Оверкиль. Модель для сборки -3

Читатель вправе возмутиться. Какого черта, скажет разгневанный читатель, автор громоздит нам какие-то невнятные истории с ориенталистом Виктором Голубевым - реальной исторической личностью, известной в основном специалистам, изучающим древнюю культуру Вьетнама и Камбоджи.
  В первом варианте худо-бедно мы имели советского офицера ГРУ Михаила Стрижова, который даже не под крышей совпосольства, а под совершенно никчемной легендой историка кинематографа занимается в Пномпене времен Кхмерской республики неизвестно чем. Какие такие секреты из канцелярии Лон Нола мог разузнать этот псевдошпион, засвеченный всеми разведками Европы и Америки.
  О своем задании наш герой скупо упоминает лишь в седьмой главе первоначальной версии этого шпионского романа - "Взбесившийся Харлей".
  Вот как это было там описано:
  "Хуацяо - китайцы, живущие вне Поднебесной, на сегодняшний день - мой шпионский хлеб. Точнее мой объект наблюдения.
   А началось все после авантюры Мао, который решил испытать Москву на прочность кровавой вылазкой на остров Даманский. Весна 1969 года чуть было не стала началом советско-китайской войны. Мао, конечно, проиграл бы партию, но и нам бы пришлось не сладко. Так или иначе, но конфронтация с Пекином в то время достигла апогея.
   В апреле 1969 года мой шеф Василий Иванович Прилепа ("Иваныч") - "шпион по призванию", - как он сам себя называл, как бы невзначай обронил, -Мишаня, надо бы погутарить!
   К тому времени я уже больше года служил Отечеству в военной разведке Генштаба, исправно посещая киноведческий факультет ВГИКа, где должен был получить второй после ИСАА диплом. По первому я специалист по китайской филологии, но об этом мало кто знал, кроме самых близких друзей и однокашников. Поскольку официально я был отчислен из ИСАА (Институт стран Азии и Африки ), сейчас ИВЯ (Институт восточных языков при МГУ им. Ломоносова) сразу после первого курса за "неуспеваемость". На самом деле, я уже тогда угодил в сети "Иваныча", который внутренним зрением профессионального разведчика углядел во мне родственную душу "шпиона по призванию".
   Мне противно слово "вербовка", хотя агентов именно вербуют, точнее убеждают словом. "Вербен" в немецком языке означает "слово". Немцы неплохо изучили святое писание, где сказано "В начале было Слово, и Слово было у Бога и слово было Бог".
   В слове заключена великая сила.
   - Ты, Мишаня, должен научиться слушать, - поучал меня Иваныч. - И мотать на ус. Но для этого мы организуем для тебя шапочку-невидимку. Для людей, которых ты будешь слышать, ты будешь как пустое место. Потому что для них ты русский шпион, не спорь, в твою легенду киношника мало кто поверит из профессионалов, так вот ты останешься туповатым русским шпионом, каких у и у нас и в ПГУ еще хватает, парнем который не знает ни одного восточного языка. У тебя беглый французский, хреновенький английский, хенде хох - немецкий. Все остальное китайская грамота.
   При этом Иваныч лукаво хохотнул.
   - Я, Мишаня, год в Харбине был "глухонемым немцем", хотя "просвечивали" меня не только наши бывшие соотечественники из белоэмигрантов. У них, кстати, многому бы стоило поучиться. Пасли меня и китайцы и японская контрразведка. Но документы у меня были не прогрызешь. Настоящие из Берлина от Круппа. Проще было быть говорящим нацистом, но Отец решил, что я должен потерять слух и речь. Год практиковал язык жестов. Потом научился "беседовать" руками. А сам был одно сплошное ухо. Теперь вот пойдешь по моим стопам. Но я на тебя крест глухонемого грузить не стану. А поедешь ты в прекрасный Пномпень, где очень жарко и где очень скоро произойдет государственный переворот. Это хорошо, Мишаня, что ты вопросов не задаешь. Ты слушай меня. Про переворот я тебе доверительно говорю. У нас там свой человек есть среди камбоджийских военных. Если бы Сианук, как публичная девка не давал и партизанам дяди Хо и американским зеленым беретам под дипкрышей, может он бы и продержался со своим липовым нейтралитетом, да вот только в тамошнем борделе целкой никак не останешься. Короче, Мишаня, забудь язык, которому тебя пять лет учили на нашей базе. Для местных хуацяо, ты все равно останешься русским, а значит шпионом смерти. А вот для титульной нации тебе нужно расстараться пустить пыль в глаза. Блефуй, как хочешь, гуляй, пей, ешь, плейбойствуй. Твоя задача узнать побольше о китайский триадах в Пномпене. Их связях с окружением Сианука, которое очень скоро его предаст. Но больше о том, кто там у них резидент из Пекина.
   Ни в одной другой стране, Мишаня, у нас не будет такого шанса слышать китайцев. Потому что они держатся особняком в своих чайна-таунах, и только в Пномпене - единственной столице в ЮВА нет китайского квартала.
   Иваныч в тот вечер много чего мне поведал. Разговор закончился под утро".
 
  Вроде бы все складно, но уж больно наивно.
  Это сегодня наших соотечественников всякого рода занятий, в том числе и сомнительных, в Камбодже, если и не пруд пруди, то все же достаточно. Выкрутасы одного Полонского чего стоили! А в конце 60-х годов - любой советский человек - почти "белая ворона" в Пномпене, где ЦРУ и их западноевропейские коллеги отнюдь не дремали. Да и наши братья по СЭВ, как пишет в своей документальной книге "Пол Пот" Олег Самородний, в странах Индокитая в то время были более чем активны.
  Короче, на каждом шагу шпионы. Естественно советскому офицеру ГРУ в таких условиях может и вольготно было в Ханое, но в Кхмерской республике такая колоритная фигура на "харлее" это откровенный перебор. Офицеры ГРУ или ПГУ КГБ такого эпатажного поведения себе позволить не могли. Атрибуты залихватского боевика м.б. и допустимы в шпионском фэнтези, но у нас никаких дьяволиад не планируется. И хотя автор признается, что сочиняет альтернативную историю - она все же не о черепашках ниндзя.
  В своей книге о Киме Филби его коллега по службе в СИС Тим Милн проводит четкий водораздел между функциями разведчика и функциями агента. Думаю, его определения универсальны и применимы не только к британской Секретной службе.
  Итак, Милн пишет: "Офицер - это не агент, получивший повышение, а нечто иное; это различие обычно игнорируется в СМИ либо дается слишком расплывчато. Репортеры склонны всех подряд называть агентами или шпионами. Разведчики - это в основном государственные служащие; то есть офицер СИС - это британский государственный чиновник, офицер ЦРУ - американский чиновник, а офицер КГБ - советский чиновник. Обычно офицер работает в одном из управлений разведывательной службы, в своей стране или за границей, или, по крайней мере, имеет туда доступ. Его задача - замышлять и руководить разведывательными и другими операциями; организовывать и зачастую самому проводить вербовку и управление агентами; выполнять свои обязанности в пределах управления - например заниматься обработкой полученной развединформации,обеспечение административной, технической или прочей поддержки; взаимодействие с другими государственными ведомствами; сотрудничество, где это уместно с разведывательными службами дружественных стран. Почти наверняка это гражданин страны в разведывательной службе которой он состоит. Он знает - и обязан знать - много разных тайн. В связи с этим он крайне редко (во всяком случае, в мирное время) может быть подвергнут аресту или допросу, хотя он,вероятно,рискует быть объявленным персоной нон грата и высланным из той или иной страны. Как дома, так и за границей он нуждается в некотором прикрытии, обычно в одном из официальных учреждений его страны. Иногда такое прикрытие слишком очевидно, оно предназначено, чтобы соблюсти правила хорошего тона, а заодно (за границей) и поберечь чувства посла, но не гарантирует безопасность самого офицера или его деятельности.
  Агент - существо совершенно иного рода. Он может быть любой национальности и социального происхождения. Смысл его существования проистекает из того, что он находится в положении (часто связанным с его работой), которое дает ему доступ, прямой или косвенный к необходимой информации либо позволяет выполнить какие-то другие услуги для завербовавшей его разведывательной службы. Обычно ему в какой-то степени необходимо предать доверие, оказанное его фирмой, отделом и пр. - зачастую для того, чтобы шпионить против собственной страны. Его личная свобода, даже жизнь могут подвергаться опасности. Его "хозяев" из иностранной разведки интересуют два конкретных вопроса: не является ли он двойным агентом, который тайно работает против них? И, с другой стороны, не подвергается ли он чрезмерному риску ареста и допроса? Само собой разумеется, что агенту нельзя позволить знать о службе, на которую он работает, больше положенного..."
 
  Этот пространный пассаж британского разведчика еще раз подтвержает - Михаил Стрижов, являясь офицером ГРУ, не мог действовать в стране пребывания с такой "дырявой крышей".
  На такого шпиона все бы на улице пальцем могли показывать. Короче, его "уши" - курам и китайцам на смех.
  Такая вот нескладуха получилась.
  Поэтому автор решил пойти другим путем.
  Он начал кропотливую работу над "китайскими шариками". И самый маленький из этих шариков - история Виктора Викторовича Голубева и его семьи. Резонов выбрать этого замечательного ориенталиста было несколько.
  Часть жизни этого русского ученого была связана с Индокитаем.
  У него было два сына Виктор и Иван. Известно , что первый в середине двадцатых годов прошлого века вернулся в Советскую Россию и умер в начале сороковых. Судьба второго более запутана.
  Все это позволяет развить линию сыновей Голубева. Старший мог быть завербован во Франции резидентурой НКВД - ОГПУ. Младший, оказавшись в Америке, мог оказаться в орбите интересов как ФБР, так и внешней разведки, которая в годы Второй мировой войны начала формироваться в структурах власти США.
  Наконец, у них могли быть дети, которые тоже могли бы оказаться в спецслужбах.
  Это касается надводной части голубевского айсберга, его русских скелетов в семейном шкафу.
  Есть и вторая "альтернативная часть" - камбоджийская жена Голубева, его третий сын-полукровка, его внук Мишель Мартинет (по-русски Михаил Стрижов).
  Вот как раз этот Мартинет-Стрижов и станет агентом ГРУ, которого завербовал...
  А вот здесь нам следует сделать паузу. Скелеты из шкафов в этой истории будут выпадать поштучно.
  Автору же остается продолжать работу над первым из китайских шариков.