонит…
Банчин. Упусти  ты  такой  заказ – Александр  из  числа  переговорщиков  исключил  бы  тебя  навечно. Мне  сразу  не  понравилось , что  он  доверил  тебе  переговоры  вести. Сам  бы  по  телефону  поговорил  и  все  дела.
Зунин. Вы  работаете  тут  за  оплату , которую  я  для  вас  отстоял. Александр  старовера  бы  не  додавил , и  она  бы  упала!
Лебяжков. С  Александром  он  бы  ни  за  что  не  стал  спорить.
Зунин. А  со  мной  почему  стал?
Лебяжков. С  тобой  можно , а  с  ним  не  с  руки. О  чем  договорились , старовер  без  разговора  бы  подтвердил.
Сазонтьева. Александра , я  слышу , вы  за  некоторым  исключением  очень  уважаете.
Курылин. (Зунину) Про  исключение  она  про  тебя.
Зунин. Да  не  вешайте  на  меня , уважаю  я  его… его  есть  за  что  уважать.
Курылин. В  Москве  он  сейчас  укрепляется. Вопросы  с  женитьбой  решает. Его  невесту  мы  из  беды  выручили , а  досталась  она  ему… она  из  генеральской  семьи. На  нас  мужики  теперь  никто  не  наедет. Генерал  ФСБ  крыша  теперь  у  нас! 


               

                Восьмое  действие.
   
  Сидящий  в  полумраке   за  своим  столом  генерал  Сугнарев  испытывает  горечь. Александр  Осецкий  прохаживается.

Осецкий. Ну  что  у  вас  за  настрой , вы  же  пока  не  могиле – дышите , боритесь.
Генерал. Я  приговорен.
Осецкий. Напридумывали  себе  ужасов… замеченные  признаки  нужно  повторно  обдумывать , а не  в  тоску  впадать.
Генерал. Признаки  самые  определенные. Сколько  цифру  «два» ни  разглядывай, тройкой  она  не  станет.
Осецкий. Все-то  у  вас , чекистов , тройки  на  уме.
Генерал. Сталинские  тройки?
Осецкий. Да , расстрельные.
Генерал. При  Сталине  кончали  по  фуфловому , но  по  приговору. За  разоблачение  шпионов  тебя  прославляют  в  газетах , награждают  медалями , хватают , судят  и  расстреливают. Тебя  приговаривает  партия.
Осецкий. А  вас  кто  приговорил?
Генерал. Конкретный  человечек , координатор  огня  с  кремлевского  холма… я  самопровозглашенными  республиками  занимался.
Осецкий. Донецком  и  Луганском?
Генерал. Преимущественно  Донецком. Информации  у  меня  много , а  доверия  я  лишился , неосторожным  движением  карьеру  и  жизнь  погубил… что  бы  я  ни  предпринимал , меня  в  течении  нескольких  дней  ликвидируют.
Осецкий. Не  я  тому  виной? Дочь  генерала  ФСБ  связалась  с  изменником  родины…
Генерал. Ты  и  твоя  высосанная  из  пальца  измена  мое  положение  нисколько  бы  не  пошатнули. Не  вступи  я  в  сокрушивший  меня  конфликт , ваша  связь  с  Женей  осталась  бы  крохой , ни  на  что  не  влияющей. Отношения  у  вас  столь  же  теплые?
Осецкий. Бывает , ссоримся.
Генерал. Птицы  галдят , ругаются , но  семейное  гнездо  вьют.
Осецкий. Они  с  другими  птицами , думаю , ссорятся. Не  друг  с  другом.
Генерал. У  них  попроще , чем  у  людей. Мозг  примитивнее. А  из-за  чего  у  вас  ругань , кто  кому  уступать  не  намерен?
Осецкий. Давит  она  на  меня  в  быту. Во  всем  решать  за  меня  хочет. Яичницу  не  жарь , я  сварю  тебе  всмятку… а  вареное  яйцо  укропом  не  посыплешь. Посыпать  нетрудно , но  идиотизм  же  получится…
Генерал. Она  беспокоится  о  твоем  здоровье. Мне  яичницу  давно  нельзя.
Осецкий. Вы  же  приговорены , идите  себе  на  кухню  и  пять  яиц  в  сковородку  разбейте , трапеза , возможно , последняя , сидите  и  наслаждайтесь…
Генерал. Хорошо  тебе  шутить! Не  в  тебя  же  почтальон  завтра  на  улице  выстрелит!
Осецкий. Ваши  киллеры  и  под  почтальонов  работают?
Генерал. В  далеком  прошлом  работали. Сейчас  почтальоны  ничем  не  отличаются , даже  непонятно , как  под  почтальона  косить… если  кто  вырядится , он  точно  не  почтальон.
Осецкий. Убийца  из  ФСБ? Тогда  вы  от  него  бегите.
Генерал. От  почтальона  убежишь – на  вышедшего  покурить  парнишку  из  салона  связи  натолкнешься… домой  понесешься – электрик  тебя  на  лестнице  будет  ждать.
Осецкий. А  в  квартире  забаррикадироваться?
Генерал. Запасов  еды  мы  с  женой  никогда  не  делали. И  пять  дней , наверное, не  продержимся.
Осецкий. В  магазин  вам  не  сходить. А  сюда  продукты  заказать?
Генерал. А  ты  подумай!
Осецкий. Приедут  киллеры.
Генерал. Приедут  обыкновенные  мужики  с  коробкой  продуктов. Но  в  квартиры  мне  позвонят  уже  убийцы. С  той  же  коробкой  в  руках.
Осецкий. У  подъезда  их  перехватят…
Генерал. Конечно. 
Осецкий. А  вы  уверены , что  позиции  у  вашего  подъезда  прямо  в  данную  минуту  ими  заняты?
Генерал. Распоряжение   дано… до  исполнения , пожалуй , не  дошло.
Осецкий. Немедленно  действовать  нужно.
Генерал. Когти  рвать?
Осецкий. В  машину  прыгнем  и  по  трассе  прочь  от  Москвы  понесемся.
Генерал. Меня  найдут. Работаем  мы  с  недочетами , но  найти  и  убить  у  нас  прекрасно  поставлено.
Осецкий. Найдут – будем  отбиваться. Автоматами  вы  нас  обеспечите?
Генерал. Оружие  я  достану , куда  следует  заскочим  и  хоть  пулемет  в  машину  загрузим… что  за  наивная  мысль , от  киллеров  отстреливаться!
Осецкий. У  окон  со  стволами  засядем  и  милости  просим  атаковать. Под  Рязань  мы  на  машине  метнемся. Моя  бригада  старый  особняк  там  восстанавливает – отличное  место , чтобы  оборону  держать.
Генерал. Я  хочу  подумать….
Осецкий. Не  соизволите  поторопиться – почтальон  вам  в  дверь  позвонит.
Генерал. Ты  меня  подгоняешь , будто  помереть  тебе  не  терпится , вместе  со  мной  под  пули  попав… зачем  тебе  связываться? Жил  бы  с  Женей  и  жил.
Осецкий. Я  сомневаюсь , что  жить  именно  с  ней  я  буду.
Генерал. Так  ты  не  по-родственному  встреваешь? За  отца  жены  ладно , но  за  постороннего  человека  грудь  под  пули  не  подставляют.
Осецкий. Я  не  только  подставлять – я  стрелять  собираюсь. Накопилось  у  меня  к  вашей  конторе , посчитаю  за  счастье  выплеснуть. В  тюремной  библиотеке  мне  попалась  книжка , после  августовского  путча  в  свободной  России  выпущенная. «Избавление  от  КГБ» называется. Бакатин , ваш  бывший  председатель, ее  написал.
Генерал. Предатель , чего  его  читать…
Осецкий. Из  текста  я  понял , что  он  достойный  мужик , пытавшийся  из  монстра  спецслужбу  с  человеческим  лицом  сделать. Чтобы  вы  не  режим  обслуживали , а  законы  соблюдали. Он , наивный , не  знал , во  что  вы  выродитесь. К  обслуживанию  режима  обслуживание  собственного  кармана  добавите.
Генерал. Современная  Россия , она  такова , что… она  такова. Все  вокруг  гаванские  сигары  курят , а  нам  «Беломор» в  надвинутых  кепках  смолить? Со  мной  по  Донбассу  второй  генерал  работал , гуманист  по  убеждениям… от  денег , выделяемых  на  войну , он  частично  откусывал. Способствовал  установлению  мира. Меньше  денег – меньше  пальбы. Выделяются  миллионы , многие  миллионы… не  полностью  же  этим  бандюганам  отдавать , небольшой  процент  и  на  образование  сына  пустить  можно. Он  у  него  в  Йельском  университете  учится.
Осецкий. С  профессорами  из  Йеля  я  переписывался. На  зоне  никому  не  рассказывал , а  вам  говорю.
Генерал. На  зоне  бы  сказали , что  борзеет  фраерок , светлой  головой , падла , кичится… обиделись  бы  и  пырнули.
Осецкий. Элементарно.
Генерал. Помер  бы  от  ножа – от  комитетских  пуль  бы  не  помер. А  твоя  строительная  бригада , с  Лубянкой  она  в  каких  отношениях? Твоей  ненависти  в  них  нет?
Осецкий. Я  буду  стараться  склонить  их  к  бою. Оружие  на  шестерых  нам  понадобится.
Генерал. Я  на  десятерых  наберу , не  переживай  об  оружии… денег  мне  прихватить? Твои  доводы  не  подействуют – наличным  им  взамен  идеи  предложишь. Ты  у  нас  интеллигент , человек  принципов , а  простой  народ  в  авантюру  охотнее  за  деньги  влезает.
Осецкий. Что  есть , то  есть.


                Девятое  действие.

   Александр  Осецкий  обрабатывает  членов  своей  бригады. Генерал  Сугнарев  с  висящим  на  груди  автоматом  изучает  реставрируемый  дом.

Осецкий. Нам  выпал  случай  выразить  жесткий  протест. Переломить  их  силу  нашим  личным  протестом  против  творимого  ими  беспредела. Мы  их  встретим , и  они  отступят. Даже  бешеный  пес , получив  по  морде , задумается , нападать  ли  ему  еще. Сколько  людей  они  без  суда  и  следствия  прикончили , оторопь  берет , если  душа  не  совсем  очерствела. Здесь  на  ответный  огонь  они  должны  нарваться.
Курылин. А  замочим  кого-нибудь? Пожизненное  за  фсбэшника  отбывать?
Генерал. Закон  вас  преследовать  не  будет. Государство  и  сейчас  в  неведении , и  останется  в  нем. Кто  выезжает  на  такое  задание , знает , что  при  смертельном  ранении  сердечный  приступ  у  него  зафиксируют. Опасаться  надлежит  не  прокурора  зачитывающего , а  пуль  летящих. Сразу  скажу , что  некоторые  из  наших  убийц  стреляют  весьма  точно.
Банчин. И  кривые  стрелки  у  вас  есть?
Генерал. Как  везде. Руководство  у  нас  находится  во  власти  противоположных  стремлений – платить  поменьше , профессионалов  иметь  покруче. Мне  известно , что  трое  стрелков  из  разряда  топовых  служить  в  Туркмению  перебрались. Работали  подо  мной , и  за  информацию   о  них  я  вам  отвечаю. Просили  меня  повышенные  оклады  им  выбить , но  наверху  меня  не  послушали. Тому  убийце  подкинешь , другому , и  бюджет  у  толстенького  начальника  израсходован. Себе , какой  ужас , нечего  взять. Парнишка  у  меня  шикарный  был , Дима , скажем , его  имя. Стреляли  мы  на  Олимпиаде  из  автомата , я  бы  его  на  Игры  рекомендовал , кучность  стрельбы  у  него  восхитительная. Он , помимо  повышения  зарплаты , об  улучшении  жилищных  условий  просил. Ничем , к  сожалению , не  смог  я  ему  помочь.
Зунин. Вашей  дочери  квартиру  вы  сделали.
Генерал. Ради  дочери  я  личные  усилия  приложил… собственные  связи  задействовал. О  материальной  поддержке  профессиональных  кадров  страна  должна  заботиться. Она  себя  этим  не  утруждает , и  у  нас  утечка  врачей , ученых…
Зунин. Утечка  убийц.
Генерал. Убийцы  здесь , да , из  той  же  песни  о  наплевательском  отношении  к  настоящим  специалистам. Приехавшие  к  нам  киллеры  не  факт , что  нас  перебьют. Я  вас  не  обнадеживаю , а  реальную  картину  перед  вами  рисую. Из  автомата  кто-то  из  вас  стрелял?
Лебяжков. Обучить  нас  хотите?
Генерал. Весь  мой  опыт  в  стрельбе  давними  выстрелами  из  пистолета  ограничивается. На  стрельбище  в  мишень  я  хорошо  попадал. Мне  сказали , что  хорошо , я  сам  не  смотрел… чтобы  меня  не  расстраивать , могли  и  приврать. Мужчине  приятно , когда  он  центр  мишени  кладет , первобытная  гордость  его  охватывает. Меня  ценили  за  стратегический  ум. Как  я  стреляю , продвигавшим  меня  товарищам  было  без  разницы. На  стрельбище , вероятно , пошло  указание  мои  показатели  завысить , объявить  мне , что  прекрасно  я  справился… со  стрельбища  я  в  полной  гармонии  с  собой  ехал. И  умом  бог  не  обделил , и  пистолетом  отлично  владею , просто  сказка , а  не  чекист.
Банчин. А  на  стрельбище  вообще  никакой  правды? По  звонку  сверху  тебе  запишут  любой  результат?
Генерал. Бытует  мнение , что  у  нас  в  России  по  звонку  сверху  возможно  все.
Лебяжков. Народ  уверен , что  возможно.
Генерал. Мнение  народное , справедливое… с  командиром  отряда  особого  назначения  такую  шутку  сыграли , за  профнепригодность  уволили. Мишени  на  стрельбище  он  выбил , но  ему  в  карточку  худший  результат  в  истории  мировых  спецслужб  занесли.
Банчин. Жалко  мужика.
Генерал. На  заданиях  он  увлекался. Без  разбора , я  бы  сказал , мочил. Вместо  ювелирного  исполнения  неприглядная  гора  трупов.
Курылин. Вам  бы  по  причине  нездоровой  психики  его  выпереть. К  чему  подтасовки , когда  прямое  основание  для  увольнения  есть?
Генерал. Одноклеточно  на  наш  мир  ты  смотришь. Он  не  по  линейным  законам  живет. Пятерых  посторонних  граждан  прикончишь – тебе  никто  слова  не  скажет , но  кому  не  следует  дорогу  перейдешь , и  твои  образцовые  характеристики  тебя  не  защитят , с  заплечным  мешком  прочь  от  государственных  благ  поплетешься. Или  в  крематории  окажешься. 
Банчин. Вас  было  решено  ликвидировать.
Генерал. Производят  в  генералы – готовься. Смерть  около  тебя  с  сигаретой  присела  и  ждет. У  генералов  ФСБ  серьезный  отток  на  тот  свет. Это  не  афишируется , для  непосвященных , полагаю , сюрприз…
Лебяжков. Мне  моя  свекровь  об  убитом  генерале  рассказывала.
Зунин. Генерале  ФСБ?
Лебяжков. На  черном  мерседесе  с  мигалкой  он  ездил. Его  машину  в  городе  знали. На  красный  свет  не  останавливался , постоянно  в  движении , а  как-то  люди  видят – мигалка  крутится , а  машина  стоит. Заглянули , отпрянули… кровавое  месиво  взамен  лица  у  него. В  лицо  ему  выстрелили.
Курылин. Если  месиво , выстрелили  раза  четыре.
Лебяжков. Народ  отпрянул , но  вскоре  снова  прильнул. У  машины  возникла  давка , прижатые  к  стеклам  кричали , чтобы  им  дали  подышать… жалобные  вопли  заставили  толпу  одуматься.
Зунин. Все-таки  православные , не  очумели  вконец…
Осецкий. Без  травм  обошлось?
Лебяжков. Для  раздавленных  пришлось  скорую  вызывать. Им  помощь  оказывают , а  в  паре  метров  от  них  мертвый  генерал  в  машине  сидит.
Зунин. Ему-то  чего  помогать… врачи  его  заметили?
Лебяжков. Не  до  него  было. Повсюду  стоны , шумная  ругань  набежавших  родственников… кто  моего  брата  к  машине  придавил , не  тебе  ли  мне  зубы  выбить... я  не  давил , у  меня  отца  чуть  не  расплющили! Где  твой  отец , показывай… это  Виктор  Викторович , и  он  тебе  не  отец , он  бездетный… свекровь  говорила , что  врачи – молодцы , в  бурлящей  шизе  справно  действовали. Раненых , как  могли , подлатали , и  в  больницу  повезли.
Генерал. А  генерала  оставили?
Осецкий. К  нему  в  машину  полезешь – скажут , что  ты  его  задушил. Ваш  особый  доктор  приедет  и  гибель  об  удушья  в  заключение  о  смерти  внесет. Что  ты  потом  докажешь?
Лебяжков. Про  лицо , залитое  кровью , следователю  скажу.
Осецкий. И  он  тебе  поверит?
Генерал. Поверит.
Осецкий. И  дело  из-за  своей  убежденности  в  твоей  невиновности  закроет?
Генерал. Дело  ему  приказано  довести  до  суда.
Осецкий. А  судье  приказано…
Генерал. Так  устроена  наша  жизнь. Нам  обо  мне  немножко  подумать , о  топоре , надо  мной  занесенном. Мы  еще  не  выяснили , кто  из  мужиков  возьмет  в  руки  автомат , а  кто  на  микроавтобусе  отсюда  укатит.
Банчин. Трусливо  свалит , хотите  сказать?
Генерал. Когда  кто-то  принимает  вызов , а  кто-то  в  микроавтобус  суетливо  забирается… о  трусости  я  не  говорю. Чего  о  ней  говорить , трусость  и  трусость. Сергей  пошел  в  бой , а  Иван  струсил…
Банчин. Я – Иван!
Генерал. Не  знал.
Банчин. Нашел  простачков  ему  верить. Он  генерал  ФСБ. Выяснил  он  наши  имена , Александр  ему  сказал.
Осецкий. Он  у  меня  не  спрашивал.
Банчин. Ты  говоришь  правду  или  неправду… он  доверил  нам  свою  жизнь. И  кому , не  знает?
Зунин. Обзавелся  он  о  нас  сведениями. Личное  дело  успел  на  каждого  завести.
Курылин. Мое  у  них  и  до  этого  было…
Банчин. Ты  чем-то  заинтересовал  ФСБ? Ты  не  путаешь?
Курылин. Нет.
Банчин. Не  единственный  ты , Александр , у  нас  страдалец!
Курылин. С  чего  вы  взяли , что  я  страдал. Я  домашнюю  пивоварню  купил.
Лебяжков. И  к  тебе  пришли  из  ФСБ?
Зунин. В  Советском  Союзе  милиция  самогонщиков  ловила.
Банчин. С  них  можно  поиметь , вот  у  ментов  и  отобрали. Разошлась , генерал , ваша  контора , все  подгребла.
Генерал. Не  похоже  на  ФСБ , не  опускаемся  мы  до  такого…
Банчин. В  Москве  вам  есть  с  кого  стричь , а  рязанские  чекисты  оголодали  и  измельчали. (Курылину) Сам  ему  расскажи.
 Курылин. Камин  у  нотариуса  Иванцова  мы  сложили. Он  дымил.
Зунин. Кладка  паршивая , я  тебе  говорил , что  дымить  будет.
Курылин. Нотариус  ругался , но  нас  не  прогнал. Позволил  дальше  работать.
Зунин. Камин  я  переложил , и   великолепный  камин  получился.
Курылин. К  чему  ты  прикоснешься , понятно , тут  же  становится  золотом!
Зунин. Луна  вращается  вокруг  Земли. Никакими  воплями  Землю  вокруг  Луны  не  запустишь. Как  каменщик  я  гораздо  лучше  тебя. В  твоей  печи  и  яйцо  не  сваришь.
Курылин. Тебя  учил  мастер , а  меня  ты.
Генерал. Как  мужу  его  ты  прихлопнул. Словно  нотариус  поставил  печать. Документ  о  твоей  невиновности  документально  заверил. К  ФСБ  каким-то  боком  нотариус  или  камин?
Курылин. В  его  недостроенном  доме  мы  жили. Возле  того  дома  ко  мне  подошел  офицер  ФСБ. Сказал  мне , чтобы  я  сообщал  им  о  нотариусе  и  приезжающим  к  нему  людям. С  женой  у  нотариуса  был  разлад. Думаю , серьезный, если  ему  было  приятнее  не  с  женой  в квартире  благоденствовать , а  с  нами  без  света  лапшу  поедать. Гости  к  нему  заявлялись  нечасто. Ты  кого  помнишь?
Зунин. Кудрявый  мужик  заходил.
Курылин. Машину  подальше  от  входа  оставил. Ты  ее  видел?
Зунин. Я  работал , не  смотрел  я , кто  на  чем…
Курылин. А  я  выглянул  и  ее  не  увидел. Дядя  в  дорогом  костюмчике , ботинки  от  крема  блестят , автобусом , я  клянусь , он  не  пользуется. Машину  он  намеренно  скрыл. Офицеру  ФСБ  я  сказал , что  он , выходя  из  дома , ладонью  лицо  закрывал , но  этого  он  не  делал , приврал  я  слегка.
Зунин. За  оперативными  агентами  водится  увиденное  ими  расцвечивать. По  указанию  ФСБ  ты  следил  за  нотариусом , и  за  твою  слежку  деньги  на  пивоварню  тебе  дали?
Курылин. Угу.
Зунин. Я  у  тебя , Александр , спрошу! Работали  мы  вместе , получили  одинаково , но  ему  вдобавок  подвалило  за  подработку. Поделиться  со  мной  он  разве  не  обязан?
Осецкий. Он  отдельную  работу  выполнял.
Курылин. Опасную  работу.
Осецкий. Рассказать  товарищу , что  ты  с  ФСБ  параллельно  связался , тебе , по-моему  следовало.
Курылин. Он  бы  разнервничался , стал  бы  меня  уговаривать  все  бросить  и  к  железнодорожной  станции  припустить…
Зунин. Я  бы  тебе  дело  сказал! Не  ты  к  ним  обратился , а  они  к  тебе. Не  они  хозяева  положения. И  не  им  цену  назначать. Поторговались  бы  и  сколько  надо  захапали. ФСБ – организация  богатая.
Генерал. На  выплату  осведомителям  деньги  по  остаточному  принципу  идут. Осецкий. Сначала  себе  карманы  битком  набить , а  что  не  в  карманы  не  влезло , то  агентами  и  осведомителям?
Генерал. Где-то  так. На  будущее  посоветую  свои  условия  никогда  нам  не  ставить. Кем  бы  ни  был  этот  нотариус , честь  конторы  нам  дороже. Не  дадим  мы  себя  продавить. Ты  мог  бы  предоставить  нам  ценнейшую  информацию , но  начхать  на  нее , обойдемся. Людей , вступающих  с  нами  в  торг , нагло  быкующими  мы  считаем. Расчет  производим  не  деньгами.
Лябяжков. А  вдруг  этот  нотариус  Святейшего  Патриарха  готовится  взорвать. А  вы  потенциального  осведомителя  замочили.
Генерал. Взорванный  патриарх  абсолютно  нам  в  кассу  будет.
Осецкий. Дополнительные  бабки  на  борьбу  с  терроризмом  выбьете?
Генерал. Терроризм  нужно  искоренять. С  ФСБ  я  порвал  и  чего  мне  умалчивать , поведаю  я  вам… у  нас  были  планы  под  видом  теракта  крупного  церковного  человека  на  куски  разнести. Не  патриарха , поменьше – между  митрополитами  мы  выбирали. Вы  в  курсе , что  некоторые  митрополиты  не  под  нашей  крышей  работают?
Осецкий. Да  как  же  вы  допустили…
Генерал. Мы  теперь  не  столь  всеохватно  сильны. Поляну  не  полностью  контролируем. Своих  митрополитов  мы  вычеркнули , а  кто  не  с  нами , в  равной  степени  рисковали  к  Иисусу  Христу  ракетой  взлететь. Я  слышал , их  судьбу  жребием  определяли.
Лебяжков. Бумажки  в  шляпу  и  тащили?
Генерал. Митрополитов  в  России , по-моему , пятьдесят  восемь  штук. В  жеребьевке  участвовали  девять.
Зунин. А  сорок  девять…
Генерал. Наши  мужички.
Банчин. Дыбом  у  Христа  волосы…
Осецкий. Стал  бы  возникать – его  бы  побрили  и  по  этапу.
Курылин. Он  бы  конвоиров  в  тараканов  превратил.
Зунин. Он  добрый. Парикмахеру  бы  сказал , чтобы  волосы  не  выбрасывал. Каждый  волосок  чудотворен. Продай  и  семью  подкорми.
Лебяжков. А  с  девятерыми  чего? Из  шляпы  их  тащили?
Генерал. Бог  его  знает. Знаю , что  пришло  указание  митрополитов  не  трогать , и  исполнителям  пришел  отбой. Загорелся  ночник , сверкнули  белые  зубы…
Лебяжков. Чьи  зубы?
Генерал. Я  вспоминаю  себя , в  Донецк  приехавшего. Посреди  ночи  в  моей  комнате  зажегся  свет.
Лебяжков. Разбудивший?
Генерал. Я  спал.
Лебяжков. Разбудивший! Меня  светом  не  разбудишь , я  как  кирпич  почиваю. В  мою  мамочку  пошел.
Зунин. Твоя  мать… ты  бы  не  ее  всовывал , когда  разговор  о  другом. Что  за  белые  зубы? Кто  к  вам  приходил?
Генерал. Сонный  мозг  мигом  у  меня  ухватил , что  зубы  вставные. Зачем  свет  надо  мной  зажигать , мозг  мне  не  ответил. Не  понял  я , зачем.
Курылин. Не  убить  же  вас  приходили.
Зунин. Пришли  убить  и  не  убили? Увидели , какой  он  душка  и  рука  не  поднялась?
Осецкий. Он  генерал  ФСБ. Решив  убить , не  передумывают.
Генерал. Проверяли , тот  ли  я , не  тот… сверяли  с  фотографией.
Осецкий. Полевой  командир  сверял? Генерал. У  них  зубы  нечасто  белые. О  белоснежной  улыбке  не  заботятся. Не  Голливуд.
Курылин. Патриоты. Побуждения  у  них  ведь  чистые?
Генерал. Как  ботинки… ты  мне  о  четырех  членах  бригады  говорил.
Осецкий. Он  не  бригады.
Зунин. Господин  старовер! Наш  заказчик.


                Зашедший  в  дом  Качкуев  настроен  на  разнос.

Качкуев. Христос  с  вами , народ  трудовой. Кое-что  вы  сделали , вид  тут  не  совсем  прежний…
Осецкий. Я  бригадир.
Качкуев. Заочно  мы  знакомы. Приехали  лично  в  работу  включиться? Мужиков  приехали  подхлестнуть?
Осецкий. Скажите  мне , пожалуйста , в  бога  вы  действительно  верите?
Качкуев. Сомнений  я  не  лишен , но  они  на  периферии  шныряют , а  не  в  сердцевине  как  влитые  застыли. Моя  вера  в  Иисуса  Христа  воистину  крепка.
Осецкий. Ответ , меня  устраивающий. Мне  надо  поговорить  с  вами  наедине.
Качкуев. Пойдемте  поговорим.
Зунин. У  меня  вопрос , пока  вы  не  ушли. Решетки  на  окна  нам  ставить? На  первый  этаж  я  поставил  бы  обязательно.
Курылин. А  я  бы  на  оба.
Банчин. Не  будет  решеток – народ  у  вас  стекла  побьет  и  все  растащит. С  решетками  пострадают  только  стекла.
Качкуев. Зла  я  окрестным  людям  не  причинил. Не  за  что  им  стекла  мне  бить , не  станут  они…
Зунин. Стеклам  хана! Обречены  ваши  стекла.
Банчин. Без  постоянных  жильцов  и  пяти  дней  целыми  не  простоят. Что  с  решетками , ставить?
Качкуев. Не  уверен  я , не  очень  с  решетками  смотрится…
Осецкий. Время  не  терпит. У  меня  к  вам  важный  разговор.
Качкуев. Идемте , побеседуем , я  что , возражаю.

                Осецкий  и  Качкуев  уходят.

Зунин. Мягкий  ковер  в  прихожей  положить  он  сказал.
Лебяжков. А  куда  за  ковром  мы  поедем?
Зунин. Я  ему  ответил , что  мебелью  мы  не  занимаемся.
Банчин. Не  мебелью , а  обстановкой. Ковер – не  мебель. Выдал  бы  нам  денег – купили  бы  ему  ковер… почему  бы  нам  на  ковре  не  прибить?
Лебяжков. С  таким   подходом  в  жуликов  мы  превратимся. Александр  этого  не  потерпит.
Генерал. Я  слышу , чрезмерно  щепетилен  он  у  вас? В  строительной  артели  порядки  ордена  крестоносцев  насаживает?
Зунин. Молва  пойдет – заказчиков  уведет. Сто  рублей  выгадаешь , а  сто  тысяч  потеряешь. Я  видел , как  вы  с  Александром  оружие  разгружали.
Генерал. Хотите  опробовать? Настоящих  мужчин  к  оружию  всегда  тянет.
Зунин. По-вашему  выходит , что  за  наше  столкновение  на  зону  мы  не  отправимся.
Генерал. Никакой  зоны. Мы  же  вне  правового  поля  столкнемся.
Курылин. Как  бы  банда  на  банду?
Генерал. Убийцы  против  защитников , иначе  говоря , хранителей. Когда  вам  еще  выпадет  так  себя  испытать?
Курылин. Я  бы  пострелял.
Лебяжков. Перед  всякими  ментами  вечно  пригибаешься , а  тут  мочить  можно!
Банчин. Они  не  менты.
Генерал. Если  ему  необходимо  для  воодушевления , пусть  считает  их  ментами.
Банчин. Воодушевиться  мы  воодушевимся , но  велика  опасность  ранения , негнущейся  руки  или  при  попадании  в  ногу  хромоты… у  нас  есть  обязанности. Мы  свои  семьи  кормим.
Зунин. Моя  без  меня  в  глубочайшую  пропасть. Я  их  держу , но  пальцы  разожму , и  всей  кучей  они  вниз.
Банчин. А  пальцы  тебе  отстрелят.
Зунин. Без  пальцев  что  я  заработаю…
Лебяжков. Пенсию  будешь  получать.
Зунин. Я  бы  протянул , но  у  меня  семья – тому  бутерброд , тому  шпроты… через  неделю  деньги  разлетелись. И  мы  подохли!
 Банчин. К  выходу  на  пенсию  люди  стараются  отложить. Нам , господин  генерал , не  удалось.
Генерал. Учреждаю  для  вас  пенсионный  фонд.
Зунин. Нам  бы  единовременную  крупную  выплату.
Генерал. Наличные  я  с  собой  захватил.
Зунин. Чемоданчик?
Генерал. Он  в  вашем  микроавтобусе.
Зунин. Через  окошко  на  сиденье  бросили?
Генерал. Я  дверь  открыл. У  меня  универсальная  отмычка. Безотказная  разработка  ЦРУ.
Банчин. Посмотреть  бы , что  вам  нам  положили…
Генерал. Вчетвером  пойдете  смотреть? И  восвояси  отсюда  рванете?
Лебяжков. Я  один  пойду!
Генерал. Я  никого  из  вас  не  отпущу.
Лебяжков. Но  кому-то  надо  проверить.
Генерал. Он  сядет  за  руль  и  из-под  колес  пыль , грязь , в  зависимости  от  погоды. Дождь , кажется , не  идет.
Лебяжков. Тогда  пыль.
Зунин. Ты  про  пыль  помолчи! Он  ведь  что  говорит? Что  пошедший  к  машине  ты  или  я  способен  товарища  кинуть.
Лебяжков. Я  бы  не  кинул…
Курылин. Генерал  оборзел  кидалами  нас  выставлять. Давай  я  схожу.
Зунин. А  у  кого  ключи?
Курылин. У  меня.
Зунин. Мне  отдай  и  ступай.
Курылин. Ты  чего , даже  мне  не  веришь? Ты  меня  обидел , про  ключи  заявив!
Зунин. Позаботился  я  о  тебе. Соблазн  серьезных  денег  людей  почище  тебя  с  верного  пути  уводил. У  старичка  потрясающий  перстень , впереди  тебя  старичок  по  безлюдному  парку  идет… ты  в  данной  ситуации  образцовый  школьный  учитель  Кириллов. Пристукнул  ты  старичка! К  микроавтобусу  тебя  бы  и  без  ключей  не  подпускать.
Курылин. Взгляну  на  чемоданчик , очумею  и  вас  кончать  заявлюсь?
Зунин. Чемоданчик  схватишь  и  бегом.
Курылин. Вы  из  окна  смотреть  на  меня  будете. Незамеченным  мне  не  уйти.
Банчин. А  кто  из  нас  тебя  догонит?
Курылин. У  вас  автоматы!
Банчин. Ты  бы  стрелял , а  мы  не  станем.
Курылин. Вашей  добротой  провоцируете  вы  меня… заманиваете. На  машине  вы  бы  за  мной. Беспощадно  меня  бы  раздавили!
Банчин. До  леса  тебе  минуту  бежать. В  лесу  машина  тебе  нестрашна. Печень  от  бега  пополам  не  согнет – успеешь  в  лесу  скрыться.
Зунин. Он  и  шагом  от  нас  уйдет. За  участком  овраг , который  мы  на  микроавтобусе  не  преодолеем. Пока  мы  в  объезд , он  тем  же  шагом  до  леса  дошагает. Если  не  стрелять , денег  нам  не  видать. (Генералу) Прошу  выдать  мне  автомат. Ты  иди , деньги  бери , я  очередью  тебя  не  полью.
Курылин. Обещала  лошадь  змею  не  топтать. Змея  у  нее  между  ног  поползла, и  затряслась  земля  от  ударов  копыт  лошадиных. Про  зверюшек  такая  история.
Лебяжков. Зверюшки  детишек  радуют , а  мужчины  воюют. И  мне  автомат! Мне  он  для  сражения. Постыдно  для  мужчины  никогда  в  бою  участия  не  принимать. (Генералу) Никакого  чемоданчика  нет?
Генерал. Деньги  у  меня  по  карманам  распиханы. Я , ребята , вам  заплачу. 
Банчин. Сейчас  платите. Пули  засвистят – не  до  расчетов  нам  будет. Чего  ждете? Думаете , деньги  получим  и  разбежимся?
Генерал. А  что  вас  удержит?

           Появляются  увешанные  автоматами  Осецкий  и  Качкуев.
               
Качкуев. Взвейся  черное  знамя! Поднимитесь , то  есть , хоругви  с  ликом  Иисуса  Христа. За  поруганную  чекистами  веру  иду  я  с  ними  на  бой. За  разрушенные  храмы , за  батюшек , болтающихся  в  петле… завел  меня  ваш  бригадир , поднес  спичку. Разбирайте  оружие!
Зунин. Вы  старовер. За  обычную  православную  чего  вам  мстить?
Качкуев. Чекисты  и  староверов  мочили!
Банчин. Напомню  вам , что  генерал , никто  иной , как  чекист.
Качкуев. Он  в  моем  доме. За  защитой  ко  мне  пришел. (Генералу) Вы  изменились? Тягу  к  расправе  по  любому  поводу  сумели  в  себе  изжить?
Генерал. Я  совершенно  мирный  человек…
Качкуев. А  они  по-прежнему  звери! Берите , мужики , стволы  и  к  окнам  вставайте. (Осецкому) Нам  бы  снаружи  кого-то  расположить.
Осецкий. По  стратегии  у  нас  генерал.
Качкуев. Стрельба  с  разных  направлений  наши  шансы , мне  кажется , вверх. Что  скажете , генерал?
Генерал. Для  созданий  огневой  точки  на  открытом  пространстве  время  нужно. Если  не  просто  в  поле  посадить  и  заставить  палить.
Качкуев. Заставлять  мы  не  вправе. Кто  не  хочет  сражаться , может  катиться  на  все  четыре  стороны. Вы , мужики , верующие?
Зунин. Когда  вы  нас  нанимали , нашей  верой  не  интересовались.
Качкуев. Я  нанимал  вас  молотками  в  мое  отсутствие  стучать , а  не  на  смерть  вместе  со  мной  идти. Не  важно , какая  конфессия! В  Иисуса  Христа  вы  верите?
Лебяжков. Я  допускаю , что  он…
Качкуев. Сын  Божий?!
Лебяжков. Он  чего-то  творил…
Качкуев. Чудеса!
Курылин. (выглядывая  в  окно) Две  машины  к  нам  подъезжают.
Генерал. Черные? Этих  людей  не  уговоришь  ради  конспирации  на  зелененьких  разъезжать.
Курылин. Машины  черные , как  ночь. Секунд  через  тридцать  можно  отпугивающую  очередь  дать. За  дополнительными  указаниями  они  наверх  не  обратятся?
Генерал. Инструкции  у  них  четкие. Приехать  и  уничтожить. Надо  поближе  их  подпустить.
Осецкий. Стекла  у  них  не  бронированные?
Генерал. Волк  рыскает  по  чащобе , планируя  атаковать , а  не  быть  атакованным. Еще  немного  и  с  отличными  шансами  мы  по  ним  полоснем.
Качкуев. Молитву  я  хочу  прочитать.
Курылин. Они  встали.
Лебяжков. Вылезают.
Качкуев. Молитву  для  воинов  во  славу  Иисуса!
Курылин. К  дому  они  идут.
Осецкий. Я  прекрасно  вижу.
Качкуев. На  молитву  вам  плевать , и  плевать , что  вам  наплевать , без  молитвы  справимся! (Подбегает  к  окну , стреляет) Твою  мать , воля  твоя  на  небе  и  на  земле , я  попадаю!
Осецкий. (Курылину) Иди  к  двери. Оттуда  поливай.
Качкуев. Попал  в  беса! Убил  его! Заливайте  их  свинцом!
Лебяжков.(стреляя  из  другого  окна) Я  срезаю!
Осецкий. (стреляя) У  тебя , генерал , что , заело?
Генерал. Прицеливаюсь. (стреляя) Мы  их  ошеломили. Словно  загипнотизированные…
Лебяжков. Перепугались!
Осецкий. Не  все  же  им  нас  пугать.
Банчин. (стреляя) И  я  кого-то  грохнул!
Качкуев. Вали  их , рабочий  человек! Они  миллионами  убивали! На  курок  жму  и  жму , а  патроны  не  заканчиваются! Господь  Бог , наверное , обойму  мне  пополняет. Палец  устал  нажимать , рука  от  отдачи  заболела… вы  стреляйте , а  я  похожу , рукой  потрясу… не  кадило  у  меня , а  рука , но  освятить  и  рукой  допустимо… я  освящаю. Благословляю  на  новую  жизнь. Бог  направил , мы  сделали… жизнь  в  чистоте , на  просторах  свободы , благословляю  вас  на  нее!