103. Сказка о премьер-майорше и мяснике

                Сказка о премьер-майорше Суворовой и мяснике Панкрате, вегетарианцам лучше не читать.

                Глава 1
На востоке Москвы сразу за парком «Сокольники» на берегу речки Яузы раскинулся весьма примечательный район «Преображенское», унаследовавший своё название от небольшого сельца, что здесь когда-то находилось. А примечателен этот район своей бурной историей, ведь тут в начале своего жизненного пути воспитывался сам царь Пётр I. Здесь же он постигал и науку воевать; собирал так называемые «потешные» войска, возводил первые скромные крепости, устраивал баталии, осваивал на Яузе английский ботик, учился ходить под парусом. В общем, много чего интересного и полезного делал.
 
       Ну а впоследствии царь Пётр создал здесь первую регулярную российскую армию, и первым её солдатом стал рядовой Преображенского полка Сергей Леонтьевич Бухвостов. Ныне на центральной площади района ему установлен великолепный памятник работы выдающегося русского скульптора Вячеслава Клыкова. Более того, в районе есть улица носящая имя первого русского солдата «ул. Бухвостовская». Также в районе имеется улица, названная в честь «потешного» войска, она так и называется «ул. Потешная», и проходит как раз в том месте, где раньше располагалось то войско.

      А ещё есть улица «Девятая рота», но это уже на другой стороне района, там, где в слободке когда-то и была расквартирована та самая 9-я рота Преображенского полка. А параллельно ей проходит улица «Суворовская», однако сразу стоит заметить, что она названа не в честь нашего великого полководца Александра Васильевича Суворова, а по фамилии премьер-майорши Суворовой, державшей здесь в XVIII веке доходные дома. Иначе говоря, майорша была владелицей домов на этой улице.

        О, эта майорша личность весьма легендарная, и это в прямом смысле. Он ней до сих пор ходит множество всяких легенд и даже мифов. Притом никто доподлинно не помнит, как её точно величали по батюшке; не то Анна Васильевна, не то Анна Ивановна. Одним словом личность загадочная и даже мистическая. При этом в те далёкие времена поговаривали, что она водит дружбу с чертями из Яузской заводи, и является самой настоящей ведьмой. Правда это, или нет, сейчас уже не узнать, хотя совершенно точно известно, что существует легенда о том, как майорша проучила одного сильно зарвавшегося хозяина мясной лавки, что располагалась на соседней, параллельной улице.

      Кстати, теперь эта улица называется «ул. Буженинова». И опять-таки названа она не по месту нахождению здесь когда-то мясной лавки, или мясного продукта буженины, а по фамилии вполне известного архитектора XIX века Михаила Буженинова. Но как бы там ни было, и как бы что ни называлось в те далёкие времена, а только события той загадочной истории происходили именно на этих старых улочках и именно в этой слободке. И о них-то, об этих событиях, дальше и пойдёт речь. А началось всё с весьма заурядного случая.
                Глава 2 
Отправилась как-то с утреца премьер-майорша на соседнюю улицу в лавку к мяснику. Захотелось ей прогуляться, да по дороге на свои дома посмотреть, ну и конечно себя показать. А заодно и свежей буженинки прикупить, уж больно майорша её любила, дня не проходило, чтоб она ей не лакомилась. Хотя была майорша уже преклонных лет, и, казалось бы, жирное ей кушать нельзя. Но надо знать норов майорши, а он у неё был крутой, властный, своенравный, не терпящий возражений, притом с неизменным желанием куража. И вот заходит она вся такая властная в мясную лавку и прямо с порога заявляет присущим ей командным тоном. 

       – Ну-ка, Панкрат, голубчик, взвесь-ка мне свежей буженинки,… да смотри, чтоб жира поменьше, а мясца побольше… - вполне привычно обращается она к хозяину лавки, а тот словно с цепи сорвался, и взялся ей грубить.

     – Это с чего же жира-то поменьше!?… вот всем вам мясца подавай!… А я потом что, жир сам съедать должен!?… Нет уж, какой кусок отрежу, такой и отпущу!… - как рявкнет на майоршу. Никогда такого не случалось, чтоб он на неё голос повышал, с другими да, бывало; и рядился, и кричал, и ссорился, но не с ней, ведь знал же, что она сродни ведьме. А тут на обычную, пустяковую её просьбу, так взвился. Но майорша на скандал не пошла, не то настроение было, прогулялась-то хорошо, и так по-доброму ему говорит.

       – И то правда, Панкратушка, что это ты всем поблажку будешь давать,… режь с жирком, а я уж найду, кому его скормить!… Вон, соседскому кучеру отдам, он ему применение живо найдёт,… с водочкой употребит, и не поморщится…  - с юморком отвечает майорша, и вроде бы всё, инцидент исчерпан. Но мясник Панкрат утихать не намерен. Отступление майорши, его только ещё больше раззадорило. Он хоть человек и степенный, ему уже за сорок лет, и пора бы наконец-то смириться со своей участью мясника, однако годами дремавшая в нём спесь, вдруг полезла наружу.

       – Отрезать-то я отрежу, но только что это вы сударыня, всё меня Панкратом кличете, да на «ты» обращаетесь!?… Извольте-ка говорить мне «вы»!… и величайте по отчеству, Панкратом Ионовичем!… так меня правильно звать!… И впредь имейте уважение к моей персоне!… - высказался он таким тоном, будто майорша виновна во всех его неудачах. И хотя ей самой это очень не понравилось, она по-прежнему спокойно ему отвечает.

         – Ну, хорошо, Панкрат Ионович, как скажете,… мне это не в тягость,… но только уж и вы не извольте более на меня голос повышать,… не люблю я этого в людях,… приходилось даже наказывать… - как бы невзначай бросила она последнюю фразу и ждёт свою буженину, ведь заказала же. Но не тут-то было, мясника вообще понесло.

       – Это что же,… ты меня стращать, что ли взялась, старая корова!?… Подумаешь, она владелица домов!… Но не императрица же, чтоб я тебя испугался, сморщенная ты хрюшка!… Не бывать этому, ведьма,… все про тебя только и говорят, что ты с чертями якшаешься, дружбу с ними водишь,… а мне плевать на это!… Для меня ты просто, надутая индюшка!… И ничего ты со мной не сделаешь,… не хватит твоих колдовских чар, чтоб мне навредить!… Да у меня такие господа в лавке отовариваются, что ты им и в подмётки не годишься!… Пожалуюсь им, да они тебя разорят, домов лишат, и в лохмотьях в каторги пустят!… ха-ха-ха-ха!… - резко перейдя все границы приличия, и припугнув своими высокопоставленными знакомыми, раскричался Панкрат, да таким ядовитым смехом залился, что майорша более терпеть не стала. 

      – Ну что ж,… уж коли ты такой неуязвимый для моих чар, да ещё и господ власть предержащих сюда приплёл, то сам случай велит мне проучить тебя наглеца, чтоб ты знал, с кем дело имеешь!… И ты не думай, что я стану у тебя лавку отнимать или жизни лишать, нет, этого мне не надо,… это слишком просто!… А отниму я у тебя то, о чём ты даже не помышляешь,… то самое дорогое, что есть у человека, а он этого даже не замечает!… Так что прощай мясник,… теперь ты сам ко мне за милостью ходить станешь, а не я к тебе… - усмехаясь, сказала майорша и вышла вон из лавки.

      – А вот это мы ещё посмотрим!… Не бывать такому, чтоб я к тебе за милостью пошёл!… - крикнул ей вслед Панкрат и вдруг сразу успокоился. Сошла с него блажь, и орать-то больше не хочется; вся спесь, весь гнев, неизвестно откуда взявшийся, схлынул, будто его и не было. И тут же следом за майоршей в лавку другой покупатель зашёл, а Панкрат его уже подобострастной улыбкой встречает, привечает, мясца на выбор предлагает. И закипела дальше торговля, словно и не случилось ничего. Однако для майорши этот инцидент просто так не кончился. Она в этот момент как раз уже к своему дому подходила, здесь же близко.

       – Это что же на него такое накатило?… вот же какая напасть!… Всегда такой приветливый был, и вдруг как подменили!… Обругал, накричал,… можно сказать прогнал прочь,… даже если я его чем и обидела, то всё равно следует быть сдержанней!… Нельзя так себя вести,… я такого отношения к себе не заслужила!… Вот так сходила за буженинкой,… теперь осталась без лакомства,… нет, его определённо надо проучить за такое поведение,… наказать, прощать нельзя, иначе избалуется,… уж будет знать как людей обижать!… - вся в расстроенных чувствах, вернувшись домой, прямо с порога решила майорша. Тут же спустилась к себе в подвал, где у неё таилась комната для разных колдовских дел, и сходу принялась наводить на Панкрата порчу. 
               
        Уж как там она это делала, то лишь одному сатане известно, в свои колдовские ритуалы майорша никого не посвящала. Ей все эти знания от ещё от прабабки достались; старинные, крепкие, надёжные допотопные заговоры и заклинания, ныне таких уж не сыскать. Впрочем, все её действия длились недолго. Майорша в таких делах была весьма опытна, так что уже через полчаса заклятие на Панкрата было наложено. И для этого ей не потребовалось ни его волос, ни слюны, ни чего-то другого, чем пользуются прочие ведьмы. Майорша действовала на каком-то ином магическом уровне, неподвластном простому обывателю, это можно даже назвать волшебством. Но, что бы это ни было, а только майорша после этого обряда сразу ушла спать; выбилась из сил, много энергии затратила. А с ничего пока ещё не подозревающим Панкратом, уже начали твориться странные вещи.
                Глава 3
С той минуты как майорша покинула мясную лавку, Панкрат уже успел обслужить несколько покупателей. И тут вдруг он почувствовал лёгкое недомогание; у него чуть закружилась голова, а перед глазами поплыли круги (начало действовать заклинание майорши). Притом круги поплыли все радужные, с переливами. И внезапно в одном из них Панкрат увидел майоршу. Она издевательски хохотала и одновременно приближалась вплотную к его лицу. Отчего он резко тряхнул головой и заблажил, словно умалишённый.

       – А-а-а-а!… жуть какая!… пошла вон!… и откуда только взялась эта страсть!?… Она что, теперь будет ко мне постоянно являться!?… Чур меня, чур… изыди, ведьма!… - крикнул он перекрестясь, и с испугу кинулся закрывать изнутри дверь лавки на все замки, надеясь, что от этого видение старухи майорши более не проникнет к нему в голову. Однако напрасно он надеялся, закрытие дверей только усугубило его положение. Сейчас майорша заполонила весь его разум, нарушая привычное течение мыслей. От такого присутствия Панкрат начал усиленно трясти головой, пытаясь изгнать непрошеную гостью.

      Но это не помогло, майорша прочно засела в его разуме. Она надменно смеялась, корчила гримасы, и даже грозила ему пальцем. Тут уж Панкрат не выдержал и со всего маха влепился головой в стенку лишь бы избавиться от видения. После такого удара он естественно рухнул как подкошенный, и в конечном итоге потерял сознание. Меж тем у дверей лавки снаружи стал собираться народ, ведь день-то рабочий, не выходной, и торговля должна идти своим чередом. Люди, конечно, взялись возмущаться.

       – Эй, Панкрат, открывай!… С чего это ты тут перерыв устроил!?… У всех дел полно, ждать тебя некогда!… Открывай, работай, давай!… Хватит филонить!… - кричит народ, волнуется. Но особенно возмущаются кухарки, ведь их господа отправили за свежим мясцом, и теперь ждали от них на обед сытных блюд. А тут на тебе, мясник лавку закрыл, а время-то идёт. Ну и, разумеется, от столь сильного ора и гомона Панкрат очнулся, и как ни странно вполне здоровым; без видений, без кругов перед глазами и головокружения. Почти мгновенно вскочил на ноги, открыл дверь и продолжил торговлю.

      Конечно, прежде извинился перед покупателями за столь странный конфуз, но тем было всё равно, им лишь бы мясо заполучить, а потому быстро купив желаемое, все моментально разошлись, и Понкрат вновь остался один. Теперь он уже не стал закрывать дверь изнутри, а наоборот раскрыл её пошире, вроде как зазывая покупателей.

        – С людьми-то в лавке оно как-то спокойнее,… при них она не грезится,… вот же лихоманка, привязалась… - пробормотал он и в этот момент в лавку вновь вошли покупатели. Тут уж Панкрат вообще повеселел, лихо отвесил им отборной говядинки, и с шуточками-прибауточками стал рассказывать об утреннем визите майорши; мол, какая она вредная старуха, накинулась на него ни за что ни про что с упрёками, оскорбляла его, бранила. Одним словом наговорил на майоршу напраслину. Покупатели же лишь слегка посмеялись, забрали свои покупки и убрались восвояси.

        И вот тут-то с Панкратом случился уже второй припадок. Майорша вновь ему привиделась, но только теперь она уже не хохотала, а сурово нахмурившись, грозила ему кулаком. Отчего Панкрат естественно опять впал в панику; затряс головой что есть мочи, залепетал молитву о спасении души, и в конечном итоге упал без сил. Но на сей раз сознания не потерял, а скрючившись в три погибели, продолжал читать молитву. И надо же такому быть, его отпустило. Майорша исчезла, и он вновь оказался вполне здоров.

        – Что это опять такое было?… нечто я схожу с ума?… вот же привязалась проклятая!… тьфу-тьфу, ведьма чёртова!… - злобно ругнулся он и, поднявшись с пола, с опаской подошёл к входной двери; выглянул наружу посмотреть, не притаилось ли где поблизости майорши со своими колдовскими наветами. Постояв минуты две у двери, Панкрат робко вышел на крыльцо. Светило солнышко, щебетали птички, дул лёгкий ветерок. Обычная летняя обстановка, никакой ведьмы рядом нет. Но тут взгляд Панкрата невольно опустился на ровный деревянный пол крыльца.

       Вроде бы ничего особенного, половицы как половицы, по-прежнему ровные, без изъяна, хорошо оструганные. Однако чего-то на них не хватало. Взор Панкрата задержался, и вдруг он почувствовал, что тут таится какой-то подвох. Стал более пристально присматриваться. Смотрел-смотрел, и внезапно обнаружил, что от его ног не исходит тени, обычно с них-то она и начинается. А тут, сапоги есть, ноги на месте, а тени от них нет, и так дальше.

       Взгляд его скользнул по половицам, и оказалось, что у него вообще нет тени; ни туловище, ни руки, ни голова, не отбрасывают тень. Её нет у всего тела. Солнце светит, всё вокруг имеет свою тень, даже само крыльцо, а вот Панкрат нет. Исчезла у него тень. От такого открытия он конечно сразу в лавку сиганул, испугался, что кто-то ещё заметит его недостаток, встал за прилавок, наполовину спрятался, и поверить во всё увиденное не может. 
 
      – Как же так?… тень моя пропала!… Нет её, и что же теперь делать, непонятно,… ведь узнает кто про это, так меня же со света сживут!… За колдуна примут!… В мою лавку ходить перестанут,… я же разорюсь, по миру с сумой пойду, погибну!… Ну, всё, всех святых выноси,… был Панкрат, и нет его более… - залепетал он бедняга, а сам из-за прилавка так и не выходит, боится, что его увидят без тени. И тут как назло опять покупатели к нему в лавку заходят. Панкрат хоть с опаской, но остался стоять за прилавком. Стоит и смотрит, то на покупателей, то на себя; и видит, что им пока не до него, они товар выбирают. Ну, он тогда мигом шмыгнул в подсобку, где у него мясо подо льдом хранилось, и уже оттуда кричит. 

      – Вы там сами себе мясо возьмите, да идите куда шли,… а мы потом с вами рассчитаемся,… а то у меня тут катастрофа!… Ледник потёк, стенка зашаталась, срочно ремонтировать надо!… А кого по дороге встретите, скажите, мол, закрылся я пока,… и неведомо на сколько!… Да дверь за собой затворите!… - пойдя на уступки, воскликнул он, и тут же примолк, ответа ждёт.

        – Хорошо, Панкрат!… так и сделаем!… Мясо возьмём да потом рассчитаемся,… ледник дело важное, понимаем, ремонтируй,… а мы уж людей предупредим, что ты по веской причине закрылся!… - отозвались покупатели, выбрали товар и ушли, затворив за собой дверь. Панкрат выскочил из подсобки, да ещё и на засовы изнутри запёрся, уж так испугался. Присел бедняга на пол, и не знает, что ему дальше делать, за голову схватился. И тут в его мысли опять майорша впуталась, и вновь хохочет, ухмыляется. Притом теперь уж ни пальцем, ни кулаком не грозит, дескать, дело-то сделано, чего грозить, смеяться пора. Тут-то до Панкрата и дошло, отчего всё с ним произошло.

      – Так это ты ведьма тень мою забрала?… теперь-то я припоминаю твои слова о том, что я потеряю то, чего не замечаю, да ещё и к тебе на поклон приду!… Вот значиться, как ты всё задумала!… хитро-хитро!… В голову ко мне забралась, все мысли мои читаешь, видишь, что со мной твориться и смеёшься надо мной!… Но погоди,… вот вечер придёт, солнце сядет, не так будет заметно, что у меня тени нет,… уж я к тебе на дом пожалую, там и поговорим… - не то негодуя, не то умоляя, протараторил Панкрат, и видение из его мыслей сразу исчезло, будто только такого обещания и ждало.

       Зато с Панкратом стали происходить другие, не менее странные вещи. Он с детства никогда не болел, всегда мясо ел, супами питался, оттого не простужался, и даже не ранился, постоянно опрятный ходил, а тут вдруг его в озноб бросило и по всему телу мурашки пошли.

      – Просквозило что ли, пока на леднике стоял?… вон как трясти начало,… надо бы срочно согреться… - недоумевая, прошептал он, и хотел было закутаться в тёплый плед, как его в такой жар бросило, что тут же пот ручьём потёк. От таких резких перемен Панкрат опять чуть чувств ни лишился, еле сдержался, чтоб на пол не свалиться, и лишь в закутке на кресло, предназначенное для отдыха, опустился. Присел, сидит ни жив, ни мёртв. А его так и не отпускает лихоманка; то его знобит, то в жар бросает. Едва до вечера досидел.
                Глава 4

А как стемнело, так Панкрат сразу к майорше подался. Накинул всё же на себя плед и пошёл. Идёт, фонари обходит, света от окон тоже избегает, сторонится, боится, что кто-нибудь заметит отсутствие у него тени. Крадётся, словно воришка какой, или разбойник. Но до дома майорши добрался без помех. Только в дверь постучался, а ему уж открывают, ждут. Створка распахнулась, а оттуда майорша выглядывает.

        – Ну что, понял, с кем связался, горемыка убогий?… Только вот вижу, буженины-то, ты мне не принёс,… а ведь без неё разговора у нас с тобой не получится,… что ж ты такую промашку-то допустил… - сказала ему, как отрезала, и дверь сердито захлопнула. А Панкрат так и остался стоять, ничего не понимая. Даже слова не проронил, только дрожь у него усилилась и опять круги перед глазами поплыли. Вот тогда-то до него и дошло, что всё дело действительно лишь в буженине. Майорша днём-то её не получила, так теперь вечером ждала, а он без гостинца явился. И поплёлся он тогда обратно к себе в лавку.

        Идёт и судьбу свою проклинает. Злиться на себя, что с ведьмой распрю затеял. Но теперь-то уж ничего не поделаешь, коли ввязался, то за ошибки надо расплачиваться, всему на свете есть своя цена, даже спесивому поведению. Еле добрался до своей лавки Панкрат, выбрал самый вкусный и постный кусок буженины да обратно поплёлся. Сейчас уж точно стал на вора похож, под пледом мясо прячет и крадётся. Вот бы кто из знакомых увидел, да это же срамота-то какая, позор, унижение. Но стерпел Панкрат, принёс гостинец и опять в дверь стучится, а ему снова майорша открывает.

       – Ну вот, теперь молодец,… вижу-вижу, принёс, не поскупился, выбрал отменной буженинки!… Но только я так и не пойму, чего же ты от меня-то хочешь?… Ведь своё-то дело я сделала,… заставила тебя страдать, чтоб ты тем самым свой же грешок и признал,… и это тебе только на пользу, впредь наука!… Но тогда получается, что ты всего лишь свою ошибку исправил, принёс мне то, что я ещё днём должна была получить,… а ничего нового, хорошего не сделал!… Ты, так сказать, лишь счёт уровнял,… ты же торговец, должен понимать, сальдо с бульдо сошлось, только и всего!… А теперь тебе ещё надо заслужить моего прощения,… вот так-то, милок… - приняв и оценив гостинец, заявила майорша, отчего Панкрат сильно расстроился. 

        – Это что же получается, мне теперь так без тени и ходить, болеть, пока я что-то новое, хорошее не сделаю?… - опять спросил он.

       – А ты как думал?… принёс мне буженины, и всё, я сразу верну тебе тень!?… Ну, уж нет, такое только в сказках бывает, а наяву на-ка получай; чувствуешь, как тебя лихорадка пронимает?… как из тебя все жизненные соки по капельки вытягивает?… А всё это потому, что тени у тебя нет,… а ведь тень это наша защита, наша поддержка, подмога,… ещё древние пращуры говорили, что тень беречь надо!… В старину-то наступать на неё не давали,… и не дай боже кто на тень плюнет,… тот большую беду навлечёт, страшную болезнь принесёт!… И во всех этих приметах есть свой толк; люди ходили и под ноги себе смотрели, боялись на тень наступить,… оттого нос выше плеча не задирали, не задавались,… а кто задирал, того наказывали!… Вот и ты зазнался, нос задрал, спеси набрал,… тут-то я тебя и осекла,… тоже мне, Понкрат Ионович выискался,… теперь понимаешь, отчего болеешь?… - хитро усмехнувшись, переспросила майорша.

      – Да уж теперь всё понятно,… уж разъяснили, дальше некуда,… вот только болею-то я чересчур сильно,… с каждой минутой мне всё хуже и хуже!… Видимо без тени мне никак не обойтись,… пощадите, помогите,… ведь помру же так!… Дайте мне хоть кусочек тени, хоть самую малость,… хоть пяточку, хоть мысочек, совсем ведь худо мне… - взмолился Панкрат. 

       – Хм,… совсем худо, говоришь!… Ну что же, может я и действительно погорячилась, наказывая тебя столь сурово,… но всё же целых трое суток тебе без своей тени придётся походить,… уж так я зла на тебя была, что очень сильное заклятье навела!… И, тем не менее, я тебе помогу, а то ведь и вправду помрешь, а мне твоя смерть не нужна!… Однако именно твой тени я тебе дать сейчас не могу; ни пяточки, ни мысочка,… а вот чужую тень можно предоставить,… но не от живого человека,… живой-то не согласиться,… кому ж захочется вместо тебя страдать,… есть у тебя такой человек!?… - вдруг спросила майорша.

         – Нет, конечно,… никто за меня не вступится,… я вообще один живу,… ни с кем ужиться не могу,… ни жены у меня, ни детей, ни свата, ни брата … - печально отозвался Панкрат.
 
       – Вот то-то же,… лишь для себя и живёшь,… эгоист ты!… Кубышку-то уж наверняка полную набил,… а кому оставишь, как помрёшь?… Ведь в гробу-то карманов нет, с собой денег на тот свет не унесёшь!… Эх ты, одиночка!… Хотя тебе можно тень на время от свежего покойничка перенять, пока она совсем не растворилась! Но с другой стороны, ведь у неё тоже свой норов есть, от прежнего хозяина остался, а вдруг вы с ней не уживетесь?… тогда ещё хуже будет, просто беда… - неожиданно предложила майорша, отчего Панкрат пришёл в ужас.

       – О нет!… Не надо мне тени от покойника, ни от свежего, ни от какого! Это уж точно со мной беда случиться,… она ж меня в могилу сведёт!… Лучше подумайте, чем ещё мне можно помочь,… а уж я расщедрюсь, каждый день стану приносить вам бесплатную буженину,… только помогите, спасите… - опять взмолился он.

      – Ладно-ладно,… помочь, конечно, можно,… но только тень придётся брать у животных!… Ты вот давеча меня старой коровой называл, сморщенной хрюшкой и даже надутой индюшкой,… вот от них-то тень мы и возьмём, да посмотрим, как ты их образы на себя примеришь,… в их шкуре походишь,… они твари бессловесные, ты их норов быстро обломаешь,… ты же мясник, так что справишься!… А кстати, когда к тебе в лавку свежее мясо с бойни привозят?… - вновь спросила майорша.

        – Так, как когда?… когда скотину забьют, тогда и везут!… Но обычно поутру,… вот как раз сегодня ночью, ранним утром должны свежей говядины завести,… у меня уже, и договорено… - мигом ответил Панкрат.

        – Вот и хорошо,… как только получишь тушу, так сразу положи на неё правую ладонь и прочти это заклинание,… тень коровы на тебя и перейдёт!… Корове-то она уже не к чему, а тебе сгодится,… с ней ты хоть не помрёшь, походишь немного, привыкнешь … - заключила майорша и передала Панкрату клочок бумажки со строками заклинания, она как знала, что пригодиться, носила его с собой.

      – Вот спасибо,… с этой тенью я хоть какое-то время продержусь,… а завтра вечером обязательно принесу вам ещё шмат буженины,… всё для вас, милейшая… - поклонившись, ответил Панкрат, забрал листок с заклинанием, и скорей поплёлся обратно домой. Майорша проводила его насмешливым взглядом и тоже в дом подалась, закрыла дверь и была такова.
                Глава 5
Остаток ночи Панкрат провёл в страшных мучениях. Его, то раздувало, словно мыльный пузырь, то скрючивало, будто куриную гузку. При этом бросало то в жар, то в холод. Состояние просто кошмар. А мысли о покойниках не давали ему хоть на минуту забыться и подремать, мерещились ежесекундно, и в самом ужасном виде, даже без головы. Он еле-еле дождался утра. И тут в дверь постучались, то был как раз скотник с бойни, он привёз только что освежёванную тушу коровы.

       И секунды не прошло, как Панкрат открыл дверь и, невзирая на боль во всём теле, мигом бросился к мясной туше, что лежала под холщёвым покрывалом на телеге у скотника. Ещё мгновение и он, отдёрнув холщину и положив ладонь на тушу, уже произносил заклинание, выученное им за ночь наизусть. В следующий же миг за ним на земле в пыли моментально образовалось бурое пятно тени, напоминавшее своей формой скорей минотавра, чем человека. Но Панкрату было уже всё равно, он мгновенно почувствовал себя лучше, и даже более того, оказался здоров, как бык.

       – Ха-ха-ха!… вот что говядинка-то животворящая делает!… Ох, и силушки-то ныне у меня!… - похохатывая, горкнул он, схватил в охапку тушу коровы и, оттолкнув скотника, сам единолично отнёс её в лавку. Хотя обычно они это делали вместе, ведь говяжья туша весит немало. Скотник аж рот раскрыл от изумления, но ничего не сказал, а быстро вспрыгнул на свою опустевшую телегу и, погоняя лошадь, скорей помчался дальше по своим делам. Ну а Панкрат, вдохновлённый внезапно появившейся у него бешеной силой, сходу взялся разделывать тушу.

        И всё-то у него пошло, как по маслу; ловко и проворно. А уже через час всё было кончено и готово к распродаже. Тут как раз и народ подтянулся; пришли повара, домохозяйки, кухарки и просто люди желающие отведать на обед свежего супца из говяжьего мясца. День сразу задался удачный. Торговля шла на «ура». Панкрат был в ударе; много шутил, скабрезно ёрничал, жонглировал кусками мяса, то взвешивая его, то искусно упаковывая. Деньги лились рекой, касса пухла, как на дрожжах. Настроение у Панкрата было, словно у молодого телка на выпасе, он от души резвился.

      При этом наиболее молодым кухаркам отпускал настолько сальные комплименты, что те заливались пунцовым румянцем и дурашливо хихикали. С дамами зрелого возраста он откровенно флиртовал, и наряду с мясом отвешивал ещё и воздушные поцелуйчики. Отчего некоторые из дам, вдруг почувствовав себя привлекательными, даже отказывались от сдачи, оставляя её «на чай». Всё шло более чем прекрасно, но лишь до тех пор, пока не наступил вечер, и торговля закончилась. Тут-то Панкрат внезапно ощутил острый голод, ведь он за весь день так ничего и не перекусил. Ему вдруг резко захотелось отведать свежей зелени на лугу.
 
      Да-да, не какого-то там ростбифа или отбивной, а именно простой, сочной, луговой травы. Сил сдерживаться уже больше не хватало, и он, мигом закрыв давку, опрометью бросился бежать на Хапиловские заливные луга, что располагались совсем рядом, здесь невдалеке. Притом Панкрат иной раз, прямо на бегу, опускался на четвереньки и нёсся так, словно он юный бычок. Однако удивлённые взгляды прохожих заставляли его вновь встать на две ноги.

      Зато, когда уж он добрался до лугов, то дал себе волю; упал на четвереньки и кинулся щипать траву прямо ртом, не помогая руками. Даже мычал и аппетитно причмокивал. В общем, куражился, как хотел; кувыркался, веселился, валялся в траве. Проще говоря, делал всё то, что делают обычные бычки на выпасе. А главное, он не мог этому сопротивляться, совладать с собой не было сил, уж так его тянуло резвиться на лугу, зов природы. Хоть тень у него теперь и была, но тень-то говяжья, а отсюда и такая реакция.

       Но вот наконец-то наевшись травы и вволю нарезвившись, Панкрат пришёл в себя. И тут же вспомнил, что обещал майорше, занести ей свежей буженины. Мгновенно сорвался с места и помчался обратно в лавку. Мигом схватил там кусок отборной буженины и немедля ринулся к майорше. Но по дороге его подвёл его же собственный желудок, не приспособленный к такому обилию травяной пищи, он просто забастовал, отказался переваривать свежую зелень. Отчего у Панкрата вновь случился жар, и его стало корёжить, ничуть не меньше, чем вчера.

        – Ой-ёй-ёй!… опять началось!… только день и продержался!… Ох, как больно-то,… прямо наизнанку выворачивает!… Нет, так дело не пойдёт,… надо что-то предпринять,… просить другую тень,… эта мне особо не помогла, только ещё хуже стало… - мучительно простонал он и прибавил шагу. Насилу добрался до майорши и снова в дверь стучится. А здесь его уже поджидают. Дверь отворила сама майорша.

      – Ну что, голубчик,… вечер-то у тебя не задался,… весь околоток только о том и судачит, что ты на четвереньках бегал да траву на лугу щипал… - говорит она Панкрату и сходу буженину у него забирает.

       – Да это ещё полбеды,… пусть себе судачат,… это можно на шутку списать,… а вот то, что со мной сейчас творится, это уже серьёзно!… Крутит, ломает меня всего,… и опять жар поднялся,… не подошла мне говяжья тень,… не могу я с ней совладать,… надобно мне другую,… прошу, сжальтесь, дайте… - вновь взмолился он.

      – Ну, хорошо-хорошо,… хотя ты прекрасно знаешь, что у меня тени нет, я их у себя не держу,… зато у тебя есть,… в твоей лавке их в достатке бродит,… у тебя там и свиные, и бараньи, и овечьи, и даже индюшачьи тени имеются,… над тушами своих бывших хозяев нависают!… Тебе ведь каждый утро свежую тушу привозят,… вот ты и попробуй, подбери себе тень,… а моё заклинание на всех одинаково действует,… так что дерзай, подбирай,… и терпи,… срок идёт, тебе ещё два дня мучиться осталось!… Но и про своё обещание не забывай, завтра вечером опять жду тебя,… а сейчас прощай… - быстро ответила майорша и закрыла дверь. Панкрат вновь остался стоять на улице один, и лишь его говяжья тень под светом фонаря всё также напоминала дикого минотавра. Выбора не было, и Панкрат поплёлся домой, пришлось ему промучиться и эту ночь.
                Глава 6
А утром, когда прибыл другой скотник, уже со свиных угодий, Панкрат пулей выскочил из лавки и бросился к лежащей на телеге свежей, свиной туше. Положил на неё правую руку, произнёс заклинание, и всё повторилось; отслужившая говяжья тень вмиг исчезла, а вместо неё появилась новая кабанья, хотя вернее сказать человеческая, но с кабаньей головой. Понкрат вновь почувствовал себя здоровым. Он даже хрюкнул от удовольствия, и снова преисполненный свежими силами, в одиночку, без посторонней помощи, унёс свиную тушу к себе в лавку.

      При этом свиной скотник так же, как и вчера другой сильно изумился его такой прыти, но опять-таки ничего не сказал и мигом умчался прочь. Панкрат же принялся делать то, что ему и надлежало, а именно, стал готовиться к торговле. И вновь день задался отменный. Торговля шла бойко и проворно. Хотя и были отличия от вчерашней распродажи. Панкрат частенько похрюкивал, изображая довольный смех, и всё пытался носом, словно свинячьим пяточком, обнюхать покупателей, особенно юных прелестниц. Но те не обижались на его чуть нагловатое поведение, и вместе с ним весело посмеивались над его хрюкающими шуточками.

     Также случилось и с комплементами, теперь он их раздавал исключительно полным дамам, и недвусмысленно подмигивал им, намекая на их обворожительные для него пышные формы. Отчего полные дамочки приходили в восторг, и прощали ему мелкий обвес, который он допускал, как и любая плутовская, свиная душонка. Но если считать в совокупности, то день, в целом прошёл великолепно, и даже с немалой прибылью, отчего настроение у Панкрата естественно было на высоте. Но вот вечером, когда торговля уже закончилась, опять начались странные неполадки.
       
       Изголодавшийся за весь день, Панкрат, опять потерял здравый рассудок и ринулся искать себе пропитание соответственно нынешнему своему положению. Притом искать не абы где, а сразу умчался на слободскую помойку, куда свозили различные пищевые отходы от ближайших кабаков и трактиров. Что уж тут поделать со свиной тенью у Панкрата появились и свиные повадки. Но хорошо ещё, что его там кто-то спугнул, вроде бы помощник повара соседней усадьбы, принял его за нищего бродягу, да прогнал.

       Тогда Панкрат, по-прежнему повинуясь свиным инстинктам, ринулся в лесополосу к старому раскидистому дубу и принялся десятками поглощать опавшие жёлуди, что тоже не райская пища для организма. Одним словом у Панкрата повторилось вчерашнее желудочное несварение, и он опять утратил здоровье. Начались припадки. Боль от спазмов пронзало всё его тело, и он снова скрючился в три погибели. Но это же и привело его к здравому размышлению.

        – Ну вот, опять понеслось,… а вернее кончилось действие свиной тени, устарела, износилась,… пора менять на новую,… хорошо хоть заклинание для этого есть!… Кстати, пришло время нести майорше очередной кусок буженины… - заключил он и снова ринулся в лавку. Забрал там заранее приготовленный гостинец и поспешил к майорше. Та его уже привычно ждала, отворила дверь, забрала свою буженину и напутственно добавила.

       – Вот и ещё один день прошёл,… немного тебе терпеть осталось,… держись, да обещание не забывай,… жду тебя завтра… - коротко буркнула она и тут же исчезла за дверью. Панкрат вновь в одиночестве поплёлся домой, и лишь его тень со свиной головой устало сопровождала его рядом.
                Глава 7
Ночь снова прошла в мучениях; было то жарко, то холодно, и конечно бросало в пот, а спазмы так и не прекращались. Но Панкрат упорно дожидался утра, и оно наконец-то настало. На этот раз ему привезли свежеощипанную тушу огромного индюка с птичьего двора. И Панкрат вновь без лишних разговоров подбежал к телеге, наложил на индюшачью тушу правую руку и произнёс заклинание. Ему тут же похорошело; его тело опять налилось здоровьем, появилось бодрое настроение и резкий прилив сил.

     Вот только теперь тень приобрела уж сильно искажённые формы. Получилась мелкая индюшачья голова, жирное тело, руки похожие на тощие крылья, и ноги, будто птичьи лапки. Ужасное искажение. Но Панкрат, наблюдая такую картину,  и вида не подал, быстро схватил индюшачью тушу, и пока птичник удивлено хлопал глазами, уволок её к себе в лавку. И снова, как ни в чём не бывало, взялся готовиться к торговле. Ну а птичник восвояси убрался вон.

      И ведь не зря Панкрат опять так рьяно готовился к грядущему дню. Торговля у него сегодня началась и пошла не менее бойко, чем в предыдущие два дня. Панкрат был опять в ударе; много шутил, куражился, сыпал остротами, веселил покупателей, но при этом постоянно курлыкал, пучил глаза и тряс бородой, словно натуральный индюк. Не обошёл стороной он и милых кухарок с домохозяйками, им уделял особое внимание и расположение.

      А при виде одной весьма привлекательной молодой служанки, посланной хозяевами за грудинкой, даже замахал руками, словно крыльями и засеменил ногами, изображая птичий брачный танец. Отчего все кто в этот момент был в лавке, залились умилительным смехом, а сама служанка так засмущалась, что потом ещё минут пять не могла прейти в себя от такого комплимента. Одним словом день снова прошёл бодро, весело и с немалой выручкой для кассы.

       Однако вечером Панкрата опять разобрал зверский аппетит, хотя на этот раз вернее сказать индюшачий. И он, наработавшись за весь день, с таким остервенением бросился на птичий двор, что тамошние обитатели мигом забились в свои курятники, и сидели в них до тех пор, пока он полностью не утолил свой голод из их кормушек. Склевал всё зерно, которое было предназначено для вечерней подкормки. После чего у него начались прежние и уже знакомые ему симптомы желудочного отторжения.

       – Ох уж эти мне муки,… всё нутро мне перевернули,… хоть из кожи вон выскакивай!… Теперь-то я уж точно знаю, что значит не своё носить,… третий день в чужой шкуре хожу,… чужая тень, чужие мучения!… Хорошо ещё, что сегодня последний день этих мучений,… надо бы скорее к майорше идти,… пусть мою тень возвращает,… но сначала стоит гостинец не забыть… - скрючившись от боли, промямлил он, и опрометью бросился к себе в лавку. Схватил там заранее приготовленный кусок буженины, наспех перекрестился, и быстрыми шагами поковылял к майорше. На этот раз Панкрата ждала открытая дверь, а сама хозяйка стояла на пороге и лукаво улыбалась.


        – Ну что же,… ты выдержал все три дня мучений, что я на тебя наложила,… надеюсь, теперь ты понимаешь каково это в инородном обличии ходить!… Нельзя никого за просто так, да со зла, скотиной обзывать,… вот ты меня назвал, и сам в чужую шкуру попал,… и как бы тебе поначалу в ней хорошо ни было, а в итоге всё одно, не своя она, и приносит мучения!… Вот и выходит, что, прежде всего, надо быть самим собой, а не корчить из себя невесть кого,… у каждого своя доля, свой путь, своя дорога, своё предназначение!… Коль ты мясник, так и будь им,… а ты вон давеча возомнил о себе неведомо чего,… загрубил мне, злобой исходить стал,… а оттого и пострадал,… как я уже и говорила, наука тебе!… А был бы чуть посдержанней, обладал бы выдержкой, так глядишь и обошлось бы всё,… не было бы всех этих мучений!… Понял ты, о чём я говорю!?… - без всякого ехидства и сарказма, спросила майорша.

         – О да,… теперь я на многое смотрю по-другому,… мне хватило этого кошмара,… уж столько всего натерпелся,… отныне выдержанней меня человека не будет,… наука ваша, на пользу пошла… - искренне признал Панкрат.

        – Вот  то-то же,… но будем считать, что все твои муки в прошлом!… А сейчас пойдёшь домой, встанешь перед зеркалом, положишь на своё отражение правую ладонь и произнесёшь заклинание,… твоя тень тут же и вернётся к тебе,… раньше нельзя было, а теперь срок пришёл!… Но только ты должен знать, что тень твоя теперь привыкла к вольности,… без тебя ей свобода была,… а оттого смотри, береги её, лишний раз не пугай,… веди себя вежливо, обходительно, иначе сбежит, и тогда уже даже я не смогу её вернуть!… И вот что ещё важно, с этих пор тень твоя бессмертна,… уж так заклятие сработало,… обычно тени на девятый день после смерти своего хозяина растворяются, уходят вслед за ним!… Однако твоя, после того как мы все уйдём в мир иной, останется здесь, и будет неприкаянно бродить по улицам слободки в назидание другим спесивцам!… Вот и выходит, что не только ты один науку от своего проступку получишь, но и следующим поколениям хороший урок будет!… Как кто задаваться начнёт, так она тотчас к нему придёт и одёрнет!… Ну а у нас с тобой все счёты закончились… - уже совершенно беззлобно, и даже мягко, сказала майорша, забрала у Панкрата принесённую им буженину и, попрощавшись, закрыла за собой дверь.

        А как только с той стороны сработала защёлка, Панкрат молнией сорвался с места и стремительно понёсся домой. Он сейчас не чувствовал ни боли, ни озноба, ни ломоты, он просто мчался со всех ног. Ворвавшись к себе в дом, он мигом встал у большого, старого, семейного трюмо, наложил на него правую ладонь и скороговоркой произнёс заклинание. Тут же что-то мелькнуло за окном, дунул лёгкий сквознячок, и у Панкрата вновь появилась своя тень. Его родная, точная его копия. Тень без изъянов и всяких там посторонних животных голов. Всё в ней совпадало с ним, вплоть до самого маленького волоска торчащего у него из носа.

        – Моя!… моя тень!… всё моё!… ни единого искажения!… Ах, как хорошо,… какое счастье, когда всё своё,… ничего чужого мне не надо… - впадая в блаженство, томно пробурчал Панкрат и легко, словно пёрышко опустился в мягкое плюшевоё кресло, где он так любил отдыхать после работы. Но сейчас удовольствия было гораздо больше; всё его измученное ломкой и чужими тенями тело, теперь обрело покой и наслаждение. А в итоге он извлёк урок из случившегося и уж более никогда никому не грубил. Так что история о грубом мяснике и ведьме-майорше заканчивается относительно благополучно. Каждый из них получил то, что заслужил.

       Впрочем, может показаться, что премьер-майорша выглядит уж больно жестокой и излишне коварной, но опять-таки не стоит забывать, что эта история всего лишь легенда, миф, может быть даже выдумка, сказка, и никто наверняка не знает, какой на самом деле была та майорша, и был ли такой случай вообще. Хотя надо признать, что легенд на пустом месте не бывает, и, пожалуй, свидетельством тому служит, частенько бродящая по улицам Преображенки бесхозная, одинокая тень. Люди её видят, и удивляются — как так? тень есть, а человека, который должен её отбрасывать, нет. Притом она может появляться в любое время суток; и днём и ночью, и утром и вечером.

      Но особенно часто её замечают именно на улицах Суворовской и Буженинова, как раз там, где и происходили описываемые выше события. То она появляется вечером на домах от света фонарей, то днём на асфальте от яркого полуденного солнца, а то и ночью, пристроится за каким-нибудь припозднившимся путником и шагает вместе с ним по слободке. Но чтобы там не говорили скептики, она есть на самом деле. Тень Панкрата-мясника и вправду существует. А если вы не верите, то приезжайте к нам на Преображенку, побродите по старым московским улочкам, и вы обязательно встретите эту загадочную тень, но только уж не пугайтесь её, она теперь добрая, весёлая, с ней можно даже подружиться, так что милости прошу, пожалуйте к нам в гости…   
                Конец.
Igorshipskih@mail.ru                Автор: Шиповских Игорь.