Альтернативная биография Стивена Кинга

Жил-был мальчик.

Скучный интроверт, тусклая лампочка.
Никаких шансов оставить след в судьбе окружающих у него не было абсолютно.
Пришёл в этот мир вопреки собственной ненадобности и ушёл бы, огорчённый упрямым фактом этой самой ненадобности. Шопен ему вдогонку!

И это было бы непременно так, если бы не муха.



МУХА В ЧЕРЕПНОЙ КОРОБКЕ


Однажды вечером, на веранде сельского дома, мальчик гонял мух. Делать было не хрен, с воображением у мальчика всегда были трудности, так что ему оставалось только этим и заниматься. Солнце, ещё не проглоченное вселенским крокодилом, перешло к эндшпилю, освещения хватало, и мухи с мальчиком хорошо друг друга видели. Поэтому он гонял их с пристрастием, а они ловко от него маневрировали. Потерь с обеих сторон удавалось избежать.

За этим занятием никто не заметил, как солнце закатилось в лузу. Участники битвы при Перл-Харборе лишились ориентации и давай гоняться друг за другом на ощупь, периодически сталкиваясь лоб в лоб. Мальчик озверел, насекомые запаниковали. На тёмной веранде началось хаотичное метание сущностей, ад в лотерейном барабане.
Мальчик получил несколько ударов мухами в голову, а вдруг с ужасом почувствовал, как одна из дряней нырнула ему прямо в ухо. Он заорал от испуга, прекратил взмахи руками и включил на веранде свет.
Воцарилась тревожная тишина. Мухи немедленно попрятались в занавески, затаились. В этом безмолвии было пронзительно слышно необузданное жужжание винтокрылой твари, очутившейся в тесной шахте уха. Ей тоже было страшно.
Нелимитированно ругаясь матом, наш герой принялся ковырять пальцем, но подлая муха не поддавалась выковыриванию и с яростным жужжанием продолжала упрямо ввинчиваться в глубины ушного канала.
Перепуганный мальчик снова заметался по веранде, в поисках избавления. Ему попался спичечный коробок, и он попытался выгнать гнусное насекомое с помощью спички. Но тщетно! К этой минуте муха залезли так глубоко, что её агрессивное жужжание ощущалось уже где-то в центре головного мозга.

До мальчика вдруг дошло, что это окончательный 3,14+ц, и ему стало страшно уже по-настоящему. Он заплакал.
Он постарался что-нибудь придумать. Но муха, периодически оживая и взвинчивая свои зудящие моторы, мешала его размышлениям.
Так, в состоянии паники и ужаса, его застала ночь.
Думая, что умирает, мальчик упал головой на подушку и сомкнул зарёванные глаза.
Что будет дальше?
Он понял, что скоро превратится в труп, что новый рассвет наступит для кого угодно, даже для мух, но только не для него.
Ему было страшно. Очень страшно!
Ему почудилось, что он медленно превращается в Стивена Кинга.
Так, незаметно для самого себя, мальчик с мухой в черепной коробке лишился сознания...



МУХИН


В законный свой час явилось утро, приподняло вселенский колпак со звёздами и выпустило свет на волю. Под крики петухов, под горны пионерской зорьки мальчик очнулся.

Очнулся, потянулся, и улыбнулся, вспоминая вчерашнее. Приснится же такое! Это был дурацкий, дикий сон, и не более! Ибо ничего не напоминало вчерашнего ужаса, никакой мухи, жужжащей в глубинах черепа, не было в помине.

А дальше - день принял эстафету, взял свои права и утащил мальчика за собой, увлёк его в будущее, и тот больше никогда, ни разу не вспомнил о происшествии с адским насекомым.

Дальнейшая жизнь у мальчика сложилась удачно. Гораздо лучше, чем в начале. Из туповатого, замкнутого недотёпы парнишка вырос в общественного активиста. Из него, что называется, попёрло. Натура его преобразилась до неузнаваемости. Он стал прилипчивым и настойчивым, он стал общительным до назойливости, так что от него часто отмахивались и не могли отогнать. В общем, из примитивного мальчика получился зачётный комсомолец на школьной должности.   

Вполне естественно, что с такими его качествами, а тем более с комсомольскими рекомендациями, он решил применить свою жизнь там, где побольше народу. Поэтому взял да и поступил в военное политическое училище. Там любили назойливых активистов. Их там кормили, их оттуда выпускали в огромном количестве.

Правда, не смотря на грамотный выбор профессии, путь нашего героя не назовёшь лёгким. Фамилия у него была Мухин, и товарищи по училищу всё время его прогоняли от себя, иногда обещали даже пристукнуть. Однако, не смотря на грубость и неотёсанность военных нравов, бывший наш мальчуган и комсомолец выжил, заматерел до синей щетины, утолил голод цинизма, приобрёл рекомендации для карьеры по партийной линии. С тем и вышел в большую жизнь – под барабанную дробь и под реющий флаг. Ибо теперь он лейтенант Мухин с двумя звёздочками, и делать в училище стало уже нечего.



ЛЕЙТЕНАНТ МУХИН


Он получил назначение в военную газету. Это была судьба! И его, и той газеты.

Редактор, едва увидев его в дверях, сразу же захотел списать его в стройбат. Однако у него это не получилось. А дальше было поздно – лейтенант Мухин прижился в редакции, обсидел все столы, и начал оставлять след в военной журналистике.

Скоро за ним заметили неординарное качество. У него была потрясающая чуйка на дерьмо. Будучи корреспондентом газеты, он вёл суетливую командировочную жизнь, он всюду бывал. И странным, непостижимым образом всё время попадал в эпицентр чего-нибудь жареного. Где ступала его нога, там разверзался маленький ад - вспыхивали пожары, тонули корабли, творились убийства и мордобой с насилием. А он доставал свой блокнот с карандашом и строчил, строчил, строчил...

Не его вина, но его удача состояла в том, что дрянные события буквально предваряли его прибытие в пункт командировки на минуту-другую. Одни называли это чутьём, другие думали, что ему везёт, и завидовали. Третьи наполнялись мистическим холодком и старались не поминать Мухина к ночи.

По мере того, как тревожная слава о лейтенанте ползла и ширилась, военные начинали обоснованно его побаиваться. Когда какому-нибудь командиру воинской части звонили из редакции газеты – мол, так и так, высылаем к вам нашего корреспондента, просим оказать содействие, - тот командир моментально лишался сна, покоя и похмелья. Ибо знал наверняка – раз к нему в часть направляется Мухин, значит, прямо в этот самый час какой-нибудь лунный задрот-новобранец думает повеситься в бытовке, или караульный у склада дёргает туда-сюда затвором АК, размышляя – не застрелиться ли ему, или какой-нибудь ишак из Каракумов чиркает спичками на складе ГСМ...
 
Где-нибудь в «Комсомольской Правде», да и вообще в любой другой «Правде», и даже в «Спид-Инфо» лейтенант Мухин стал бы находкой, драгоценностью, репортёром №1 с необозримыми перспективами роста в должности. Однако для военной журналистики, которая обязана внушать непорочность органов МО и растущую боеготовность Армии и Флота, он был проклятьем. Поэтому лицо редактора, прямого начальника Мухина, всё мрачнело и мрачнело. Не известно, к чему это помрачение в итоге привело бы. Наверное, к списанию Мухина в стройбат, или в Москву. Однако, грянул адский разворот эпохи на сто восемьдесят градусов, и сам за всех всё решил.

Здравствуй, август 1991 года, а потом и декабрь – и прощай старая жизнь!

Мухин, вчерашний лейтенант, остался без прошлого и без будущего, оказался на улице.



УРОКИ МУХИНА


На улице творились разбой и проституция. Мухин здраво оценил свои шансы влиться в это движение как недостаточно твёрдые.

Чутьё направило его другим путём. Он устремился в столицу. Там роились тучами такие, как он.

Первое, что он сделал – нашёл зоологический музей, и провёл несколько дней у стендов с насекомыми, усердно записывая что-то в блокнот. Затем пришёл в центральную научную библиотеку и целый месяц прожил в ней за чтением книг по энтомологии, необыкновенно возбуждаясь на страницах, посвящённых диптерологии.

Из библиотеки он вышел к обществу совершенно другим существом. У него был план, у него жужжали мысли, он знал свою миссию. Испив до дна науку о жизни и повадках насекомых, особенно мух, Мухин уяснил то, о чём и так всю жизнь смутно догадывался: человечество идёт не туда, человечеству надо вернуться к своим мезозойским корням.

Университетские двери были для него закрыты. ПТУ, как вид заведений, шли путём сибирских мамонтов. Трибуны, чтобы вещать о ценном открытии, не было решительно никакой.

Осознав это, Мухин составил курс поучительных лекций. Он решил прямо шагнуть в народ, он решил стать коучем. Объявил курсы повышения журналистского мастерства и быстро отобрал хлеб у всякой там неприкаянной профессуры. Сборища ротозеев, приносящих свои деньги, дабы послушать его, были обильны и напоминали припадочные собрания сектантов евангелистского раскола.

Эти лекции можно было экранизировать под музыку. Коуч Мухин неутомимо и назойливо нарезал круги по аудитории, приставая ко всем сразу и персонально к каждому со своими авторскими поучениями:

« ...Запомните и запишите: журналист – это муха! Журналист рождается мухой, и только тот, кто родился мухой, способен быть журналистом!

Приучите себя везде искать дерьмо, неситесь на вонь истории, не замечая препятствий, и вы достигните вершин профессии!

Будьте во всём подобны мухе! Кружите, прилипайте, настаивайте, кусайте, когда надо, облепляйте кровь и трупы! Помните – ваши деньги именно там, где кровь и трупы!

Ищите дерьмо – и обрящите ваши гонорары!

И разносите, разносите неустанно микробы событий, вирусы слухов, оставляйте всюду, где только можно, свой информационный след!

И только так, адские годы спустя, отдыхая на своей заслуженной вилле в Лигурии, и попивая вино из собственной лозы, вы почувствуете, как из мухи стали человеком...».

Про коуча Мухина ходили всякие слухи – от восторженных, до самых леденящих. Из уст в уста журналистской молвою передавалась некая двусмысленная история. Кто-то якобы видел его при странных обстоятельствах: коуч, сидя на широком подоконнике большого административного окна, тренировался на мухе. Она, это внимательное насекомое, тоже сидела на подоконнике, подле него, устремив глаза и жадно внимая его словам. Мухин же, назидательно маяча своим указательным перстом, внушал ей простые моральные нормы поведения. Типа того:

«Сидеть! Совсем от рук отбилась, подруга... Нюх потеряла, рамсы попутала... А я тебе говорю: сидеть! Сиди и слушай, что я тебе говорю! Может, ума наберёшься...  Безмозглое насекомое... Только и умеешь, что размножаться... А ну, прекрати это делать!».

И сидела муха, будто заворожённая, и слушала, и не улетала, даже лапки не почёсывая.



МУХИН ПРЫГНУЛ


Однажды, в перерыве лекций, когда Мухин скрылся за дверью, чтобы отдышаться и попить чайку, к Мухину подошли, похвалили за новаторство, тепло отметили его безудержную оторванность. Сказали: «Нам нужны такие, как вы, Мухин!».

Когда же тот спросил – с кем, собственно, имеет дело? – ему предъявили удостоверение. То было такое удостоверение, такую «корочку» ему показали, что он закрыл лицо руками и долго сидел так, молча сотрясаясь телом.

Когда же он совладал с собою, и отнял руки от лица, то оказался весь в слезах. Мокрый от слёз умиления, от водопада радости, Мухин трудно произнёс, срываясь голосом:

«Я знал! С самого детства я знал, что Родина позовёт меня! Я знал, что обязательно пригожусь!»

Он блаженно закрыл глаза, и будущее в один миг пронеслось перед его мысленным взором. Ему даже показались жирные, завистливые заголовки газет:

«Мухин рвётся к власти!»
«Мухин готовится к прыжку!»
«Мухин прыгнул!»