Пукнуть или нет

Доктор Зак любил вспоминать пациентов, особенно тех, кого помнил, а помнил он немногих. У  тех, кого он не забыл, были необыкновенно интересные истории, поражавшие блуждающее в поисках смысла жизни воображение доктора. Одну такую историю он часто рассказывал знакомым, чтобы хоть кто-то из них раз в жизни задумался над бренностью человеческого существования и одиночеством.
Одиночество доктор любил не очень сильно, но достаточно для того, чтобы сделать пару гениальных открытий в неизвестных областях непонятно чего.
Один из его больных страдал от постоянных запоров. Он обошел всех врачей и наконец переступил порог доктора Зака, который, не задумываясь ни на секунду, дал таблетку: принимать натощак после еды. Доктор Зак давно заметил, что физические проблемы имеют психический характер, а если они «психически бесхарактерные», то это уже не проблемы, а иллюзии больного. Доктор никогда не мог объяснить своё мнение, однако считал его истинным. Обычно истины, понятные ему, были такими глубокими, что ни один ум в мире не мог до них докопаться.
Пациент принимал таблетки, но чувствовал себя все хуже и хуже, несмотря на то, что доктор Зак пытался с ним говорить о смысле жизни в потоке бесконечных будней.
Однажды пациент, страдающий непонятно чем в желудке (а, впрочем, может быть и в голове), сидел на собрании у себя на работе. Вернее было бы сказать, что он полусидел, полулежал, а то и повисал в воздухе от мучений, которые причиняли газы, стремящиеся наружу. Пациент чувствовал, что вот-вот будет не в состоянии сдерживать стремящиеся в воздух газовые массы, и сильно испугался. От испуга газов стало больше, и он почувствовал, что сейчас начнет подниматься в воздух, как воздушный шар. Ему совсем не хотелось улыбаться с глупым видом, зависнув в горизонтальном положении над собравшимися непонятно о чем говорить сотрудниками. Внезапно он почувствовал странное и необъяснимое желание выпустить газы, назло всем сидящим в полусне людям. Желание было настолько сильным, что он не мог сопротивляться. Больной так испугался, что его кожа покрылась мурашками, от которых у сидящей рядом сотрудницы началась аллергия, и она стала безостановочно чихать крупными каплями ему на брюки. Страх возрастал с каждой минутой, соответственно с увеличением давления газов.
«А почему бы и нет?» — возникла непривычная, странная мысль. Он посмотрел вокруг. Никто не догадывался о том, что у него творилось в верхней и нижней частях тела. Он подумал, что если бы они знали, то наверняка побежали бы в бомбоубежище. Ему стало смешно. Смех расслабил мышцы промежности и высвободил газы, которые немного приподняли его над сидящими, так что было очевидно, что все глубоко спят. Те, кто не спал, были настолько безразличны к окружающему, что давным-давно ничего не воспринимали, кроме мыслей о нескором отпуске, сэндвиче с куском мяса, отравленным цивилизацией, и мягкой постели, в которой смогут забыться хотя бы на драгоценный час.
«Выстрел, — думал он, — может быть и наверняка будет такой силы, что разбудит не только сидящих, но и всё наяву спящее человечество, обеспокоенное грядущей старостью и половой слабостью».
— Чего ты боишься? — с интересом спросил он самого себя, съежившись в комочек от неимоверных усилий.
— Ты сумасшедший, — ответила другая часть его самого. — Почему ты не думаешь о последствиях? Ты стрельнешь в воздух, люди начнут питать к тебе отвращение и неприязнь, в том числе и начальник, который станет делать гадости. На работе возникнет невозможная обстановка, и тебе придется уйти. Куда? Ты же знаешь, как трудно найти работу. А у тебя, дорогой друг, дом, машины, жена с запросами, капризные дети. Жена бросит. Будешь жить в долгах в подвале.
— Хорошо, — согласилась первая половина. — А ты счастлив? Разве ты с удовольствием просыпаешься и благодаришь судьбу за работу, где мотают нервы, за сварливую жену и проблемы со здоровьем и финансами? Ответь правдиво хоть раз в жизни. А ведь жизнь может повернуться к лучшему, если покинешь противную работу, оставишь сварливую жену и уедешь далеко. Может быть, ты не будешь богатым, зато станешь свободным. В конце концов, найдешь другую работу, купишь маленький домик на берегу озера, в горах и, наконец то сможешь писать стихи и рассказы. Разве не об этом ты мечтаешь? Наконец, после стольких лет, ты сможешь стать самим собой и делать то, что захочешь.
— Допустим, — возразила другая половина, — но ты долгое время будешь один. Без друзей. Может быть, без женщины. Кому ты нужен без денег и с тремя детьми?
— Да брось, — закричала первая половина, — не говори глупости. Женщину, если захочешь, всегда найдёшь.
— Кругом инфекция. Ты что, слепой? Один неосторожный шаг — и конец творчеству.
— Да, да, ты прав. А что я буду делать, когда устану писать книжки, и захочется нормальной жизни?
— Чушь.
— Нет, не чушь.
Обе половины кричали друг на друга, каждая отстаивала свою правоту и от злости готова была разорвать оппонента.
— Эй, идиот! — кричала одна, схватив другую за горло, отчего пациенту стало трудно дышать, и он весь посинел. — Эй, идиот! — продолжала кричать она, — Будь мужчиной, давай, стреляй, что есть силы. Хватит быть сосунком, ребенком. Пора взрослеть. Собери последние силы и измени жизнь к лучшему. Вперед!
— Нет! — отбивалась другая половина. — Я боюсь, мне есть что терять. Я не уверен.
Они намертво сцепились, готовые разорвать друг друга в клочья. От их борьбы пациента согнуло вдвое, еще вдвое, выгнуло голову назад, а ноги закрутило вокруг поясницы. Он вдруг вспомнил, что у него через пятнадцать минут встреча с величайшим психиатром всех времен и народов, доктором Заком. Он вскочил, пулей вылетел из комнаты, влетел в офис доктора Зака, получил рецепт, проглотил таблетки, побежал на собрание, опустился на стул, а потом так сильно пукнул, что не только разбудил всех сразу, но и заставил читающего лекцию начальника качаться из стороны в сторону минут двадцать. Ему показалось, что множество сонных голов хохочет, высунув змеиные язычки, с трудом поддерживая мешковатые животы, готовые разорваться от напряжения. Злые глаза, казалось, слились в один, с ненавистью смотрящий на него. Толстые скрюченные пальцы тыкали, как бы говоря:
«Неряха, пошел вон».
— Пошли к черту! — истерически выкрикнул он и вылетел из комнаты.
Никто не знал, куда он исчез. Люди говорили, что когда они в последний раз его видели на собрании, он выглядел взволнованным, все время крутился на стуле, и один раз почти неслышно пукнул.
Доктор Зак расстроился: у пациента была замечательная страховка. Он взял историю болезни и написал окончательный диагноз:
«Депрессия. Лечение: одна таблетка натощак после еды. Результат: пациент исчез».
Он отложил в сторону историю болезни, оглянулся и с большим удовольствием пукнул. Только сейчас доктор Зак понял, чего ему недоставало для полного счастья в конце рабочего дня.
«Я работаю очень много», — подумал он, встал и открыл форточку.
Несколько лет спустя пациент появился в офисе доктора Зака. Он стал довольно известным писателем. Доктор Зак посмотрел на него, усмехнулся, напряг весь свой интеллект и значительно произнес:
— Я же говорил, что лекарства в психиатрии действуют не сразу: иногда требуется неделя, иногда — месяц, а иногда, — доктор Зак проницательно посмотрел на больного и после многозначительного молчания добавил, — несколько лет.