Цветы на дороге

          

  Вирусы, вирусы, вирусы. Мыслеформы и органические микроскопические существа. Прогресс, эволюция, регресс, борьба, болезнь и смерть. Но не духа. Но, может быть, души. Генетика и социум, скудость и изобилие, роскошь и нищета, здоровье и не. Сеятель разбрасывает семена жизни безжалостной рукой или бесстрастной? Садовник и спасительные удобрения или отсутствие их. А для чего, ради какой цели? Всякое творение имеет свое назначение и стиль существования. И некоторым не изменить его, как ни бейся. Будто они находятся в древней индийской касте шудр, и все блага цивилизации идут мимо них, несмотря на заметный ум и таланты. Для будущей страны блаженства и нетления, для красоты жизни вечной в саду первозданном – тысячи расцветших цветов в пыли, при дороге. Страданием – искупление. Уничижением – жажду высокого. Но время неумолимо. Как успеть?
  Вот она, ромашка. Нежные лепесточки ее тонко и радостно трепещут в своем целомудренном неведении. Родилась она в двух метрах от железной дороги и друзья ее  и учителя – это ежечасно проходящие поезда. И стоит она, обдуваемая горячим ветром мчащихся вагонов, оглушаемая грохотальной музыкой стальных рельсов, возникающей под натиском бегущих колес с глухим перестуком бетонных шпал. А нежная головка ромашки доверчиво, по-детски радостно, кивает этому – с ветром и свистом несущемуся куда-то железному зверю –  в бесконечность взрослого и сильного мира, неведомого ей и, кажется, очаровательного.
   Но вот поезд прошел. Снова тишина и теплые лучи солнца, потом грибной дождь, радуга. Потом снова горячий порыв ветра и нарастающий рокот приближающихся волн музыки странствий, сотканных из чужих обязательств, дел, дерзаний и апатии, скуки и преступлений, веры и безверия, надежд и разочарований. Все как всегда. Все одинаково мимо.  И цветок к вечеру устал и утомленно склонил свою легкую головку. Но вдруг случилось долгожданное. В окне проходящего мимо вагона показалось чудесное лицо – ангела. И на краткий миг они встретились: мягкая улыбка ангела и детская радость ожидания родившегося утром цветка при дороге.
И они кивнули друг другу, как давние приятели.
…………………………………………………………………………………………
 Теперь есть о чем вспоминать и мечтать цветку в его мимолетной ночи бытия, и прибавилось грусти ангелу, пребывающему в вечном странствии по дорогам вселенной.

    Поля, луга, леса хвойные, лесные болота, сухой, сгоревший лес, лес березовый и хвойный. Ели мохнатые вековечные – темные леса. Прозрачные речки, речушки, реки широкие и озера. Их глади зеркальные отражают всегда небеса и всю драму из смены дней и ночей, времен года, ветра и полного покоя. И среди всего этого –  стоящие одиноко на краю чего-нибудь или торчащие среди некошеных трав – избушки на курьих ножках. И разве что коза белая, да собака рыжая, корова Буренка или лошадь пегая – но по очереди, не все в одном месте – стоят и смотрят удивленно на проходящий состав поезда с безразличным грохотом, стремящийся мимо. А я гляжу на них и гадаю: какие люди живут  в этой глуши? Что они знают о Боге, о мире, о луне и звездах, слышали ли они что-нибудь о царице египетской Хатшепсут, о фараоне Эхнатоне?
   Однажды, в одном таком месте, на остановке, длившейся не более минуты, зашли  двое: мужчина, видимо сын, и мать его, женщина средних лет. И я сразу почувствовала себя лилипутом. Вагон наш был купейный, а они сели прямо на пол в узком коридоре, прочно перекрыв выход в тамбур, и тут же принялись за трапезу, вытащив из здоровенных мешков по увесистой булке и по батону докторской колбасы. Каждому. Я обомлела. Великаны, держа в одной руке рулон хлеба, в другой – трубу колбасы, кусали, рвали зубами, жевали и перемалывали, глотали, зычно чмокая и утробно икая.
Я испуганно вернулась в купе и закрыла дверь. Удивление не проходило. На столике у окна меня ждал тоненький томик Блока -  «Стихи о прекрасной Даме».
   Через две или три станции они сошли. Красные, большие, словно топором срубленные лица и кувалдой сбитые фигуры. Сошли, грузно переставляя свои гулливерские ноги в тяжелых резиновых – по болотам шагать – сапогах, унося запах лесной чащи и звериного логова.
«Кто сидел на моей кровати и смял ее?» - невольно вспомнила я детскую страшную сказку.