Истории о моих бесшабашных друзьях из 90-х

Вторая половина…
ИСТОРИЯ СЕДЬМАЯ.
 Ее герой - любитель чудить по пьяни  поэт Гошик, организатор концертов и любитель русского рока, а особенно панк-рока.  После совместного возлияния в теплой компании возвращались они с приятелем домой, трамваи еще ходили – ехать-то далеко, с полгорода. Гошик о чем-то договаривался с провожавшей их уже давно не юной, но неформальной  дамой по отчеству Адольфовна.  Ее сына-панка друзья звали «Фашист», хотя тот не имел никого отношения к этому самому фашизму; если не брать в расчет  столь заметное отчество мамы. Трамвай едва не уехал, Гошик  скомкано попрощался и  какими-то обезьяньими скачками отчаянно помчался к дверям гортранспорта, но был чуть не сбит агрессивным  черным джипом, оголтело спешащим куда-то  в ночи. Мощная машина откровенно игнорировал правила дорожного движения, запрещающие движение, пока открыты двери трамвая. Не иначе как водила вовсю  чувствовал себя танкистом)))  Гошик показал дорожному беспредельщику «фак». Теперь этот автомобиль  уже никуда не спешил… Навороченная «тачка» ехала все девять остановок следом за трамваем…. В ней сидели четыре бритых налысо  черепа и внимательно выглядывали обидчика на всех остановках. Гошику удалось уйти от преследования, надев очки друга и его куртку, взъерошив волосы и замаскировавшись на предыдущей до дома остановке среди выходящей из транспорта шумной подвыпившей компании.  Друг ехал до конечной, и только там сидящие  в джипе  черепа поняли, что их провели.  Резко и сердито газанули и умчались  в ночь…
ИСТОРИЯ ВОСЬМАЯ.
Чича, поклонник моего музыкального творчества. Уехал в Питер пару лет назад жить. Вроде все у него там  хорошо. Чича - абсолютный безбан! В школе был панком, потом рэпером, в итоге стал скинхедом. По утрам, по его словам, просыпался  и  с ненавистью смотрел в зеркало. «Ну почему же, почему у меня не нордическая внешность! Не голубые глаза, не светлые волосы! Ну почему же!!» Во время какого-то крутого феста упился и стал приставать к ментам из оцепления. Просил дать померить форму, а когда на свои назойливые просьбы получил отказ, попытался ухватить  у мента между ног (!!). Закономерно получил дубинкой. На другом концерте. На этот раз впервые в  моей группе пел не я, а новый вокалист, до этого басист.  Чича орал: «Заткнись, пускай Вадя споет!» Это «заткнись» у него видно заело… После нас вышел объявлять следующую группу ведущий концерта Женя,  которого я знал  с детства, который  и не скрывал свою национальность. «Заткнись, еврей!» - раздался вопль из зала. Потом еврей за кулисами объяснял скинхеду Чиче, что!
  он такой же гражданин своей страны и не меньше его любит свою Родину. Слышал я такие вот   обрывки разговора, убирая в чехол гитару и прочие прибамбасы. Помнится  еще один концерт. (Вообще, Чича таскался похоже на все концерты с моим участием). Вообще-то поклонников у меня не много, но они всегда самые пьяные и скандальные, драчливые… в общем, заметные, особенно для охраны.  Нас мало, но мы в тельняшках! Идет благопристойный вполне, бардовский концерт в ДК. Никакого мата со сцены и панк-рока – мне поставили условия организаторы. Что ж, я и лирику пишу вроде неплохо, и юморные песенки. Спел их. Публика оживилась после трехаккордовой зануди авторской песни. Пописывающая стихи немногознакомая смазливая девица нацелила мне прямо в душу свои глазищи и попросила научить ее играть на гитаре. Знаю я эту вашу «игру на гитаре», дамочки! Не ты первая такая! Это я подумал так, ей-то ничего не сказал. Но «обучение девушек игре на гитаре» - это уже другая, отдельная история. Поведаю  в !
 следующий раз…   Алена, ведущая концерта, моя давняя и милая подруга, заодно иногда и  собутыльница, кого-то объявила, возникла пауза. В неожиданной тишине раздается из зала полусонный сип перепившего и вырубающегося Чичи. Что-то бесформенное типа: «Это че за блять huiня huiли заеbали шкуры наhui blyadь говно всякое сраное blyadь… hueта!» И слышно было сие на весь зал…  Храбрая Алена нашлась  и произнесла гневную тираду  насчет того, что кто-то реактивно вылетит прямо сейчас из зала. Слов ее  точно не помню, но было сказано сильно. Потом выступала под гитару пухлая дама бальзаковского возраста с заунывными песнями насчет несчастной любви. Такие же лысые как и он сам 17-илетние раздолбаи то ли тащили, то ли вели пьянущего Чичу на выход. Он обернулся, проходя мимо сцены,  и показал выступающей  тетеньке «фак». Ее молоденькая племянница была моей хорошей знакомой. Оказывается тетушка вся пересралась, решив, что ее на выходе хотят избить скинхеды…

ИСТОРИЯ ДЕВЯТАЯ. Кстати,  о скинхедах… Скины. Впервые в нашем городе они возникли году так в 1994. До этого были профашистски настроенные творческие личности, но массовым, народным это явление не было. Хотя шумели… Но в крайне узких кругах андеграунда. В основном это были художники и рок-музыканты. А эти… Возникли как мутанты, озлобленные подростки из района новостроек. Все щупленькие, но агрессивные, ходили стаями, ибо поодиночке очень рисковали получить pizdы от «классических» гопников. Или доморощенных каких-нибудь антифашистов. Антифашистами (так называемыми «антифа») в современном понимании в то время  даже не пахло. Уже в 1995 годы скины  сплоченными группами приходили на концерты своей любимой рок-группы «Легион Вервольф», группы даже очень неплохой в музыкальном плане и в плане энергетики, подачи. Разумеется, ее музыканты были выходцами из их, скиновской среды. Играли мощно, просто и тяжело. Самый замечательный случай. 1996 год. Вваливаются шумной гурьбой на концерт !
 тяжелых команд в ДК фанеро-мебельного комбината. Скины все еще экзотика, они в диковинку для многих горожан – бритые черепа, тяжелые ботинки с высокой шнуровкой, подтяжки. Все лысенькие и молоденькие. Волчата, в общем. Один из них в пробитой пулей каске немецкого  солдата, точь-в-точь как в фильмах про войну. Эту каску вырыли местные диггеры где-то среди болот. И опешившая бабка в гардеробе выдала фразу, ставшую легендарной: «У, ироды! С войны вас не видывала!»
ИСТОРИЯ ДЕСЯТАЯ. Безумный Борис. Ударение на первом слоге. Фактически «безумный» - это была его кликуха. Интересный авангардный поэт и прозаик в духе Хармса, талантливый музыкант-импровизатор, и вообще, человек подлинно одаренный. Как и Хармс, играл на флейте, кроме того, мастерил всякие дудочки и даже подыгрывал как-то одной заезжей московской  бардессе (вполне в тему к тому же) на велосипедном насосе. Одна из его дудочек хранится у меня. Безумным звали его не зря – он и впрямь был безумен. В самом прямом смысле – диагноз шизофрения. И он чудил, ох, чудил… Я только через несколько лет знакомства узнал   о его  подчас диких и его болезни. Поначалу он произвел на меня впечатление застенчивого и интеллигентного юноши. Он таким и был, но есть такая вещь – обострения болезни… Вот самая по-моему дивная история про Борю. Дело было в Питере. На квартире гуляла компания творческой молодежи. Борис неожиданно для всех исчез. Только открытое окно в подъезде на четвертом этаже, где был!
 а квартира. На подоконнике его кеды и лаконичная записка: «Ушел в космос». Через несколько часов его поймали менты в метро – ножичком перерезал какие-то провода в метро. Следует упомянуть его национальность – еврей.  Но у евреев бывает разная внешность, есть даже негры-евреи. Он черным не был, но обладал чертами лица в этаком цыганском духе, смуглой кожей и шикарной шапкой курчавых волос жгучего брюнета. Как раз начиналась истерия с терактами. Тупорылые менты долго били невменяемого поэта, добиваясь от него признаний, пока на третий день его не разыскала приехавшая в Питер мама.
Одно время Борис увлекался учением преподобного Муна, состоял в мунической  секте,  в шесть утра приходил в подъезд своего старого приятеля-панка. Босиком по зимнему снегу. И молился.  Мешал спать и расписывал какими-то то ли письменами, то ли мантрами стены подъезда. Еще до этого он учудил с паспортом. Сорвал свое фото и вместо него вклеил фото вокалиста «Секс пистолз» Джонни Роттена. Переправил свою настоящую фамилию на «Порядин» и друзей требовал теперь называть себя так. Написал целую тетрадь стихов левой рукой и наоборот – справа налево, снизу вверх. 
Такая вот вспомнилась история… Сидел как-то в гостях. Разумеется, выпивали. Компания человек двадцать у одной чрезвычайно похотливой девицы.  Словно оракул объяснял кратко, кто есть кто. И достаточно занимательно, подчас точно давал характеристику людям, иногда говорил неожиданные вещи.  Вот ты – художник, но не вижу в тебе морального стержня, т ы – поэт, но музыкант так себе, ты, вот – тусовщика, не более того, он – неудачник, но подает надежды. Тот – хороший человек, но не определился со своей жизненной стезей. И все это спокойно, поигрывая стопкой. И так многим сидящим здесь. Надо было влезти хозяйке квартиры: «А я кто?»
И Борис как указкой указал этой своей стопкой на нее: «А ты – сука».
…Борис решил жениться. И порвать с прошлым. За несколько дней до свадьбы порвал и сжег свои стихи. Я его видел случайно в этот период перемен. В автобусе подходит ко мне какой-то застенчиво улыбающийся парень, свеженький, как после бани.  В новехоньком спортивном костюмчике с гладко выбритым черепом, но невероятно худой и нескладный для спортсмена.  Батюшки светы! Это же Безумный Борис! Оказалось, что хоть музыкальное творчество не забросил, что-то продолжает играть  с хипанами.
Папу его, кстати, тоже звали Борисом. И папик тоже чудил. Конечно не так, как сын. Но… рассказывали, что как-то во время  сдачи экзамена (он был преподом универа) над чем-то крепко задумался и случайно ушел… домой. Комната младшего Бориса была оклеена нарисованными на картоне глазами. Уютненько так… постоянно под надзором быть…
ИСТОРИЯ ОДИННАДЦАТАЯ. Байкер Тихомиров.  Строго говоря, байкером он не  был. Не был этаким усатым и здоровым дядькой в коже и на «Харлее».  Внешность у него была самая обычная, незаметная в толпе внешность рабочего парня, скромного автослесаря.  Но роднило его с настоящими байкерами то, что он любил дорогу и скорость. Но гонял он не мотоцикле, а на автомобиле. Точнее на разных автомобилях. Сейчас объясню.  Работал автослесарем, говорят, был классным спецом по кузовному ремонту, скупал аварийные, никому не нужные авто, которые стоили баснословно дешево и по большому счету годились только на свалку. Но «сваливать» дорого – утилизация тоже денежек стоит. Потому автомобили покупались байкером за смешные во всех отношениях деньги. Но он их не коллекционировал. Он их… разбивал. После чего те восстановлению уже не подлежали окончательно. Так-то он их неспециально крушил. Но так получалось. Долго легковухи у него не жили. Он долго, после работы и по выходным восстанавливал аварийны!
 е авто, потом набирал отгулов и куролесил по дорогам. Хватало ума делать это за городом и не попадаться ГАИшникам. Хобби, можно сказать – бухнуть с приятелями, усадить их в «новую» тачку и врезаться куда-нибудь. Обходилось ушибами. Иногда машина погибала, задев  бампером  дуб, иногда в навозной куче, свернув еще и  забор прихуевшего дачника, копающего в данный момент картошку. Иногда реанимированная машина жила пару-тройку недель, максимум – пару месяцев. Все равно если не расфигачить это ведро с болтами, долго бы этот зомби рассейского таз-автопрома не протянул бы. А так - ну хоть есть что вспомнить друзьям и водителю! И снова «байкер» Тихомиров принимался за ремонт  очередной безнадежной легковухи. На радость бывшему владельцу, сбачившему чудаку такой хлам.
Когда не было тачки, в холодное время года, Байкер, заработав  в своей автомастерской котлету денег и несколько отгулов, «ворошил листы».   Я как-то случайно оказался вовлеченным в этот «процесс».  С двумя закадычными панк-забулдыгами Роллинзом и Бяшей он попался мне на рынке в десять утра воскресным утром. Слегка заспанный, но уверенный Байкер решительно направлялся к торговому павильону, прихлебатели с загадочными  и довольными улыбками пристроились  рысью за ним, приветливо махая мне руками.  «Пошли с нами!» Мы вскоре зарулили в какую-то рыночную закусочную, где висели словно иконы портреты Жириновского и стоял зачем-то прямо в зале ужасающих громадных размеров советский еще цветной телевизор(!).  Байкер покупал вкуснейшие чебуреки, которые готовились тут же, нам разрешили (видать, знакомые) пить незаметно принесенную из соседнего торгового павильона водку. Я предложил добавить, хотя сам был не богат – для подобной публики, собирающей деньги на опохмелку (да и частенько на выпивку) по «копейкам». А тут… Роллинз меня незаметно отозвал в сторону и с заговорщическим видом сообщил: «Тс-с-с-с! Байкер листы ворошит!» Я позже узнал – «ворошить листы» - выраженьице из воровского жаргона, значит – гулять, пропивать деньги, то есть «листы». Обожравшись дивно вкусными чебуреками, мы бегали на кухню (!)  заведения мыть руки (бумаги под щедро истекающие жиром чебуреки загадочным образом у продавщицы было очень мало), потом я закинул свои рыночные покупки домой и присоединился к гулякам уже в гостях у Вавилона. Денежный щедрый Байкер всех угощал. Так вот какого оно – байкеровское «ворошение листами»! Конечно, в итоге все приятели неплохо нажбанились. Сам виновник неожиданного праздника совершенно нелепо попал в обезьянник. Уже на улице. Начинало смеркаться, было седьмое ноября. Мы стояли в сторонке, а он, пошатываемый уже нелегкой дозой алкоголя, собирался ехать в гости к своей даме сердца и покупал красивые розы. Увлеченный разговором я не заметил, как !
 Байкер умудрился поругаться с проходившим мимо цветочницы нежданным нарядом ментов. Только когда его уже скрутили  и хотели вести к машине, заметил неладное. Вот так Байкер  все-таки прокатился, не на своей, правда, тачке, а на ментовском ГАЗике…
ИСТОРИЯ ДВЕНАДЦАТАЯ. Верка и Кирсаныч. А почему-то все  ее звали Веркой-дурой! Может поэтому? Вот характерная история. Кирсаныч шел к ней в гости. На день рождения. Подарить было нечего. Зима. Видит – на улице собака окоченевшая дохлая валяется. Взвалил себе на плечи.… Звонит в дверь хозяйке, там радостное застолье. Она открывает дверь… Бородатый, волосатый и  заснеженный друг  скидывает с плеч дохлую псину: «На! Тебе подарок на день рождения!!!» Шок. Конечно же, шок!.. Но когда, привлеченный шумом то-то из гостей открыл дверь комнаты, где шла гулянка – увидели такую картину… Верка сползла на пол и сидела, раскрасневшаяся, хохоча  до слез, а рядом валялась неживая виновница веселья, Кирсаныч загибался, ржал своих легендарным демоническим и заразительным хохотом….
ИСТОРИЯ ТРИНАДЦАТАЯ. И  опять про Кирсаныча… Он заикается. Раньше заикался вообще сильно. Когда-то по ночам на городской музыкальной УКВ-радиостанции вел с другом передачу, посвященную рок-музыке. Какое-то пьяное быдло не врубилось, что в эфире идет тематическая передача, и требовало, чтобы поставили какую-то очередную попсовую быдлопесенку. А к тому же Кирсаныч от этих тупых наездов начал еще сильнее заикаться. Пьяное быдло на той стороне трубки пришло в ярость – не только не ставят любимую говнопесенку, а еще и издеваются! – где это видано, чтоб радио-диджей  заикался. Следующую  историю про его заикание знают все. Кто-то спросил у Кирсаныча, как его фамилия. Он в ответ: «Н-н-н-н-н… Н-н-н-н…» «Николаев?» (участливо прозвучала фамилия вокалиста его группы). Наконец несчастный  и уже раздраженный заика выдал: «Н-н-н-наhuя тебе это нужно???»


ИСТОРИЯ НЕПОНЯТНО КАКАЯ. ОТРЫВОК…
Выступление в Вологде. Наутро, не спалившись в школе  с похмелюги, наша  развеселая компания и еще несколько корешей, присоединившихся на вокзале, покатилась на электричке в   Вологду.
В самом начале отстройки звука перед концертом (саунд-чека) подошел бухой барабанщик старинной  группы «Сапожники». Кирсаныч солидно  надринкался и уже шел замысловатыми криулями…  Однако, как правило, на качество игры даже такая упитость не влияла. Разве что загонял темп больше обычного, за что худющий и  длинный как жердь басист по кличке Толстый тайком от публики показывал ему кулак, после чего Кирсаныч опять постепенно замедлялся до прежнего темпа… Впечатление, что он все испортит, было обманчиво. Бывало, что  в таком состоянии он играл на концертах лучше и воодушевленнее, чем трезвый на репетициях. Некоторые неточности в игре были милы, легкая лажа даже идет настоящему панку, придает шарм живости звучания. Молодо еще выглядящий  ветеран Кирсаныч играл в различных составах аж с конца восьмидесятых. Он выдал всего-то разменявшему третий десяток   Компостеру свое «железо» (тарелки) и покровительственно-строго напутствовал заплетающимся языком: «Смотри у меня, не просрами наш городской рок в облцентре!»

- Эй, черт! Ты мне сейчас своей huiланской басухой колонки спалишь напрочь! – заорал на Модеста истеричный звукорежиссер на саунд-чеке.  Басуха была дешевая и халявно  перепаянная бывшим владельцем. Модеста вырубило. Дело, конечно, не только в хамстве этого пафосного  уebана. Дало знать о себе напряжение перед концертом в другом городе и бессоная пьяная ночь. Малый эпилептический припадок в отличие от большого, во время которого нехило крутит и колбасит - это когда лишь вырубается сознание на непродолжительное время. Модест рухнул прямо на сцене. Но легко отделался. Лишь колок на злополучной басухе отломился. Хотя Модест рухнул в барабанную установку – вся ударниковская «кухня» оказалась цела, как и сам больной. Главное головой не стукнулся о пол, спасла установка. Компостер оказалось, проиграв два года в группе, и не слыхивал, что у вокалиста-басиста бывают малые эпилептические припадки. Он оказался первым рядом и не растерялся. Он знал, что надо  делать – засунул барабанную палочку меж зубов бедолаге. Ведь  во время припадка можно прикусить язык и умереть от болевого шока. У ниндзей в древней Японии был  такой ужасный  способ самоубийства – откусить свой язык, это можно сделать, даже когда ты связан и обездвижен. И умереть от болевого шока. Так как пойманных ниндзей подвергали таким ужасающим пыткам, что было лучше умереть собственноручно.  Я сам однажды засовывал в автобусе незнакомому парню  зажигалку подружки  (сам-то не курю) в рот во время припадка. Девушка, которая была с ним, тоже не ведала что у ее  парня такие проблемы. Молодой человек в состоянии вырубона укусил-таки меня пребольно за палец! Судорога, свело челюсть.  Еще положили больного на бок – чтоб не задохнулся, как я тогда и сделал в автобусе.
Группа должна была выступать первой, в итоге все-таки выступила, но последней.
… Модест постепенно приходил в себя в гримерке. Считается, что пострадавший может какое-то время после всего, очухавшись, не узнавать окружающих. Надоедливо вилась вокруг толстенькая девица, организаторша концерта. Парни  из группы и другие музыканты приходили  с большими глазами, нервно пили пиво большими глотками. Не пьющий перед выступлениями  Компостер суетился вокруг уже подающего признаки осознанной жизни лидера группы. 
- Слышь, Димон, как ты? Ответь, как  себя чувствуешь? А? Друган, ты меня узнаешь???
Взгляд Модеста становился все более осмысленным. Наконец сфокусировался окончательно. Смотрел он  зло и весело. Первые слова, которые он произнес, были:
- Да пошел ты наhui, pidорас!
У всех отлегло… Значит, все нормально. Группа отыграла последней. Они были хэдлайнеры концерта - как говорится в «большом» шоу-бизнесе.  У нас же, провинциальных рокеров, все наоборот – последними играют группы начинающие или низкокотирующиеся – народ уже выдохся и под них все расходятся домой. Самое культовое  и теплое местечко – в середине концерта, когда народ уже разогрелся бухачем и колбасится вовсю. Но  многие тем не менее слушатели все же остались на набирающую обороты популярности  панк-группу из соседнего города.
Вскоре воскресший  Модест смачно матерился  в перерывах между песнями (это его «фирменная» фишка такая), воодушевленно горланил развеселые песенки типа:
По сто грамм, по сто грамм
За присутствующих дам.
Чтобы дамы были рады
Чтоб они сказали «дам»!
Отыграли свою программу на ура. Всем доставили радость –  и себе и  публике, обретшей второе дыхание и устраивавшей удалые танцы у сцены.