Радисты

Я учился в старших классах школы, когда была программа с производственным обучением, которую внедрили по указанию Хрущева, тогдашнего первого секретаря ЦК КПСС и председателя Совета Министров СССР. После его свержения «группой товарищей»  во главе с Брежневым вернулись к старой программе обучения, и уже через год после нашего выпуска  1965 года  выпускались сразу 10-е и 11-е классы средней школы.

По мнению Хрущева, такое обучение должно было дать новые рабочие руки после окончания средней школы. Но зачем рабочему те знания, что он получал в старших классах школы?  Разумнее было поступать так, как сделал Сталин. Получив обязательное семилетнее образование, основная масса троечников отсеивалась, шла в ПТУ и другие училища, дающие возможность получение среднего специального образования. Остальные получали полное среднее образования, многих  выпускников средней школы ждало продолжение образования в институтах, получение высшего образование, становиться врачами, инженерами , работниками культуры и т.д. Зачем инженеру или врачу  уметь «стучать на ключе азбукой Морзе» или  копаться в моторе автомобиля? У них другие задачи.

Правда, в какой-то мере производственное обучение давало подготовленных кадров для службы в Вооруженных силах. Но какая из швеи или повара солдатка? Глупо было тратить государственные деньги на освоение никому не нужных профессии – ни человеку, ни государству. Вот и прекратили выбрасывать деньги на ветер, что делали по школьной  «реформе» Никиты Хрущева.

Вот что об этом периоде написано в Интернете.
В 1958 г. вышел «Закон об укреплении связи школы с жизнью и о дальнейшем развитии системы народного образования в СССР», ознаменовавший начало новой реформы образования, которая осуществлялась на путях интеграции общего и профессионального образования. Параллельно решалась задача структурной перестройки школы. Срок обязательного обучения увеличивался с семи до восьми лет. Средняя школа становилась одиннадцатилетней и получила новое название «общеобразовательная политехническая трудовая средняя школа с производственной деятельностью». Основной акцент в подготовке учащихся делался на трудовое обучение, объем которого увеличивался до 15,3% времени в восьмилетней школе. В старших классах (9-11) треть учебного времени отводилась на общетехнические учебные дисциплины и участие в производительном труде. Планировалось, что учащиеся дважды в неделю будут трудиться в учебных мастерских, на заводах, фабриках, сельскохозяйственных производствах и вместе с аттестатом зрелости получат свидетельства о рабочей квалификации.

Помимо структурной реорганизации и введения в школе первичной профессиональной подготовки предусматривалось расширение сети до-школьного образования и воспитания, создание в сельской местности школ-интернатов, преодоление второгодничества.

К 1961/62 учебному году реорганизация 7-летних школ в 8-летние была завершена. Однако структурная трансформация не решила школьных проблем. В начале 60-х гг. стало очевидно, что задачи реформы не¬реальны и в тогдашних условиях невыполнимы: школа и общества не готовы к первичной профессиональной подготовке учащихся. Результаты вступительных экзаменов фиксировали резкое снижение уровня общеобразовательной, в первую очередь, гуманитарной подготовки учащихся, престиж образованности в обществе неуклонно падал. Летом 1964 г. было принято решение о возвращении с 1966/67 учебного года к школе-десятилетке. Вскоре было отменено профессиональное обучение в школе, а в школьном расписании вновь появилась учебная дисциплина «Труд».


В нашей Херпучинской школе мы были теми, на ком экспериментировали, за нами был еще один год, когда выпускники школ учились 11 лет.  Так что нам пришлось осваивать то, что до нас не было.  Оба 9-х класса школы разбили на три группы.  Одна состояла из девчонок, которых обучали домоводству, вторая из мальчишек, которых стали учить разбираться в автомобилях,  ремонтировать их, а третья смешанная, которых решили учить радиоделу.  Если бы я был в тот период, когда распределяли, кто в какую группу пойдет осваивать специальность, то точно бы пошел в автослесаря. Но по каким-то причинам наша семья не успела вернуться из отпуска (а я с летних каникул к началу сентября, и «меня без меня женили». Мой друг и кузен Ян Щербаков записал меня и себя в группу по радиоделу.  Приехав, и узнав это, я не очень расстроился, ведь в группе занималась  моя школьная симпатия Рита Кандала.

Рядом с высоким и красивым деревянным зданием Херпучинской средней школы в два этажа; построенной еще в начале 30-х годов, было здание, в котором долгие годы был интернат, ведь школа было средней, единственной в большом кусте, где были села со школами начальными и семилетними. Желающие продолжать учение должны были жить в интернате и  учиться в нашей средней школе.  Но позже, когда прекратил существование детский дом и освободились помещения после него, их отдали школе, и в это здание был переведен интернат. А в старом здании были оборудования несколько учебных классов для занятий производственным обучением. Один из них и отдали для занятий радиоделу.

В этом длинном  помещении  был стол для преподавателя, где установлены ключи, которыми можно передавать азбуку Морзе. Кроме этого, были и наушники, в них можно было принимать  морзянку. Кроме этого, почти такие же столы с ключами и наушниками были и у учеников, у каждого было свое рабочее место.  По два, а может и три стола, стояли в ряд, мы сидели напротив преподавателя, и слушали его объяснения, потом принимали азбуку Морзе, записывали на бумажки.  Потом сдавали их преподавателю, и тот, сверяясь со своими записями, ставил нам оценки.  Стучали азбуку Морзе и мы, передавая или группы букв, или группы цифр, которые нам давали преподаватели. И они слушали, оценивали, как правильно ли мы передавали, и ставили оценки.

Несколько слов о преподавателях. Это были привлеченные со стороны люди, их основным местом работы была радиостанция нашего аэродрома. Муж и жена Лопатины, к сожалению, я забыл их имя-отчества. Их сын Борис учился двумя годами раньше, мне потом доводилось с ним встречаться в Хабаровске, когда он уже был пенсионером.

Начались занятия и первые отчисления из группы. Я не помню, кто был отчислен из девчонок, но вот среди парней таковым оказался Ян Щербаков. Он был флагматик по своей природе, очень медлительный, тугодум, и для него занятие радиоделом оказались не под силу именно вследствие его природных данных.  А вот мы с Сашей Гальцевым обладали другим темпераментом, и остались в этой группе. Нужно сказать, что в ней собрались девчонки, которые были в числе лучших учениц двух наших классов. Я не помню все их имена, только лишь несколько из нашего класса – Рита Кандала, Лиза  Жулковская, Лариса Ткачева, Люба Захарова, т.е. шесть человек. Остальные девчонки были из другого, параллельного класса, где учились в основном школьники из соседнего поселка Оглонги,  и из интерната.

По-моему, мы занимались производственным обучением день или два в неделю, все шесть уроков.  Постепенно скорость приема и передачи у нас увеличивалась. Нам сказали, чтобы получить удостоверение радиооператора третьего класса, надо принимать и передавать 60 знаков в минуту с определенным количеством ошибок.  Вот к этому мы и стремились.  Нужно сказать, что мы с Сашей Гальцевым достаточно быстро достигли этого уровня и пошли дальше.  Максимальная скорость, которая оказалась нам подвластной на приеме, было 90 знаков в минуту, а на передаче 120 знаков. Даже лучшие из девчонок не могли угнаться за нами с Сашей.
Это соответствовало второму классу, но,  не имея опыта, нам дали корочки, как и всем, радиооператора третьего класса после окончания школы. 

Что-то особенно интересное за время занятий мне не запомнилось.  Разве то, что на перемене в пустом здании мы прыгали через козла, как назывался спортивный конь без гимнастических ручек. Перепрыгнуть через козла на самой большой высоте, с максимально выдвинутыми ногами, было не просто. Но за нами наблюдали одиннадцать пар глаз  девчонок, и ни я, ни Саша, который к 11 классу вымахал до 196 см ростом при моих 178 см, ударить  в грязь лицом не хотели.  И чаще перепрыгнуть удавалось мне, как более прыгучему и крепкому физически. Так что негласное соперничество между двумя Сашами продолжалось не только по радиоделу, но и в прыжках через козла.

Насколько я знаю, никто из нашего класса не стал работать по тем специальностям, что мы получили в школе. Так что правильно поступили руководители партии и правительства, отменив ненужное обучение, при котором терялся целый год для учеников,  которые они могли потратить на обучение в институтах.  Но память об этом периоде осталась у меня на всю жизнь, и я захотел воспоминаниями поделиться со своими читателями. Может, кое-кто тоже заканчивал одиннадцать классов школы в этот период, и у вас есть свои воспоминания о производственном обучении в школе.